Альпинисты Северной Столицы

ТРАУБЕ ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1901-1942)

Юрий Александрович Траубе,
  под редакцией Г. Андреева,
 Ю. Строганова, В. Ямаева.

 Ледник Траубе, сливается с ледником Вальтера, который, в свою очередь, является притоком ледника Москвина. В том же горно-ледниковом узле есть еще и пик Четырех, названный в честь – Ю.В. Вальтер, А.В. Москвин, Б.И. Фрид и П.А. Траубе.

Родился П.А. Траубе в 1901 году в Пятигорске. Молодой гимназист Петя, приобщается к спорту, организует футбольную команду, играет в городки. В октябре 1918 года заболевает сыпным тифом. Далее Петю отправили на курсы по допризывной подготовке в  Новочеркасск, с последующей службой по полученной «военно-физкультурной» специальности. Демобилизовали П.Траубе в феврале 1923 года и дали «казённый» проезд в Петроград. Работал в Физико-техническом Рентгенологическом институте практикантом по производству вакуумных генераторных и усилительных ламп для радиостанций, а затем устроился на пивзавод «Красная Бавария». В 1930 и 31-м годах, работая на комбинате «Красная Бавария» и сам пока о том не ведая, Пётр Александрович готовился, морально, физически и технически, к памирским экспедициям 1932 и 33 годов. Подготовка эта была своеобразной, с водно-парусным, а не горно-геологическим уклоном. К началу 1930 года П.Траубе был уже довольно опытным яхтсменом.

Руководство Осоавиахима летом 30-го года решило провести военизированный эстафетный водный поход по маршруту Ленинград – Астрахань на яхтах. Первый этап, Ленинград – Ярославль (1220 км), шла ленинградская группа (в ней принимал участие П. Траубе). В течение 23 суток эскадра, кроме рек, озёр, каналов, шлюзов, лесов и полей, прошла Усть-Ижору, Шлиссельбург, Назию, Новую Ладогу, Лодейное Поле, Вознесенье, Белозёрск, Череповец, Рыбинск (ещё не было водохранилища). Завершился поход в Ярославле вечером 6 августа.

В 1931 г. летом новый поход на военно-морской шестёрке «Кит» по маршруту Ленинград – Новгород – Ленинград, 780 км в оба конца. Состав команды: капитан – п. Траубе и девять человек.

Информация о Памирских экспедиций 1932 – 33 гг.,  в которых принимал участие П. А. Траубе, почерпнута, в основном из его дневниковых записей.

1932 г. Из дневника записей П.А.Траубе. «Экспедиция началась 15 июля (выездом из Москвы), затем Ташкент, Андижан, Ош, Мады, Гульча, Урочище Ольгин Луг, перевал Талдык, Дараут-Курган, р. Сагран, ледник Сагран, Шинни-Бинни. напротив Пешего перевала, астропункт у с. Кандау, р. Иргай, р. и ледник Хадырша, пер. Курай-Шапак, р. Фортамбек, ледник Фортамбек и группа новых ледников к северу от пика Сталина, тогда – «пик Гармо», пер. Лям-Кур, ледник Мушкетова, р. Джили-Су, Лу-Джили, переправа через Мук-Су к Алтын-Мазару, р. Тенгиз, Уч-Курган, Фергана, Ош, Ленинград.»

В записи от 8 октября, - краткий статистический итог: собственно полевая работа «начата 13 августа в Давсиаре и продолжалась 56 дней. Пройдено со съёмкой и геологической обработкой более 400 км, причём около 300 км по ледникам. Исследованно 14 ледников, 8 из них, совершенно не обследованных ранее».

В 1933 году район работ – в основном тот же, топографическая и геологическая детализация, доработка и уточнение сделанного в 32-м. Поэтому календарь и география короче. «8 июля – из Ленинграда, – Оша, Сагран, Иргай, ворота ледника Фортамбек, ледник Москвина, ледн. Солдатова, в районе «пика Четырёх», Хадырша, Давсиар, Кичик – Карамук, Дараут, Лянгар, Андижан, Ош». Тому, кто бывал на Памире, сами эти названия скажут о многом. Кто не бывал, - проследите по карте. И представьте, что многое из пройденного пройдено впервые и нанесено на карту тоже впервые.

Работал Пётр Александрович в группе Александра Веньяминовича Москвина, состав которой менялся. Оба года в неё входили Юрий Владимирович Вальтер (топограф из Ленинграда, «Юрса») и Александр Александрович Солдатов (студент-геолог из Ташкента). Сопровождал их в части маршрутов альпинист Василий Недокладов; в 32-м году в группу входил альпинист Борис Фрид, в 33-м – студент-геолог Давид Церетелли. Из местных рабочих оба года с группой Москвина плотно и старательно поработали Джурабай («Юра») и Исмаил.

Главная задача группы состояла в геологической съёмке и поисках рудных месторождений в горном узле между хребтом Петра Великого и рекой Муксу.

Поскольку район, особенно на юге, был совершенно не изучен и не имел достоверной топоосновы, маршрутная геологическая съёмка шла одновременно с проведением теодолитных ходов, засечкой вершин и фотосъёмкой ледников. Теодолитные ходы привязывались к уже имевшимся астропунктам вдоль р. Муксу. Поэтому привязка значительной части геологических проб и образцов была инструментальной. Это и уточняло, и замедляло работу. Кроме того, неуёмный, азартный в работе Москвин постоянно, по ходу движения караванов, делал радиальные маршруты. Требовательный к себе, он был таким же по отношению к подчинённым, без снисхождения к человеческим слабостям. Это зачастую приводило к конфликтам в группе, но вспышки гнева его, направленные на подчинённых за их прогрешения, довольно быстро сменялись периодами благодушного к ним же отношения.

В экспедициях 32 и 33 годов Москвин нагружал себя с не меньшей, если не большей, интенсивностью, чем сотрудников. Пробы на золото повсеместно мыл сам. Всяких болезней и прочих «телесных» неприятностей доставалось ему тоже изрядно; судя по всему, был готов к работе в горах получше некоторых альпинистов. 28.08.33: «Александр Веньяминович с альпинистами идёт по южному рукаву л. Фортамбека с целью найти и взойти на перевалы. Мы идем со съёмкой  по северному того же ладника. Им гораздо труднее идти по моренам крутого ледника. Нам красота. В дальнейшем они хотят взобраться на плечо пика Зинаиды Крыленко. Адское предприятие! 6600 метров. И лавина за лавиной». А незадолго перед этим в дневнике п. Траубе запись (22.08.): «Александр Веньяминович совсем заболел. Жар, кашель, голова болит. Вечером ничего не ел. Что делать дальше? Вот вопрос! Я тоже кашлял всю ночь напролёт. Плотно закусив, выходим в путь к Фортамбеку. Идём быстро по руслу реки. Переправиться на тот берег не удаётся. А.В. бодрится. На ледник Фортамбек приходим через 3 часа. Оставляем все вещи на морене. Сами  налегке идём вниз к «тугаю» [леску], чтоб запастись продовольствием на дальнейшие маршруты. Кроме того, А.В.необходимо оставить на базе на Фортамбеке, где есть аптечка и уход.  А.В. совсем сдал и не хочет дальше идти. Мы с Вальтером идём к месту «у пяти берёз», где спрятано 50 банок консервов, но ничего не находим. Неохотно двигаемся. А.В. находит склад и нам с Вальтером нагоняй».

Ну, а когда А.В. здоров и в форме, тогда: « Носильщики нагружены тяжело и сильно  задерживают нас. А.В. летит по обыкновению бегом» (12 сент. 33 г.).

Даю описание только малого кусочка той дороги, которую предстояло пройти Н.В.Крыленко, чтоб оказаться на Фортамбеке.

«17 авг. С утра делали съёмку террас Мук-Су и Фортамбека. Провозились до 3 час. дня. В это время Воробьёв и Сергей [Ходакевич] с Садыром перетаскивали подвезённый караванщиками груз с ишаков. Мы шикарно закусили, 3 раза пили чай. Наконец, двинулись в путь через «Азамов мостик» на работу в первом сае Фортамбека, ведущем к Хадырше и перевалу Курай Шапак. Идти адски трудно. Мы без носильщиков. Продовольствия взято на 4 дня. Много снаряжения для ледниковой работы. Тёплые вещи. Теодолит и всякие приборы. Кроме того, я ночью не спал от кашля. Приползли, наконец, к «Азамову мостику». Селем смыло прошлогодний спуск вовсе. Долго ходим и бродим в поисках возможного спуска. Наконец, Саша [Солдатов] геройски сползает по щели отваливающейся стенки. Мы с замиранием сердца следим за ним. Он, как муха, лепится над кипящим Фортамбеком. В прошлом году дорога была опасна и трудна, но всё же была. В этом её надо выдумать. Наконец, Саша на площадке. На паршивой верёвке спускаем ему рюкзаки и винтовки. Затем, страхуясь верёвкой, сползаем сами. Ничего, ко всему привыкаешь. В  этом году ходим лучше прошлогоднего. Часа два занимает пробивка тропы в отвесном конгломерате. К камню через Фортамбек спуск размыт вовсе. Опять спускаемся на верёвке и на «транце». Камень тоже треснул. Уже в темноте поднимаемся на другой берег. Но радостные и счастливые. Пройдено очень трудное и опасное место. Альпинисты могут не злорадствовать. Они здесь прошли со всей техникой и настоящей «альпийской» верёвкой. Они думали, что нам не пройти».  

     « 23 авг. приходит Серёжа от «Азамова мостика» и говорит, что там уже Н.В.Крыленко! Он бросил у деревянного мостика П..Жерденко со Стахом (Ганецким) и красноармейцем, а сам пришёл на разведку. Ругается зверски, что не оставили записки на прежней базе. В Сагране он застал лишь Мамаджана. Мы посылаем носильщиков на помощь Н.В.. К вечеру он появляется со Стахом. Приходят истомлённые трудным и головоломным переходом от Хадырши. Особенно им достался Азамов мостик. Ник. Вас. сказал, что «это целая глава». Мы их кормим и поим. Ник. Вас. успевает заметить, что  мы «много жрём». Неоднократно Траубе отмечает, что Крыленко и сам ходит и людей водит в голодном режиме. 26 августа: «Ник. Вас. нормы уменьшил чуть не вдвое». В том же августе 33 года, когда Абалаков с Горбуновым шли на пик Сталина, со стороны Фортамбека задумывал сделать восхождение Крыленко.

26 августа все альпинисты во главе с Крыленко и Москвиным нагрянули в лагерь на леднике Москвина. К этой группе присоединился и Арик Поляков. С восхищением описывая этот район в связи с повествованием о попытках подъёма на Памирское фирновое плато, Траубе достоверно отмечает: «впервые эти места в 1932 году обследовала группа геолога Москвина». И вот как записано об этом плато в дневнике Траубе за 32-й год: «Я влезаю на гористый мыс. Но увы, за Гармо видна цепь из трёх громадных вершин. Вид дальше загорожен нелепо торчащей горкой. Между ней и главным хребтом в неизвестность тянется ледник. Горка делит его на два рукава. Перед Гармо громадное фирновое поле».

28 августа заболел Стах. Приступ малярии. Сопровождать его на 3-ю базу отправили Траубе. Дело дошло до крайности: отдав Исмаилу свой рюкзак Траубе был вынужден часть пути нести Стаха на плечах. Кроме груза «физического», был и моральный: Крыленко – тренер Стаха. Поэтому, когда с гор спустились Николай Васильевич, Сергей Ходакевич и В.Воробьёв Траубе с облегчением сдал им Стаха, всё ещё больного, но живого и накормленного. «Н.В. очень весел, любезен. Они совершили большой маршрут по леднику Москвина. Взошли на пик 5300. Назвали его п. Воробьёва. Прошли южный рукав ледн. Москвина у п. Сталина, там, где мы застряли с Вальтером. Пришлось ходить на кошках с верёвкой. Не успели мы закусить жареной киичиной (которой Н.В. был чрезвычайно рад), как показался на леднике П.Жерденко с носильщиком. Скоро мы его приветствовали за чаем. Он дошёл до 2-й базы за 1 день. Мы ходим по 2 дня. Петя вёл ещё 3-х носильщиков с чемоданами Бархаша, Церетели и Арика и … козлёнка! Но они пришли лишь к вечеру».

2-го сентября, в день отдыха, Крыленко сделал доклад о проделанной работе и предстоящих задачах. В общем, район Фортамбека – пика Сталина географически стал понятен. Следовало лишь закрепить результаты топосъёмкой и уточнить (альпинистам) ориентировку в соседние группы ледников. Сам Н.В. намерен был идти с Бархашом и Церетели в Турамусс, к п. Седова. Кроме того, было намечено восхождение двух групп на пик Четырёх (6300 м), названный так в честь Москвина, Вальтера, Фрида и Траубе. «Мы его первые определили и под ним работали в прошлом году. Это красивый снежный конус. изолированный от хребта. С него нам надо ориентироваться по всем направлениям, т.е. к  М.Танымасу, Аю-Джилге и Мушкетову». Чтобы развеять сложившуюся уже, кажется, легенду, придётся подчеркнуть, что эта четвёрка не побывала на вершине своего имени. Другие перед ними стояли в то время задачи, да и оснащения не было соответствующего. К тому же, Фрида в 33-м году в группе не было. Вот запись 3-го сентября: «Замёрз, как пёс, т.к. ноги мокрые. Ночью при луне настоящая феерия. Пик Сталина кажется голубым. Я любуюсь поневоле, т.к. началось безумное расстройство желудка и я выбегаю раз 5. В палатке втроём тепло и уютно. Восхождение на пик 4-х для нас отменено, т.к. Вальтер слаб, я без тёплого, Сашка в порванных ботинках. Пусть лезут альпинисты, им и «кошки» в руки! Они снабжены идеально».

Пик Четырёх был взят, об этом – запись от 4-го сентября, но состав группы по дневнику полностью не восстановить. Похоже, в составе группы были Крыленко и Воробьёв.

Незадолго перед этим, 2-го сентября, произошло «крещение» ледников Вальтера и Траубе. Главным топонимистом Памира был тогда Н.В.Крыленко. Именно с его подачи пик Кауфмана был переименован в пик Ленина

Ну, а пока: «Мне и Вальтеру выпала большая честь. Ник.Вас. назвал нашими именами 2 ледника, спускающиеся с пика Сталина!  Северо-западный, между Сталиным и пиком Москвина, - мой, «ледник Траубе». А сев-вост., между п. Сталина и пиком Воробьёва, - «ледник Вальтера». Для меня это большая радость и довольно незаслуженная. Всё-таки, хоть ледники и невелики, но спускаются с величайшей вершины СССР в 7495 метров! В прошлом году мы первыми на них были, каждый на своём. Да я и не мечтал попасть в географию. Ледники эти впадают в ледник А.В.Москвина. Очень крутые и почти непроходимы из-за «сераков» и ледопадов».

А вот как «кувыркался» Траубе в 32-м году на этом же леднике, тогда ещё безымянном.

Было это всё 25 сентября 1932 года. «За поворотом моя морена кончилась. Предстоял подъём по 150-метровому камнепаду. Оттуда по обледенелому конгломерату всё время скатывались некрупные камешки. Я пополз сбоку по снегу, опираясь на выдающиеся камни. Этот мучительный подъём продолжался около часу. Возвращаться назад было далеко и поздно. Перейти в этом месте нечего и думать. Я поднялся весь мокрый и покрытый грязью. В душе проклинал Вальтера и все ледники на свете. За поворотом 2-го ледника сливались в один и мой путь уводил меня всё дальше и дальше от Юрсы. Кроме того, я поднимался всё выше и выше. Начинало тошнить и чувствовалась слабость во всём теле. Высота была уже около 5000 м. Лишь усилием воли я заставлял себя продвигаться. Съёмка в результате шла не вдоль, а поперёк ледника. Мой ледник резко поднимался в гору и заканчивался переметом к стенке Гармо. Юрсин ещё поворачивал мимо «гроба» налево (от нас). Мы расходились. Я трижды пытался перейти на его морену. Безнадёжно. По коридорам бежали целые реки. Я промокал всё больше и с заходом солнца рисковал отморозить ноги. В это время Юрса вопил благим матом, чтоб я переходил к нему. Я ему отвечал не менее благими пожеланиями. Но от крика срывалось дыхание. Приходилось останавливаться. Последняя попытка чуть не закончилась трагически. Я, перебираясь по откосу, сорвался и полетел в закрытую котловину. Ободрав руки, довольно удачно очутился на глубине 5 – 6 метров в ледяной ловушке. Попытки выбраться по ледяным стенкам  под углом 55 были безуспешны. Я брал разгон метров 7 – 8 (больше не позволяла яма) и с налёту старался выбежать до уступа, с которого уже можно было бы взобраться выше. Напрасно… Я только вымотал последние силы. Сердце отказывалось служить. Солнце уже склонилось за горы, вода в тени замерзала. Признаюсь, я сел и слёзы подступили к глазам. Но надо было выбираться и бороться (в это время Юрса вопил без передышки). Я отдохнул минут 10, и в голове созрел план использовать геологический молоток вместо ледоруба, а рейку как шест. Выбрав трещинку, я сделал углубление в дне и поставил туда рейку, раздвинув её на все три метра. Сбоку на высоту человеческого роста выдолбил молотком 4 ступеньки. Опираясь на рейку, шаг за шагом, я взобрался на уступ. Выдолбив в нём ямку, я втащил рейку, сложил её вдвое и, сделав 4 ступеньки, смог руками схватиться за острый край льдины и перекинуться на стенку. Но рейка осталась внизу. Больших усилий стоило мне приспуститься вниз, чтоб её забрать. После счастливого избавления я влез на высокую глыбу льда и увидел Юрсу метрах в 800 от себя. Он безнадёжно стоял на конце морены. Дальше хода не было и ему. Сделав последнюю засечку, он закричал, чтоб я возвращался домой. Да и была пора. Ноги уже коченели».

В 1935 – 39 годах П. А. Траубе работал на химическом заводе. В финскую кампанию 39-40 г.г. его призвали на флот, на 13 месяцев. Служил радистом при флотском аэродроме. После демобилизации – снова на заводе, а там вскоре – новая мобилизация, последняя.

P.S.

Траубе Пётр Александрович (1901-1942) – воинское звание - сержант, последнее место службы - 402-й дивизион 101-й Морской бригады железнодорожной артиллерии КБФ. Родился в Пятигорске в семье чиновника по особым поручениям при Управлении Кавказских Минеральных вод Траубе Александра Васильевича (Людвиговича, 1871-1939) и его жены, потомственной дворянки Юлии Петровны, урождённой Маслаковец (1869-1946). В семье был младшим, четвёртым ребёнком. Учился в Черниговской гимназии, которую не окончил из-за начавшейся Гражданской войны. В 1920-1923 годах - в Красной Армии, большей частью инструктором по допризывной подготовке, в Ростове-на-Дону и затем - Пятигорске. В 1923-1941 годах проживал в Ленинграде; работал в Физико-техническом институте им. Иоффе, на пивзаводе «Красная Бавария», на химическом заводе «Политкаторжанин». Яхтсмен, участник двух шлюпочных походов «Осоавиахима» в 1930 и 31  годах. В 1932 и 33-м годах принял участие в экспедициях по неисследованному в те годы Памиру. Экспедициями руководили Н.В. Крыленко (нарком юстиции) и Н.И. Горбунов (управ, делами Совнаркома). В составе группы, руководимой проф. А. В. Москвиным, Траубе прошёл, с геологической и теодолитной съёмкой, ряд малоизученных и вообще неизвестных до того ледников в районе северо-восточных склонов хребта Петра Великого. Участвовал в открытии ряда рудопроявлений. Одна из вершин в этом горном узле (6300 м) названа «Пиком Четырёх», по именам участников группы - А.В. Москвина, Ю.В. Вальтера, Б.И. Фрида и П.А. Траубе. Именем Траубе назван также ледник в указанном районе. С сентября 1939 по октябрь 1940 г., во время вооружённого конфликта с Финляндией, Траубе  служил радистом в составе воздушных сил КБФ в звании старшины 2-й статьи; был контужен при бомбардировке аэродрома финскими самолётами. С 17 июля 1941 г. снова в армии, в составе железнодорожной морской бригады, действовавшей против немецко-фашистских войск на ближних подступах к блокированному Ленинграду (Тайцы, Горелово, Балтийский вокзал). По сфабрикованному обвинению в контрреволюционной агитации, клеветнических измышлениях в отношении сообщений Совинформбюро (ст. 58-10 4.11 У.К, РСФСР) в июне 1942 г. был арестован и Военным трибуналом Ленинградского военно-морского гарнизона приговорён к расстрелу. Реабилитирован в 1997 году. В С-Петербурге проживает его дочь Инга Петровна Траубе, инженер-строитель.