Альпинисты Северной Столицы

 Альпинисты Северной столицы. Выпуск 341. 


Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 18.04.2009г.)


Слобцов Борис Ефимович (17.06.1939) – Свердловск - Москва. Окончил Уральский Политехнический институт (УПИ) – 1962. Работал в НИИ Автоматики Свердловска. С 1966 – в Москве: НИИ Точных Приборов Российского Космического Агенства – начальник отдела, начальник лаборатории. Начал заниматься туризмом – 1955... 
Интервью Владимира Дмитриевича Кавуненко (Москва) с далёким городом Бийском (Алтай) – с журналистом Евгением Гавриловым. 
Клуб альпинистов «Санкт-Петербург» вновь готовит – треккинг к высочайшей вершине мира – к Эвересту. 
Смотрите Непал - удивительная страна...!!!. 
Выезд в Непал в октябре-ноябре 2009 года (в период самой устойчивой погоды…!).
Трек начнётся в столице Непала Катманду (фото Андреева). А далее Вы уведите удивительные горы Ама-Даблам и Эверест.
Цена – 1.200-1.600 долларов. 
Председатель Клуба альпинистов «Санкт-Петербург» Герман Андреев



Слобцов Борис Ефимович (17.06.1939) – Свердловск - Москва. Окончил Уральский Политехнический институт (УПИ) – 1962. Работал в НИИ Автоматики Свердловска. С 1966 – в Москве: НИИ Точных Приборов Российского Космического Агенства – начальник отдела, начальник лаборатории. Начал заниматься туризмом – 1955. Зимой 1959 г. руководил группой туристов-поисковиков на Северном Урале, где вдвоем с М. Шаравиным обнаружил палатку группы туристов из УПИ, погибшей при невыясненных до сих пор обстоятельствах (читайте в 6-ом томе статью «Тайна гибели группы Дятлова»). Первое восхождение – 1958, последнее – 1975. МС СССР – 1967 года. Старший инструктор – 1972. Член спасотряда. Совершил более 80 восхождений, в т.ч.: 1962 – траверс Подковы Туюк-су, 5 к/тр., зима; п. Чапаева (6370 м), 5 к/тр.; п. М. Горького (6050 м), 6 к/тр., первовосхождение (!). 1963 – Джанги-Тау (Безенги), 5 к/тр. 1965 – п. Узбекистан, 5 к/тр. (2-е место ЦС «Труд»); Южный Талгар по З ст., 5 к/тр. (2-е место ЦС «Труд»). 1966 – п. Труд (4650 м), 5 к/тр. (1-е место Свердловск); п. Корона 6-я башня, 5 к/тр. (2-е место ЦС «Труд»); Гл. Талгар по Пелевину, 5 к/тр. (1-е место ЦС «Труд»). 1967 – Джайлык по ЮЗ ст., 5 к/тр. (2-е место Первенства Москвы); Эльбрус – юбилейное массовое восхождение. 1968 – САГУ по С ст., 5 к/тр., Мехнат по С гр., 5 к/тр (Дугоба). 1969 – Калькуш по Ю ст., 5 к/тр.; п. Ленинградец по центру, 6 к/тр. (Первенство СССР). 1970 – п. Ленина с севера, 5 к/тр.; траверс Подковы САГУ (Дугоба), 5 к/тр. 1971 – пик Бабеля, 5 к/тр.; п. Московской правды Ю вершина, 5 к/тр. (ЮЗ Памир). 1973 – п. Мушкетова по С ребру, 5 к/тр. (Матча). 1974 – п. Парашютистов, п. Коммунизма до 7300 м. 1975 – п. Евг. Корженевской, 5 к/тр.; п. Коммунизма по Бородкину, 5 к/тр. 

Интервью Владимира Дмитриевича Кавуненко (Москва) с далёким городом Бийском (Алтай) – с журналистом Евгением Гавриловым.
ВЛАДИМИР КАВУНЕНКО: «ДЕЛО НЕ В ПРАВИЛАХ, А ДЕЛО ПО СУТИ»...

Родился 25 июня 1935 года в Одессе. Альпинизмом начал заниматься с 1952 года. В 1960 стал мастером спорта СССР по альпинизму. С 1960 по 1987 годы – старший тренер по альпинизму МГС ДСО «Спартак». С 1987 по 1991 – заместитель начальника Управления альпинизма ВС ДСО профсоюзов. С 1992 года по настоящее время председатель Исполкома ассоциации спасформирований Российской Федерации. Заместитель председателя совета ветеранов альпинизма России, председатель совета ветеранов альпинизма Домбая. Почетный мастер спорта по альпинизму - 1965 г. Мастер спорта международного класса - 1968 г. Почетный спасатель СССР - 1973 г. Заслуженный тренер РСФСР - 1987 г. За участие в поисково-спасательных работах в Перу (1970) награжден правительственной наградой Перу и Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. За многократное участие в поисково-спасательных работах в СССР и за рубежом награжден орденом «Знак Почета» (1985). За руководство и личное участие в поисково-спасательных работах в Армении (1988) награжден орденом «Дружба народов». Кавалер альпинистского ордена «Эдельвейс» 1-й степени. Работал в альпинистских лагерях более 80 смен; из них 8 сезонов - начальником учебной части альплагеря «Алай». Руководил 24 альпинистскими экспедициями (Алтай, Памир, Тянь-Шань, Анды, Африка). Подготовил 48 мастеров спорта СССР по альпинизму. Совершил 18 восхождений 6-й категории трудности и 48 восхождений 5-й категории трудности. Из них 22 первовосхождений и 28 первопрохождений. Команда московского «Спартака» 38 раз становилась чемпионом и призером чемпионатов СССР, г. Москвы и первенств ЦС ДСО «Спартак» (руководство и личное участие). Совершил прыжок с парашютом на Северный полюс с самолета ИЛ-76 (1995). Написал книгу «Как будут без нас одиноки вершины».



Евгений Гаврилов: Владимир Дмитриевич, расскажите немного о той поездке, из которой вы только что вернулись. Домбай, традиционные соревнования по ледолазанию.

Владимир Кавуненко: – Это было открытое первенство Москвы. В Домбае эти соревнования проходят не первый раз. По-моему, третий или четвёртый. Они проводились раньше даже в Москве, когда заливали водонапорную башню. В Домбае же самое благодатное место. Домбай вообще уникальное место. Не вижу аналогов по красоте, по расположению гор и горнолыжных трасс. Трасса очень хорошая. Там очень интересная сосулька. Как и все соревнования, они представляют интерес и для участников, и для зрителей.



Евгений Гаврилов: Вас пригласили в качестве судьи?

Владимир Кавуненко: Нет, я иду у них по особой линии. Со мной намного проще им всё организовать. В моём присутствии легче проходит организационная часть. Она проще и дешевле. Меня там все знают, и я всех знаю. Я уже не главный, и это очень здорово. Главным мне надоело быть. Был в принципе свободным художником.



Евгений Гаврилов: Вы как бы талисман?

Владимир Кавуненко: Я – Талисман (смеётся). Меня так назвали гималайские ребята, совершенно неожиданно. Те ребята, которые сейчас сделали К-2 по новому пути. Я их всегда провожаю, часто они у меня дома бывают. Вот они и выдали такое неожиданное слово.



Евгений Гаврилов: Владимир Дмитриевич, какие планы у вас на альпинистский сезон – 2008?

Владимир Кавуненко: На 2008 планов не имею. Я получил небольшую травму в прошлом году. И в Домбай ехал проверить, насколько работоспособные ноги. В частности, колени и голеностопы. Было много всяких неприятностей, операций. Но всё оказалось нормально. Катался на горных лыжах на всю катушку, даже перекатал. Дело в том, что планы верстать не могу: поскольку я не новый русский и не старый еврей, то у меня с деньгами хреново. Нет расчётных счетов, как и у основной массы славян. Если что-то провожу, то только с чьей-то поддержкой. Как правило, мы находим какой-то юбилейный вариант, типа 850-летие Москвы, 2000 лет христианству. В прошлом году у нас было 100 лет со дня рождения С.П.Королёва. Это, конечно, знаковые вещи, и под эти вещи Шумилов нам помогает найти гору нехоженую, мы на неё заходим, поднимаемся и называем её, например: «Пик Королёва» и т.д. Если спонсор нам оплачивает дорогу, то остальное мы как-то наскребаем. Вот так и в Домбай попал с поддержкой спорткомитета Москвы. Короче, если нет поддержки, то своих вариантов у меня практически нет. Пытаемся вытащить на себя карту, но не всегда получается.



Евгений Гаврилов: А раньше планировался сезон?

Владимир Кавуненко: Безусловно. Раньше работа была объёмная и интересная и во всех отношениях. Аналогов нет, не было и никогда не будет. По возможностям того, что мы делали. Вообще по СССР. Это была фантастическая поддержка всех видов альпинизма, особенно начинающего альпинизма. Но это пройденный этап. И что тогда было, не будет никогда. Ориентиры были такие. Я в управлении работал первым замом – управление союзного значения по альпинизму. Мы пропускали в год молодых людей фактически за государственный счёт порядка 20 тысяч человек. Они уезжали в горы, получали там сполна снаряжение, инструктора, восхождение, выполняли разряды. И это не считая множества экспедиций, которые участвовали в первенстве Союза. Всё это были профсоюзные деньги. Охват был гигантский с хорошей поддержкой, и в объеме-то было здорово. То, что сейчас возрождается, конечно, результаты тоже фантастические. Северная стена Эвереста, К-2 и т.д. Но в количественном отношении, это, во-первых, несравнимое. А второе, всё это идёт, к сожалению, на старых дрожжах. На К-2 не было ни одного молодого альпиниста. Фактически. Это Виноградский, которому ста ещё нет, но где-то за 60. Ребята очень взрослые. Подготовка нашего советского периода.



Евгений Гаврилов: – Владимир Дмитриевич, вы впервые побывали на Алтае в 1996 году?

Владимир Кавуненко: Наверное, раньше. В стране Советов до Алтая у меня руки не доходили. Заявками на первенство СССР были команды на Памир, Тянь-Шань. В общем-то, я и на Кавказе последние годы не был… Но Алтай у меня всё время в голове был. Я знал, что это удивительный край, и когда стал свободным художником, не связанным ни с командой, ни с Союзами, ни с чем, приехал на Алтай. Сразу мы познакомились с Валерием Шумиловым, и по сегодняшний день с ним в тесном контакте. Все наши планы идут исключительно через него. Я считаю, что это человек и альпинист высочайшего класса. Это надёжность, грамотность, знает Алтай. Сейчас надёжных не густо. Алтай произвел на меня фантастическое впечатление. Во-первых, это край относительно чистый. Его ещё цивилизация не порушила. То, что сейчас творится на Кавказе, да и в Гималаях, не идёт ни в какое сравнение с чистотой Алтая. На Алтае ещё много нехоженых районов, вершин. Немножко подпортился район Белухи, там рериховцы, и идёт сплошной поток. Заметно, что там цивилизация уже своё черное дело творит. Эти следы многочисленных походов… Кстати, в Гималаях уже честно не знают, что делать с этими треками, наработанными сплошным потоком. Как избавиться от грязи, мусора. И в базовых лагерях, и на дорогах. Алтай в этом плане ещё чист, не с чем сравнивать. Это настолько интересно и своеобразно, что аналогов тоже нет. Из позитива: увеличилось число хороших клиентов, которые занимаются спортивным и неспортивным туризмом и альпинизмом, которые обращают внимание на экологию, чистоту и порядок. Таких групп стало больше. Потом появились точки, куда можно приехать с очень приличным сервисом. Можно приехать и на охоту, и по туристским делам. Сфера обслуживания на очень приличном уровне. Сибирь, ваши места, Алтай - и чистота природная, люди там интереснее и сильнее на порядок. Это однозначно. Я в этом убедился многократно. В перспективе большое будущее. Главное – поставить эти все дела так, чтобы не произошло то, что происходит сейчас на Гималаях и на Кавказе, в частности.



Евгений Гаврилов: – Спустя полгода после визита на Алтай, вы наверняка не раз прокрутили в голове происшедшее с вами: как получилось, что, проходя маршрут второй категории сложности, получил травмы многократный чемпион СССР по альпинизму и скалолазанию, доктор физико-математических наук Космачев Олег Семенович? Можно было этого избежать?

Владимир Кавуненко: Не то слово избежать! Как бы сказать помягче… Во-первых, я долгие годы работал в дисциплинарной комиссии по несчастным случаям федерации альпинизма СССР. Я прекрасно знаю, что такое несчастный случай. И 99% несчастных случаев - человеческий фактор, по вине участников. Безусловно. В данном случае, это то же самое. То, что можно отнести к непредсказуемым и не по вине участников – это, наверное, землетрясение, то, что было у нас, попадали мы, шаровая молния и молнии любого вида… И то можно было как-то подумать… Землетрясение, естественно, не подумаешь. Всё остальное – по вине участников восхождения… Олег мой друг был, есть и будет. Очень сильный альпинист. Он даст фору многим молодым.



Евгений Гаврилов: – Владимир Дмитриевич, вами подготовлено 48 мастеров спорта СССР по альпинизму. С какого момента вам становится ясно, получится ли из данного спортсмена мастер или не получится?

Владимир Кавуненко: Получится, не получится – бог знает… В своё время я пришёл в московский «Спартак» как тренер. Там было очень много сложностей. Во-первых, много заслуженных мастеров спорта, и ни одного перворазрядника даже не было. И вот тогда я понял, что команду надо готовить. У Володи Шатаева был 3 разряд, у Валеры Абалакова – того, которого мы знаем сегодня все, был второй разряд. Шура Балашов, несколько второразрядников. В общем, накатал команду так, что на пятый год мы уже получили право заявки. Это была очень активная работа. Пару лет я заявлялся, а потом понял, что могу тоже провалиться, не имея хорошего задела. И вот после этого, в каждую экспедицию каждый год помимо основного состава ставил и брал три-четыре человека молодых людей, перспективных. Я просил по всем базам, куда отправлял ребят, а отправляли мы до 500 человек, по путёвкам и разным вариантам, просил, чтобы они мне давали сообщения о перспективных, хороших ребятах. Вот так мне дали хорошую справку о Коровкине, Башкирове Володе. Десятки мне приходило характеристик, и писали: вот, обрати внимание. Обращал внимание, брал на базе эти рекомендации. Ребята фактически варились с основным составом. Появились какие-то традиции. Кстати, все они были подготовлены, с каждым из них я ходил на восхождение. Это не то, чтобы общее руководство, а это прямой контакт на восхождении пятой категории. В принципе, конечно, было видно, кто из себя что представляет. Были люди, которым после восхождения давал рекомендации настойчиво, жёстко: вот твой предел – первый разряд или кмс, и инструктор ты неплохой. Но были варианты, когда просто расставались и расходились. Кстати, не все мастера были на уровне ух-ты и далеко не все входили в команду. Но по крайне мере было видно, что они потенциально не опасные. Это работа очень интересная, довольно-таки сложная.



Евгений Гаврилов: – Сейчас, наверное, очень много появилось денежных «альпинистов», у которых больше понтов?

Владимир Кавуненко: Понты-то крутили и крутят всегда. Сейчас очень сложный вопрос. У нас нет рычагов и никаких прав влиять на контингент. Вот я был в Безенги, совсем недавно, прекрасная точка, весь мир знает. Это единственная точка в России, где очень активно работают в альпинистском режиме, как работали при советской власти. Конечно, лучше, сложно сказать… В том смысле, что они принимают больше, пропускают больше участников, чем пропускали мы. Мы считали, что там более 150 человек будет сложно прокрутить в районе. А сейчас там по 250 человек одновременно работают в альпинистском режиме. Но!.. Я вот смотрел на выходе, как там Ю.Саратов, а он всю жизнь проработал начспасом и начучем, выпускает группу. Спрашиваю: «А как ты считаешь, они формально готовы, не готовы? Вот у этого, кажется, и опыта никакого нет». А он отвечает: «А я не имею никакого права его не пускать. В принципе, могу его не регистрировать. Но тогда вообще не буду знать, кто где находится. И запускать группу под группу. Ему сказать, что «ты не имеешь права» – у меня таких прав нет. Это вшивая демократия – в гробу её видел! Она не даёт никаких прав регулировать и влиять. Он - король! Собрался и пошёл! Запишешь – запишешь. Ну, и бог с тобой». Многие сейчас не регистрируются. Сейчас даже нет статистических данных о количестве несчастных случаев, погибших. То, что было профилактикой. Мы в комиссии работали не для того, чтобы наказать. А для того, чтобы в перспективе этого не было. Это была профилактика. А сейчас никаких разборов нет в принципе. Ни на месте, ни в федерации, нигде. Даже фиксируют не всё. Люди как хотят, так и идут. Собрали штаб – и вперёд! Мы когда снимали об Ушбе, видели, как туда и с альпенштоками шли и в кроссовках. На Ушбу! «Парни, вы куда, чего? Как?» - «А-а-а! Никак!» Идут и идут.



Евгений Гаврилов: – Владимир Дмитриевич, кто снимал из операторов фильм про Ушбу? Снято классно, профессионально!

Владимир Кавуненко: У них было две или три камеры приличного качества. Снимал Володя Башкиров, Василий Елагин и кто-то ещё из ребят. Короче, у них было три камеры на маршруте. Опять же я не мог… Я был как тренер-консультант. И эпизод, когда они пьют водку и хвалят её, мне категорически не понравился! У меня в экспедиции был жесточайший сухой закон! Даже намёка не могло быть на какие-то спиртные дела. И всю жизнь я был категорически против этого! По окончании экспедиции мы устраивали испитие шампанского…



Евгений Гаврилов: – Там и сигарета была…

Владимир Кавуненко: Понимаешь, опять же эта демократия, которая даёт право делать всё, что ты хочешь. Кстати, курить я запретил не только на маршруте, когда я был зам. начальника управления, но запретил курить на альпинистских базах. Было постановление, решение. Конечно, они в рукав курили. Но, по крайней мере, формально было запрещено курить на альпинистских базах, в экспедициях. А насчёт выпивки там и речи не могло быть! ЧП. А тут… Был скандал насчёт эпизода с водкой. Это уже мелкие детали. Но существенно! У меня был скандал с артистами. Поругался круто с ними! Даже не знаю, чем было продиктовано это решение. Но что было, то было. Когда был начальником самой крутой спортивной базы и увидел моего спартаковца с дымом изо рта, то сказал: «Всё – отходился, собирайся и дуй домой!» Это было на Памире. Они подумали, что я сменю гнев на милость. Но когда пришли с маршрута, я его вычеркнул. Весь Союз узнал! Что курить в экспедициях, в лагерях опасно, не стоит. Сейчас нет никаких прав, ничего. Демократия.



Евгений Гаврилов: – В 1970 г. за участие в поисково-спасательных работах в Перу вы были награждены правительственной наградой Перу. Получили вы её, в конце концов?

Владимир Кавуненко: Да, получил после выхода книги. И не я один. Это Орден командора. Он трёх степеней. Первая степень даётся только действующему Президенту Перу, второй – каким-то высокопоставленным государственным деятелям других стран на уровне президентов, и третья степень – дали нам. С формулировкой «За выдающиеся заслуги…» Очень красивый орден. Здоровый, на ленте. Они даже пригласили нас в Перу. Кстати, мне надо было тогда выбирать Алтай или Перу. Я выбрал Алтай, в Перу не летал. Когда они летели, то вместе с ними оказался Шойгу Сергей Кужугетович. Ему рассказали про эти события многолетней давности, он проникся и всех участников наградил медалями МЧС. Вот такая была ещё история.



Евгений Гаврилов: – Владимир Дмитриевич, что для вас как для руководителя всегда стоит на первом месте? И когда вы решаете, что экспедиция может состояться?

Владимир Кавуненко: На первом месте – люди. Только люди. Всё начинается с людей. Если есть состав, в котором друг друга знают, уважают, имеют совместные восхождения, естественно. Это было у нас и в основных правилах альпинизма. Но дело не в правилах, а дело по сути. Если в экспедиции хотя бы один козёл появляется, который не устраивает членов экспедиции по характеру, по потребностям, то можно ожидать разные неприятности. У нас такого не было. У нас были только друг друга уважающие люди, которые знали не один год друг друга. И это было у нас праздник, а не борьба с какими-то фонарями.



Евгений Гаврилов: – Владимир Дмитриевич, вами пройдено много самых сложных первопроходов. Что объединяет их все? Какой первопроход вам запомнился больше всего?

Владимир Кавуненко: Первый первопроход у меня был в 1956 году - восхождение на Кюкюртлю, то, что рядом с Эльбрусом. Туда никто не ходил, поскольку Эльбрус на порядок выше. Кюкюртлю – 4639 м. Это маршрут пятой категории. Он остался пятёркой и сейчас. После этого маршрута я круто заболел на новые варианты. Это очень интересно, когда вообще ничего не знаешь. После этого пошло-поехало. В общем-то судьба меня не обидела по возможностям. Я имел возможность выбирать новые районы, маршруты. Очень много мне в частности помогли геологи, они наводили на новые районы. Они же делали геодезические съёмки. Наводки были самые неожиданные. По крайней мере, район Ак-су мне дали геологи. Они сказали: есть интересный район. Мы с Башкировым в конце сезона туда приехали, и то, что я там увидел, потрясло. На сегодняшний день только на Ак-су шесть маршрутов 6 категории сложности. Там на вершине Блока 3-4 шестёрки, на Искандер. В общем, район, аналогов которому мало. Как Ак-су заиграл! Туда иностранцы приезжали и были в восторге от того, что там есть. Таких районов бог подарил мне очень много. Это здорово. Вот так ребята помогали из года в год. Практически последние лет 20 я ездил в совершенно новые районы и на совершенно новые не то чтобы маршруты, а новые горы. А по трудности самый интересный?.. Интересен первопроход на Ак-су по бастиону. Ещё один очень интересный первопроход подарили опять же геологи. Всегда мы выбирали красивый маршрут и относительно безопасный вариант. Вот они мне предложили пик Алай сделать. Мы только на одних подходах форсировали три переправы с предельной сложностью. Я думаю, что туда больше никто не пойдёт. Мы на подходах потеряли около 10 дней. Ну и сам маршрут, конечно, 4-5 дней. После нас туда никто не ходил и никому и в голову не придёт пойти. А маршрут был настолько красивый, что все мы «заболели» им. В общем-то сделали его. Хороший маршрут. Назвали пик Алай.



Евгений Гаврилов: – Немного слов про крест на Алтае, который был установлен к 2000-летию христианства.

Владимир Кавуненко: Местные аборигены туда не хотели идти. На лошадях они категорически отказались везти крест. Крест можно было разобрать. Но мы его не разбирали. В Загорске, где крест был изготовлен, нас лично благословил Алексий II. Денег он нам, конечно, не дал… Но благословение его получили. Крест был вполне транспортабелен. Сын мой его тащил, в основном. Проблем не было. Маршрут там второй категории сложности.



Евгений Гаврилов: – Рассказывая о вас, невозможно опустить факт вашего первопрыжка с парашютом 17 апреля 1995 года на Северный полюс…

Владимир Кавуненко: Когда мне предложили, даже не поверил. Во-первых, это дорогое удовольствие. Сейчас даже не знаю, сколько это стоит. За 5 тысяч уе – точно. Во-вторых, когда мне предлагают что-то необычное, неожиданное, у меня всегда глаз горит, как у Циклопа. И единственное, что меня интересует - смогу ли это потянуть материально. Так, когда мне предложили поехать в Арктику обеспечивать безопасность «Красной палатки», которую снимали, первый вопрос у меня был: «Сколько стоит? Сколько я должен заплатить?» И когда мне сказали, что даром, да ещё могут приплачивать, вопрос был решён тут же. Так я попал в Арктику, и там, действительно, приплачивали. А Северный полюс мне предложили друзья, организаторы. Вроде подарка. Это было под 60 лет, под круглую дату. Мне сказали: давай, вперёд! Впечатления?.. Всё это затягивает. Конечно, меня тянуло туда ещё раз, но, во-первых, неудобно материально. А впечатления очень сильные. Там все увидели, что мы тоже можем многое. Сама акция очень сильная получилась. Цветные парашюты, очень много народу, шампанское… Кстати, оно замерзало, в стаканах была каша. Даже вообще не выливалась. Часто вспоминаю Северный полюс и вспоминаю с удовольствием.



Евгений Гаврилов: – Компаньони рассказывал вам случай восхождения с Лачеделли на К-2 и про женщину. Были в вашей жизни подобные случаи?

Владимир Кавуненко: У меня на Алтае был интересный случай. Совершенно удивительный. Я встречался даже не знаю с кем… В базовом лагере в шикарном лесу, когда мы делали пик Гумилёва, ночью меня приспичило выйти. Я вышел из палатки. Причём я был не сонный, долго боролся: выходить-не выходить, додержусь до подъёма – не додержусь. Так что, когда я вышел, то был совершенно проснувшимся. Обернулся, вижу: идёт человек. Не обращая внимания, говорю: «Кого это носит нечистая сила ночью?» Так идём мы вдвоём. Несколько раз оглянулся – человек, 100%. Когда нашёл дерево и надо было мне остановиться, сказал ему: «Господи, ты что так ходишь тихо, что даже звука не подаёшь?» Абсолютно чётко метров в семи увидел его от себя. Не то в плаще, не то в чём-то другом. Но человек однозначно! У меня испуга никакого не было. «Господи, ты чего молчишь? Заговорил бы». И он начал потихоньку пропадать… Вот тут я слегка испугался. Быстро пошёл в палатку, зашёл, а меня спрашивают: «Володя, ты с кем разговаривал?» Рассказал, с кем я разговаривал. До утра мы уже не уснули… Очень неожиданно. Настолько всё было реально. Только звуков никаких не было. Совершенно.



Евгений Гаврилов: – Что такое в альпинизме лидер? Какие качества отличают его от других участников восхождений?

Владимир Кавуненко: Тут очень много качеств надо заиметь. Во-первых, это должен быть большой любитель идти первым. И не только любить, но и уметь ходить первым. Ведь я написал в книге, что дал ребятам по верёвке в награду пройти первыми. Лёша Ставницер и Володя Башкиров. И так, как прошёл Володя свою верёвку – это была песня. Сразу видно, даже не надо быть тренером. Без напряжения, без нагрузки, чётко, грамотно, идеально выбран вариант. Кстати, Лёша второй, который был премирован первопроходом, «запоролся» так, что ему пришлось помогать возвращаться. После этого Башкиров меня уговорил ещё на одну гору. Вдвоём мы с ним ходили, сделали первовосхождение и назвали «Пик Восьми». И там мы уже поровну менялись. И, конечно, я увидел, что это высокий класс. Во-первых – надежность. Очень важна надёжность. Он завис на карнизе и висел там несколько минут. И на руках вышел оттуда. Смотреть снизу я не привык. В общем-то, это было типа пытки. Но всё время была полная надёжность. Если бы он, не дай бог, сорвался, то далеко бы не улетел. У него всё было сделано как положено. Я внизу, когда спустился, сразу объявил составу, что отныне Башкиров – капитан нашей команды на всех мероприятиях. А я – играющий тренер. Причём это сделал с удовольствием и сейчас рад, что так получилось.



Евгений Гаврилов: – То есть это всё определяется на маршруте?

Владимир Кавуненко: Не только. Ведь Володя был прекрасный человек, замечательный. Это все знают. Ведь очень важно, чтобы лидер был ещё человеком хорошим. Не было звёздных дел. Но это исключено, у хорошего лидера это быть не может. Он и лидером не станет, если его начнёт заносить. Нужно быть коммуникабельным, хорошим. Башкиров – идеальный вариант лидера. Его бог не обидел, и у него всё было. То, что он сделал, переоценить сложно. Я писал, что пять восьмитысячников от мая до мая «залудил» без кислорода... Судьба, конечно, не права….

Выдержка из статьи В.Д. Кавуненко о В.Н. Башкирове:

23 мая 1996 г. – Макалу (8463 м) по С.З. гребню;

23 сентября 1996 г. – Чо Ойю (8201 м) С.З. склон;

10 октября 1996 г. - Шиша Пангма (8013 м) с севера;

26 апреля 1997 г. – Эверест (8848 м) с Ю. седла;

26 мая 1997 г. – Лходзе (8516м) с л. Кхумбу… На спуске с вершины Лходзе организм не выдержал, и сердце Башкирова остановилось».



Евгений Гаврилов: – В многочисленных рассказах о вас никогда не пропускается случай с шаровой молнией. Как часты встречи с этим явлением в горах?

Владимир Кавуненко: Не очень. Прямых контактов я не знаю. Шалико Маргиани имел встречу с молнией. Но, по-моему, это была обычная молния – разряд прошёл через него. У него после удара трикони, железом окованные подошвы, на обоих ногах отлетели. Порвало наш советский штормовой костюм на полоски, а он – как с гуся вода! У него даже ожогов толком не было. А прямых контактов с шаровой молнией не знаю. После случая с шаровой нас физики замучили. Все шмотки позабирали, обещали, конечно, вернуть, но никто ничего не отдал. (Прим. ред.: из пяти человек в палатке тогда ожоги разной степени получили все. Олег Коровкин, который поменялся местами с Кавуненко, от удара молнии скончался. Кавуненко тогда провёл год в ожоговом центре).