Альпинисты Северной Столицы

 Альпинисты Северной столицы. Выпуск 324. 

Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 20.12.2008г.)


ЛЁХА. Михаил Ситник, профессиональный тренер, МСМК СССР, Одесса. «Шаг, вдох, выдох, шаг, вдох, выдох… Ритм… Держать ритм…Не стоять …Двигаться, двигаться…Как там дома… Да существует ли вообще мир, где есть твой дом?! Ватные ноги с трудом слушают команды мозга – «шагать, шагать…» Мысли отрывочные и беспорядочные...

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ! 75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ СЕРГЕЯ НИКОЛАЕВИЧА БЕЗВЕРХОВА, ОСНОВАТЕЛЯ СУРГУТСКОЙ ШКОЛЫ АЛЬПИНИЗМА. Евгения Якубова (Федоренко), г. Сургут. В 2007 году Сургутской альпинистской секции исполняется тридцать лет. Мы стали на тридцать лет старше и, наверняка, мудрее... 


ЛЁХА
Михаил Ситник,
профессиональный тренер,
МСМК СССР, Одесса

«Шаг, вдох, выдох, шаг, вдох, выдох… Ритм… Держать ритм…Не стоять …Двигаться, двигаться…Как там дома… Да существует ли вообще мир, где есть твой дом?! Твой дом здесь, на Горе…Шагать, шагать…». Сухой холодный воздух рвет легкие, в горле першит и хочется кашлять, голова раскалывается, тошнит… Ватные ноги с трудом слушают команды мозга – «шагать, шагать…» Мысли отрывочные и беспорядочные. «Ноги мерзнут… Пока терпимо… Кажется, сейчас было опасно: круто и снег слишком плотный, вот кошка и проскользнула, так можно и загреметь…Аккуратнее парень, ногу четче ставь…Красотища-то вокруг какая! Хоть бы погода еще продержалась…Чего стал, шагай, шагай... Давай шаги считать: раз… два… три… может отдохнуть немного? Хорошо, договорились, после ста…». «…Пятнадцать… шестнадцать… Опять снег рыхлый и глубокий… На Хане такой же был… Ну и маршрут мы прошли тогда, не приведи Господи! Семь дней на северной стене…» В памяти возникают, сменяя друг друга, картины старого и опасного восхождения, а мозг автоматически продолжает фиксировать шаги: …сорок два, сорок три… «Классные ночевки были тогда…». Опять картинки перед глазами: чтобы построить площадку для палатки, каждый вечер приходилось двоим из группы (вися на коротких веревках – самостраховках) прижимать к склону вертикально полиуретановый коврик, остальным сухой сыпучий снег ссыпать между ковриком и склоном, долго утрамбовывать его, периодически мочиться на него, чтобы снег, смерзаясь, не рассыпался. Все это на семидесятиградусной стене. «Шестьдесят восемь, шестьдесят девять… Когда же выход на гребень?… Повезло нам тогда, на Хане. Почти все основные наши соперники в Чемпионате Союза погибли, в основном в лавинах. А мы нет, мы - прошли. Живым (то есть нам) и дали первое место. Везунчик я все-таки. Вот и теперь, перед выходом, Леха мандражирует:

- Как думаешь, погода будет?

- Будет, Леха, будет, ты же со мною идешь, а я везунчик!

Леха по образованию метеоролог, но как говорит сам: «Метеорология - лженаука, сродни алхимии, хиромантии и астрологии. Погоду, как и будущее, предсказать невозможно!».

Кстати о Лехе. Идет ли? Пока не видно, мешает спускающийся с гребня отрожек. Остальных тоже не видать. Может, все повернули, а я один остался?…Девяносто девять, сто! Все! В соответствии с договором, отдых! Постоим, подышим. Гады, так подставить с утра! Вчера поднялись на гребень: видно, что крутые скалы обходятся справа по снегу. Да и японцы так ходили, я помню их фотографию этого места с нанесенным пунктиром маршрутом. Нужно спуститься метров на сто с гребня вправо - вниз и длинным траверсом по снегу обойти скалы справа. Народ же возник:

– У тебя че, горняшка? Не видишь – по гребню прямо нормальный путь, скалы вполне идутся! Зачем высоту терять? Ну и че японцы – они же калеки, ходить не умеют! И лагерь на гребне ставить надо!

Может прав народ? Пять «за», мы с Лехой против. Не в нашу пользу. Пойдем на поводу, т.е. по гребню. Вообще народ, особенно на высоте, психованный, уважения требует! Вчера после выхода на гребень захотели провести собрание, и это на высоте 7900 м!

– Вы сдурели, да? – Спрашиваю – Комсомол вспомнили? Демократии захотелось? Какова повестка и где президиум разместим?

Оказалось, один из ребят Саши (руководителя этой группы) много лет у него тренировавшийся, вдруг чем-то группе не подошел (это после многих то лет совместных тренировок и более месяца работы в этом составе на Горе!) и группа требует срочно отправить его вниз. Выслушав всех, я коварно согласился с мнением большинства, но в целях безопасности потребовал обязательно сопровождать провинившегося кому-нибудь из членов их группы. Конфликт тут же заглох сам по себе: уходить в шестистах метрах от вершины никто не хотел. Вторым в повестке как раз обсуждался дальнейший путь к вершине: по гребню или в обход справа?

Подчинившись волеизлиянию народа, мы с Лехой и примкнувший к нам Павел начали подниматься по гребню вверх. Группа же Саши после трудных дебатов решила немного отдохнуть – погода, слава Богу, позволяла. Набрав по высоте метров сто пятьдесят, наша тройка начала готовить на гребне площадку под палатку – довольно тяжелое дело даже в невысоких горах, а тут уже за восемь тысяч! Разворотили скалистый гребень, перетаскав в стороны огромные булыганы. Освободившееся от них место подровняли, действуя благородными ледорубами как обыкновенной киркой или ломом. Уложили образовавшуюся площадку плоскими камнями. И вдруг, когда палатка уже стояла, к нашему изумлению мы увидели, как группа Саши сошла с гребня и пошла вправо в обход! Те, кто ходил со мною в горах, знают способности и возможности моей гортани. Но дикий рев, который я издал в этот раз, заставил вздрогнуть даже Леху.

– Свя-а-а-а-зь, – воззвал я, аки лев рыкающий.

Включенная радиостанция сообщила голосом Саши, что он на связи. Они, понимаете ли, еще раз оценили вариант пути по гребню и признают, что я был прав – надо обходить справа…

Свою палатку они поставили там, где я и планировал раньше: по пути обхода, экономя на этом в день штурма не менее часа. Мы же, хоть и помнили, что злость – плохой советчик, принципиально остались ночевать на гребне.

Тут сюрприз преподнес Павел. Ему пятьдесят шесть лет, самый старый в команде. Павел попросился в экспедицию завхозом,

– Горшки за вами носить буду, кем угодно готов.

В свое время он очень сильный был, все его тогда в команды приглашали. Но в Гималаи из Советского Союза попасть было сложнее, «нежели богатому войти в Царство Божие». А точнее, вообще никто тогда из Союза в Гималаи не ездил. Теперь едут, но молодые. Считается оптимальным возраст до сорока. А у Паши – за пятьдесят! Взяли завхозом. Но когда в базовый лагерь под Канчу пришли, по разным причинам кроме нас сразу выйти для организации промежуточных лагерей не кому было. Павел и предложил:

– Давай, поработаю в твоей группе, сколько смогу.

Смог он много. Носил грузы в лагеря, поднимаясь каждый раз все выше. Не будучи членом основной команды, Паша был одет в старенький нейлоновый анарак (мы же – в современнейшие «дышащие» костюмы из дорогущего материала Gore Tex), а страховался - с помощью устаревшего, очень неудобного и давно не применяющегося «пояса Абалакова». На удивление Паша поднимался каждый раз выше и выше. Так незаметно и перешагнул заветную черту – восемь тысяч метров. А теперь говорит:

– А че, если завтра на гору пойду?

– Паш, – говорю, ты это, сам посуди. Спонсоры деньги дали, больши-и-е! За эти деньги и за идею на Гору нужно подняться! Не поднимемся – больше не дадут. А ты не молод. Вдруг сердечко прихватит или еще чего: всем тебя вниз тащить надо будет. А Гора – того, тю-тю!

Уважаю я Павла, в том числе за понятливость:

– Ясно. – говорит – Гады вы все. Как пахать – так Павел, а как лавры делить… Ну ладно, восемь тысяч – тоже не каждый сюда залезет. Подожду вас здесь.

Утром (если три часа ночи – утро), мы с Лехой от обиды и злости начали по гребню вверх ломиться. Как рассвело – увидели Сашину группу на траверсе. Еще через полчаса мы уперлись в скалы, которые без страховки идти не хотелось, а страховаться нечем – веревку не взяли… Пришлось назад поворачивать, да Сашу догонять. Все скажу, как догоню! Но пока работали (любой нормальный человек возмутится: «Тоже работу нашли – пешком ходить!»), злость прошла, говорить перехотелось. Да и устали ребята порядком – по снегу следы бить! «По следам каждый быстро идти сможет!» - это камень в наш огород. Вышли с Лехой вперед. Как-то я вошел в ритм, оторвался постепенно. Вот и стою, поджидая как бы ребят, а на самом деле отдыхаю.

Нет, не один я. Вот Славик из-за скалы появился. А за ним – Леха! Хватит отдыхать, пора работать. Начали. Шаг, вдох, выдох, шаг, вдох, выдох… Ритм… Держать ритм…Не хватило мне кислороду то, кончился! Как ни берег, как ни тянул… Расход поставил меньше двух литров. Но баллон то один! Теперь дай Бог силы… Скорее бы перемычка… Тяжко ступени в фирне бить! Сменил бы кто?

– Слав, а-х-х-а, а-х-х-а, смени, устал! Побей ступени!

– Да я же без кислорода иду!

Ладно, хрен с вами, двинем дальше…Шаг, вдох, выдох… Ритм… Не стоять… Энергичнее… Где только энергию эту взять? Отдохнуть опять надо…

…Что-то призадумался я, нашел место для воспоминаний. Уже минут пять стою, наверное. Вот и Слава вперед вышел, ступени бьет, и Леха подошел, стоит рядом. Двинули. Шаг, вдох, выдох, вдох, выдох. Шаг, вдох, выдох, вдох, выдох…

Ну, наконец, перемычка. Сзади – Сикким, впереди – Непал. Народ то - подтянулся. Все! Не загреметь бы на скалах. Круто довольно, а страховки нет. Где-то здесь Ванда Руткевич* пропала… Шаг, вдох, выдох, вдох, выдох, еще шаг… и еще… Кажется, приехали… Вершина рядом… Дальше нельзя! Канча – священная гора, и по требованию правительства Сиккима, давшего разрешение на восхождение, мы «не должны осквернить своими следами ее белоснежные снега»! Связь с базой. Да, мы пришли. Состояние? Как с хорошего бодуна: башка трещит, тошнит и двигаться совсем нет мочи. Даем описание того, что видим – это для офицеров связи, которые должны подтвердить, что мы на вершине! Их у нас два: от Индии и от Сиккима. Фото на память и для отчета. Портрет Раджива Ганди достать – это для партии Национальный конгресс Индии. Пора вниз, пока Гора отпускает. Дураки придумали – «Покорил гору, вершину». Сколько их, стремившихся покорять, воевать с горою, лежит по склонам – кто в трещине, кто под снегом, а кто и просто так.

Гора может позволить тебе подняться, взойти на нее, а может и не пустить. Представьте муравья, который оказался на вашем теле и поднимается все выше и выше. Но вот вы заметили его, короткий взмах руки, и нет восходителя… В другой раз не заметили, или не до того было – и вот хвастливый муравей рассказывает собратьям, как он, царь природы, покорил вас. Глупость самонадеянная.

Вниз – тоже не подарок. Но быстрее… Но опаснее… Что там Павел – один ведь остался в лагере на 8100 м, – а возраст все же здесь не на пользу! Вот палатка Сашиной группы. Теперь самое трудное – после всех дел нужно заставить себя подняться на гребень к своей палатке. Ну, Саша! Ну спасибо тебе за вчерашнее! Ладно, напрягемся последний раз сегодня. Шаг, вдох, выдох, еще раз… Еще…

Все, последнее усилие (кажется, оно на самом деле последнее – больше сил нет и шагу ступить). Боже праведный, что это? На 8100 м? Ну и картинка! Камень большой и плоский, на нем сальце постругано, консервы рыбные, бутылка початая стоит, и Паша смотрит как-то по особенному:

– Ну че, сходили?

– Да, Паш, сходили.

– Ну, так садись, – говорит, наливая спирта в кружку.

– Паш, так ведь 8100, поплохеет!

– Не-е, – говорит, – не должно. Я вас ожидаючи пол бутыля приговорил, – не поплохело.

Утро. Ночь прошла в мучениях – резь в глазах не давала заснуть. Наверное, «нахватался зайчиков» – мои обыкновенные солнцезащитные очки не защищали глаза от бокового ультрафиолета. То же произошло с Лехой. Ничего не вижу, в глазах круги, звезды и острая резь. О движении сегодня не может быть и речи. А завтра? Палатка стоит на 8100 м, по «классике» выше 8000 м – «зона смерти», задерживаться здесь не стоит. Но и идти в слепую не получится. Отпускаю Сашину группу вниз, предлагаю уйти Павлу. Тот сразу взорвался:

– Ты за кого меня держишь? А если вы и завтра не оклемаетесь? Не, я с вами…

Впору скупой слезе скатиться, да они и так прут из больных глаз без остановки со вчерашнего вечера.

– Ладно, тогда лечи давай.

Средство старое – промывание глаз чаем, примочки из испитого чая, повязка на глаза.

Паша нянькой вокруг нас с Лехой крутится – то покормит, то «до ветру» выведет. Не заметно (мы же не видим ничего!) день прошел, затем и ночь. Попустило вроде. Что-то видно, хоть не всегда понятно – что. Так, в тумане все, тени какие-то. Пакуем «торбы», по ходу решая, что брать с собою, а что нет. Палатка, спальники, еда – на фиг, ниже лагеря оборудованные, там все есть!

Прочитать статью полностью и посмотреть фотографии можно здесь >>>

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ! 
75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ СЕРГЕЯ НИКОЛАЕВИЧА БЕЗВЕРХОВА, ОСНОВАТЕЛЯ СУРГУТСКОЙ ШКОЛЫ АЛЬПИНИЗМА

Евгения Якубова (Федоренко), г. Сургут.

В 2007 году Сургутской альпинистской секции исполняется тридцать лет. Мы стали на тридцать лет старше и, наверняка, мудрее. Но когда меня спрашивают о моих лучших годах, я без заминки отвечаю: «Годы, проведенные в горах!». Очень трудно объяснить обычным людям эту необъяснимую любовь к горам. Трудно рассказывать об альпинизме, как о прекрасном виде спорта, потому что альпинизм полон всяческих испытаний и лишений, а порою – самых больших, ценою в человеческую жизнь, жертв.

История Сургутской альпинистской секции хранит нимало традиций, событий и мероприятий, посвященных прославлению нашего города. Это был большой, дружный и здоровый коллектив, который действовал многие годы. А создал и сплотил этот коллектив мастер спорта по альпинизму Сергей Николаевич Безверхов. Город Сургут гордится тем, что здесь жил этот замечательный человек. Давно нет с нами Сергея Николаевича, в 1988 году нелепый случай в горах оборвал жизнь нашего легендарного земляка. Одна из улиц Сургута носит название - улица имени Сергея Безверхова. В 2002 г., в год семидесятилетия Безверхова С.Н. на одном из домов этой улицы была установлена мемориальная доска.

В 1975 году Сергей Николаевич с семьей приехал на постоянное место жительства в Сургут. В нашем городе Безверхов появился мастером спорта по альпинизму, уже имея в своем арсенале 4 медали за участие в команде на чемпионатах страны. И живя в Сургуте, конечно же, повышал свое спортивное мастерство. Но главное было то, что он с тех пор в горы ездил с сургутянами. Можно сказать, что это он привез в наш город этот вид спорта. Всю свою энергию и организаторские способности он вложил в сургутскую секцию альпинизма.

Впервые в городе заговорили об альпсекции в 1980 году, когда была организована экспедиция в честь 50-летия Ханты-Мансийского автономного округа. А тогда, в далеком 1977 году впервые от города в альпинистский лагерь поехало три человека, в числе которых была и я, вчерашняя студентка, приехавшая покорять Тюменский север. И с тех пор я влюбилась в горы. Активная и молодая, не обремененная семьей, с головой ушла в спортивную и общественную работу. Сергей Николаевич любил говорить: «Сургут – равнинный город, но 80% всех альпинистов живут на равнине. Мы не имеем условий, чтобы тренироваться на природном ландшафте, поэтому мы должны выходить из этого положения благодаря общей физической форме, чтобы, выезжая в горы, мы могли не только преодолевать трудности, но и успевали замечать безумную красоту гор». На своем личном примере Сергей Николаевич показывал, как нужно тренироваться. Два раза в неделю – двухчасовая напряженная тренировка в спортивном зале, раз в неделю - техническая (лазать по искусственным зацепам по вертикальной стене спортзала – мало не покажется), раз в неделю – теоретические занятия (альпинизм – прикладной вид спорта, много надо знать из медицины, по соблюдению мер безопасности, по тактике и стратегии горовосхождений). И это еще не все – два раза в неделю, а лучше каждый день – обязательный в любую погоду кросс продолжительностью не менее часа. А по выходным – походы с зимними ночевками и с отработкой альпинистской техники передвижения по ледовому и снежному рельефу. Что касается скального рельефа, то на простом склоне Барсовой горы с применением условных точек страховки – деревьев, пней и бугорков – мы отрабатывали работу в связке. Потому что главным условием штурма неприступной вершины является взаимодействие связок. Иногда казалось, зачем ему это все, зачем так мучить людей? На тренировках мы пыхтели, мы потели, мы даже злились. Только нашему тренеру все было нипочем, он только посмеивался. Весельчак и балагур, он сознательно и целенаправленно подготавливал нас к встрече с горами, порой прекрасными, порой жестокими. Сам никогда не болел, и у нас же, по его мнению, могла быть также только одна - единственная болезнь – «острый шлангит».

Всю пользу тренировок мы почувствовали уже на следующее лето. Сургутские ребята оказывались всегда физически сильней и выносливей других участников альпинистских лагерей, где все мы проходили программу этапов подготовки альпинистов, и где мы закрывали клеточки в зачетной книжке альпиниста своими восхождениями, которые от этапа к этапу становились все сложнее и сложнее. Надежной базой для сургутских альпинистов оставался долгие годы альпинистский лагерь «Варзоб», что располагался в 54 километрах от Душанбе. Сергей Николаевич торопился, он нас убеждал расти в спортивном плане быстрее за счет своей физической и теоретической подготовки и не по одному этапу программы альпинистской подготовки за каждый сезон. Каждый раз весной перед выездом в горы Сергей Николаевич устраивал сдачу физнормативов и лучших брал с собой в «Варзоб», где он мог форсировать рост спортивных разрядов для сильных спортсменов. На языке Безверхова это называлось «поинтриговать». Остальные ехали по путевке ВЦСПС повышать спортивное мастерство в разные лагеря Кавказа и Памиро-Алая. Но все почему-то хотели обязательно в «Варзоб». И когда какая-нибудь девушка канючила: «Сергей Николаевич, возьмите меня в «Варзоб», он отмахивался: «Не мешай, мне еще не хватало, чтоб Олег Капитанов говорил, что я всякую макулатуру ему присылаю. Эй, тумбочка с глазами, садись быстрее, пора заканчивать писать протокол!». Но ни «Макулатура», ни «Тумбочка с глазами» и не думали обижаться, потому что наш тренер был самый справедливый.

Ни одна спортивная секция Сургута в те годы не могла похвастаться такой сплоченностью и такой численностью. И все-таки больше всех тренировался наш тренер. И он был всегда сильнее всех. В команде Олега Капитанова на чемпионате Советского Союза в техническом классе у Безверхова была своя роль, на стене он шел последним в связке и, по его выражению, был «вышибалой». Это тот, кому достается самая тяжелая работа в команде на маршруте - на вертикальной стене в организованных пунктах страховки снимать все веревки, чаще всего двойные, выбивать крючья и «подносить железо». И Безверхов был очень горд этой ролью. «Ребята, мастера спорта по скалолазанию, пусть идут первыми, они рискуют больше, моя же задача – максимально облегчить им прохождение налегке по скалам высшей категории сложности».

Вечером, после тренировки бегу домой к Сергею Николаевичу, благо, мое общежитие и дом, где он жил с семьей, были в одном дворе по проспекту Набережный. Как сейчас помню, в зале горит настольная лампа, все домашние спят, за столом сутулая (в молодости Сергей Николаевич серьезно занимался борьбой) фигура Сергея Николаевича в стеганном таджикском халате – чапане, обязательно подпоясанном цветным платком – символом женатого человека. Стол завален бумагами. Как всякий целеустремленный человек, наш тренер нас не просто тренировал, он планировал дальнейшие мероприятия. Обширная переписка с альпинистами со всех уголков Советского Союза и, конечно, деловые переговоры и письма к городским властям, начиная с того, чтобы секцию официально узаконить, а заканчивая различными просьбами о помощи закупки необходимого снаряжения.