Альпинисты Северной Столицы

 Альпинисты Северной столицы. Выпуск 320. 

Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 22.11.2008г.)

Тимошенко Татьяна Ивановна (25.01.1956) – СПб. Инженер-электромеханик, ЛПИ. В настоящее время – риэлтер, менеджер по недвижимости. Первое восхождение – 1976. Последнее восхождение – 2008. МС СССР – 1985. Количество восхождений около 200, в т.ч. 5а – 25, 5б – 24, 6 – 6. Семитысячники – 17. Член женской сборной СССР по альпинизму 1985-1992.

С ФЛАГОМ АЛЬП-ЛЭИС. Анатолий Алексеев, д.т.н., проф.,
капитан 1-го ранга в запасе, КМС. Два измерения. Вот и довелось мне вновь оказаться на Кавказе. Июль 2004 г . Приехали с дочерью на турбазу «Терскол». Программа поездки насыщенная. Бегали по ущельям, как в юные годы. Погода, активно отдыхающий контингент и ближайшее окружение – всё способствовало хорошему настроению. Но в глубине затаилась давняя мысль: а как там сейчас в ущелье Адыр-су?

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ. Вацлав Ружевский – Почетный МС СССР, преподаватель, (в своё время – профессиональный альпинист). На рубеже альпинистских эпох отечественного альпинизма 60-ые годы характерны появлением нового направления и освоения уже покорённых вершин – прохождения стенных, технически сложных маршрутов.



С ФЛАГОМ АЛЬП-ЛЭИС
Анатолий Алексеев,
д.т.н., проф.,
капитан 1-го ранга в запасе,
КМС

Два измерения. Вот и довелось мне вновь оказаться на Кавказе. Июль 2004 г . Приехали с дочерью на турбазу «Терскол». Программа поездки насыщенная. Бегали по ущельям, как в юные годы. Погода, активно отдыхающий контингент и ближайшее окружение – всё способствовало хорошему настроению. Но в глубине затаилась давняя мысль: а как там сейчас в ущелье Адыр-су?

Согласовав с руководством турбазы свою отлучку и сознательно никого не взяв с собой, чтобы не отвлекаться от «ностальгических дум», рано утром, на трёх попутках добрался до входа в ущелье. И вот я здесь. Перед взором всё та же бурная Адыр-су и совершенно особый вход в ущелье, не похожий ни на какой другой, из всех виденных за 15 лет активного альпинизма. Именно здесь в самом высокогорном на Кавказе ( 2380 м ) а/л «Уллу-тау», что в верховье ущелья, всё и началось в далёком 1969. И вот эта новая встреча! По сути – встреча с самим собой, но уже в новом, другом, измерении: 35 лет спустя. Кажется, что горы не изменились. Память цепко фиксирует хорошо знакомые очертания скальных, ледовых массивов, повороты реки, изгибы не короткой 12-км дороги к лагерю и многое другое. Появившаяся у входа в ущелье военная база, красавец автоподъёмник, служба ГО и ЧС, новые постройки – всё не в счёт: неизменно величие наших Гор, их особое, завораживающее влечение! А прожитые годы, и обретённый жизненный опыт только подтверждают правильность сделанного тогда выбора: лучше Гор могут быть только Горы! Два времени – два измерения, а мы – те же. И к Горам всегда будем обращаться только на Вы, как учили нас здесь первые авторитеты – альпинисты-инструкторы! И это – здорово!

В лагере была неожиданная, и очень тёплая встреча с начальником учебной части Почётным МС СССР Порохнёй Юрием Ивановичем, подписавшим в далёком 1969 мой первый альпинистский документ – удостоверение на значок «Альпинист СССР», и с другими ветеранами-альпинистами. Недолго, но об очень многом и многих успели поговорить. Вспомнилось даже, как по вечерам у костра всем лагерем слушали под гитару альпинистские истории и легенды из уст авторитетного Вацлава Ружевского – Почётного мастера спорта СССР.

На этой лирической ноте можно было бы остановиться. Уже этого было бы достаточно, чтобы наши дети с особым уважением относились к нашим Горам и, как мы в свои годы, возвращаясь в большой город, вновь составляли напряжённые планы и месяцами жили только надеждами на предстоящую новую встречу с Горами.

Но это была бы только половина правды. Другая часть и другое «измерение» Наших гор – в трудной и напряжённой работе по подготовке встречи с ними. Встречи в составе команды, где успех всех определяется вкладом каждого. Где без успеха каждого может не быть ничего. В этом – суть командного альпинизма, его стержень. И своя сила, сила спортивного альпинизма, когда для успеха восхождения каждый должен быть готовым «положить к ногам команды свою индивидуальность».

Спортивное совершенствование. В те годы мы этих слов старались избегать: понимали, что к сезону, к встрече с Горами нужно серьёзно готовиться. Без лишних слов и междометий. Это было одной из истин той системы подготовки, которую прививали с первых тренировок, наверное, в каждой секции и «Буревестника», и «Спартака», и «Труда», да и многих других.

У нас в альпинистской секции Ленинградского электротехнического института связи им. проф. М.А. Бонч-Бруевича, в секции «Альп-ЛЭИС» было так: «Бегающий» тренер секции МС СССР «Снежный барс» Рапопорт Павел Абрамович, как и сменивший его в 1976 МСМК Колчин Александр Александрович были особо требовательны. Нормой было три тренировки в неделю: в зале, на улице, а в субботу-воскресенье – в Токсово. Нормой было обязательное участие во всех плановых соревнованиях и выездах на скалы: ноябрьские скалы со встречей праздника Октября, лыжные гонки (включая «особо трогательные» дистанции на 30 и 50 км ), слаломное альпинистское многоборье, ну и, конечно, «скальные циклы» на Малых (январь, март) и Больших (апрель-июнь, сентябрь) скалах.

Прочитать статью полностью и посмотреть фотографии можно здесь >>>

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ
Вацлав Ружевский – преподаватель,
Почетный МС СССР
(в своё время – профессиональный альпинист)

На рубеже альпинистских эпох отечественного альпинизма 60-ые годы характерны появлением нового направления и освоения уже покорённых вершин – прохождения стенных, технически сложных маршрутов (Лев Мышляев, Михаил Хергиани, Андрей Снесарев, Анатолий Кустовский и др.). Но, откровенно говоря, стенами, пройденные тогда маршруты, не назовёшь. Это были крутые, протяжённые контрфорсы или рёбра со стенными участками, перемежающиеся с довольно пологими местами, где можно стоять без лесенок, отдышаться и как-то поставить палатку или развернуть «Здарку»1/. Чисто стенных, от начала до конца, вертикальных маршрутов по тем временам не ходили, хотя и видели их и «точили зубы» на них. Не было тогда необходимого качественного снаряжения, да и достаточного опыта. И давайте будем честными! Не листайте энциклопедии и не напрягайте память! Всё равно не найдете никого, чтобы кто-то у нас подобное делал раньше Черносливина Юрия Ивановича на своей уникальной, проблемной, по тем временам, Южной стене Кирпича! Воздадим ему должное?!

Это потом уже, много лет спустя, был и Каравшин со своими классическими стенами и блестящими исполнителями, а в те 60-ые годы тот же Иван Слесов, чьим именем потом назовут пик, не был даже перворазрядником и плохо себе представлял, как можно прожить несколько суток на лесенках.

Вспоминаются полувековой давности времена, когда наши ровесники «играя в игры» на Первенство СССР, дождавшись, наконец, результатов судейства или летали от счастья на крыльях радости от призового места, или долго не могли изгнать из сердца печаль, разочарованно довольствуясь неожиданным шестым, а то и девятым местом. Рейтинг классности решался не в горах, а в субъективных оценках уже немолодых, «неходячих», недостаточно опытных судей. Ходила тогда немного злорадная притча о том, как всем известный один матёрый главный судья, совершая в прошлом свои «классные» восхождения, спустившись с очередной 4а, рассказывал о своей горе. При этом всегда воздевая руки вверх, закрывал глаза, и, раскачивая головой, с трагизмом произносил: «К-а-а-к там было трудно…». Им тогда действительно было трудно! Маршрут на Накру (четвёрка) называли стеной. И вот в руках таких судей зачастую была судьба золотых медалей и они нас почти убеждали, что «кефир может быть чёрным»… А бывало в столицу за месяц до судейства наезжал один крутой лидер команды и привозил пакет хорошо увеличенных фотографий пройденной стены. Стена была отлично снята с выигрышной точки, но при печати нарочито была «смазана». Создавалось впечатление сплошного тёмного отвеса на всём её протяжении, а нанесённый на этот «отвес» пунктир маршрута по диретиссиме усиливал впечатление. Такие фото до заседания судей щедро раздавались и развешивались и в Спорткомитете и ВС ДСО Профсоюзов и на секциях ЦС. Так создавалась молва задолго до «раздачи слонов» и, как сегодня назойливая реклама, часто производила нужное действие. А когда судьи изучали описания в отчётах команд, некоторые составители их, в лучших традициях классической русской литературы украшали и усиливали весь ужас, который им пришлось пережить.

Запомнилось одно из них: «…нечеловеческим усилием воли тренированное тело взметнулось на последнем фаланге…»! Каково?! А бывало и так, когда по прошествии многих лет, кто-то хотел повторить чей-то призовой маршрут, изучал его описание, с трепетом представлял, как он будет проходить (!) 40-метровый камин! На деле же этот участок был несложным входом во внутренний угол, примерно с четырьмя метрами – похожей на камин щели. Однако вернёмся к «Кирпичу»…

Не зря, действительно, эта гора зовется Кирпичом. Ну, вроде как поставили на «попа» гигантский кирпич! 600-метровый отвес с первого до последнего метра. Южная стена Кирпича (маршрут Черносливина) чистым лазаньем практически не идётся. В отличие от большинства южных склонов Кавказских гор стена монолитна, слабо подвергалась эрозии и имеет очень бедный рисунок трещин, позволяющих лишь с большим трудом и малым результатом использовать их для классического ассортимента крючьев.

Общая крутизна Кирпича 90 градусов с двумя участками крутизной более 90. находясь в верхней трети стены надо откинуться, чтобы увидеть нижнего… Упавший со стены предмет падает в нескольких метрах от основания…

На стене нет воды, негде спать, приготовить пищу. Южная экспозиция стены усиливает нагрев, однако вынуждает дважды в сутки переодеваться. Ночью на стене так же холодно, как и на севере.

Постоянная бездна под ногами – серьёзная психологическая нагрузка. Южная стена Кирпича любую, даже очень схоженную команду, ставит перед необходимостью длительной специфической подготовки. Надо просто вносить существенные коррективы в свой опыт – просто научиться жить на такой стене несколько суток.

Пройденная стена наделала много шума. А сколько пережили незаслуженной критики и необъективной оценки восходители!

А бедный шлямбур?! Как гвоздили его: это и «вырождение альпинизма» и «слесарная работа» и т.п. Будто забить шлямбурный крюк проще, чем снять с пояса обычный, вставить его в трещину и добить молотком. Казалось бы чего там такого? Зубило – в одну руку, молоток – в другую? Ан нет! Дело это не так уж и просто, особенно для тех, кто всю жизнь в руках держал карандаш. Когда в наших горах начали использовать шлямбурные крючья, на тренировках приходилось наблюдать далеко не слабых альпинистов, пытавшихся впервые на лесенках выбить над головой пару шлямбурных гнёзд. «Мучая» шлямбур, через пол часа молоток всё чаще попадал то в бок, то мимо бойка, рученьки затекали, а уже через час забойщик приближался к коматозному состоянию. Его надо было срочно менять, чтобы не отпаивать потом парным молоком. Да ещё к этому времени на лагерных складах снаряжения появились «вэцэсэпээсовские» образцы шлямбуров – эти чудовища, бог весть кем сделанные! Умельцы бросились делать снаряжение кустарным способом. Каких только не доводилось видеть экземпляров!

У одной команды, идущей «на Союз», я видел шлямбурные крючья в виде просто квадратного стержня, который без всякого расширения туго забивался в гнездо…

Технику выбивания гнёзд на стене по учебнику не познаешь. Мы часто удивлялись сноровке Ю.И. Черносливина, его истинно гроссмейстерской работе. На стене он бьет так же свободно, как и на потолке отработано до совершенства! Рассказывали, что на Чемпионате СССР по скалолазанию он за 40 сек. (!) умудрялся выбить гнездо, вынуть из-за щеки крюк и забить его! Пусть даже в мягкой крымской породе, всё равно быстро!

Навык «молотка и зубила» приобретался Черносливиным смолоду, когда он стал работать на Охтинском Химкомбинате электромонтером. Тогда ещё не было СМП – строительно-монтажного пистолета. Чтобы закрепить на стене цеха электрический кабель, нужно было в старинном петровском кирпиче, огрызающимся искрами, выбить зубилом тысячи гнёзд, в которые потом алебастром вмазывались шурупы с навитыми на них спиралями. Долбёжка стен в электромонтаже – это основная физическая нагрузка. Не оттуда ли навык работать с двух рук? Специальной тренировкой перед Горой, шлямбурная техника в команде была отработана до автоматизма. Каждый участник выбивал на тренировке по 10 гнёзд на уровне глаз, до тех пор пока операция по долбёжке одного отверстия не стала занимать 7-8 минут. И сейчас в окрестностях а/л «Уллу-Тау» на замшелых стенках торчат гроздья крючьев – воспоминаний полувековой давности…

«Атомный» шлямбур конструкции Черносливина имел трёхгранную (под 1200) победитовую напайку с лёгким обратным конусом. Такой шлямбур не клинит. Он не имеет внутреннего ствола для отвода разбитой в гнезде породы с помощью резиновой груши, с которой всегда вечные проблемы на мокрой скале с закупоркой ствола. Две «лыски» на боках черносливинского шлямбура и специальная ударная техника решали все проблемы. Считаю полезным для молодого поколения поведать нюансы. Имея шлямбур с резиновой грушей необходимо удерживать его, зажатым в кулаке, что при попытках повернуть шлямбур вокруг оси приводит к работе мышцы предплечья и плеча (попробуйте!). Более того, человек держится за шлямбур и сохраняет положение корпуса, да ещё удерживая перпендикулярно к стене сам шлямбур. Неудобно, утомительно?! «Атомный» шлямбур имеет рельефную накатку, создаёт хорошее трение и позволяет держать его поперёк четырёх пальцев, подкручивая большим пальцем – только не в кулаке! Касаясь скалы ребром ладони, вы как бы вывешиваете шлямбур, отводя его от дна гнезда и при следующем ударе молотка он работает как поршень, выбрасывая через «лыски» всю крошку, даже если по скале течёт вода. Но самое главное ещё и в том, что при такой технике работают только пальцы кисти руки при подкручивании шлямбура. Плечо и предплечье практически отдыхают, а ребро ладони создаёт дополнительную точку опоры для туловища. Такая техника, экономя силы, полностью оправдала себя. Она позволила на стене проходить в день по 80-90 метров с платформы, затрачивая на переход от крюка к крюку около 10 минут. 90 метров в день – это весьма прилично на отвесе. Пока первый прокладывал путь, остальные расширяли плацдарм для вытаскивания и развески рюкзаков, организации ночёвок, работали по приготовлению пищи, забивке маркерных крючьев на случай аварийного спуска.