Альпинисты Северной Столицы

 Альпинисты Северной столицы. Выпуск 336. 

Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 14.03.2009г.)


Ковалёв Сергей Викторович (13.08.1966) – Украина, Донецк. Родился в г. Ленинск-Кузнецкий, Кемеровской обл., Россия. Учился в Донецком Политехническом институте, Горный ф-т. Альпинизмом начал заниматься в 1982 г. 
ВОСХОЖДЕНИЕ НА ПИК БОЛИВАР В ВЕНЕСУЭЛЕ и ВОСХОЖДЕНИЕ НА ВУЛКАН ДЕМАВЕНД. Николай Носов, Москва, инженер-физик, к.т.н., КМС по горному туризму. 
Для восхождения на вулкан Демавенд мы выбрали сложный, но красивый маршрут – с севера, где на горе расположены основные ледники...

УОШБЁРН БРЭДФОРД (1910-2007). По материалам А. Адамса. В истории альпинизма имя патриарха американского альпинизма, ученого, картографа и фотографа Брэдфорда Уошбёрна навсегда останется на видном месте. 
Клуб альпинистов «Санкт-Петербург» вновь готовит – треккинг к высочайшей вершине мира – к Эвересту. 
Смотрите Непал - удивительная страна...!!!. 
Выезд в Непал в октябре-ноябре 2009 года (в период самой устойчивой погоды…!).
Трек начнётся в столице Непала Катманду (фото Андреева). А далее Вы уведите удивительные горы Ама-Даблам и Эверест.
Цена – 1.200-1.600 долларов. 
Председатель Клуба альпинистов «Санкт-Петербург» Герман Андреев



ВОСХОЖДЕНИЕ НА ПИК БОЛИВАР В ВЕНЕСУЭЛЕ
Николай Носов,
Москва, инженер-физик,
к.т.н., КМС по горному туризму)

– Элли, а не пора ли повесить веревку?

– Нет, настоящие клаймеры здесь страховку не вешают, - отвечает Элли, наш венесуэльский проводник, показывая мне зацепки для рук на скале.

– А кто же тогда здесь забил шлямбурный крюк? И зачем он это сделал? – подтягиваясь и переводя дух, пытаясь восстановить дыхание на почти пятикилометровой высоте, интересуюсь я.

Элли не удостаивает меня ответом и быстро убегает вперед.

Перелезаю в следующий кулуар. Ну, вот и первая станция – можно прицепиться и передохнуть. На опоясывающей кусок скалы петле, пристегнувшись на самостраховке, прячась за огромную глыбу, висит гроздь наших восходителей. Элли наконец организовал станцию самостраховки и повесил первую веревку, вдоль которой теперь периодически летят камни.

– Стоун! – кричит Элли и спускает очередную порцию булыжников. Первый раз в жизни слышу, как ругается Владимир Шатаев. Мне казалось, что этого человека с железными нервами вообще невозможно вывести из себя. Но, видно, «венесуэльский» стиль организации восхождения пронял и его.

Что-то опять валится сверху. Народ лениво вжимается в скалу. Небольшой камень с грохотом бьет по каске Павла.

– Ну, что я тебе говорил? А ты еще не хотел тащить каску из Москвы, места, дескать, в рюкзаке она слишком много занимает.

В это время другой камень попадает мне в левое колено, и дискуссию приходится отложить до более располагающей обстановки.

Растираю рукой ушиб. Что-то не везет мне в походе с этой ногой. Даже обувь на ней развалилась. На последнем траверсе из-под пика Гумбольдта насквозь протерлась подошва левого ботинка, и пришлось срочно заматывать ее стропой, которая придает мне вид матерого бомжа. Да и внешний вид после двух недель автономного путешествия по джунглям Венесуэлы вполне соответствует. Сгоревший нос, растрескавшиеся губы, из которых все время что-то сочится, плохо выбритая давно затупившейся бритвой щетина, тело с укусами разнообразных местных насекомых, мятая, давно не стираная одежда. Типичный вид находящегося в отпуске банковского IT-специалиста из Москвы.

Перестегиваюсь на веревку и со скользящим карабином ухожу вверх. Не понятно, почему здесь Элли наконец решил повесить страховку, а на предыдущем подъеме нет. На мой взгляд, они ничем не отличаются. Если бы я руководил восхождением - повесил бы в обоих случаях, но здесь командует только венесуэлец.

Дальнейший путь подъема, выбранный Элли, мне совсем не нравится. Вместо удобного кулуара, по которому, впрочем, иногда пролетают камни, Элли выбрал уж совсем неприятный путь с траверсом по узкой горбатой полке, над которой низко, с отрицательным уклоном, нависает совершенно гладкая скала. И как по «этому» идти?!

Ирина, страшно ругаясь, застревает на середине полки. Непонятно даже, за что ей цепляться, чтобы протиснуться вперед. Впрочем, также непонятно, как мы будем ее доставать, если она сорвется и повиснет на перилах. В конце концов Ирина проползает трудный участок на животе, хватаясь за воздух бесполезными руками и извиваясь всем телом, как змея. Вот так и рождаются новые техники преодоления горных препятствий. Во всяком случае, в учебнике по альпинизму у Пал Палыча я ничего про такое не читал.

Подоспевший Шатаев перевешивает перильную веревку поудобней. Не пытаясь придумать что-то свое, ложусь на живот и повторяю маневры Ирины.

Следующая веревка выводит уже на небольшую седловину на гребне между скальными рогами двуглавой вершины Боливара, чем-то внешне напоминающей нашу Ушбу. До вершины уже недалеко, но острый скальный гребень выглядит устрашающе.

Неожиданно сбоку вылезает американский альпинист. Он уже идет с вершины.

– Ну, как там, сложно?

– Как на К-2, - «успокаивает» американец и «дюльферяет» вниз.

Перестегиваемся на горизонтальные перила и траверсируем вершину по небольшой скальной полке. Элли с нижней страховкой, бодро карабкается по скале и вешает последние «перила» вертикально вверх.

Плюнув на капризы проводника, которому очень не нравятся все устройства, портящие его веревку, достаю жумар. Элли сам виноват, мог бы здесь повесить не свою, а веревку Шатаева, который против использования этих зажимов не возражал. Карабкаюсь вверх. Скалы сухие, держат хорошо, но все же на заключительном участке, не найдя удобных зацепок, нагружаю жумар по полной программе и вылезаю под последнюю стенку. Элли хмуро показывает рукой, где можно дальше пройти и вылезти на гребень.

Недоверчиво смотрю на предлагаемый путь подъема. Под ногами 400-метровая пропасть, если сорвешься - долго придется соскребать останки с лежащего внизу ледника.

– Элли, а тебе не кажется, что здесь тоже нужно лезть со страховкой?

Креол недовольно кидает мне конец веревки, защелкиваю ее в карабин и поднимаюсь вверх.

Еще метров двадцать прохожу по гребню и оказываюсь на вершине. Здесь стоит бюст Симона Боливара. Вопреки широко распространенному заблуждению, что Боливар не выдержит двоих, здесь могут разместиться и три человека. Особенно если встать потеснее и обнять бюст освободителя Латинской Америки. Больше трех человек на вершине действительно не помещаются, поэтому фотографируемся по очереди. Вот они первые российские покорители главной вершины Венесуэлы...

Прочитать статью полностью и посмотреть фотографии можно здесь

ВОСХОЖДЕНИЕ НА ВУЛКАН ДЕМАВЕНД
Николай Носов,
Москва, инженер-физик,
к.т.н., КМС по горному туризму

Особенности горовосхождений в современном Иране (в августе 2006)

Для восхождения на вулкан Демавенд мы выбрали сложный, но красивый маршрут – с севера, где на горе расположены основные ледники. Получив на Тучале акклиматизацию, мы спустились вниз и отправились на небольшом арендованном автобусе в деревню Нандал, расположенную у подножия Демавенда.

Поздно вечером мы пересели на машину более высокой проходимости и по грунтовой дороге понеслись вверх. Такое ощущение, что все горные шофёры одинаковы: любят ехать с сумасшедшей скоростью по раздолбанному серпантину, проложенному на краю пропасти. Причём особым шиком считается обгонять все попутные машины, и это на дороге, где и со встречной трудно разминуться. Наш шофёр радостно бибикал, сумев обогнать очередную отчаянно сопротивляющуюся этому машину. Как ни странно, поездка закончилась благополучно, если не считать повреждённого бокового зеркала.

Впрочем, в моей практике были и более экстремальные горные поездки. Как-то в Сванетии после похода остановил на трассе грузовик. Народ полез в кузов с курами, а я сел в кабину. Водитель сразу понёсся по горному серпантину с такой скоростью, что ребята стали сомневаться в правильности выбора машины. Хорошо, что они не слышали, как водитель извинялся передо мной: «Прости, что еду так медленно, просто сейчас я уж очень сильно пьяный». Иранский водитель не пил (пьяных в Иране мы вообще не видели), но зато ехал по ночной трассе так, что с адреналином в крови у всех было в порядке.

В Нандале мы разместились в домике клуба альпинистов Ирана. Две комнаты, застеленные коврами, на стенах фотографии самых известных с точки зрения иранцев вершин: Эвереста, Эльбруса и Демавенда. Последний отлично смотрится прямо с крыльца: классический конус с небольшими ледниками около вершины.

Утром погрузили рюкзаки с продуктами и снаряжением на лошадей, переехали реку и двинулись в путь. Наш проводник признавал только один способ подъёма: вертикально вверх по линии падения воды. Именно так, причём в максимальном темпе, и должны подниматься, по его мнению, настоящие альпинисты. Мы это мнение не разделяли, так что вскоре совсем перестали обращать на проводника внимание и следили только за общим направлением.

Вскоре вышли на тропу, карабкающуюся по склону вулкана между хаотическими нагромождениями лавовых потоков, неподвижно зависших, как в стоп-кадре, над долиной. Кажется, ещё совсем недавно лава булькала, ползла вниз, всё сжигая на своём пути, а затем по неведомой команде мгновенно застыла, образуя сюрреалистические фигуры, достойные полотен Сальвадора Дали.

Один из погонщиков жалуется Вадиму на зубную боль. Тот достаёт своё универсальное «лекарство» (настойку боярышника) и наливает немного иранцу. Погонщик выпивает, хватается за горло, машет руками, прыгает с вытаращенными глазами. Похоже, это его первый опыт употребления алкоголя. Затем он становится счастливым и довольным, даже в знак признательности целует руку Вадиму.

Вадим недавно вернулся с Камчатки, ещё не адаптировался к часовому поясу и идёт плохо. После очередного поворота он с женой Леной теряется в тумане. Основная группа с проводником и лошадьми побежала вверх, а со мной и Ириной остались только двое каких-то иранцев, поднимающихся одновременно с нами. Решив, что это помощники проводника, Ирина провела суровую воспитательную беседу со старшим из них, объяснив, что он должен идти замыкающим, чтобы не дать потеряться Вадиму. Иранец опешил, но указание выполнил. Позже мы узнали, что это был сам руководитель фирмы «Gash Tour», который решил лично проконтролировать наше восхождение.

Лагерь разбили на высоте 4300 м в прямой видимости небольшого приюта. Основная проблема восхождений на Демавенд – вода. Вот и здесь ручеёк, вытекающий из снежника, почти сразу впитывается вулканической породой. Алина обнаружила пропажу из рюкзака тёплой куртки. Местные погонщики – народ простой: замёрз, достал куртку из первого попавшегося рюкзака и поехал в ней вниз в свою деревню. Пришлось Саиду связываться по рации и возвращать одолженную на время куртку.

Внизу, в клубе альпинистов в Нандале, осталась на связи расстроенная Лейла. Она так мечтала подняться на Демавенд! И я думаю, у неё всё бы получилось, ведь основная проблема иранцев при этих восхождениях – отсутствие акклиматизации. Идут сразу вверх, пока не скрутит горняшка. Лейла раньше уже пыталась, но не смогла подняться выше 4000 м . А тут такой шанс! Но её не взяли, так как не может же женщина спать в палатке с двумя мужчинами, а отдельной для неё не было. Хотя Саид объяснял, что выше 3000 м религиозные строгости в Иране не действуют. Во всяком случае, наши женщины хиджабы сняли.

Вечером сидели около палаток и любовались фантастически красивой панорамой заката над персидскими горами. Лагерь стоял на небольшом холме, гора как бы подняла нас в небо, чтобы мы могли полностью насладиться плавно меняющейся разноцветной картиной перехода к ночи.

Лейла передаёт неутешительный прогноз погоды: на нас надвигается атмосферный фронт и через день восхождение будет невозможным. Поэтому Шатаев с Олегом, выйдя на следующий день раньше всех на запланированную акклиматизацию, решили сразу подниматься на вершину. Они вышли в 8 утра и поднялись на гору за 4,5 часа. Спустившись, Олег сказал, что чуть не умер, а Шатаев выглядел совсем не уставшим. И это в 69 лет!

Остальные поднялись на запланированную высоту 5000 м и спустились в лагерь. К вечеру погода испортилась, пошёл снег, стало холодно. К утру стало лучше, и в 5.00 мы вышли на восхождение. Неутомимый Владимир Шатаев опять отправился на вершину, теперь уже с Аней Пятновой, а остальные, кому темп «снежного барса» был не по силам, поползли следом.

Подъём проходит по моренам и сильно разрушенным скалам вдоль мощного ледника Якхар. Ключевое место маршрута – пересечение небольших ледников уже под самой вершиной. Здесь проводники иногда связывают клиентов верёвкой. Но нашего единственного проводника Саида мы сразу потеряли и пересекли ледник без него. Перевалив через очередную гряду, мы увидели Саида, в своём стиле потащившего Алину и Семёна «в лоб» по скалам. Мы легко обошли их по набитой тропе. Последние 100 м нужно идти по снегу, перемешанному с вулканическим пеплом. Вылезаем в жерло вулкана и направляемся к высшей точке горы, отмеченной зелёным иранским флагом. Половина кратера засыпана снегом, другая – застывшей магмой и серой. Периодически из-под ног бьют фонтаны газа, глаза слезятся и тяжело дышать из-за запаха серы.

Около иранского флага небольшая площадка, на которой оживлённо, как в выходной в парке отдыха. С юга, по более простому маршруту, поднимаются группы иранцев, фотографируются у флага, угощают нас местными сладостями. Многие в респираторах. К скале прибиты таблички с надписями на фарси. Некоторые из них – мемориальные доски в честь погибших здесь горовосходителей.

Собираем сувениры – жёлтые камешки серы – и скорее идём вниз. Похоже, когда столб газа вырвался прямо из-под ног, я немного отравился. Стало как-то неуютно и начало подташнивать. Съедаю сразу три таблетки активированного угля, и становится легче. А вот у иранцев, идущих впереди, похоже, таблеток нет: их рвёт прямо на тропу.

Весь путь на вершину отлично просматривается из нашего лагеря, так что оставшиеся с интересом отслеживают наши перемещения на горе. На следующий день спускаемся вниз и возвращаемся в Тегеран.

Прочитать статью полностью и посмотреть фотографии можно здесь

УОШБЁРН БРЭДФОРД (1910-2007)
По материалам А. Адамса

В истории альпинизма имя патриарха американского альпинизма, выдающегося ученого, картографа и фотографа Брэдфорда Уошбёрна навсегда останется на видном месте. Особенно велики его заслуги в деле освоения высшей вершины Северной Америки Мак-Кинли. Именно Уошбёрн открыл, сначала в теории, а потом первым прошел маршрут, которым ходит сейчас абсолютное большинство восходителей. Кстати, его называют первым человеком, покорившим семь высочайших вершин Северной Америки. Есть и такая коллекция.

Кропотливый многолетний труд ученого-исследователя привел к созданию лучших альпинистских карт: Мак-Кинли и Эвереста. Эти карты являются как бы эталонами, и ими пользуются, и еще долго будут пользоваться восходители. Кроме того, Уошбёрн был пионером фотосъемок с самолета и большим мастером, художником горной фотографии. До сих пор его фотографии Мак-Кинли не имеют конкурентов и используются везде, где нужно показать масштаб этой грандиозной горы.

Как часто бывало с известными альпинистами, в детстве – они испытывали проблемы со здоровьем. И именно поэтому родители вывозили их первый раз в горы. Так и Брэдфорд уроженец штата Массачусетс, попал в скромные по высоте, ближайшие горы Новой Англии (гора Вашингтон). Его отец был высокопоставленным преподавателем теологии, по работе выезжал в Европу и взял с собой сына, который в 16 лет попал в Альпы. Здесь он начал с Монблана и вскоре покорил целый ряд альпийских вершин, в том числе Маттерхорн. Кроме того, молодого американца не устроили имевшиеся путеводители по Альпам и он начал писать свой собственный. За три сезона активной практики в Альпах Брэдфорд стал едва ли не самым квалифицированным альпинистом США в 20-е годы. По крайней мере, французы тогда уже приняли его в элитный клуб лучших восходителей мира GHM. В 30-е годы был уже признанным лидером в изучении и альпинистском освоении гор Аляски, в его активе были несколько первовосхождений, новые маршруты и целые исследованные районы.

Представьте человека, который к 20 годам написал и издал 4 книги, выступал с докладом перед Географическим Обществом. Наверное, нелегко ему было находить себе работу по окончании университета. Тем более что учился в Гарварде он не совсем по увлечению, его изначальная специальность была французская история и литература.

Уошбёрн отличался независимым характером, достаточно сказать, что он ни разу за свою жизнь не принимал участия в экспедициях, которыми сам не руководил. Так что подстраиваться под кого-то для молодого специалиста было абсолютно невозможным делом. Определение с местом работы затянулось на несколько лет, пока случайная встреча в самолете, не привела его в проект, который собственно был на то время никому не нужен. Музей Науки в Бостоне, был весьма скромным. Тогда, в 1939 году Брэдфорд возглавил небольшое собрание экспонатов, а с 1980 года передал последователям один из музеев мирового уровня. Масштаб того, что он сделал, причем в значительной мере только своей волей, впечатляет: сейчас в музее работает 300 штатных сотрудников и 700 волонтеров, количество посещений приближается к 1,5 миллионов в год.

О стиле работы Брэдфорда можно судить по истории создания его семьи. Приняв музей, он занялся поиском дельных сотрудников. Это было нелегким делом, место было не престижное, а требования у него были большие. Всех способов поиска не знал, но молодой ученый обратился, в частности, к почтальону. А тот настойчиво начал предлагать пойти на собеседование молоденькой выпускнице Гарварда Барбаре Польк. Поначалу она решительно отказала, почтальон настаивал. В какой-то момент Барбара согласилась, хотя и без энтузиазма. Брэдфорд произвел на нее приятно впечатление, а вот условия работы, сам музей нет. Директор, ему было 29 лет, попросил разрешения всё же перезвонить через 2 недели. И обманул. Он начал регулярно, каждый день звонить, вежливо предлагать, извиняться. Брэд продолжал звонить, пока Барбара поразившись этому, не решила попробовать. И директор завалил ее работой! Но через некоторое время пригласил составить компанию во время тренировочного полета на самолете. Уошбёрн был сертифицированный летчик и летал регулярно для практики. Через год Брэд и Барбара поженились и... поехали в экспедицию на Аляску. Хотя до этого Барбара ничего об альпинизме и горах не знала. В ее лице Уошбёрн получил верного товарища, преданного помощника, заботливую мать троих детей, и альпинистку с всеамериканской известностью.

В тридцатые годы произошло знакомство Уошбёрна с высочайшей вершиной Северной Америки. Гора поразила своими размерами и дикостью. После первых пионерских попыток начала века, всего 2-3 экспедиции в тридцатые годы решались на попытки. Это были тяжелые экспедиции, масса груза транспортировалась на большие расстояния. На современную Аляску это не походило, тогда не были открыты месторождения нефти, золото было практически выработано, и край был этаким заповедником дикости. В 1936 году Брэдфорд сделал облет массива, свесившись на альпинистской страховке, он делал небывалые по качеству и масштабности фотоснимки. По ним он потом искал пути восхождения на заветную вершину.

На третий день после объявления войны Брэд вместе с другими лидерами альпинизма Картером и Бэйтсом был вызван в Вашингтон. Им было предложено заняться обеспечением жизнедеятельности военных в суровых условиях Аляски. Большая и нелегкая работа, но близкая по интересу и позволявшая все эти годы совмещать службу Родине и исследовательскую работу. В 1942 году в рамках программы исследований он организует восхождение военных, и сам первый раз поднимается на Мак-Кинли. Это было всего лишь третье или четвертое успешное восхождение на высшую вершину США.