|
|
Альпинисты Северной столицы. Выпуск 316.
Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 25.10.2008г.)
«КРЕСТ» УШБЫ
Кирилл Александрович Баров,
архитектор, МС СССР (Харьков – СПб)
Мне было предложено рассказать о восхождении на вершину по новому маршруту. Но без истории его освоения не обойтись – ведь это Ушба, а маршрут ее «Крест». Все знающие и любящие горы и альпинизм не могут не ставить эту легендарную вершину в ряд со знаменитыми, известнейшими и популярнейшими вершинами мира...
НАНГА ПАРБАТ ПО РУПАЛЬСКОЙ СТЕНЕ
(СУММА РАВНА НУЛЮ)
Стив Хаус
американский альпинист, гид
Солнце низко, и массивная тень Нанга Парбат простирается через долину далеко на восток. Мои кошки с хрустом врезаются в вершинный фирн, Винс идет в нескольких шагах позади меня. В метре ниже верхней точки я опускаюсь на колени в снег. Годы физического и психологического пути – все сосредоточилось в этом единственном моменте. Наступить на вершину кажется почти кощунством...
«КРЕСТ» УШБЫ
Кирилл Александрович Баров,
архитектор, МС СССР (Харьков – СПб)
ОТ АВТОРА
Мне было предложено рассказать о восхождении на вершину по новому маршруту. Но без истории его освоения не обойтись – ведь это Ушба, а маршрут ее «Крест».
Все знающие и любящие горы и альпинизм не могут не ставить эту легендарную вершину в ряд со знаменитыми, известнейшими и популярнейшими вершинами мира. В наши дни ее географические, топографические, гляциологические и метеорологические особенности и другие отличия не требуют разъяснений – они известны всем.
Исторический экскурс о проведении первых открытий и первых маршрутов на Ушбу отлично освещен в нашей специальной литературе, в книге П.С. Рототаева «Побежденная Ушба» (1948). В ней-то и сказаны первые слова о «Кресте», вернее, о его начале – первом маршруте с Северо-запада.
Издали – со склонов Эльбруса, вблизи – с вершин Шхельды и с подножья – с Ушбинского плато, северо-западная стена выглядит грозно и неприступно.
Может быть, поэтому в первую очередь она и привлекала внимание советских и зарубежных специалистов, отлично понимавших, что эта, еще не пройденная стена требует от восходителя максимум знаний и опыта, тщательного изучения ее «жизни»: законов возникновения и направления падения лавин, ледопадов, камней, изменчивой, не укладываемой ни в какие рамки «законов» сезона, погоды.
Первой из советских альпинистов, совершившей это труднейшее восхождение по северо-западной стене была группа во главе с Ал. А. Малеиновым.
Замечательно и знаменательно оно было и тем, что задумано, подготовлено и совершено в первом послевоенном 1946 году, когда советский альпинизм, только-только начал возрождаться. Пример такого высокого спортивного взлета, как восхождение по северо-западной стене Ушбы, еще нехоженой нами вообще и открывающей новую для нас страницу «стеновых маршрутов» в частности, был полезен и нужен всем, как молодым, так и опытным альпинистам, вновь пришедшим в горы восстанавливать и развивать наш любимый спорт.
Прошло несколько лет. Зачинатель освоения северо-западной стены, руководитель ее первого маршрута Ал. Малеинов предложил мне и моим товарищам продолжить начатую работу и завершить ее. На Ушбу есть два логичных, само собой разумеющихся основных маршрута. Во-первых, вдоль, с траверсом обеих вершин, освоенный и уже неоднократно пройденный, и, во-вторых, поперек с подъемом по северо-западной стене на обе вершины и спуском по юго-западной, уже названный в те годы «Крест».
Его-то, как завершение начатого, и «передавал» Алексей Александрович нам.
ПЕРВАЯ ПРОБА
Впервые я услышал слово «Крест» в Цее, в альплагере «Салют» (бывший «Родина», а в дальнейшем «Торпедо»), где ряд лет работал начальником учебной части, и где временно, в этом году, размещалась Всесоюзная школа инструкторов, руководимая тогда Ал. А. Малеиновым. Как перед началом каждого летнего сезона, так и в этом 1953 году учебные и спортивные планы лагеря формировались в зимний период.
Обсуждая и взвешивая немалые возможности «устоявшегося» большого инструкторского коллектива, имеющего постоянные взаимные контакты все лето (а часто и зимой)1/, полное понимание по всем вопросам с руководством ДСО, и, конечно же, с административно-хозяйственным руководством лагеря, мы пришли к выводу о необходимости проведения выезда учебно-спортивных команд (в строго определенное для этого времени сезона) в Центральный Кавказ.
Опыт организации и проведения таких выездов мы имели уже в течение ряда лет, приобретя его в районах Суганов, Кистинки, Мидаграбина, Казбека, Тепли и др. (хотел добавить «выездов, сложных по тем временам», но не сделал этого. Они, эти выезды, были бы по организации, поставленным целям, точному выполнению этих целей и безаварийности проведения, сложными и в наши дни).
Тогда на базе альплагерей была широко поставлена спортивная работа с осуществлением сложных восхождений, участием в первенствах страны, республик, городов и спортобществ, выездов в другие районы со спортивными «открытиями» ущелий и горных групп, подготовке спортсменов высоких разрядов и др.
Таков был «спортивный» порядок в лагерях.
Шло здоровое состязание, и, как правило, успешно, с большой отдачей в учебной и воспитательной работе, в благоприятнейшем коммуникабельном климате внутри отдельных групп и всего коллектива (и не только спортивного, инструкторского, а и хозяйственного, обслуживающего, который тоже был, как правило, кадровым и, кстати, приобщен к альпинизму не только по месту работы, но и обязательным выполнением норм, хотя бы значка «Альпинист СССР», вручавшегося в торжественной обстановке «большого сбора»).
Вот об этом, обо всем узнал, и воочию убедился замечательный спортсмен, ЗМС (1946) Ал. Малеинов, – опытнейший преподаватель альпинизма, организатор и руководитель школы инструкторов. Он также хорошо знал меня, мою семью, «баровскую» приверженность к ушбинским маршрутам и счел возможным передать из рук в руки, считая их надежными, эстафету маршрута «Крест» нам, нашему коллективу, что и было принято с радостью и гордостью.
Началась планомерная подготовка к выезду в Центральный Кавказ отряда команд разрядников и инструкторов лагеря. Точные календарные планы и графики выходов на вершины, материальное обеспечение, средства связи, точнейшие консультации и многое, многое другое было составлено и проведено с необходимой полнотой. Одна из главнейших задач – отбор кандидатов. Он проводился и уточнялся во время тренировочных восхождений на маршрутах, схожих с Северо-западной Ушбинский стеной характером комбинированности, ориентацией по частям света, протяженностью отдельных участках, а главное, «первопроходимостью». В этом отношении «наш» Цей был весьма подходящим и удобным, как район с неустойчивой погодой, с достаточным количеством снега, натечного льда и пр. и пр., напоминая Ушбинский отрог Главного Кавказского хребта.
Завершили мы эту тренировочную подготовку первопрохождениями по С стенам вершины Лагау (вошел в официальную классификацию как 3б) и на Мамисон (присвоена 5а).
Большинство участников впервые выезжали на Центральный Кавказ, а тем более на Ушбинское плато.
Какое удовольствие ехать на «своих» лагерных машинах большим составом участников спортивных команд с грузами и запасами всего необходимого, имея перспективу длительного пребывания в новом для себя горном районе с его альпинистскими красотами, неожиданными открытиями в знакомых, пока только по фото, суровых контурах гор!
Так было и в этом 1953 году по дороге из Цея в Адыл-су. На повороте в Шхельдинское ущелье, в альплагерь «Спартак», мы были любезно приняты всем составом абалаковской команды, собиравшейся на свой очередной рекордный маршрут.
Не забываются и до сих пор добрые советы, напутствия, консультации, Виталия Михайловича Абалакова и Валентины Петровны Чередовой в лагере, а потом на бивуаке Шхельдинского приюта.
Шхельдинский ледопад был разорван и суров, знаком нам только теоретически, и все же в этот день были переброшены челноком все грузы, и на Ушбинском плато сооружен постоянный «снежный» базовый лагерь.
Со следующего утра – четкий учебный день с расписанием, подъемом по сигналу, построением, дежурным, в том числе и по радиосвязи (трофейные радиостанции «Кляйн-фу» у нас работали безупречно – питание для них готовилось нашим лагерным радистом М. Хаценским надолго). Все это создавало деловитость, уверенность в успехе, в безотказной помощи, если она понадобится, и внимании к тем, кто в этом нуждался.
Наш выход на ушбинский маршрут был запланирован в конце сбора. Наш – это в составе инструкторов Цейского альплагеря «Салют», выросших в его стенах и ходивших в горы вместе все эти годы: Михаила Грешнева, Виктора Лившица, Рустема Абдураманова и меня.
Погода две недели стояла отличная. Но у нас не было даже мысли воспользоваться этой погодой и состоянием Ушбинского маршрута (наблюдаемого и изучаемого все это время со всех сторон и со всех маршрутов, на которые мы ходили «вокруг» Ушбы, на другие вершины), и начать «свое» восхождение.
Учебные и тренировочные планы были для нас всегда первыми и обязательными. По этим планам уже было выполнено почти все: знакомство с новым для нас районом Центрального Кавказа, с величественными классическими его горами, на которые по маршрутам соответствующих категорий трудности и были сделаны с плато восхождения, разведка, кроки и, конечно же, масса фотоснимков путей будущих лет, что тоже входило в нашу программу.
…Забегая вперед, скажу, что позже, после окончания «путевочной смены» в лагере Цей, каким восторгом было для молодых разрядников (да и их инструкторов тоже!) прочитать в справке, выдаваемой учебной частью (альпинистских книжек в ту пору не было), перечень вершин: Чатын-тау – За, пик Щуровского – 2а, Малая Ушба – 2б, Восточная Шхельда – 4б.
Ожерелье вершин, известных во всем альпинистском мире! Есть чем гордиться, читая справку! Вот почему, во имя всего воспитательного процесса на основе наших принципов и обязанностей, свои спортивные восхождения инструкторов мы планировали в конце работы сбора, после завершения учебной программы.
Из уже обжитой «роскошной» пещеры на 27 человек (рыли с 5-ти ходов), долго служившей надежным укрытием многих групп на Ушбинском плато в этом году (на «крыше» сухим клюквенным киселем были выведены метровые буквы САЛЮТ, видимые со всех вершин района!), мы вышли на основную разведку и обработку начала пути на «Крест». Но только после того, как проводили вниз до нижних бергшрундов Шхельдинского ледопада основной состав сводного отряда и приняли от них благополучный сигнал снизу.
Авторитет первопроходцев, да еще таких, как участники группы Ал. Малеинова был велик. Но визуальная разведка в течение 15-ти дней, специальные хронометрические наблюдения перед началом движения еще и еще раз убедили нас идти по «ребру» прямо вверх по скалам, а не справа в обход по ледово-фирновым склонам, как выбрала, обосновала и провела их группа. Для этого вывода были веские основания, подкрепленные тщательным изучением «режима жизни» стены, состоянием ее покровов, погодных условий, и пр., и пр.:
– справа и слева ребра висят карнизы перемычки (некоторые двухсторонние, икс-образные в плане);
– на правых фирновых склонах негде укрыться, даже бивуаки, с точки зрения безопасности, случайны, да и склоны Южной вершины могут быть опасны камнепадами. Рекомендовать такой «потенциально неустойчивый» маршрут для последующих групп мы не могли. Ведь первопрохождение, в конечном счете, – это разведка, открытие «зеленого света» для других (а отнюдь не личное дело группы, под отметку «+I», диплом, медаль и пр.);
– на скалах, технически более сложных, чем снег и лед, с менее «быстрым» набором высоты, организация и осуществление безопасности более надежно;
– возможность организации защиты под укрытиями, защиты сложной, не всегда групповой, но надежной не только в движении, но и при остановках на бивуаках, – ведь ряд участков стены предельно крут.
Эти и многие другие факторы (хотя бы логичность направления «прямо вверх» с минимальным количеством пересечений) и решили выбор маршрута по скальному ребру.
Теперь, спустя более 30 лет, можно отметить, что все последующие группы ходили и ходят на «Крест» только по этому пути.
С бивуака под маршрутом (названном нами «на мысу») двойка - В. Лившиц и Р. Абдураманов – в ночные и первые утренние часы провели глубокую разведку начала пути спуском с нижнего основания Северной вершины, быстрым пересечением наиболее опасной части «котла» и выходом через бергшрунд к первым скалам, с их максимальной «обработкой» на завтра.
На бивуаке шли последние приготовления вплоть до укладки груза и снаряжения.
Но… трехсуточная непогода обрушилась на Ушбу сразу, «без вступления и предупреждения». Снег завалил все кругом, видимость отсутствовала полностью, было бы неразумным даже снятие веревок, навешенных накануне вечером, и в результате было принято решение отказаться от выхода в этом году.
Я всегда придерживался твердых правил – любые спортивные мероприятия в горах делить на три почти равные части:
1 часть. Подготовка, в которую входит большой перечень обязательных и обстоятельно продуманных разделов, в первую очередь по составу, подготовке и схоженности команды, а также изучение и знание маршрута, определение тактического плана с его вариантами и др.
2 часть. Проведение мероприятия (восхождения).
3 часть. Спуск и подведение итогов.
Ушба с ее коварной, неопределенной погодой, внезапностью ее перемен, зачастую не связанных с метеорологическими условиями соседних районов, ущелий и горных микро-групп Главного Кавказского хребта...
Прочитать статью полностью и посмотреть фотографии можно здесь >>>
НАНГА ПАРБАТ ПО РУПАЛЬСКОЙ СТЕНЕ
(СУММА РАВНА НУЛЮ)
Стив Хаус
американский альпинист, гид
Солнце низко, и массивная тень Нанга Парбат простирается через долину далеко на восток. Мои кошки с хрустом врезаются в вершинный фирн, Винс идет в нескольких шагах позади меня. В метре ниже верхней точки я опускаюсь на колени в снег. Годы физического и психологического пути – все сосредоточилось в этом единственном моменте. Наступить на вершину кажется почти кощунством. Через несколько секунд подходит Винс. Я поднимаюсь ему на встречу. Когда он приближается, я делаю шаг на вершину. Винс присоединяется ко мне, и мы обнимаемся. Замерзшие слезы падают на снег у моих ног, становясь частью горы, так же, как она стала частью меня много лет назад.
Я помню все о 8126-метровой Нанга Парбат. В первый раз я увидел ее фотографию в подвальном помещении для собраний в альпинистском клубе «Кozjak» в 1989 году в Словении. В тусклом свете Рупальская стена выглядела монолитом, небрежно оштукатуренным льдом. Пока мы обсуждали планы экспедиции 1990 года на маршрут Шелла, во мне рос страх. Я понимал величие задачи, которую поставил перед собой: стать альпинистом настолько хорошим, насколько позволяли мои способности и взойти на великие стены и великие горы мира. А Рупальская стена Нанга Парбат была для меня величайшей.
В первый раз, когда я увидел эту гору, я сидел на крыше автобуса, путешествуя вверх по реке Инд, и моей целью стало взойти на нее. Красное, светящееся в лучах восходящего солнца, это нагромождение скал и льда казалось слишком далеким и огромным для того, чтобы постичь его. Мне было девятнадцать, я чувствовал себя недостойным предмета моих вожделений.
Первое поражение: на маршруте Шелла я провел ночь, высунувшись из палатки, страдая рвотой и галлюцинируя о пикнике на лугу. Две недели спустя, во время спуска из Лагеря II, я видел, как камнепад чуть не убил одного из моих словацких товарищей по команде. Дизентерия почти уничтожила другого. Казалось, что Нанга Парбат находится за пределами моих возможностей.
Я забыл об этой горе до тех пор, пока, после многих вершин, я не понял, что это восхождение мне по силам. В среде моих единомышленников о Рупальской стене говорили с благоговением, ее фотографиями делились по секрету. Я начал мечтать о ней снова.
Мечтатели не восходят на Нанга Парбат. Я сделал ее своей целью, обретая опыт на Аляске, в Гималаях, в Каракоруме, и, в промежутках, на многих вершинах поменьше. Наконец, в 2004 году, я совершил свою первую попытку восхождения по Рупальской стене.
Брюс Миллер и я поднялись до 7500 м, после чего моя высотная болезнь заставила нас отступить. Хотя мы и не достигли вершины, но я изучил географию стены: места, где есть безопасные укрытия, и какие из сераков опасны. Я пообещал себе, что не позволю этим урокам пропасть даром.
Почему Нанга Парбат? Почему не Рейнир? Почему Рупальская стена по новому, прямому маршруту? Почему не маршрут Кинсхоффера? Само участие в экспедиции в альпийском стиле является метафорическим выражением простоты, сводит к минимуму все: еду, кров, снаряжение и одежду. Я покидаю работу, дом, тех, кого люблю, и тогда восхождение – это все, что остается. Скудность дает возможность для интимности с альпинизмом, позволяя использовать его потенциал полностью и сделать его искусством.
Нанга Парбат является квинтэссенцией этого искусства, и требует от него самого лучшего. Ее Рупальская стена представляет собой 4115 м. вертикальных скальных стен, венозных переплетений льда, изрезанных снежных контрфорсов и обрушивающихся ледников; самая большая стена в мире, настолько громадная, что нужно два напряженных дня, чтобы пройти вдоль ее подножия. За тридцать пять лет по ней было сделано всего три восхождения. И ни разу - в альпийском стиле.
Каждый альпинист должен постоять на лужайке у ее подножия ясным утром, в предрассветной прохладе. Наклонитесь назад – дальше, чем вы могли бы подумать2/ – и вглядитесь в первый свет, упавший на вершину. Сделайте это, и скажите мне, что попытка взойти по Рупальской стене не была бы самым смелым поступком, который вы когда-либо совершали. Что восхождение по этой стене не было бы лучшим, что вы когда-либо сделали в вашей жизни.
Точно таким же утром, на той самой лужайке, я натягиваю на себя несколько слоев холодной одежды и выбираюсь из своей палатки. Фида Али, наш давний друг и повар, подает сладкий чай с молоком, и освещенная фонарем кают-компания привлекает всеобщее внимание. Винс здесь, уже обутый. Колин Хэйли и Скотт Джонстон намазывают джем на свежие чапати.
В первые недели нашей экспедиции, для того, чтобы акклиматизироваться, мы ходим вверх-вниз по маршруту Шелла, который Колин и Скотт надеются пройти в альпийском стиле. Когда штормы утихают, мы протаптываем снежные склоны над нами, продвигаясь по плечу гигантского пика, каждый раз – немного дальше, пока не поднимаемся выше7000 м.
Там у меня появляется чувство, что я смотрю сверху вниз на себя, на свою жизнь и на жизнь тех, кого я знаю и люблю. Когда я возвращаюсь в базовый лагерь, видение исчезает, но призрак его преследует меня. Гора распадается и вновь возникает в другой форме в моем уме, слишком беспредельная, чтобы поместиться в сознании. В своей книге «Дзен и искусство стрельбы из лука» Юджин Херригел говорит о том, что самый верный путь для достижения цели – это «отстраниться от себя, оставить себя и все свое позади так решительно, чтобы от вас не осталось ничего, кроме напряжения, лишенного цели».
Настоящая цель – наше «Я». Как стрелы в полете, мы существуем в движении, наше бытие созидается нашими поступками, наши поступки порождаются нашей волей. Любовь также есть действие, направляемое волей.
30 августа, через месяц после нашего прибытия в базовый лагерь, мы звоним Джиму Вудменси, метеорологу из США, который уверенно предсказывает высокое давление. К следующему дню небо чистое, темно-голубого гималайского цвета. Лавины грохочут по стене, пока она опять не оказывается в тени....
|
