Альпинисты Северной Столицы  

Роборовский Всеволод Иванович (1856-1910)

Б.С. Соколов

Русский путешественник. Участвовал в 3-й (1879-1880) и 4-й (1883-1885) экспедициях Н.М. Пржевальского в Центральную Азию. В 1889-1890 работал в Тибетской экспедиции под руководством М.В. Певцова, во время которой совершил самостоятельные маршруты в Куньлуне, Северном Тибете, Кашгарии. В 1893-1895 гг. руководил экспедицией по исследованию Тянь-Шаня, Наньшаня, Северного Тибета и Хамийской пустыни. Экспедиция (в которой принимал участие и П.К. Козлов) собрала большие зоологические, ботанические и геологические коллекции, положила на карту обширные области Центральной Азии, определила 30 астрономических пунктов.

Этот небольшой очерк посвящен моему тверскому земляку – В.И. Роборовскому и его ближайшему окружению по географическим исследованиям в Центральной Азии, составившим целую эпоху в континентальном страноведении.

Как-то я повстречался с краеведом Б.К. Виноградовым, который занимался изучением географической деятельности В.И. Роборовского в Центральной Азии. Благодаря этим встречам я познакомился с ранее неизвестными мне сведениями о Роборовском и его семье.

Как известно, судьба отвела Пржевальскому очень короткий век, из своих 49 лет 21 год он посвятил географическим исследованиям в Азии, причем более 10 лет провел непосредственно в экспедициях. В 39 лет он стал почетным членом Императорской Академии наук. Прирожденный путешественник-географ с ярким талантом организатора, человек военной складки, с непреклонной волей и выдающимися знаниями во многих областях страноведения, чрезвычайно наблюдательный и образованный орнитолог, он, тем не менее, отлично понимал, что для полноты и глубины новых исследований, особенно в области ботаники и зоологии, необходимы специально подготовленные помощники. Несмотря на огромные трудности и препятствия, чинимые ему местными властями в последних экспедициях на подступах к Тибету, многие обстоятельства благоприятствовали успеху русской экспедиции. Одним из таких обстоятельств было и то, что Пржевальскому удалось подготовить и включить в ее состав двух первоклассных помощников – выпускника Гельсингфорсского юнкерского училища, будущего полковника Роборовского и, несколько позднее, вольноопределяющегося П.К. Козлова. Оба ученика вскоре прославились своими собственными географическими открытиями.

Роборовский родился 26 апреля 1856 г. в небогатой дворянской семье, владевшей небольшим имением Тараки (Андреевское) на берегу реки Волчины близ села Овсище, лежащего примерно на половине пути из Вышнего Волочка в Удомлю. Все детские годы он провел в этой тверской усадьбе, природа которой имела решающее влияние на формирование его разнообразных натуралистических интересов, увлечение коллекционированием, географией и т.д. В этом оказалось его подлинное призвание, которому он не изменил ни в петербургской гимназии, ни в Гельсингфорсском юнкерском училище.

Широко освещаемые в те годы в печати географические открытия Пржевальского в Центральной Азии, особенно в связи со знаменитым (вторым) Лобнорским путешествием, зародили в Роборовском стремление посвятить свою жизнь изучению природы неизведанных стран. Обстоятельства благоприятствовали этому стремлению.

Вскоре по окончании училища Роборовский встретился со старым гимназическим товарищем Ф.Л. Эклоном – спутником Н.М. Пржевальского по Лобнорской экспедиции, а спустя некоторое время был представлен им Николаю Михайловичу, готовившему новую, третью, экспедицию, получившую название Первой Тибетской экспедиции Пржевальского. Требовательный путешественник сразу оценил солидные знания Роборовского, его отменное здоровье, но особенно его привлек талант рисовальщика-натуралиста. Вероятно, именно о таком спутнике Пржевальский мечтал многие годы. Выбор состоялся.

Для Роборовского, еще не достигшего 23-летнего возраста, это была первая экспедиция в Центральную Азию (1879-1880 гг.).

Карта

 Уже имевший опыт путешествий Эклон стал первым помощником начальника, Роборовский – вторым. Самой заветной целью Пржевальского было дойти до таинственной столицы Тибета – Лхасы и провести рекогносцировочные исследования в Тибете. Как известно, ему не удалось достичь этой цели. Несмотря на тысячелетнее владение Тибетом, императорское правительство Китая, под давлением Англии, провоцировало протест тибетцев против проникновения иностранцев в эту часть Азии, и Пржевальскому, не дойдя до Лхасы примерно 200-275 км, пришлось повернуть экспедицию обратно.

Замечу, что на протяжении веков Тибет был либо недоступен для иностранных исследований, либо встречал пришельцев крайне неприветливо, и путешествия туда были сопряжены с прямой опасностью для жизни. Это подтвердила и экспедиция Н.К. Рериха 1925-1928 гг. в Центральную Азию. Фактически положение оставалось таким же и во времена наших экспедиций в 1940-е гг. Только В.М. Синицыну впервые удалось добраться до Северо-Западного Тибета (1942) и Лхасы (1957).

Прим. ред. Это совершенно не верно!... Первым проник в Лхасу Цыбиков Гомбожап Цэбекович в августа 1900 г. и пробыл там до 1901 г. Сделал ряд уникальных фотографий.

Однако, несмотря на то, что конечная цель третьей экспедиции Пржевальского так и не была достигнута, по своим научным результатам она была, вероятно, одной из наиболее успешных. Выйдя из Зайсана, путешественники пересекли всю Джунгарскую впадину, восточное погружение Китайского Тянь-Шаня в Гобийскую пустыню, западную часть Нань-Шаня, Цайдам, Куньлунь и дошли до истоков Янцзы и Меконга в Тибете. Отсюда уже лежал обратный путь через Кукунор, вдоль Алашаня и Хуанхэ, огибавшей Ордос, и далее через всю Монголию до Кяхты. Помимо важнейших картографических материалов, Роборовский привез из этой экспедиции гербарий, включающий 12.000 экземпляров растений, в том числе новые для науки виды. За результаты этой экспедиции РГО присудило Роборовскому Малую золотую медаль.

Неутомимый Пржевальский уже в 1883 г. выпустил отчет об этой замечательной экспедиции и немедленно приступил к подготовке нового двухлетнего путешествия (1883-1885), в конечном счете, ставившего ту же цель – проникновение в заветный Тибет. Своим заместителем – на этот раз старшим – он вновь избрал Роборовского, которому безоговорочно доверял, а вторым помощником стал П.К. Козлов.

Экспедиция началась в октябре 1883 г. из Кяхты (российско-монгольская граница) и в своей первой четверти примерно повторила маршрут, завершивший Первую Тибетскую экспедицию в Монголии. При этом были исследованы северо-восточная окраина Тибетского нагорья, верховья великих китайских рек Хуанхэ и Янцзы, Кунлунь – почти на всем его гигантском протяжении до Хотана и далее – западная окраина Такла-Маканской пустыни с пересечением Тянь-Шаня и выходом к озеру Иссык-Куль.

Из этой экспедиции Роборовский, помимо превосходных зарисовок рельефа, типов народностей, животных и растений, впервые привез фотографии различных объектов, что подтверждало полнейшую достоверность описываемых объектов и природных феноменов. Эти фотографии превосходно воспроизведены в первом издании отчета о путешествии методом фототипии.

Начальным пунктом очередной – Пятой экспедиции Пржевальского внутрь Центральной Азии было избрано озеро Иссык-Куль. Здесь Роборовскому отводилась та же роль заместителя начальника. Но в самый канун готовившейся к отправке пятой Центрально-Азиатской (Третьей Тибетской) экспедиции осенью 1888 г. Пржевальский внезапно заболел брюшным тифом и 20 октября скончался. Похоронили его по завещанию на берегу озера Иссык-Куль в 12 км от Каракола (Пржевальска). Тяжесть непоправимой утраты и заботы о судьбе снаряжавшейся экспедиции сразу легли на плечи его помощников.

В 1970-х гг. я впервые оказался у надгробия Николая Михайловича и увидел на его могиле поразительный по своей эмоциональной силе памятник. Скальный обелиск и опустившийся на его вершину бронзовый орел с раскинутыми крыльями – как бы в прерванном полете.

Конечно, Всеволод Иванович Роборовский вполне мог заменить своего учителя, и РГО, справедливо полагаясь на его блестящий опыт, считало необходимым продолжение экспедиции. Но глубочайшее уважение к памяти Пржевальского и скромность не позволили ни Роборовскому, ни Козлову занять его место, и Обществу не оставалось ничего другого, как назначить нового главу экспедиции.

Таковым оказался М.В. Певцов – несомненно, опытный путешественник. Он уже руководил двумя экспедициями по Центральной Азии – в 1876 и 1878-1879 гг., но отличался, от Пржевальского более мягким характером. Экспедиция впервые пополнилась геологом – горным инженером К.И. Богдановичем. Это была уже существенная реорганизация экспедиции.

В прошлых путешествиях и рекогносцировках во Внутренней Азии Пржевальский сознательно отказывался от участия геолога, так как в геологических исследованиях видел самостоятельную задачу и особую важность и полагал, что присутствие геолога в экспедиции неизбежно привело бы к двоевластию, чего его характер допустить не мог.

Роборовский и Козлов становились, таким образом, помощниками Певцова в экспедиции (1889-1890 гг.), маршрут, которой охватил Джунгарию, Кашгарию, Куньлунь и Северный Тибет.

На долю Роборовского выпали наиболее тяжелые обязанности – по разнообразию чисто географических исследований в особо трудных маршрутах, в сочетании с продолжающимися ботаническими наблюдениями.

Зоологические наблюдения вел Козлов, а Богданович с большим успехом занимался геологией и позднее дал важнейшее обобщение по орологии Внутренней Азии (термин «орология» он, кажется, ввел впервые). Направление и стиль исследований Роборовского не изменились, он сохранил то же положение в экспедициях Певцова, но получил еще большую самостоятельность в выборе маршрутов и проведении географических исследований.

Роборовский (рук.) и Козлов в 1893-1895 гг. продолжили исследования, существенно не выходившие за пределы программы, намеченной Пржевальским.

Карта, Роборовский, 1893-1895 гг.

Экспедиция В.И. Роборовского («Экспедиция спутников Пржевальского – Роборовского и Козлова», июнь 1893 – июль 1895).Участники: В.И. Роборовский, П.К. Козлов, В.Ф. Ладыгин. Экспедиция вышла из Пржевальска и в течение двух лет обследовала огромную территорию в горах Вост. Тянь-Шаня, Джунгарии, Гашунского Гоби, в Бэйшане, Наньшане и Вост. Тибете. Часть маршрута была пройдена Роборовским и Козловым раздельно. В Люкчуне, в Турфанской впадине, путешественниками была организована метеорологическая станция.

По результатам экспедиции была опубликована обширная монография «Труды экспедиции Императорского РГО по Центральной Азии, совершённой в 1893-1895 гг. под начальством В.И. Роборовского» (СПб., 1900-1901). Ч. I (вып. 1-3) – отчёт начальника экспедиции В.И. Роборовского; Ч. II – отчёт помощника начальника экспедиции П.К. Козлова; Ч. III – специальный сборник «Научные результаты экспедиции В.И. Роборовского».

Новым было: более длительные стационарные наблюдения и расширение площадных исследований на прежних линиях маршрутов спутников Пржевальского и его самого. Конечно, это имело большое значение, особенно для будущих исследований в Центральной Азии, связанных уже в существенной мере с геологией, площадной картографией, наблюдениями, требовавшими учета сезонности географических и других природных процессов.

Стиль исследователя-первопроходца в его классическом виде, возможно, наиболее полно сохранился лишь у Роборовского – этого последнего представителя школы Пржевальского. Уже в первой же певцовской экспедиции Роборовский взял на себя географически совершенно новую и наиболее трудную часть исследований в высокогорных районах Куньлуня и Северного Тибета, проводя работы на высотах свыше 5.000 м над уровнем моря. На больших пространствах это были холодные каменистые горные пустыни со скалистыми кряжами, совершенно лишенные населения, с редкой специфической растительностью, а чаще лишенные и ее, а о животном мире часто можно было судить лишь по редким остаткам выбеленных временем и морозом костей. Передвигаться было крайне тяжело: из-за низкого давления воздуха дыхание было затруднено. Это было гибельно для лошадей, несших основной экспедиционный груз. В одном из отчетов Роборовский пишет: «Мне в первый раз приходилось быть в такой дикой и ужасной пустыне, и желание познакомиться с ней завлекло меня, быть может, далее, чем следовало».

Но Роборовский провел исследования и в «низкой» пустыне Такла-Макан, и по южным предгорьям Восточного Тянь-Шаня. Он писал: «Я хорошо представляю себе эти условия, поскольку в Восточном Тянь-Шане, обращенном к Джунгарии, мне доводилось работать в пределах высокогорных ледниковых полей (г. Ирэн-Хабирган), а по южному склону Тянь-Шаня я прошел вдоль палящей песчаной пустыни Такла-Макан, наблюдая настоящий самум и таинственные миражи».

За результаты этой экспедиции (1893-1895) Роборовский получил от РГО самую драгоценную для него награду – Большую серебряную медаль имени Н.М. Пржевальского. В РГО Роборовский по праву занял положение, многие годы принадлежавшее Пржевальскому, и Общество справедливо ожидало от него новых больших успехов в дальнейшем изучении географии и природы Внутренней Азии. Одной из первоочередных представлялась длительная экспедиция в Восточный (Китайский) Тянь-Шань (западная его часть входила в состав России) с целью проникновения в совершенно неисследованную центральную область Большого Юлдуса. По рекогносцировочным наблюдениям Пржевальского, впервые увидевшего обширную высокогорную травянистую впадину с далекой северной окраины Малого Юлдуса, она могла представлять огромный интерес для скотоводства.

Второй целью было обследование Люкчунской впадины (Турфанской котловины) к югу от Турфана, открытой 1889 г. братьями М.Е. и Г.Е. Грумм-Гржимайло в 1889 г. Ее положение в центре Азии, озеро, имеющее отметку 154 м ниже уровня моря, представляли уникальный интерес для организации метеорологической станции.

Третья цель – изучение Наньшаня, где В.А. Обручев уже начал проводить первые геологические исследования. Кроме того, Роборовский надеялся осуществить мечту Пржевальского – добраться из этого горного узла Азии в экзотическую Сычуаньскую впадину Китая.

Время, проведенное Роборовским и его спутниками в Люкчунской впадине, ушло на геодезические работы и организацию первой метеорологической станции. Созданием Люкчунской метеорологической базы в самом центре Азии этот этап путешествия фактически завершался.

Далее экспедиции предстояло решать новые задачи, что, при ограниченном числе квалифицированных руководителей и отсутствии конкретных целей, поставленных РГО в Петербурге, неизбежно требовало разделения экспедиции на самостоятельные группы (впрочем, иногда это приходилось делать и раньше). Такое временное разделение состоялось в Люкчуне. В качестве наблюдателя здесь был оставлен подготовленный Роборовским один из участников экспедиции, который в течение двух лет, кроме метеорологических наблюдений, занимался также ботаническим и зоологическим коллекционированием, впервые приобрел шкуры диких верблюдов и лошади Пржевальского и даже добыл древние уйгурские рукописи из развалин двух давно покинутых городов.

Маршрут Козлова вновь шел на юг к Лобнору через Хамийскую пустыню. Роборовскому же предстояло заняться изучением Наньшаня, пройдя через «Долину бесов» (от сильных ветров здесь постоянно гибли караваны) к городу Хами и далее, пересекши пустынные холмы Бейшаня, достигнуть оазиса Са-чжоу. Здесь располагается хорошо известный археологам древний город Дуньхуан, в окрестностях которого находится пещерный буддийский монастырь со скульптурами и красочной росписью стен пещер, относящейся к VI-XI вв. В сущности, отсюда начинается Наньшань, простирающийся в ЮЗ направлении до Ланьчжоу (столица провинции Ганьсу).

Эти места мне удалось посетить зимой 1953 г. в связи с оценкой перспектив нефтеносности Юймыня и смежных районов. Нань-Шань с его сложными параллельными хребтами, огромная дикая Цайдамская впадина с озером Кукунор и прилегающие нагорья уже Северного Тибета оказались особенно трудными для исследования из-за плохой проходимости и ужасающих ветров, снежных бурь и холодов. Ураганные ветры в Цайдаме валили с ног не только людей, но и вьючных лошадей и яков, составлявших караван экспедиции. Невероятные трудности путешествия искупались только новизной географических открытий и исключительным обилием разнообразной дичи. Именно эту часть горной страны, прилегающей непосредственно с СВ к Тибету, Роборовский покрыл наиболее густой сетью маршрутов, хотя свирепые бураны с морозами до 30-35°С были едва переносимы и требовали от путешественников необычайного мужества, выносливости и целеустремленности. Высоты на окраине Тибетского нагорья достигали 4.000 м, а склоны были покрыты наледями. Каждый день приближал путешественников к теплой Сычуани, долгие годы бывшей мечтой Пржевальского.

Последними маршрутами Роборовский достиг урочища Юн Ты-чунак в самых верховьях тибетских истоков Хуанхэ, и здесь в бурную ночь на 28 января 1895 г. произошло несчастье. Даже могучий организм Роборовского не мог выдержать ужасного напряжения труднейших переходов, ночью в палатке у него произошел инсульт, свидетелем которого стал Козлов. Парализованной оказалась правая нога, нарушилась речь, мучили ужасные головные боли. Несколько дней стоянки не принесли изменений в физическом состоянии Роборовского. Возвращение экспедиции стало неизбежностью, и 5 февраля отряд выступил в обратный путь тем же маршрутом.

У подножия гор Амнэ Мачин путешественники пережили боевое столкновение с большой бандой тангутов. С трудом передвигаясь, Роборовский на пути в Люкчун продолжал вести наблюдения и даже делать короткие маршруты, опираясь на одного из спутников. А сама Люкчунская впадина, Турфан и окрестности на этот раз оказались изученными наиболее полно.

Работы и все дела в Люкчуне к 18 октября 1895 г. были завершены и экспедиция вернулась в Россию 21 ноября 1895 г., оставив за собой путь почти в 20.000 км.

По комплексу научных результатов (географических, зоологических, ботанических, этнографических и др.) эта экспедиция Роборовского вошла в золотой фонд экспедиций РГО по Внутренней Азии. Этот подвиг Роборовского был отмечен Константиновской медалью – высшей наградой РГО.

Окончательно восстановить здоровье Всеволоду Ивановичу так и не удалось. Тем не менее, несмотря на болезни, он с непреклонным мужеством продолжал работать над собранными материалами и опубликовал в 3-х томах результаты своей экспедиции. Значительная часть материалов обрабатывалась и после его кончины, но часть ботанических и зоологических коллекций не обработана до сих пор.

С 1900 г. припадки участились, что заставило Всеволода Ивановича в 1903 г. выйти в отставку с чином полковника и вернуться из Петербурга в свои родные Тараки, где он прожил еще несколько лет.

Скончался Роборовский 5 августа 1910 г. на 55-м году жизни и был похоронен на кладбище в селе Овсище в 35 км от Вышнего Волочка.

Могила Роборовского

Сам на этой могиле я впервые побывал в 1979 г. Усадьба Роборовских не сохранилась. Дочь Роборовских, Вера Всеволодовна, умерла в дни ленинградской блокады. Ее дочь, внучка Всеволода Ивановича, Лидия Николаевна долго ничего не знала о своем знаменитом дедушке: мать, опасаясь репрессий из-за дворянского происхождения, ничего не рассказывала ей о своей родословной.