Пик Гармо, 6595 м

В 1977 году я закончил школу и, ткнув пальцем в небо, пошел поступать в «политех». Выбрать ВУЗ мне было сложно, т. к. все свое детство вроде как мечтал пойти по стопам своего папы - военное училище и дальше. Но в десятом классе у меня резко падает зрение, и в итоге я оказываюсь у разбитого корыта своих планов. Меня пытались «лечить» мои родители, подсовывая под руки справочник ВУЗов, и что-то посоветовать. Выбор пал на «политех» - Одесский политехнический институт, и найдя там самое непонятное для меня словосочетание «электронные вычислительные машины» - я пошел поступать. Процесс прошел на удивление удачно, и таким образом я сделал первый шаг к горам. Слово «туризм»…, черт, даже не знаю, с чем оно тогда у меня ассоциировалось. Мы - четверо или пятеро первокурсников - снимали комнату где-то на Шевченко, недалеко от «политеха». Двое ребят c РТФа (радиотехнический факультет) пришли как-то вечером, и начали уговаривать меня пойти на агитационную среду турклуба «Романтика». В виду отсутствия других идей им с большим трудом удалось меня туда вытащить. Так уж получилось, что у них это было последнее посещения клуба, меня же там, наверно, что-то удержало. Так у меня получился второй шаг к горам. Почему я выбрал горы? Ну, во-первых, я довольно плохо плаваю, и вода была не для меня. Из оставшегося вероятно именно горы притягивали меня больше всего…

Потом был первый поход зимой на лыжах, по С. Уралу, с Колей Базелевским. Первый раз в жизни стал на лыжи и взял рюкзак. Не все шло гладко. В какой-то момент меня чуть не отправили домой (сейчас уже не помню, почему, то ли за чрезмерный эгоизм, то ли еще за что-то). Пытаясь сейчас понять происходящее тогда, думаю, что все было гораздо проще - просто я все еще оставался ребенком, который только первый раз выглянул в мир взрослых, и не очень ему там понравилось…

В общем, на традиционном разборе полетов (интересно, сейчас они проводятся) ничего хорошего о себе я не услышал, кроме мнений «гнать в шею» или «попробовать еще». Начался учебный процесс. Первые навыки по работе с веревкой, разными приспособлениями, вязке узлов меня учил Игорь Бондаренко. Был и первый выезд на стенку в Куяльник, и первый подъем по стене. Я лез минут пятнадцать. Коленки тряслись и т. п. Потом, позже, я там лазил без страховки с авоськой в одной руке. Так я «попробовал еще», уехав в горы на месяц. Сначала в единичку, с Леной Гулиной, потом в двойку с Васей Барановым. С Леной мы начинали с перевала Донгузорун, который оказался первым горным перевалом в моей жизни. Был конец июня, снега еще было много, и мы еле-еле тащились на свой первый перевал. Вкус лимона никто не чувствовал, тропа была под снегом, поднимались мы часов восемь. В какой-то момент мимо нас пробежал местный абориген в лакированных туфлях с авоськой хлеба. Для нас не пробежал - просвистел. Потом нас догнал парень, инструктор с северного приюта, с собакой. Некоторое время сопровождал нас, потом не выдержал и убежал. А к вечеру и мы спустились на приют. Потом прошли еще Хасанхой-Сюрульген, куда нас завернули спасатели вместо перевала Азау из-за лавиноопасности, Чунгур-Джар - единственная заявленная 1Б, кстати, очень красивый перевал. На спуске в лесу видел гадюку. А потом мы шли перевал Чипер-Азау, но промахнулись, и вылезли на Чипер. А после этого переехали в Тырныауз и поднялись в верховья Тютюсу, где у нас начинались учебные сборы перед походами 2-й к. с. Тогда первый раз увидел вершину Тютю, и ее северные стены. Здесь есть и маршрут Миши Хергиани. И еще не раз мне предстоит сюда вернуться. Сборы заканчиваются учебными кольцами из двух перевалов. В нашей группе были перевалы Килар (1Б) и Голубева - первая 2А.

Надо сказать, что в Романтике в прокате примусов практически не было, поэтому они выдавались группам, начиная от 3-й категории сложности. А мы, в тот первый сезон, ходили на дровах. Как раз прохождение перевала Голубева особенно запомнилось. На границе леса набираем под клапан по вязанке дров и тащим наверх. Хоть мы и сидели пару суток на морене под перевалом, плавая в мокрых спальниках в мокрой палатке, дров все равно хватило. На подъеме и на спуске с перевала из под ног непрерывно текли ручейки снежной свежевыпавшей крупы. Потом двойка. Койавганауш - Бечо - Орджоникидзе - снова Донгузорун и перевал Ирик. На Ирик бегали вчетвером, а на седловину - только Вася Баранов и Петя Шкаберда. Погоды не было и времени тоже. Ходило нас, по-моему, 11 человек. Никого уже не помню, такие дела. Из приятного - камнепадом сбило корову на склоне (приятное, конечно, не в том, что ее сбило). Сбегали в поселок Эльбрус и сообщили местным. Пришли, сказали, что ее придется резать. Так с нашей помощью ее разделали, а нам выделили «надцать» килограммов мяса, т. е. мы обожрались. Если бы не нарзан, я бы, наверно, помер. Или потерял бы такую драгоценную пищу. Надо сказать, что питание в походе тогда было далеко не идеальным, наши ужины мы называли «промыванием желудка» - два пакетика супчика на полный кан на всех. Опять после походов получил отзывы о самом себе в основном отрицательные. Все-таки первый сезон в горах в таком количестве (больше месяца) - это слишком много, и под конец мероприятия слишком хотелось домой.

А потом мы хоронили Игоря Бондаренко - он погиб на Памире, на леднике Ленина. Как - никто не видел. Упал в трещину. Потом нашли, вытащили. Так я впервые столкнулся со смертью в горах, и потерял своего первого учителя, замечательного и веселого парня.

А потом я познакомился с Олегом Дмитриевым. Нет, я нашел своего руководителя. И друга. Правда, в 1979 году он уговорил меня съездить в стройотряд, для разнообразия и разностороннего знакомства со студенческой жизнью. Так что в горы я сходил только осенью, с нашим военно-патриотическим сектором. Про этот поход отложилось, почему-то, меньше всего. Тащили памятник, тремя группами на могилу - захоронение наших солдат, найденных и похороненных в прошлом году. А я не помню даже, кто тогда походом руководил. Возможно, Юра Тростановский. А в 80-м - снова единичка на западный Кавказ, в Гвандру. Это была экологическая экспедиция, собирали консервные банки. Наверно, тогда я мог бы попроситься в более сложный поход, но у меня уже был Олег, и ни с кем другим я идти просто не хотел. Так и ходили уже до конца института. В 1981 он ушел в четверку в Матчу, а потом повел нас в двойку на Восточный Кавказ. Это был отличный поход и такая же замечательная группа, и нам все время было весело. Шах, который сейчас в Нью-Йорке. Нелька, осевшая сейчас где-то в Новополоцке в Белорусии, Танька, которая не знаю где. Андрей Горский в Зеленогорске Красноярского края (бывший Красноярск-45). С Андрюхой мы видимся каждый год. Денка с Виталиком Поповым.

А в 1982 мы собрались в тройку. В двухнедельное окно между дипломом и военными сборами. Маршрут - 9 дней, 9 перевалов. Нелька приезжала на несколько дней позже, начинали мы впятером. Шах, Олег, Андрюха Горский, Игорь и я. И как всегда, мы забыли каны в Одессе. Бегая по Минводам в поисках посуды, купили 15-литровое цинковое ведро и банку томат-пасты (3 л в жести). Томат-пасту вывалили повару на турбазе выше а/л Джантуган, а ведро за один вечер отпилили наполовину напильником. Так у нас появились «чайник» и «кастрюля».

На утро пошли Койавганауш - стартовый перевал. Я шел «медиком». Мазались тогда гримом. А Андрюха сказал, что он бледнолицый, и ему мазаться не нужно. Был конец июня, снега полно. День тропили, перелезли перевал, упали в цирке с той стороны. Красная Андрюхина рожа меня беспокоила. «Ничего не нужно, все в порядке» - сказал он. А к утру его рожа превратилась в сплошную рану. Ну, синтомициновая мазь и бинт - и через пол часа мумия готова. А потом все начали просто ржать, так как спокойно смотреть на нашу мумию никто не мог. Андрюхе было хуже всех - он-то смеяться не мог, и только слегка похихикивал. А Олег все пытался выяснить у меня, как мне удалось спокойно закончить процедуру. Андрюха был завхоз, и к чаю на завтрак выдал пряники. Ну, челюсть я ему примотал основательно, и пряник в рот не пролезал. Нет, надо было видеть его лицо, чтобы понять всю глубину трагедии. От приступов хохота мы просто потеряли способность что-либо делать.

А потом мы пошли связку Кулумкол - Спартакиады. Вышли часа в четыре, довольно быстро поднялись на перевал. Потом перешли на Спартакиаду. Было жутко холодно. На перевале - небольшой карниз. У нас был сдергивающийся снежный крюк. Организовали точку и начали спуск. Первую веревку прошли нормально, а вот дальше… Не знаю, видно холод здорово нас всех притормозил. Здесь уже был тонкий пласт снега на скалах, но мы с упорством и непониманием утрамбовали площадку и вогнали тот же снежный крюк. Дальше склон был снежный, с выходами скал - несколько скальных ступеней по 2-4 метра высотой (позже эта сторона перевала - чисто скальная). К снежному крюку была привязана веревка и 6-мм сдергивающий репшнур, конец которого Игорь пристегнул на себя. Первым пошел Олег, подошел к скальной ступеньке, попробовал ее обойти, потом начал «дюльферять». В этот момент крюк вместе с пластом снега ушел вниз. Олег, собравшись в комочек, полетел вниз, а мы с ужасом наблюдали этот полет, как он быстро уменьшается, становится все меньше и меньше… И тут «стартовал» Игорь… Именно «стартовал» - другое слово здесь не подходит. Олег уже разогнался, и сдернул Игоря без рюкзака. Почему-то вспомнились Стругацкие «…когда он вращал над головой меч, тот был похож на лопасти грузового вертолета…». Игорь летел и вращался, как лопасти вертолета, разгонялся на склоне, подпрыгивал на сбросах, и снова летел и вращался… Мы остались без веревок, почти без ничего. Смотрим вниз… Зашевелился Олег, встал, подошел к Игорю. Зашевелился Игорь. Живы… Первый шок прошел, и все смотрят на меня. Но я же не руководитель! «Рюкзаки сбрасываем - и вниз». Так мы и сделали. Дальше все было как в тумане. Мне кажется, я ничего не видел и не слышал. Что-то кричал Андрюха, а я шел и думал «все, видал я эти горы, это в последний раз». Мне кажется, все эти «спасы» были, как в тумане. Игорь с Олегом побрели к морене, пока мы спускались. Мы слезли, пошли собирать рюкзаки и рассыпавшиеся вещи. Весь ледник по пути ребят был забрызган кровью. Я схватил рюкзак и побежал к морене. Не помню, как я шел. Помню только, что ни на что не обращал внимания, у меня задрались штанины по колено, и я все ноги исцарапал об снег, заметил это только через пару дней. Шок. У всех. Пришел и увидел скальпированную рану черепа у Игоря. Это сейчас я знаю, что это скальпированная рана, а что я знал тогда? Я говорю - черт, у тебя в голове дырка. Промыл по бокам, забинтовал. Смотрю Олега. Перелом в кисти, больше, вроде, ничего. Прибинтовали руку к телу. Игорь выглядит плохо, я говорю - нужно нести. Прорезали один рюкзак, одели на него, я попробовал встать и пройти. 80 кг. И 16 часов работы позади. Бог мой, я должен - и я не могу. Это были самые страшные минуты. Уже темнело. Андрей с Аликом уже перетаскали все рюкзаки, мы сложили все вещи в камнях на морене. И заночевали. Ночью у Игоря прихватило почки… Это потом мне врачи объяснили, что когда много ушибов и обширные гематомы - почки не справляются с выводом токсинов и наступает болевой синдром - штука очень опасная. Игорь весь был в синяках. Ношпа, какие-то анальгетики, а я закрыв глаза, вспоминаю рану Игоря и говорю - вроде, там дырки не было, это просто была кость. Утром, забрав из продуктов гематоген и галеты из списанных судовых пайков, которыми «Романтик» иногда снабжало Одесское пароходство, мы пошли вниз. Делая перила на переправах, и по прежнему двигаясь, как во сне. Я не помню, когда пришел в норму. Тогда на очередной переправе перепутал фляги с водой и спиртом, хотя они были разного цвета. Глотнул спирта - думал, там и сдохну. К вечеру мы были в больнице. Игоря зашили, Олегу наложили гипс. Игоря оставили в больнице, а Олег поехал в аэропорт, встречать Нельку. Так закончился наш этот скоростной поход и вместе с ним учеба в институте.

А через месяц мне вдруг захотелось в горы, и тогда я понял, что это надолго, возможно навсегда. Осенью, после сборов, мы пошли погулять на В. Кавказ, пройти каньон р. Асса (его теперь нет - там пробили дорогу) и любым перевалом уйти в сторону военно-грузинской дороги. Из нашей компании смогли пойти Андрей Горский и Неля, собралось еще трое ребят и мы пошли. У меня это было нечто вроде первого руководства. Каньон Ассы - это примерно 15 переправ в брод, и обход примерно такого же количества прижимов по верху, иногда с набором метров 800. Каньон заросший, местные говорили, что там много медведей. Медведей мы не видели, но по красоте это ущелье в моей туристской практике еще ничем не перекрыто. По дороге ловили форель, немного, но все равно здорово. Даже засолили икру и через один переход с удовольствием ее съели. Облепиха, алыча и другие ягоды. Пытались даже варенье из алычи сварить, но она была жутко кислая, и выделенного сахара не хватило, чтобы сделать его сладким.

У всех уже было распределение, и я уже знал, что из Николаева сразу уеду в командировку в Москву. А в верховьях Ассы мы встретили группу москвичей, которые только-только спустились с перевала Крыленко (3Б). Так я познакомился с Леной Титковой и ребятами из Ленинградского районного турклуба Москвы. Они мне дали свой адрес. В клуб к ним я попал на новый год, и весь вечер меня пытались напоить. Сначала меня пытались записать в школу НТП, потом я увидел Лену Титкову… А через месяц я уже выступал на соревнованиях с клубной командой и учился в школе инструкторов… Летом мы проходили перевал Спартакиады, поднимались со стороны Тютю. Я смотрел и пытался вспомнить, где мы здесь летали. Все сильно изменилось, снега мало.

В этом 1983 году я вдруг понял, что могу руководить походами. Что ж, когда-то нужно начинать. Осенью сидел в командировке в Одессе. Сказал, что пошел в библиотеку, рюкзак ждал за дверью. Вернулся я через две недели, после своего первого руководства и первых серьезных спасработ. Там было ЧП у альпинистов, двое погибли, а двоих живых мы снимали. Вчетвером - трое спасателей и я. И четверо девчонок, которые нам помогали. Но это уже совсем другая история.

Походы - не единственное, чем мы занимались в институте. Были еще слеты, соревнования, и конечно, песни у костра. На слетовских соревнованиях наша команда довольно часто была первой. Ездили и на соревнования на Ю. Буг, под Николаев. А прощание с «Романтиком» для нас, кто окончил институт в 1982 году, было весной, на юбилейном слете (25 лет).

Вот так для меня начиналась эта дорога, по которой я иду. Знаю, что из нашего поколения «Романтиков» уже почти никто (а может и никто) всерьез не ходит. А кого-то уже нет среди живых. А жизнь - она продолжается. Я почитал Круппа «Со мной ничего не случится». Классная вещь. А еще нам остались его песни. А я по-прежнему хочу в горы. Есть планы, есть идеи, но для всех нас главное одно - горы. Мы их просто любим. Какая разница, как туда ходить, в какие категории. Главное, что они есть. И останавливаться я не собираюсь, просто не хочу. По Высоцкому «Для остановки нет причин…»

Лавина

Здесь вам не равнина, здесь климат иной,

Идут лавины одна за другой,

И здесь за камнепадом ревет камнепад,

И можно свернуть, обрыв обогнуть,

Но мы выбираем трудный путь,

Опасный, как военная тропа…

В. Высоцкий.

…Первая падала откуда-то сверху, было не видно. Она была маленькая, наверно на несколько тонн. Она достала только второго сверху, который в этот момент находился на перестежке, и из-за неосторожности никуда не был пристегнут. Только конец сдергивающей веревки для последнего был пристегнут к системе. Когда лавина с диким ревом прошла мимо нас, он оказался висящим на стене в кулуаре на нашей вспомогаловке. К счастью, последний тоже пристегнул ее к беседке, а не на петлю сбоку, иначе нас стало бы на одного меньше.

Перед входом в кулуар и далее выходом на 300-метровую стену я просмотрел окружающий рельеф. Свежевыпавший снег уже сошел конусами по всему верхнему и нижнему цирку. Над кулуаром между стеной и висячим ледником лишь узкий снежный кулуарчик, не вызывающий опасений. Карнизов, ледовых сбросов выше нет. Кулуар «причесан» основательно, но я думал, что это ледовые обвалы с висячего ледника, висящего вдоль кулуара… А похоже, именно этот кулуарчик на скальной стене «рожал» то, что затем падало сквозь нас. Причем все началось часа в 3-4, когда солнце дошло до скальной стены, и полностью ее осветило. А закончилось, когда солнце скрылось за гребнем. Как будто выключили какой-то выключатель. И наступила тишина…

Второй пролетел метров 15-20, и слегка побился. От рывка на вспомогаловке затянулись узлы, поэтому работа резко замедлилась. И следующая веревка до меня дошла примерно через час. За это время сошло еще штук пять маленьких, но они никого не достали. Из-за задержки обе основные веревки пришли практически одновременно, я начал уходить вниз и уходить от кулуара в сторону, на скальную стену. Короткий участок на ледобуре, затем выход на выполаживание в виде 60-градусного скального лба, где был забит уже скальный крюк. И дальше вторая веревка снова по скалам.

…Следующая была большая. Она перехлестнула станцию на скальном крюке. Там находился третий, а я еще ниже. Так это и происходило - я смотрел вверх после крика «лавина», и наблюдал, как в ней скрываются видимые участники. Затем она, уже с жутким ревом, долетала до меня, и тут уж я нырял под рюкзак - единственное укрытие, болтаясь как правило, на конце веревки, так как станцию сделать я еще не успевал. Эта же достала верхнего и сделала ему силовой массаж. А третьему долбанула по ноге - гематома была по колено. После этого темп еще больше упал.

Второй дошел до первой скальной станции, когда пошла следующая. Вся картинка повторилась. Но эта уже работала всерьез, погнула и вырвала ледобур, сорвала со второго рюкзак, но главное - выкрутила самовывертыш, на котором шел последний…

Итак - у двоих поломаны или сильно ушиблены ребра и другие части тела, у одного - травма ноги, только я на удивление целый, так как веревку хоть и перебило, но не до конца. Один - с ногой - уже возле меня, второй все еще на скальной станции, но уже без рюкзака, у рюкзака оторвало лямки и поясной ремень и сорвало с него, рюкзак где-то под стеной, как только люди выдержали? Он весь побитый, куском льда слегка разбило лицо и выдрало кусок мяса из ладони, но скальный крюк все еще на месте, поэтому и мы еще относительно целы.

А скальная стена над нами вся обросла сосульками, которые тоже оттаивают и падают, но от них неприятностей все же меньше, хотя видно их плохо и достается от них всем.

Верхний с отбитыми ребрами висит, расклинившись, в скальном кулуаре, практически без страховки. Передаем молоток и скальный крюк. Может, на все это уходило и не так много времени, но казалось, что все происходит очень медленно. Веревку двое верхних продергивают с трудом, так как им даже дышать тяжело. Еще чуть-чуть не хватило, чтобы мне как единственному целому пришлось бы бегать вверх-вниз и обеспечивать и организацию станций и их съем.

Сошел еще один «паровоз», на этот раз последний. Никого не убил. Солнце уже зашло, и наступила тишина…

А еще у нас кончились скальные крючья… Вниз - непонятно сколько почти отвесных (70-85 градусов) скал. До темноты успеваем пройти еще одну веревку до «полки» крутизной градусов 50, на которой держится снег где-то по колено. Отсутствие крючьев заставляет искать на гладких бараньих лбах выступы. Как ни странно, это удается. Это, конечно, не совсем выступы, а просто большой вмерзший камень, но диагностика дает положительный результат - т. е. вырваться он не должен.

…Мы ночуем… На этой полке вытоптали «лавку» на четверых, застелили ковриками и сели. Один у нас «голый» - его теплая одежда внизу, вместе с рюкзаком. Там же палатка и многое другое… Втроем ноги суем в транспортировочный мешок, «голый» - в середине, один спальник под спину, вторым укрываем ноги… Четвертый через какое-то время устраивается на рюкзаках… Мы как бы спим… Не очень холодно, так как небо периодически затягивает и идет легкий снежок… Всем понятно, что если вдруг захочет обвалиться лед с висячего ледника, или порвет замерзающей водой скалы над нами, наши шансы спуститься еще более уменьшатся. Но горы в эту ночь к нам благосклонны… Наверно, мы хорошо сопротивлялись, и решено было нас больше не трогать… Шевелим ногами, иногда переговариваемся. Один поспал только после баралгина. Слишком все болело. Хотя сон… Это, скорее, просто ожидание утра…

Так и наступил рассвет. Мы слегка отсыревшие, но живые… Собираемся, продолжаем спуск… До конусов оказалось всего две веревки. Я предупредил ребят, что если второй хватит до низу, то ждать не буду, пойду копать вещи с улетевшего рюкзака. Так и делаю. Вещи (которые не утонули) разбросаны по поверхности лавины на участке где-то 200х300 м. Сначала собираю то, что попадается по дороге. Первым нахожу ледоруб. Потом довольно большой мешок, в который собираю рубашки, носки и другие вещи. Спускаю все это к краю конуса, и уже без рюкзака иду собирать дальше. Как ни странно, палатку удается найти полностью, хотя каждая ее часть, включая каждую стойку, разбросаны в разные стороны. И одежда почти вся… Нет продуктов (это сухари, весь сахар и др., соль, как ни странно, нашел). Ушли полные баллоны с газом, горелка. Из баллонов нашел только два пустых…

Мы спустились… Косая как-то слишком близко размахивала своей острой штукой перед нами, и ухмылялась… Нам оставалось только ждать… Теперь мы внизу, выпили коньячку за здравие. Перед нами притихшая стена, которой нет ни на карте, ни на космическом снимке. Может ее вовсе нет? До обеда, часов до 2-3, с нее не упало ничего. Мы завтракаем сухим перекусом и чаем, отогреваемся, приходим в себя. Дальше еще немного, и спустимся в очередной уютный карман ледника, где будем отдыхать после спуска. На остатках продуктов и газа, с побитыми участниками нам остается идти только вниз, домой. Но мы еще вернемся, хоть и не знаю, когда.

Пик Гармо, 6595 м. Траверс. 1992 год

Ну как мне тебе рассказать, что такое гора,

гора - это небо, покрытое камнем и снегом,

а в небе мороз не земной, не земная жара,

и воздух такой, что нигде кроме неба и не был.

Ю. Визбор.

1992 год. Позади первая шестерка, первые высотные походы и достаточно солидный опыт траверсов. Траверс любой вершины, или хребта, особенно если он соединяет разные долины, гораздо логичнее для туристских походов, чем для альпинистских восхождений. В альпинизме совершено не мало траверсов, сделанных как правило по принципу - максимум сложности, максимум отдыха. Движение, как правило, осуществлялось из одного базового лагеря - и старт, и финиш. Очевидно, что для технически сложных траверсов такой принцип построения имеет право на жизнь. Из множества траверсов, пройденных альпинистами, я, пожалуй, особо выделил бы один. Это траверс, пройденный командой В. Хрищатого от п. Победы до п. Хан-Тенгри. Там 16 вершин, приличные перепады высот и достаточно технической работы на разном рельефе. И все это за 15 дней. Конечно, подобное мероприятие требовало серьезной предварительной подготовки - и в смысле акклиматизации, и разносом забросок на несколько седловин по маршруту траверса. Подобный траверс в рамках туристского похода вряд ли возможен, или он будет составлять собой весь поход.

В туризме логичный траверс должен соединять разные долины, и все мои подобные мероприятия были ориентированны именно на такое прохождение.

В 1992 году мне хотелось пройти в рамках одного похода траверс двух вершин - п. Гармо и п. Коммунизма. Причина выбора проста - когда то п. Гармо считался высшей точкой Памира. Вот и возникла идея - пройти в траверсе высшую точку прошлых лет и нынешнюю.

И вот мы в к. Пой-Мазар, собрались на старте. Начинается первый этап маршрута - этап акклиматизации. Заброски уже разложены - частично на себе, частично вертолетом. Первый перевал - простой, перевал Пулковский-1. Втягиваясь в Памир, идем не спеша, и только на третий день переваливаем на ледник Ванч-дара. Дальше - прохождение перевала Молдаванка - снежно-ледовая 2Б. И по леднику Шокальского мы подходим к первому нашему первопроходу - перевалу с ледника Шокальского на ледник Комсомолец (приток ледника РГО). Интересный сложный перевал, чисто снежно-ледовый, но, тем не менее, 3Б. Проходим за три дня, а на четвертый мы на заброске на леднике РГО - первый отдых и подготовка к траверсу. Здесь выяснилось, что одна коробка из этой заброски улетела на поляну Москвина. Жаль…

Идея траверса - пройти, таким образом, перевал Дарвазский кругозор. Эта седловина ведет с ледника РГО на Дарвазскую стену, и она здесь единственная, соединяющая ледники РГО и Вавилова. На нее несколько раз поднимались разные туристские группы из разных городов - и поворачивали обратно. Пройти даже на спуск по Дарвазской стене - мероприятие, выходящее за рамки разумного риска. Наша задача - пройти через верх, то есть траверсом п. Гармо до перевала Крыленко-Блещунова, связав, таким образом, сразу три долины - ледники РГО, Вавилова и Бивачный.

Главным препятствием на подходах к перевалу Дарвазский кругозор являются Дарвазские ледопады, спускающиеся с высоты примерно 5800 до 3800 тремя ступенями. Их можно рассматривать, как самостоятельное препятствие, прохождение ледопадов определяет сложность всех перевалов этого узла - Мираж, Дарвазский, Шокальского - как 3Б. Наиболее проста для прохождения верхняя, третья ступень - она обходится через цирк перевала Мираж по снежному склону. Наиболее сложная - вторая. Ее можно обходить по склонам п. Гармо - тоже не просто и слишком опасно, или проходить по ледопаду. Первая ступень попроще, прохождение ее однозначно - по ложбине ближе к правому борту. Состояние льда и, соответственно, сложность, меняется от сезона к сезону.

Прохождение любого ледопада практически всегда - первопрохождение, так как четкого рельефа здесь нет, и предыдущие описания могут содержать лишь общие рекомендации по ориентировке и направлению движения. Мы повторяли вариант, пройденный командой из Одессы в 1988 году, с прохождением второй ступени по центру. После ночевки под первой ступенью втягиваемся в ледопад.

Ледник здесь практически открытый, но невообразимая рвань заставляет связаться. Очень скоро начинается прохождение по ледовым гребешкам, через трещины, узкие перемычки и прочие прелести ледопада. На одном из гребешков Антон улетает вниз. Достаем. Без последствий. Пробираемся через первую ступень около шести часов. После обеда на скальном островке довольно быстро выходим на небольшое промежуточное плато перед второй ступенью. Заходить во вторую ступень уже поздно, осматриваемся в смысле безопасности и ставим лагерь. Лавины и камнепады, судя по следам, сюда не достают.

Утро. Погода Памирская - то есть холодно и ясно. Ищем вход во вторую ступень - она уже в начале перегораживает ледник отвесным 10-метровым сераком. Находим дырку в сераке - нашу дверь. Как раз «рыбкой» можно пролезть с рюкзаком. И началось… Дальнейшее движение проходило в полной тишине. Казалось, скажи что-то слишком громко - и та зыбкая субстанция у нас под ногами просто рухнет. Полное ощущение движения над огромными пустотами, так как кое-где просматриваются темные

дыры. Рельеф - рухнувшие в беспорядке сераки, при падении натыкающиеся друг на друга и спекшиеся между собой.

Трещины здесь гигантские, по 40 и более метров, и такие вот своеобразные мосты - в виде спекшихся сераков. Местами, выбираясь из этих провалов, применяем перила. В какой-то момент обедаем и идем дальше. Наконец подходим ближе к левому борту к гигантскому разлому, через который одесситы в 1988 году делали переправу. Он явно стал глубже и шире, прохождение со спуском практически не реально. Ширина - метров 40-60, дна не видно. Уходим вдоль трещины к правому борту, где-то в середине находим приемлемый переход по все тем же спекшимся серакам. «Дюльфер» метров 20, и по этому своеобразному мосту с псевдо-страховкой (вся связка идет по огромному мосту) переходим наискось на противоположный берег трещины. Еще немного - и мы на плато уже закрытого ледника. Идем в цирк перевала Мираж. Уже вечер, ставим лагерь.

О планировании. На весь траверс мы планировали 6 дней - 3 дня до перемычки Дарвазский кругозор, три дня непосредственно на траверс п. Гармо. По ледопадам мы уложились. По траверсу…

День третий. Проходим третью ступень ледопада и буквально тащимся по плато к перемычке в боковом отроге, ведущей в цирк Дарвазского кругозора. Жара. Ощущение солнечной линзы, ветра нет, укрытий - нет. Под вечер выползаем на перемычку. В зоне прямой видимости - наша седловина. Ставим бивак. Завтра утром - начало траверса. Начинаю готовить ужин. Здесь следует сказать, что последние годы мы ходили с примусами «Огонек». Пока на Тянь-Шане при траверсе п. Шатер З. они практически отказались работать - эти примуса плохо переносят холод, соединенный с высотой. И на Гармо мы вернулись к «Шмелям». Вероятно, я уже сильно отвык с ними работать. В результате перекачал, и в какой-то момент примус вспыхнул. Готовили в тамбуре, но, слава богу, никто не обгорел. Выгорело только пол тамбура. А мы остались без ужина, так как готовить полный автоклав на одном примусе сил уже не было. Кстати, примус я потом починил, и он успешно отработал до конца маршрута.

День четвертый. Выходим с рассветом. Холод просто жуткий, идем без отдыха. Подходим к бергшрунду, начинаем провешивать перила на седловину - здесь буквально 1-2 веревки. И уходим вправо по гребню. Здесь начинаются первые неожиданности. Под ногами вместо снега - чрезвычайно жесткий, практически натечный лед. Крутизна всего около двадцати градусов, но кошки не держат, из-под ног скалываются линзочки льда, и полное ощущение «коровы на льду». Начинаем навешивать перила на участке, где рассчитывали пройти чуть ли не бегом. Из всех наших ледобуров (их 25) в этот лед более-менее закручивается пять. Крутизна постепенно возрастает до 35-40 градусов. Все тот же лед. Темп низкий. Часам к четырем-пяти выходим к характерному жандарму «Палец». Становится ясно, что до темноты выйти на пологую часть гребня не успеем. Пока обрабатываются веревки в обход жандарма, начинаем рубить площадку во льду. Часа через три-четыре вырубили, наверно, кубометра полтора, сделав некое ложе, в котором и устроились полулежа-полусидя. Нашим шатром накрылись сверху. Ночью, отогнув край шатра, можно было наблюдать за звездами и метеоритами. Красиво.

День пятый. Снова вверх. Холодно, солнечно. Высота где-то 6200-6300. К обеду выходим в уютную мульду под гребнем. Дальше работа с тропежкой через карнизы, более удобного места не видно, решаем остаться здесь на ночь. Зря, конечно. Но наперед ничего не загадаешь…

День шестой. Утро встречает нас туманом и не сильным снегопадом. Погода явно ухудшается. Сидим…

День седьмой. Ситуация не меняется. Только хуже…

День восьмой. Соображаю, что что-то не так, циклон какой-то не Памирский. Нужно экономить продукты, которых и так практически не осталось. Ветер, но с утра более-менее ясно. Выходим. Проходим несколько жандармов и участки гребня с большими карнизами.

Погода плавно ухудшается, метель, видимость падает до нуля. Гулять по карнизам в таких условиях просто опасно, ставим лагерь.

День девятый. Все по-прежнему. Еды практически нет, слушаем радио. Это как окно в мир, до которого безумно далеко…

День десятый. Сильный ветер, снег практически не идет, появляются просветы. Собираемся и выходим. На предложение вернуться получаю отказ - проходить ледопады в обратную сторону никто не хочет. Впереди - самый большой жандарм перед вершиной. Подходим к нему, ориентируясь в просветах. Начинаем вешать веревки по его правой по ходу стороне. Здесь практически не ощущается ветер. Всего пять веревок до макушки. Мы растянулись по перилам, Леша навешивает последнюю, крепит ее за перегибом. Я соединяю нижние перила с верхними каким-то узелком и … улетаю. Секундой позже вижу - все мы висим гирляндой на перилах - я, чуть ниже Наташка, внизу - Антон - он только-только начал подъем. Димка стоит рядом со своим ледорубом, на котором была закреплена веревка. Точку он сделал совершенно халявную, петля веревки слетела с ледоруба. Просмотрел направление ожидаемого полета. Как раз приземлились бы где-то в районе второй ступени Дарвазских ледопадов.

А на верху замерзает Лешка. Он в одной жилетке, а там уже ветер. В результате - переохлаждение. Лагерь ставим почти в темноте, на улице снова метет. Мы отогреваем Лешку. Высота где-то 6500-6550. Конечно, я очень боялся его потерять. Видно, этот мой страх тоже ему помог, хотя полностью он восстановился только внизу. Здесь Лешка выудил из рюкзака тайный стратегический запас - маленькую головку сыра и немного колбасы. Наверно стоило это растянуть, я вяло сказал, что, возможно, для пира еще рано, но сил удержаться ни у кого не было и мы, конечно, все съели. Основная наша пища - это некий суп или компот из остатков крупы и сухофруктов. И чай. На счет сахара не помню, наверно по одному-два кусочка у нас было.

День одиннадцатый. Можно высунуть голову из тамбура. Дальше все равно ничего не видно. Даже в метре. Метель. Сидим. Наверно, мы подпитываемся космической энергией - все-таки близко к небу…

День двенадцатый. Солнце, видимость миллион на миллион, весь Памир перед нами. Ну и наша гора. До нее совсем близко - широкий снежный гребень. Собираемся, начинаем месить свежий снег. Скорость на фоне общего истощения не велика. Но, тем не менее, мы дошли. Меняем записку в туре. Осталось каких-то два километра вниз по высоте, и мы на равнине.

Начинаем спуск по снежно-скальному гребню. На скальных сбросах вешаем «дюльфера». К темноте на третьей веревке Антона достал камень. Я к этому времени отправил связку Лешу с Димой искать место для лагеря, а мы с Наташкой ждали Антона на конце перил. Я уже собрался подниматься, когда он спустился. Минут 10 он лежал без сознания… Каска двумя половинками висела на плечах. Удар был скользящий, основной пришелся в ключицу, которая, как выяснилось уже в Москве, была сломана. Голова вся в крови, шапочку можно выжимать. Уже практически темно, надо идти. Веревка села, времени разбираться нет. Отрезаю концы, из которых организуем связку. Наташка впереди, за ней Антон, я их подстраховываю. Кошки у меня к этому времени весьма условные. Вероятно, попались не закаленные (ходили в Ленинградских платформах), передние зубья у них все время складывались. Я их периодически выпрямлял, часть из них уже отломалась. В этих кошках по сорокаградусному льду я их подстраховывал. Идем на три такта с ледорубом. Я периодически проскальзываю и зарубаюсь. Уже темно, и мои ребята меня не видят - и это хорошо, так как больше всего им нужна уверенность. Когда есть уверенность - никогда не сорвешься.

В темноте, перекрикиваясь, выходим к палатке. Сил нет, даже раздеться. Расшнуровываем ботинки и забиваемся по спальникам. Сильный ветер и такой же холод. Не помню, пили мы чай, или нет. Обрабатываю рану Антону. Мы еще живы.

День тринадцатый. Этой ночью мы дружно поморозились. Вероятно, сложилось все - и холод, и усталость, и истощение. Ноги побаливают, но после выхода очень быстро схватываются холодом, боль уходит. Вешаем веревки по жесткому льду. На одном из участков изо льда торчит туго натянутая веревка, метров через 15 уходящая обратно в лед. Из ниоткуда в никуда. Сюрреализм. Спускаемся на пологий гребень. Уже существенно ниже 6000, мы где-то на уровне перевала Крыленко-Блещунова, до которого несколько километров по гребню. Не доходя до перевала, ставим лагерь. Уже вечер. Димка уходит на 3 м от лагеря и исчезает - провалился в рантклюфт. Слава богу, не глубоко. Достали. Условный ужин закончен, мы спим. Ноги, естественно, отогреваются, болят.

День четырнадцатый. Условный сон заканчивается ранним утром, уже привычный завтрак, сборы, ноги привычно замерзают и перестают болеть - можно идти. Выходим и очень скоро добираемся до удобного спуска на ледник Бивачный. Теперь вниз. Снежно-ледовый склон, и далее закрытый ледник. Вскоре выходим из боковой камеры ледника на его основное тело. Становится тепло и всем нам плохо. В какой-то момент обедаем. Разуваться и смотреть на полученный результат никто не хочет. Идем до вечера. Погода обещает быть хорошей, поэтому палатку не ставим. Здесь достаточно низко (примерно 4500), и относительно тепло.

День пятнадцатый. Задача - дойти до заброски на Ленинградской поляне. Скорость весьма условная, но до жары мы уже на поляне. Здесь стоит лагерь Ерванда Ильинского - сборы Казахского СКА. Нас тепло приняли, накормили. Саша Борисов, врач, занялся нашим лечением. Отдыхаем, болтая обо всем. Люди здесь замечательные.

Сходили в пыльный лагерь за заброской. Пилоты перепутали и забросили нашу бочку на противоположную сторону ледника. Местная живность кое-что подъела, но основное цело. Тем более, что многого нам не надо - траверс п. Коммунизма отпадает.

Рассчитывали на какой-нибудь рейс вертолета у Ильинского, но выяснилось, что в ближайшее время не ожидается. Отдыхать особо некогда, уже 14 августа, а поезд 23. После обеда уходим и хромаем вниз по Бивачному, а на следующий день - по Федченко, поднимаемся на ГМС. По дороге заболел Антон. На ГМС измерили температуру - 38. Сидим, лечим. Выясняется, что возможен вертолет. На ГМС - старые знакомые, Романа я уже знаю года три. Предельный срок нашего отдыха - до 19 августа. Восемнадцатого выясняется, что вертолета не будет. Веревки, кошки, связки. 19 выходим в сторону перевала Кашал-Аяк. Перевал уже как родной. Я здесь шестой раз. Проходим ледопад и выходим на открытую часть ледника РГО. Думали дойти до слияния с Красноармейским, но сил нет - после ходьбы в кошках с обмороженными ногами наступил «полный финиш». Падаем, спим снова без палатки. А утром начинается наш супер-забег - на обмороженных ногах до кишлака Пой-Мазар, куда около 30 км. Здесь мы рухнули уже совсем без сил.

А дальше был затяжной выезд. Отсутствие топлива в республике сказалось. Этот выезд тоже стоит отдельного рассказа. Но к обеду 23 августа мы были на вокзале. За три часа до поезда.

Мы вернулись. Эта гора, она всех нас немного изменила. ГАРМО… Вряд ли кто-то из нас забудет этот траверс, хотя вспоминать, наверно, будет по разному. Мы могли потерять Лешку Масленникова. Мы чуть не потеряли Антона Чхетиани. Попади камень чуть в сторону - и каска не помогла бы. Мы там могли остаться все вместе. По моим оценка нам «не хватило» дня два. Ильинский сказал, что больше, может он прав. Ситуация, сложившаяся на горе, каждого, наверно, заставляла подумать о возможном итоге. Но ведь главное - не сдаваться, а сдаваться мы не собирались. Мы жили на этой горе, как могли. Каждый там оставил кусочек жизни или кусочек себя. Я, так точно. После Гармо у меня появились первые седые волосы, наверное, на память. Иногда я думаю, много ли везения было в том, что мы оттуда спустились. Продуктов не было - зато был горячий чай - каждый день. А были бы продукты - могло не хватить топлива.

Гармо - не самая сложная гора в моей жизни. Впереди уже много пройденного, еще больше желаемого. Но на Гармо было тяжелее всего. Ведь мы провели выше 6000 м, по сути, пол кавказского похода.

Нас было пятеро – Леша Масленников, Дима Оборотов, Антон Чхетиани, Наташа Будянская и я.

Прошли по маршруту: к. Пой-Мазар - р. Дараипоймазар - пер. Пулковский-1 (1Б) - пер. Молдаванка (2Б) - пер. Шокальского Ю. (3Б, п/п) - лед. РГО - Дарвазские ледопады+пер. Дарвазский Кругозор+п. Гармо+пер. Крыленко-Блещунова (3Б*, 5Б альп., или 3Б+3Б*, 6595) - лед. Бивачный - лед. Федченко - пер. Кашал-Аяк (2А) - лед. РГО - к. Пой-Мазар.

Безенги

Безенги – это кусочек больших гор,

Закинутых на Кавказ. Ожерелье из

пятитысячников с протяженными

стенами, нагромождение скал и льда,

помноженное на кавказскую погоду –

всегда будут манить и туристов и

альпинистов.

За годы занятий туризмом я облазил почти весь Кавказ. Нет, не самыми сложными перевалами, и в самых разных походах - от первой до пятой категории сложности. От Архыза и до Чегемского ущелья, от Казбека - и дальше на восток почти до Каспия. Побывал как-то и в Дигории. «Нетронутым» оставался участок Главного Кавказского хребта с названием Цей-Караугом и Тепли-Джимарай. И Безенги…

В Районе ледника Безенги и окружающих его хребтов сосредоточенна большая часть кавказских пятитысячников. В Главном Кавказском хребте это массив Шхара-Джангитау-Катын, последний из которых лишь немного не дотягивает до пяти тысяч. Этот участок хребта обрывается на север крутыми склонами, получившими название «Безенгийская стена». С другой стороны ледника Безенги, параллельно Безенгийской стене, возвышается еще один «забор» из пятитысячников, технически несомненно, более сложный - это Дыхтау-Пушкина-Мижирги. Чуть восточнее, немного в стороне, лежит массив Коштан. Вот такой «звездный» угол Кавказа, который я представлял себе немного только по туристским отчетам и альпинистским описаниям.

В 1994 году, когда у меня не было времени на серьезный маршрут, а была лишь возможность вырваться на пару недель на Кавказ, мы решили - а почему бы не заглянуть, наконец, в Безенги. Мы - это я и Наташа - все, что на тот момент осталось от моей группы после прошлогоднего траверса п. Гармо. Из нашего клуба (который сейчас называется «Вестра») туда же заезжало много народу - каждый со своими целями. Мы хотели просто погулять, осмотреться и при удачном стечении обстоятельств сходить на Дыхтау.

Стандартный маршрут Москва-Минводы-Безенги, и мы выгружаемся в альплагере. Осматриваемся, гуляем по окрестностям. И тут я понимаю, что вокруг меня - маленький кусочек Памира. Как будто попал в родные места. Думаю, на Кавказе больше нигде нет такого ледника, так похожего на Памирские - ровное тело с дорожками морен, как дорога с разметкой. А вокруг - Вершины… Отсюда, из лагеря, самый впечатляющий вид открывается на в. Гестола - ровную снежную пирамиду.

Пока у нас день отдыха после приезда, решили устроить скальные занятия на скалодроме альплагеря. Пришли, повесили веревку на старые «морковки», и я полез. Тут следует сказать, что альплагерь уже много лет не работал как учебный центр, поэтому скалодром эти годы не чистился. Я же, считая, что это нахоженный рельеф, просто пошел вверх, даже не пытаясь проверять зацепки. И в верхней части подъема оторвался вместе с плитой - там образовался такой откол-нашлепка, который при первом же нагружении вместе со мной ушел вниз. Страховал меня Андрей Пименов. Плита в полете, естественно, раскололась на части и накрыла тех, кто был в низу. Результат - двое пострадавших (Андрею раздробило колено, Кате досталось камнем в грудь). Я все это наблюдал, как в замедленной съемке, находясь, в общем-то, в полете. Правда, Андрюха меня все же удержал, иначе пострадавших было бы три. Такое у нас получилось начало - со спасов. Катя отделалась ушибом и царапинами, а Андрюха потом восстанавливался больше года. Резюме - доверяй, но проверяй. Горы везде остаются горами.

Мы начали строить планы на наши две недели. Для разминки и акклиматизации решили пройти колечко из нескольких перевалов. Выбор пал на Крумкольский провал (3Б) с последующим возвратом через Спартак-МВТУ - связка из двух перевалов 2А. Почему Крумкольский провал? Мне очень хотелось пройти перевал 3Б на Кавказе, причем достаточно часто посещаемый, и заодно показать, что количественный состав группы - не самая важная часть похода. Чтобы сравнить с аналогичными перевалами Памира-Тянь-Шаня. Дело в том, что практически все раннее пройденные мной перевалы 3Б были первопрохождениями, а единственная 3Б - это перевал Западное седло Хан-Тенгри на Тянь-Шане, подъем на который идет по маршруту 5А (альп.), и поэтому вряд ли может служить эталоном перевалов данной категории.

В библиотеку альплагеря мы почему-то не пошли, хотя почти наверняка нашли бы там необходимые материалы по маршруту на п. Тихонова, нижняя часть которого и есть подъем на перевал. Из московских туристов, представляющих район, здесь был Леша Пигулевский, который и дал нам консультацию по прохождению ледопадов ледника Мижирги. Так, со скудным запасом информации мы отправились в свое кольцо. Перевал Крумкольский провал соединяет ледник Мижирги с ледником Крумкол, и между этими ледниками это самый простой перевал. На сегодня там пройдено еще два перевала - это Крумкол - вариант прохождения перевала Крумкольский провал через п. Крумкол, более сложный, но и более безопасный, и перевал Памяти - хорошая 3Б между п. Крумкол и Мижирги, пройденная командой из Санкт-Петербурга.

Надо сказать, что погода в районе традиционно плохая. Все эти «жемчужины», превышающие 5000 м, ловят все, что тащит с моря, да и из-за собственных испарений (оледенение здесь мощное), наверно, тоже возникают локальные катаклизмы. Поэтому здесь не все и не всегда получается так, как хочется. На кольцо мы заложили пять дней. Впервые шли на газу, поэтому запас газа взяли с избытком. Выходим и удаляемся в «автономное плавание». Постепенно все затягивает густым туманом, и вскоре мы перестаем понимать, куда идем. В конце концов, падаем на травке боковой морены ледника Мижирги на ночлег. На прогулку мы взяли полный набор снаряжения - и ледового, и скального. У нас одна основная веревка, и еще 50 м стропы для продергивания веревки, которую в походах использовали в основном с ледобуром-самовывертышем. Так что пройти готовы где угодно.

Утром погода хорошая, мы втягиваемся в ледопад ледника Мижирги. Так как «утюг» и осыпной кулуар, ограниченный скальным контрфорсом, я представлял плохо, мы гораздо раньше свернули влево-вверх, в обход ледопада. Выскочили на скалы. Сверху уже видно, где нужно было идти, но мы не торопимся, снаряжения хватает, поэтому идем вверх по скалам, используя в основном закладки. Хорошее лазание по сухим скалам, на уровне Крымской двоечки-троечки. После 4-5 веревок вышли на осыпную полку, и пошли траверсом в сторону «утюга». «Утюг» - это скальный уступ, подпирающий правый борт ледопада ледника Мижирги. Слева по ходу на «утюг» можно подняться по осыпному кулуару, позволяющему обойти наиболее рваную часть ледопада ледника Мижирги, где мы и должны были подниматься. Теперь же мы гораздо выше и до «утюга» нам еще нужно сделать приличный траверс скально-осыпных склонов. На ручье, стекающем с небольшого круто падающего ледничка, встаем на обед, хотя время уже ближе к вечеру. Пока на горелке закипает вода, делаю разведку - впереди - скальный контрфорс, который следует перевалить, чтобы попасть к «утюгу». Подъем на него довольно простой, а вот спуск - это несколько «дюльферов». Дальше нужно идти к жандарму «медведь», и там ночевать. По времени участок от «утюга» до «медведя» довольно короткий, поэтому и прохождение контрфорса решили отложить на утро. Когда шел назад, сверху сыпануло - здесь вытаивают камни из ледника. Здоровый «чемодан», где-то пол метра, прошел в 10 см над горелкой с кастрюлей и врезался в мой рюкзак, на котором лежала поларовая олимпийка. Рюкзак снесло метров на пять, а олимпийка стала «в дырочку», т. е. вся в пробоинах по всей спине. Хорошо, что она была не на мне в этот момент. Бивак ставим в стороне, под скальной стенкой - здесь не достанет.

На утро погода хорошая. Переваливаем контрфорс, дюльферяем, оставляя крючья, и вскоре выходим на «утюг». Где-то к обеду вышли на площадки под жандармом «медведь». Погода портится, начинает сыпать крупа. провешиваем веревку по гребню контрфорса и ставим бивак. Дальше довольно быстро становится практически темно и начинается совершенно жуткая гроза. Хорошо, что мы под жандармом. Молнии, грохот грома. Зато с водой проблем нет. Гроза продолжается до конца дня, затем всю ночь и весь следующий день. Только к вечеру все утихло. Сыпалась крупа, которая на склонах не задерживается, а практически сразу стекает вниз.

Поднимаемся рано утром. Мороз, погода ожидается хорошая. Начинаем лезть на перевал. По снежно-ледовому ребру п. Тихонова поднимаемся почти до скал, откуда уходим вправо через ледовый кулуар под бергшрунд, и дальше через бергшрунд еще несколько веревок по сорокаградусному льду на перевал. Единственное неудобство - это косой подъем, т. к. выход на седловину идет вправо-вверх. Вскоре мы на перевале. В туре - записка группы одесситов под руководством Саши Венгера (моего однокашника по институту и турклубу «Романтик»), и несколько «дукатов» с одесской юморины. Надо же было снять эту записку именно мне. Изначально я не собирался забирать записку, но такой «трофей» я не оставлю. Поэтому лихорадочно ищем, на чем бы написать свою. В конце концов, пишем на обертке от перевальной шоколадки.

Спуск с перевала - 400-метровый снежно-ледовый кулуар, градусов сорок крутизной, потенциально лавиноопасный. Попробовали склон - вроде нормальный, еще рано, солнце склон не осветило, начинаем спуск. Вдвоем это довольно быстро - крутим бур со стропой, наматываемой на его тело - так готовится самовывертыш из обычного длинного ледобура, вешаем веревку, спускается Наташка, потом я, дергаем за стропу - и все это прилетает к нам. И т. д. Через пару часов мы на верхнем плато ледника. По описаниям, которые я когда-то читал, ледопад ледника Крумкол проходится вдоль левого борта. Нам это не интересно, решили для разнообразия просмотреть правый борт. Ныряем по краю ледопада, то выбираясь на скальные склоны правого борта, то переходя на лед. Пока не упираемся в совершенно жуткий сброс. Уже вечереет, с веревками работать времени не остается. Решили вернуться обратно. Пройти по правому борту все же можно - нужно было уходить дальше вправо, на маршрут 3Б (альп.) на п. Крумкол. В нашем случае (это просмотрели уже снизу) можно было пройти траверсом по льду немного влево, и дальше вниз где-то одну веревку до пологого льда. Обратно на плато вышли почти в темноте. Пошел снег. Ставимся, готовим ужин. Снегопад усиливается, начинается гроза. И снова всю ночь, и весь день. Очередные сутки сидим, периодически откапываясь. Снегопад такой, что в какой-то момент проспали очередную перегрузку палатки, и у нас лопнула титановая стойка. Поставили лыжную палку.

После отсидки утром идем уже классическим вариантом, вдоль левого борта. Ледник здорово подтаял, проходим по каким-то ледовым соплям, прыгаем через разрывы и т. д. Рельеф, в общем-то, привычный. Спускаемся на ледник и уходим на боковую морену. Здесь устраиваем себе полудневку - нужно высушить промокшие вещи.

На следующий день идем под перевал Спартак, по очередному ледопаду. На ночлег встаем практически под перевалом. А утром поднимаемся на перевал, траверсируем под склонами в. Башхаауз на седловину перевала МВТУ, и спускаемся вниз. На леднике Безенги - чьи то свежие следы. Это нам здорово помогло, т. к. описаний этой части маршрута я не видел никогда, и если бы шел самостоятельно - просто пошел бы через ледопад. А там не совсем просто. Во всяком случае, идеи лезть на склоны правого борта ледника у меня не могло возникнуть. А так по следам мы не спеша спускаемся к хижине. Рядом с ней - очередной бивак. Изучаем то, что мы уже пройти не сможем - вместо пяти дней мы проходили десять, и скоро нам пора домой. Вокруг - маршруты на Дыхтау, Шхару, Джангитау и др. И сумасшедший вид на Безенгийскую стену. А нам пора домой.

Помечтаем? И для туристов, и для альпинистов район Безенги очень привлекателен. Здесь можно ходить маршруты любой сложности, и все еще есть возможности для первопрохождений, что показал опыт последних лет. И шесть из восьми Кавказских пятитысячников. Интересными задачами для туристских походов в районе являются восхождения на пятитысячники и траверсы. Траверс Безенгийской стены - несомненно достойное мероприятие. В туризме подобные препятствия оцениваются, как 3Б*. Из той информации, которой я располагаю, впервые в рамках туристского похода траверс стены был пройден командой из Риги где-то в начале девяностых, повторно - Олегом Фомичевым от Шхары до Ляльвера, затем в 1998 году командой из Ростова-на-Дону под руководством С. Кабанова - этот маршрут занял тогда первое место в чемпионате России. Они поднимались на перемычку Сандро (перевал Ленинград, 3Б) и траверсировали до в. Ляльвер. Олег Фомичев в прошлом году в рамках похода поднялся на Коштан и Джангитау. Траверс брата-близнеца Безенгийской стены - Дыхтау-Мижирги - туристами пока не пройден. Думаю, и альпинистами он проходился не часто. Увлекательная задача. Большой объем скальной работы. И в середине торчит п. Пушкина - наверно наиболее редко посещаемый пятитысячник Кавказа. Альпинисты последние десятилетия траверсы на Кавказе не ходят - за время одного траверса можно «набегать» 2-3-4 маршрута той же категории, если не больше, и подобный подход им представляется более привлекательным. Поэтому траверсы вполне закономерно «перекочевали» в туризм. У нас в любом случае за месяц реально пройти только одну «шестерку», и любой такой траверс будет ее украшением. Еще одна занимательная и серьезная задача - это подняться на все пятитысячники Безенгов в рамках одного похода. Идея трудно выполнимая, но теоретически возможная. Чтобы получился полноценный маршрут, что-то нужно будет идти в траверсе. Эта задача витает в воздухе уже больше десяти лет, только вот исполнитель пока не появился. Интересно, в альпинизме были случаи прохождения всех пятитысячников за сезон?

А мы - мы спускаемся в альплагерь. Через десять дней вместо пяти. В лагере встречаем Лену Титкову, с которой много лет назад я начинал ходить в сложные походы. Она рада, т. к. уже потихоньку начинала выяснять, как в альплагере организовываются спасработы. Все-таки опоздали мы на пять дней. И нам уже пора уезжать. А в сердце останутся эти вершины. И еще одно место, куда надо вернуться. Обязательно, когда-нибудь. Даже если просто посидеть на травке и посмотреть вокруг. Ну, а 3Б можно ходить и вдвоем. Главное, чтобы партнер был хороший. Хотя Крумкольский провал - очень условная 3Б, я бы сказал, что это, скорее, хорошая 3А. По оценкам других руководителей, которые я слышал, без прохождения ледопада Мижирги это 3А.

Фанские горы. Спортивный поход 6 к.с. в 2000 году

Ну вот исчезла дрожь в руках - теперь на верх,

ну вот сорвался в пропасть страх - навек, навек.

Для остановки нет причин - иду, скользя,

а в мире нет таких вершин, что взять нельзя.

В. Высоцкий.

В 1998 году я приехал в Фаны после восхождения на п. Хан-Тенгри, чтобы присоединиться к походу 5 к. с. Сидели с альпинистами в базе на Алаудинских озерах, и они мне показывали окружающие нас маршруты. Чапдара возвышается прямо над базой. Темная, черная и не уютная стена с маршрутом Солонникова 6А к. тр. меня мало привлекала. А северный гребень, возвышающийся на фоне неба сидящим «Сфинксом», просто вклинился в память. Вот она, очередная идея. Высотные альпинистские маршруты 5А-5Б к. тр. я уже ходил, а вот задача попробовать вписать техническую 5А к. тр. в поход 6 к. с. показалась интересной. А за одно и изучить новые возможности в туризме в связи с уменьшением допустимого числа участников до четырех. В том же 1998 году я «до собирал» материалы по возможным первопрохождениям в районе в. Большой Ганза. Еще одной частью маршрута планировался траверс Энергия-Чимтарга. К сожалению, на Чимтаргу нам не хватило времени.

Добирались не без приключений. В Ташкенте после встречи всей группы (нас всего четверо) сели на встречающий нас микроавтобус и поехали в Самарканд. По дороге четыре раза у нас взрывалось колесо, в итоге приехали в Самарканд уже ночью. Утром - до границы, граница здесь переходится исключительно пешком. Таможенные формальности, и через пару часов мы уже едем на уазике фирмы «Вертикаль» в горы.

Первый этап - разнос забросок. Фаны встречают нас грозовым фронтом и дождем, т. е. знаменитым «безоблачным» фанским небом. Вдвоем с Юрой высаживаемся у поворота к р. Зиндон, Саша с Владом едут на Алаудинские озера. Они разносят заброски на лед. Бодхоны и через перевал Казнок на р. Казнок. Мы по Зиндону оставляем заброску на финишную часть маршрута, еще одну - на оз. Большое Алло (для прохождения перевала Олимпийский, куда мы в итоге тоже не успели). На перевале Чимтарга также оставили заброску на часть траверса. Погода по-прежнему нас не балует. Каждый день с обеда снег.

Встречаемся на базе на Алаудинских озерах. Первый этап, он же этап акклиматизации, завершен. Начинаем готовиться к выходу на основную часть маршрута. К этому времени Руфина Григорьевна Арефьева уже рассказала нам, что в последние годы в Фанах наиболее устойчивая погода в новолуние, а в полнолуние - наиболее плохая. Так что ждать хорошей погоды нам пока не приходится. Уже почти готовы к выходу, но тут выясняется, что Влад заболел. Температура 38. Остаемся, Руфина Григорьевна лечит его иглоукалыванием, а нам предлагает сходить для разминки на п. Северный (4200,2Б к. тр.). Взвесив все за и против, утром выходим на восхождение. Три часа быстрого подъема - и мы на перевале Алаудин, под северным гребнем вершины. Веревки, закладки, крючья - и вверх. А через два часа мы уже любуемся окрестными видами сверху. Хорошая 2Б, но из-за погоды большая часть ключевых участков обледенелая, так что лазание достаточно неприятное. Сбегаем на перевал Шогунага, и через два часа мы на базе. Владу уже получше, так что завтра утром выходим.

22.07. С утра солнечно, рано утром выходим в сторону перевала Талбас. В планах - подойти под северный гребень и провесить нижнюю часть стены, поэтому мы особо не торопимся. К обеду наш лагерь уже стоит, но уйти наверх не удается - снова снег, гроза, видимость равна нулю. В этот день нашу стену мы больше не видели. На утро успеваем только позавтракать на улице. С рассветом все опять затягивает и до обеда бушует стихия. После обеда начинают появляться просветы. Выходить с полной выкладкой уже поздно, поэтому часа в четыре идем провесить нижнюю часть стены. Здесь на третьей веревке первый серьезный «ключик» маршрута - внутренний угол с незначительным нависанием. Трещин достаточно, в основном идут закладки. Через два часа возвращаемся в лагерь.

24.07. Утром - великолепная погода. Идем на нашу стену. На первом «ключике» рюкзаки вытаскиваем. Надо сказать, что с грузом мы перебрали - в рюкзаках килограмм по 30. Сказываются туристские привычки - брать все. В следующий раз на такой стене мы, вероятно, многое оставим внизу. А сейчас даже наличие видеокамеры вызывает иногда раздражение - ведь это самый лишний предмет на стене. Темп подъема вполне приличный, крутизна ближе к голове «Сфинкса» постепенно возрастает, количество льда на скалах - тоже. На скалах у нас в команде впереди работают Саша Богданов и я. Сменяемся через две-три веревки. При встречах рассказываем друг другу о неприятных участках, связанных в основном со льдом. У меня такой участок попался уже под головой «Сфинкса». Там идет движение по внутреннему углу, а когда он «задирается» в «отрицаловку», нужно уйти вправо на его боковую грань. Сделать эти несколько шагов в сторону я так и не смог - сплошной лед, а там круче 70 градусов. К этому времени мы уже давно сменили скальные туфли на трекинговую обувь и кроссовки. В туфлях здесь работать бесполезно - улетишь. Дальше у меня все пошло как по Визбору - нашел маленький выступ, повесил на него петельку и на страховке приспустился вниз, а дальше маятником на боковую грань внутреннего угла. Легким движением руки петля сбрасывается с выступа, и веревка уже висит там, где надо. На седьмой-восьмой час работы пошел снег. Особо он уже не мешает, так как скалы здесь и так полностью присыпаны и покрыты льдом, зацепки приходится чистить молотком и руками. Выбираюсь на голову «Сфинкса» первым. На голове - ухо - острый камень выше роста - гудит, как высоковольтные провода. Дотрагиваюсь пальцем - током не бьет. Под ухом - единственное место для приемлемого бивака.

25.07. Впереди - очередной ключевой участок подъема - два практически отвесных жандарма, ко всему еще и обледенелых. С утра снег, гроза. С головы «Сфинкса» - «дюльфер» под первый жандарм и 20 м сложного лазания на его макушку. Шурик работает с закладками, я иду вторым. Поднимаюсь, а Шурик лежит, распластавшись на гребне. На вопрос «в чем дело», поднимает жюмар на 20 см. Раздается характерный гул. Я протягиваю к Шурику палец, и нас чувствительно бьет током. Следующую веревку по пологому острому гребню вешаю ползком. Погода начинает постепенно улучшаться. Мы под вторым жандармом, Шурик впереди. Сплошной лед, поэтому крючья и закладки практически идут через метр. Рюкзаки снова вытаскиваются. В итоге на этих двух жандармах мы провели больше пяти часов.

Дальше пошел комбинированный гребень, жандармы «Зайцы» и «Лягушка». «Лягушку» проходили практически в темноте. За ней - отличное место для бивака на снегу.

26.07. Утром уже идем по простому снежно-ледовому гребню. Крутизна около 40 градусов, но нам приходится вешать веревки на ледобурах. Если бы рюкзаки были полегче, большую часть можно было пройти связками. Погода хорошая, к 12 поднимаемся на плечо Чапдары. На вершину от сюда - 15 минут налегке. На правах первых здесь туристов решаем обозвать препятствие перевалом плечо Чапдары. Сбегали на вершину, пообедали и начали спуск на лед. Бодхона. Спуск - это тоже стена с фрагментами осыпных полок. По рассказам альпинистов, в зависимости от выбора пути, навешивают от четырех до 22 дюльферов. Правда, если четыре - то это спуск налегке, во многих местах лазанием. Я примерно понимаю, где такой спуск проходит, в нашем случае там все обледенело. Мы обошлись девятью дюльферами. Вся стена просто усеяна шлямбурами, крючьями, петлями, так что крючьев почти не тратили, в основном меняли петли. К вечеру спустились на удобную осыпную полку с небольшой площадкой. Конечно, до темноты мы могли успеть спустится на ледник, но возможности и времени уйти в лагерь для отдыха, у нас не было, поэтому решили не перенапрягаться, спокойно отдохнуть. Утром еще три дюльфера, и мы быстро спустились на ледник Бодхона, к заброске. Весь спуск по туристской классификации можно оценить, как 3Б. До обеда - разбор продуктов, и какой никакой отдых. Из-за погоды и большей сложности стены мы потеряли еще два дня, стало ясно, что перевал Олимпийский отменяется.

Конечно, после такого восхождения необходимо делать хотя бы один день отдыха. У нас он состоялся только через пять дней после прохождения еще шести перевалов на следующей заброске на р. Казнок.

28.07. Идем перевал седло Бодхоны. Скальная 2Б, снова обледенелые скалы, из-за чего сложное лазание и снова более пяти часов работы. А затем вверх по простому снежно-осыпному склону поднимаемся на седловину. В огромном туре, сложенном, вероятно, туристами из Уфы, с трудом находим их записку. Обычные формальности, и по мелкой длиннющей осыпи спускаемся вниз. За одно сочувствуем тем, кто здесь поднимается. Перевал односторонний, прохождение в обратном направлении мне представляется не интересным. Хотели в этот день пройти два перевала, чтобы хоть немного нагнать график. Но силы еще не восстановились, поэтому отдыхаем. Утром проходим перевал Зард - своеобразная 1Б, с дюльфером 50 м на спуске. А к обеду мы уже за поворотом, куда, возможно, не ступала нога человека. Мореный гребень, затем открытый ледник приводят нас в район предполагаемого перевала. Без долгих раздумий из нескольких вариантов выбираем подъем по красивой косой наклонной ледовой полке, подрезанной внизу небольшим бергшрундом. Седловина смотрится великолепно. Размышляем над названием, которое завтра ему присвоим. Все орографические названия здесь уже есть. Поэтому останавливаемся на Фанской сказке. Фанская сказка - находится в северо-восточном гребне в. Большой Ганза. У него много достоинств. При прохождении преодолеваются ледовые и скальные склоны, закрытый ледник, достаточно сложный ледопад. Перевал двухсторонний, при любом варианте прохождения останется хорошей 3А.

30.07. Ранний выход, и начинаем подъем на свою сказку. Лед в основном 40 градусов, перед выходом на седловину - 55. Вылазим в совершенно узкую щель на полтора человека, откуда, через небольшой скальный жандарм, выходим на седловину. Всего 330 м веревок. Строим тур и производим торжественную закладку записки, для чего пришлось съесть банку паштета. Вниз - крутые скалы, три веревки по 50 м, оставляем петли, крючья, затем по осыпной полке вправо в ледовый кулуар, по

которому еще две веревки на закрытый ледник. По леднику в связках чуть ли не бегом проскакиваем зону ледовых обвалов, пользуясь обломками сераков в качестве мостов на довольно больших трещинах, и постепенно втягиваемся в ледопад. Идем ближе к правому борту, довольно часто разворачиваясь лицом к склону для спуска на передних зубьях.

Примерно в средней части ледопада выходим на скальный контрфорс в. Большой Ганза, чтобы просмотреть следующий первопроход. Зрелище открылось просто впечатляющее. Долго разглядывали в трубу нижний пояс скал, крутой, черный и совершенно гладкий, как обсидиановое стекло. Прикинули наши возможности (веревка - одна, вторая на 70% ушла на оставленные петли, в месте, наиболее подходящем для подъема - метров 400 сложного лазания) и решили не испытывать судьбу. Зато закончим полностью прохождение ледопада. Еще несколько часов петляния через гребешки, провалы, трещины, сераки - и мы на спокойной части ледника Имат, по которому быстро проходим под одноименный перевал - наш запасной вариант. Ставим лагерь, так как скоро уже стемнеет. Перевал Фанская сказка пройден. Не побоюсь сказать, что из Фанских 3А он один из наиболее сложных и самый интересный и красивый.

31.07. Имат - также одна из наиболее серьезных 3А в моей практике. На подъеме - немного скал и льда, где нужны перила, сложность на уровне 2Б, спуск на юг - чисто скальный, дюльфера по скалам с участками нависания (при подъеме - обходятся), перемежающиеся петлянием по широким осыпным кулуарам и полкам. Вероятно мы - первая туристская группа, прошедшая этот перевал за один день. Как правило, ночуют на седловине. Правда, на спуске нам помогает хорошее знание пути и петли, оставленные в 1998 году, когда я проходил здесь участником. Все наши петли, как новенькие, только выцвели. Дальше уходим вправо вверх по долине. Задача - пройти перевал, выводящий непосредственно в верхний цирк перевала Сурх. Вопросов, как его проходить и где, у меня не было, так как в том же 1998 году при разведках новых седловин в этом цирке я облазил практически весь гребень. Ожидали, что получится 2А, оказалась хорошая 1Б. Перевал идется траверсом вдоль стены п. Линкор и выводит непосредственно на перевальный взлет перевала Сурх. По соседствующей вершине он и получил свое название. Через перевал Сурх мы спускаемся на р. Казнок, к заброске.

Завершено красивое пятерочное кольцо вокруг в. Большой Ганза. Теперь в рамках похода 5-6 к. с. можно пройти серьезное кольцо вокруг вершины: пер. седло Ганзы (2Б) - пер. Фанская сказка (3А) - пер. Имат (3А) - пер. Линкор (1Б) - пер. Сурх (1Б).

2.07. Долгожданная дневка. Газ брали с запасом, поэтому устраиваем групповое купание. Правда, полноценного отдыха для всех не получилось - Саша с Владом часов пять ходили за заброской - слишком высоко закопали. Зато все уцелело. Жарим традиционные блины, объедаемся всевозможными деликатесами (маринованные шампиньоны, оливки). Высота ниже 3000 м, слегка донимает местная живность (двухвостки). Следующая наша задача - найти и пройти перевал Куйбышевский, отмеченный на некоторых картах, но не подкрепленный какой-либо информацией. А с него - траверс на перевал Жигули и дальше через Энергию-Чимтаргу. Подъем на перевал - скальный склон, требующий веревок. Мы нашли проход по скалам средней трудности левее перевала и в результате поднялись на него без веревок, выйдя на седловину по достаточно широкой осыпной полке вдоль гребня. Перевал оказался Кузбасс, 3А, впервые пройден в 1990 году. Просмотрели спуск - снежно-ледовый склон, достаточно протяженный, вполне хороший перевал. Уходим траверсом к скальному жандарму, который обходим по узенькой ледово-скальной полке длиной около 200 м. Веревки, ледобуры. Дальше в связках выходим на перевал Жигули, под следующую нашу стену.

Мы, конечно, пытались найти информацию по прохождению южной стены в. Энергия альпинистами. В одном из отчетов проходился траверс Зиндон-Энергия, в котором упоминалось движение по южной стене с участками пятерочного лазания. Какие-либо подробные описания отсутствовали. Так что мы с полным правом можем считать себя первопроходцами.

Южная стена п. Энергия - сплошные «бараньи лбы». Нижний, рыжий пояс наиболее сложный и зализанный, верхний - серый, уже начал разрушаться от времени, там больше зацепок и трещин. Из-за такого характера скал применялись в основном скальные крючья, хотя и закладки не были забыты. Стена чрезвычайно живая, по ней постоянно что-то летит. Мы планировали достаточно поздний выход, ожидая схода утренних камнепадов, как оказалось, зря. Летели в основном лед и камни, которые из него вытаивали, т. е. сыпало периодически в течение всего дня. После долгих раздумий выбрали слабо выраженный контрфорс в средней части рыжих скал. Его нижний край простреливался камнями, но было и нормальное укрытие. Через две веревки вышли к ключевому участку, на котором застряли на 4 часа.

Здесь на небольшой осыпной полке, постоянно простреливаемой камнями, сложили рюкзаки, а участники, распластавшись вдоль стены, укрывались под 30-сантиметровым карнизом. С полки выход вправо на контрфорс, по которому сложное лазание 40 м до маленькой полочки (стоя максимум 2 человека, рюкзаки ставить негде). Дальше выход по «катушкам» 60-70 градусов под небольшое нависание. На «катушках неприятно, и Шурик забивал крючья под опору для ног. Нависание с отколом, и по отколу проходится довольно легко. Только после навешивания второй веревки начинаем движение вверх. Спускаюсь за рюкзаком. Все рюкзаки засыпаны каменной крошкой, Юрик то ли висит, то ли лежит под карнизом. Забираю рюкзак - и наверх. На полке обедаем. Вокруг нас по-прежнему стена, но уже виден конец рыжих скал. Полку с легкой руки Юрика обозвали кафе «Ой».

После обеда проходим еще несколько веревок, обходя крутые сбросы то влево, то вправо, и к вечеру выходим на небольшую полку под нависающей стеной. С точки зрения безопасности вполне приемлемо, мы все изрядно вымотались, поэтому встаем на ночлег. Погода ночью, похоже, будет хорошая, так что палатку не ставим. А с утра еще часов восемь работы по более простому рельефу (где-то часа через три вышли на гребень маршрута 4А с р. Пр. Зиндон). Здесь уже встречаются оставленные когда-то скальные крючья, оборудованные площадки, снимаем несколько контрольных записок и мы выходим на плечо п. Энергия на высоте около 5100 м. Перевал так и называем - плечо Энергии. Это 3Б*, по альпинистской классификации скорее 4Б к. тр. С седловины сбегали на вершину (меньше 5 мин.) и начали спуск на перевал Чимтарга (по маршруту 2Б к. тр.). Пять веревок по льду, затем по осыпному гребню - и через полтора часа мы на перевале Чимтарга. Сложная часть маршрута завершена. Еще один день «съеденный» южной стеной в. Энергия, отнял у нас возможность закончить траверс через в. Чимтарга. Но основную свою задачу - пройти здесь хороший перевал 3Б к. с. - мы выполнили.

Теперь нам осталось пройти (пробежать?) около 100 км с прохождением перевала Сарымат З. (2А) за оставшихся пять дней, чтобы к утру 11.08. попасть в кишлак Шинг, где нас будет ждать машина, и за одно пройти необходимый для похода километраж. Первый из этих пяти дней оказался самый тяжелый. Мы за день сбросили почти три километра по высоте, собирая по дороге все наши заброски. К концу дня все уже просто падали. На следующий день проходим населенку по р. Сарымат. Встретили большую группу англичан. В аулах много народа, особенно детей. Как выясняется, в основном из Педжикента, выехали на лето. В верхнем ауле нас угощают. Айран, хлеб, традиционный чай. Встретили представителя власти, вероятно, из органов безопасности. Он посещал аулы для профилактической беседы. Я так понял, что на границе Узбекистана с Афганистаном была очередная заварушка, часть боевиков рассеялась по горам, и теперь их ловят в обеих республиках. Нам сказали, что бояться нам нечего, и, чтобы мы не пугались присутствия солдат в горах.

Хорошо, что мы заказали машину. Теперь нам просто некуда деться, кроме как закончить маршрут в классическом стиле. В противном случае уж очень велик был бы соблазн пройти траверс в. Чимтарга и уйти вниз на Алаудины или в а/л «Артуч» (на Маргузорские озера мы в этом случае не успевали). Но, как говорят, за все уплачено, так что деваться просто некуда. И, наконец, я все-таки попадаю на Маргузорские озера - давнюю свою мечту. Надо сказать, мечта оказалась прекрасной. Думаю, это красивейшая цепь озер в Фанских горах.

Фаны, как встречали, так и провожали нас сильнейшей грозой. Наиболее интенсивный ливень переждали в гостинице для путников в кишлаке Маргузор. Скорость движения у нас оказалась существенно выше ожидаемой, поэтому на последок получилась практически дневка на самом нижнем озере - Нежигон. Оно находится в довольно глубоком каньоне, так что солнце здесь с 10-00 до 15-00. Устроили купания с заплывом на 3 метра. Дальше не получалось - вода слишком холодная.

Обратный путь полностью совпадал с заездом - на том же транспорте, в той же гостинице в Самарканде, в Ташкент, на самолет и домой.

А поход, все-таки, получился классный. Наши участники: Богданов Александр, Струбцов Юрий, Кузьмин Владислав. Руководитель - я. Нитка нашего маршрута: Алаудинские озера - пер. Алаудин+п. Северный по сев. гребню+пер. Шогунага (2Б, 4200) - пер. Талбас+в. Чапдара по сев. гребню (через «Сфинкс») (3Б*, 5А альп., 5049) - лед. Бодхона - пер. седло Бодхоны (2Б) - пер. Зард (1Б) - пер. Фанская сказка (3А, 4300, первопрохождение) - лед. Имат - пер. Имат (3А, 4100) - пер. Линкор (1Б, первопрохождение) - пер. Сурх (1Б) - р. Казнок - пер. Кузбасс+пер. Жигули+в. Энергия по юж. стене+пер. Чимтарга (пер. плечо Энергии) (3Б*, 5105, первопрохождение) - р. Зиндон - р. Сарымат - пер. Сарымат З. (2А) - Маргузорские озера - к. Шинг.

В сердце Ц. Тянь-Шаня. Поход 6 к.с. 2001 года.

Здесь вам не равнина, здесь климат иной,

идут лавины одна за одной,

и здесь за камнепадом идет камнепад.

И можно свернуть, обрыв обогнуть,

но мы выбираем трудный путь…

В. Высоцкий.

Начало

Тянь-Шань… На сегодняшний день становится чуть ли не наиболее доступным горным районом. Наши планы сформировались, мы сидим у меня дома и до упаковываем заброску. Всего семь коробок общим весом килограммов 200. Там и базовая «зима», и куча разных деликатесов на дневки. В Бишкеке нас еще ждут продукты, закупленные фирмой «Тянь-Шань-тревел» В. Бирюкова. Это еще порядка 140 кг. Плюс наши рюкзаки со снарягой.

Казанский вокзал, масса провожающих и мы с нашими коробками пытаемся затолкать в поезд двух наших отъезжающих - А. Кириенко и П. Никитина. Проводник грудью закрывает вагон, заявляя, что с таким количеством груза нас не пустит. Все заканчивается мирно. «Дашь тысячу рублей» - «дам» - и наша заброска перебирается на верхние полки вагона. Поезд уходит, а у меня - «головная боль» - до встречи в Бишкеке - как доедет наш груз, и, главное, газ. Ведь теперь и в поездах газ перевозить запрещено.

Мы (оставшиеся четверо) вылетаем 16 июля, вечером. А в 2 часа ночи по-местному нас в Бишкеке встречают В. Бирюков и Леха с Петей. Загружаемся в автобус и ждем следующий рейс - еще команда поляков, собравшихся на Хан. А потом уезжаем в Каракол. По дороге - обязательное купание в Иссык-Куле, и к вечеру мы в Караколе. Перегружаемся в вахтовку («Урал») и уезжаем дальше. Перевал переползли уже в сумерках, и по Сарыджазу едем в полной темноте. Часов в одиннадцать разгружаемся на «Майда-Адыре», ставим палатки и отдыхаем. Завтра (18.07) у нас получается дневка, наш борт - 19.07. Утром валяем дурака, конечно традиционный преферанс, и немного разбираем наши грузы, заодно упаковывая в последнюю заброску то, что считаем лишним. К вечеру прилетел вертолет, переговорили с пилотами. Они предлагают лететь в 8 утра. Мы, конечно, не против. Все коробки загружаем в вертолет. Утром только собрать рюкзаки - и вверх.

Погода хорошая, мы уже на борту. С нами должны были лететь австрийцы на Ю. Иныльчек, но они так рано не захотели, полетят следующим рейсом с поляками. Так что мы в вертолете одни. Взлетаем. Пилоты разрешают открыть иллюминаторы для фото и видео съемки. Места, которые мы пролетаем, мне хорошо знакомы, в который раз пытаюсь все заснять, тем более с видеокамерой я здесь впервые.

Пролетаем перевал Барьер в северной стене п. Шокальского, пройденный под моим руководством в 1993 году. Зрелище весьма впечатляющее. Затем ледники Комсомолец, Пролетарский турист, Дикий, и мы заходим на посадку на стыке лед. Звездочка и Ю. Иныльчек, под п. Трехглавый. Лихорадочно выгружаем первую (вернее последнюю) самую большую заброску и улетаем дальше. Пересекаем хребет Тенгри-Таг через перевал Вертолетчиков под п. Горького и сваливаемся на С. Иныльчек. Вскоре садимся в лагерь Р. Хайбулина. Сбрасываем очередную заброску и снова взлетаем. Мимо северной стены Хана, под Шатры и дальше разворачиваемся для разгона и уходим вдоль хребта Сарыджаз, постепенно поднимаясь на уровень хребта. Пролетаем участок нашего траверса - мы будем идти там через неделю. Перепрыгиваем хребет и идем над ледником Мушкетова. Перебираюсь в кабину к пилотам для того, чтобы ткнуть пальцем на место высадки. Все-таки вертолет - не ноги, скорость большая, пока я разглядывал окрестности, мы немного проскочили нужный нам поворот, и сели у притока под перевалом Снежная лестница. Может это и к лучшему. Разгружаемся, провожаем вертолет, и наступает тишина. Мы одни. И горы.

Часть 1. Будни

Первый эта нашего маршрута - это акклиматизация на относительно низких перевалах Пролетарской печати (4750) и Томичей (4800), а затем траверс участка хребта Сарыджаз с ледника Мушкетова на лед. С. Иныльчек. Перевалы Пролетарской печати и Томичей - 3Б. Учитывая их крайне редкую посещаемость (перевал Пролетарской печати впервые пройден в 1930 году, второй раз в 1965, мы здесь - третьи, Томичей - немного чаще) хотим также уточнить их категорию трудности. Как потом выяснилось, перевал Томичей мы впервые прошли в обратном направлении. По результатам прохождения оба перевала - хорошие 3А.

История прохождения этих перевалов весьма интересна. Перевал Пролетарской печати был впервые пройден экспедицией В. Ф. Гусева (Москва) в 1930 году, в поисках вариантов выхода на ледник С. Иныльчек, после чего на долго забыт. В начале шестидесятых (1963 г.) в поисках перевала Пролетарской печати группа С. В. Петрина из Томска пересекает хребет Сарыджаз, затем в 1964 году по пути Томичей проходят альпинисты «Буревестника» под руководством Е. И. Тамма. А в 1965 году Н. Волков проходит перевал Пролетарской печати и уже в Москве, сравнивая фотографии, выясняется, что Томичи прошли другую седловину, которая и получила название перевала Томичей. В 1966 году группа Банарюка из Пензы в попытке пройти перевал Пролетарской печати снова попадает на перевал Томичей. Затем опять эти перевалы были на долго забыты. И только в 1991 году В. Вуколов из Алма-Аты проходит перевал Томичей, впервые как перевал Томичей, а не Пролетарской печати. В последствии перевал Томичей проходился еще несколько раз. Все прохождения начинались с севера, с ледника Мушкетова.

По поводу путаницы следует отметить, что нормальной карты района тогда не было (т. е., в генштабе, возможно, была, но не у туристов-альпинистов). Нормальную карту-схему, по которой ходят до сих пор, нарисовал на основании собранных материалов В. Ю. Попчиковский уже в семидесятых годах. А северные перевальные склоны обоих перевалов похожи.

Нагружаемся нашей заброской и тащимся вверх по леднику Мушкетова. Тяжело, так как высадились на высоте около 4000 м. Протащились километра три и упали. Я пошел прогуляться в сторону перевала Пролетарской печати, посмотреть, что нас ждет. Ну, перевал как перевал. Снежно-ледовый, следы лавин со всех склонов, как всегда на Тянь-Шане. Как говорил Воланд, ничего не изменилось. Вечером чуть поболела голова. На этом сложности с акклиматизацией, похоже, закончились.

Утром (20.07) у нас начинается день для акклиматизации. Берем заброску и несем ее в сторону перевала Мушкетова. На морене ледника, напротив спуска с перевала Томичей, ее оставляем, практически не пряча - все равно никого здесь не будет. Нашли консервы с тушенкой и рыбой, похоже, 1989 года. Мои экспериментаторы тушенку попробовали и съели одну банку. К вечеру все остались живы. Вернулись в лагерь. Завтра начинается основная часть нашего маршрута.

Выходим довольно рано, чтобы не идти по жаре. Сегодняшняя задача не велика - просто подойти под перевал Пролетарской печати. Снег идет каждый день, но пока мы внизу, и он особо не мешает. А над Сарыджазом каждый день грохочет гроза. К обеду мы под перевалом. Выходим рано утром, так как везде повышенная лавиноопасность.

Лавины - это оказалось ключевое слово для этого похода. Начинаем подъем к перевалу. В верхней части - широкий кулуар, где поположе, но там идти уж слишком опасно, поэтому идем чуть левее, вдоль ледовых сбросов. Над первым сбросом - доска, но еще не перенапряжена, вешаем через нее перила. Здесь несколько веревок через небольшие стеночки на ледовых сбросах. Хорошо, что веревки можно крепить на ледобурах. Выхожу над очередной стеночкой и хлопаю по склону над ней - характерный пустой звук снежной доски. Думаю, если пойдет - зависну на стеночке, а она просвистит сверху. Группу не достанет, так как они немного в стороне. Но доска не перенапряжена. Хлопаю по ней чуть сильнее и откалываю «коржик» сантиметров на 50. Сбрасываю вниз, также откалываю следующий. Потом выбираюсь на верх и выхожу на доску уже ногами. Вроде бы держит. Метров через десять доска кончается, еще немного - и веревка закрепляется за следующий ледовый сброс. Вперед уходит Юра Струбцов. Еще через несколько веревок мы на этом легендарном перевале. Вниз - карниз, потом метров 10 40-градусного снега и скальная стена, на первый взгляд показавшаяся отрицательной. Облазив в течение часа всю седловину, убеждаюсь, что стенка всего лишь близка к вертикали и выбираю путь спуска. Он проходит практически от места нашего выхода на седловину. Выхожу через карниз на снежный склон. Из под ног сразу уходит маленькая лавинка. «Прыгает со сброса и исчезает из поля зрения. Через несколько секунд внизу из под скал уходит уже большая лавина. Процедура повторяется на каждый шаг, пока я прохожу короткий траверс и спускаюсь затем на узенькую скальную полку. Делаю комбинацию из скального крюка и петли. Подходит Юра и начинает спуск вниз. Крутизна градусов восемьдесят, но вся стена буквально утыкана живыми камнями, которые улетают из под ног. Прошу Юру спускаться немного наискось. Каждый упавший камень провоцирует в низу очередную лавину. С окружающих склонов периодически падают камни, с тем же результатом. Внизу весь цирк в лавинных конусах. Спускаемся дюльфером под стену. Вниз склон 45-50 градусов. Снегу… в общем, по пояс. Комья сошедших лавин. На всякий случай и для ускорения провешиваем еще три веревки, дальше связываемся и идем вниз. Начинается снегопад.

На краю ледника, перед ледопадом, ставим бивак. Утром - великолепная погода, наша задача - разведать новый вариант спуска на лед. С. Иныльчек, согласно рекомендациям Н. Волкова в его отчете. К обеду мы уже ставим лагерь недалеко от остатков озера Верхнее (верхняя часть оз. Мерцбахера, которая не стекает). Кто здесь бывал раньше, меня поймет. От озера остались какие-то лужи. Получилась полудневка, тепло, все помылись в ближайшем ручье. Это был единственный день на маршруте, когда мы спустились заметно ниже 4000 м.

Утром пасмурно, идет дождь со снегом. Поднимаемся по карману вдоль ледника С. Иныльчек к повороту на перевал Томичей и далее к леднику, по которому проходит подъем в перевальный цирк.

По описанию, которым мы пользовались, непосредственно стекающий с перевала ледник не пройден, и по оценкам ранее проходивших здесь групп слишком сложен для прохождения (обрывается в сторону С. Иныльчека серьезным ледопадом и скальными сбросами). Подъем к перевалу осуществляется по соседнему, более западному, леднику, с последующим переходом через разделяющий скально-осыпной отрог на верхнее плато перевального ледника.

Нам из-за погоды не удалось увидеть стекающий с перевала ледник, так что дать собственную оценку возможности его прохождения я не могу. Если бы была погода - почти наверняка попробовали бы там пройти. Уже после похода, в Москве, получив новую информацию от В. Вуколова, выясняю, что они спускались с перевала на С. Иныльчек как раз прямо по леднику, без перехода через отрог. Так что и таким вориантом тоже можно здесь ходить.

А мы начинаем подъем по описанному пути. В просветах просматриваем предстоящий подъем. До нас здесь только спускались, обходя ледопад по правобережному рантклюфту. На подъем лезть в этот рантклюфт что-то не хочется, на вид больно камнеопасно, тем более идет дождь. Ледопад выглядит вполне проходимым. Начинаем подъем ближе к левому берегу ледника. Стенки, переправы, прыжки через трещины и другие прелести прохождения ледопада. Ледопад относительно не сложный. Раздельная транспортировка рюкзаков осуществлялась только на трех участках. Все время идет снег. В верхней части ледопада, когда видимость практически исчезла, останавливаемся на ночлег.

Мы уже на уровне промежуточного плато, на котором лежит огромный «пирожок» - след ледового обвала тонн на 200. Все-таки хорошо, что мы там не идем.

Утром проходим последние веревки по ледопаду, и перейдя левобережный рантклюфт, начинаем подъем на отрог, отделяющий цирк перевала и пройденный нами ледник. Осыпь и скалы, идем как ежики в тумане, в редких просветах просматривая направление движения. К обеду выходим на правый край ледника. Перевал в тучах, изредка открывается вид на изорванный ледник. Обедаем, связываемся и начинаем распутывать зону трещин. Начинается метель. Под очередным сераком, прикрывающим от ветра, ставим бивак.

Утром отличная погода. Переваливаем через сброс и выходим в цирк перевала. Вдоль склонов, где старые и свежие конуса лавин, и снег чуть плотнее, идем к перевальному взлету - 300-метровому снежному склону крутизной до 45 градусов. Лавиноопасно. Чуть левее по ходу самой низкой точки седловины след недавно сошедшей лавины. Идем туда. Немного выше седловины, зато почти безопасно. Снег и здесь глубокий, есть опасение схода повторной лавины. Провешиваем перила, благо в нескольких местах удается докопаться до льда. На освещенном солнцем склоне начинают сходить лавины. Мы успеваем подняться на седловину, где обедаем.

Вниз - приличный карниз, потом пологий склон до ледопада. Месим снег. Сверху ледопад совсем не читается, поэтому тыкаемся в разные места, пытаясь выйти на проход по центру, где поднимались предыдущие группы. Это нам так и не удалось, левым рантклюфтом тоже не получилось, уходим на склоны правого борта. Здесь лавиноопасно, даже очень. Крутизна постепенно возрастает, начинаем вешать веревки, сначала вдоль трещины по какому-то гребешку, дальше выходим на склон. Снега очень много, «дно» не прощупывается, тропим по пояс и глубже. Илья Михалев впереди скрывается за перегибом. Когда я подхожу, он гордо показывает на приличный желоб на склоне, глубиной до метра - след созданной им лавины. Вниз уходит классический конус, что дальше, за очередным перегибом, не видно. Спускаюсь еще на пару веревок, к бергшрунду. Снега в желобе все равно много, приходится фактически сползать на спине. За бергшрундом открывается занимательная картина - наша лавина захватила приличную часть склона и собралась внизу солидным конусом. Быстро спускаемся за конус и в связках уходим к заброске, считая по дороге трещины. Их много, по центру они широкие, идем вдоль правого борта, стараясь не заходить в зону возможного схода лавин и ледовых обвалов. Начинается снегопад, но это только короткий заряд минут на тридцать, потом снова солнце, и к вечеру мы на морене, у нашей заброски. На подходах к морене неделю назад был открытый ледник, а сейчас лежит 30 см свежего снега.

Дневка. Благодаря снежной обстановке за неделю мы порядком вымотались, да и вещи перед траверсом нужно просушить. Мы сэкономили 2 дня, один из которых и тратим на дневку. Тем более, что у нас в группе есть экспериментатор - Валера Козловский. Каким-то образом он оказался в походе в трекинговых ботинках, причем не первой свежести. Поэтому нам предстояло просушить и его ботинки, и все носки, которые к этому времени были напрочь мокрые. У Валеры каждый вечер начинался с выкручивания носков. Честно говоря, даже не знаю, каким образом ему удалось не поморозиться. Тут следует сказать, что избыток опыта, вероятно, сыграл со мной злую шутку. У меня даже мысли не возникло, что кто-то из моих участников может додуматься пойти в такой обуви. А Валера думал, что эти горы ничем не отличаются от Кавказа. В период подготовки к маршруту я оговаривал необходимость наличия костюмов с любой мембраной, для возможности ходить в любую погоду, но о ботинках как-то не подумал. Благо, на высотную часть, когда улетел Илья (торопился на работу), Валеру обули в Ильюхины пластики. Но риск закончить все раньше времени оставался - и это из-за каких-то ботинок.

На дневке мои экспериментаторы сожрали все консервы, в том числе и рыбные, которые с 1989 г. пролежали на этом леднике. Все живы.

Часть 2. Траверс

В Москве при планировании маршрута мы хотели с ледника Мушкетова дойти до перевала Волкова по хребту Сарыджаз, и затем спуститься на С. Иныльчек, к нашей заброске. Это примерно 20 км выше пяти тысяч. Так как я знаю район достаточно хорошо, то и в карту особо не заглядывал, и запланировал на траверс 4 дня. Но когда все-таки залез в карту, с удивлением для себя обнаружил по дороге три пятитысячника. Кроме запланированного п. Баянкол (5791) еще п. Семенова (5816) и п. Игнатьева (5488). Начал прикидывать по времени, и понял, что мы просто можем не успеть, особенно учитывая специфику местной погоды. Поэтому мы и пытались сэкономить дни на первой части маршрута.

Так что после дневки мы все время пытались бежать, но делать это по пояс в снегу не очень-то получалось. Выходим по морене, но вскоре связываемся и по закрытому леднику идем к перевалу Мушкетова, периодически считая трещины. Обманчиво жесткий снег радует нас около часа, после чего начинаем проваливаться, и темп резко падает. Понимаем, что с таким темпом до перевала не дойдем и до вечера, поэтому начинаем тропить к правому борту ледника, к осыпным склонам хребта Адыртор. Часа через три сваливаемся в карман ледника, и по карману поднимаемся на перевал, к началу нашего траверса. Четыре часа дня, погода начинает портиться. Идем вдоль гребня, к скальным выходам, когда начинается гроза. Видимость падает практически до нуля, гром, молнии. Уходим с гребня вдоль скал, чтобы не попасть в грозу. Следует заметить, что грозы были каждый день, и я даже подумывал заменить траверс на прохождение нескольких перевалов, но эта гроза оказалась последней. Она часа через два закончилась, мы к этому времени под последним скальным выходом организовали бивак.

С утра идет снег. Успеваем выйти на гребень, когда видимость сокращается до 100 м. Периодически исчезает и напарник по связке в 10-15 метрах впереди. Здесь не круто, от 20 до 45 градусов. Периодически попадаем в метелевый перенос - тогда по совершенно рыхлому снегу приходится месить склон. Один наиболее глубокий участок (по грудь) удалось обойти по более крутой подветренной части склона. Ступени заметает практически полностью, иногда приходится их искать или топтать новые. Так и поднимаемся на верх. В какой-то момент понимаем, что до темноты на п. Игнатьева не успеваем. Все таки от перевала Мушкетова перепад по высоте больше километра. И снега много. Присматриваем на склоне ледовый сброс и идем к нему. Под сбросом, как правило, есть ровное место, и хоть какое-то прикрытие от возможной лавины. До гребня хребта Сарыджаз осталось совсем чуть-чуть, мы на высоте 5300-5400. Равняем площадку. При раскопках обнаружили дыру под сераком размером с квартиру. Сначала хотели перебраться туда, но потом раздумали, сделали там кухню. Утром - снег, видимости нет. Сидим… Преферанс, общий треп. Пошел второй день нашего траверса из пяти. Становится ясно, что до перевала Волкова нам не успеть. Прогнозируем вариант до перевала Одинадцати, это исключая п. Баянкол. С использованием одного запасного дня вроде бы возможно. День до перевала Опасный, потом на п. Семенова (это 600 м набора по высоте), третий день до перевала ЛКТ или до Одинадцати, и в день запаса - спуск в лагерь. Но это если позволит погода.

Ближе к вечеру, часов в шесть, начинают появляться просветы и солнце. Можно погулять. Виды вокруг просто сумасшедшие. На сераке намело сантиметров пятьдесят свежего снега. Стучим по нему - вроде бы, съезжать не собирается. Размяв ноги, после фото и кино съемки ложимся спать. Утро встречает нас не очень приветливо. Внизу, где-то на 4500-4600, ледники закрыты сплошным покровом облачности. Выше, на уровне 6000, еще слой облаков. С востока, между этими слоями, встает солнце. Собираемся и выходим. Установка проста - либо мы сегодня на перевале Опасный, либо придется исключать из траверса и п. Семенова. Выходим и за 40 минут поднимаемся на хребет Сарыджаз. До п. Игнатьева совсем близко, но в другую сторону. Без рюкзаков идем на высшую точку. С большой долей вероятности мы здесь первые, то есть это первовосхождение. Фотографируемся на фоне Хана, и уходим вниз. Продолжаем месить снег. Гребень здесь широкий, основной неприятностью являются трещины. На подходе к перевалу Панорамный слои облачности сошлись, пошел снег, видимость исчезла. В какой-то момент понимаю, что ориентировка потеряна - вообще не понятно, куда идем. А я в этот поход даже компас не взял. Приходится ставиться. Опять просчитываем шансы. Если бы не Ильюхин отлет 13 августа, можно было бы использовать еще пару дней запаса, но в данном случае не хочется, так как тогда ему придется улетать с Северного Иныльчека, пропустив самую интересную часть маршрута. Акклиматизация и разминка прошли успешно, мы сделали несколько интересных перевалов, первовосхождение и траверс, не так и плохо. Значит, нужно уходить вниз. Зато запасной день не трогаем, удастся полноценно отдохнуть.

Здесь некая наша (или моя) беспечность очередной раз сыграла с нами злую шутку. При планировании в Москве я никак не думал, что придется заканчивать траверс так рано, поэтому описания перевалов Панорамный и Опасный не смотрел. Знал только, что спуск идет на ледник Краснова, и что в 1989 году здесь было ЧП с Питерской командой при попытке спуска с Панорамного на соседний ледник. Я даже и не предполагал, что нужно переваливать через плечо п. Краснова и идти вдоль его ребра. Это мы поняли позже, а уточнили только в Москве.

Утро, солнце. По свежему снегу начинаем спуск с перевала Панорамный на ледник Краснова. Вскоре начинается ледопад, сначала серией гигантских разломов «от уха до уха». Петляем, «дюльферяем» на небольшое плато, заваленное обломками ледового обвала. Вниз, вниз… Очередные сбросы. Разведки в лево, по центру, в право. Вниз уходят какие-то совершенно невообразимые сбросы, смотрятся жутковато, везде следы обломков льда. М да… Ильюха зовет в правый рантклюфт, вроде бы можно спустится. К этому времени обсуждаем и вариант траверса за ребро п. Краснова, где на самом деле и нужно было спускаться. Просматриваю. С верху нависают неприятные сераки, траверс с рюкзаками проблематичен. Такой микст, ледобур не закрутишь, крюк не забьешь. Вешаю веревку, «дюльферяю» налегке метров на 20 в ранклюфт. Не, это для пьяных ежиков. Даже уши не доедут. Остается вернуться назад. Решение не популярное, но единственное. Обедаем и лезем обратно. Пока ползали, просмотрели спуск с перевала Опасный. На Панорамном решили больше не экспериментировать, а идти по уже понятному пути. Обедаем и лезем обратно на гребень, а потом по гребню идем к перевалу Опасный, периодически просматривая варианты свала с гребня. Снова пошел снег. Немного не дойдя до перевала, устраиваем бивак. Завтра 2-е августа, наша первая плановая дневка - она же запасной день.

Утром идем к перевалу. Перед острым, как нож, участком гребня выбираем маршрут спуска в перевальный цирк. Траверсом метров 200, и столько же вниз, на сбросы. Идем на три такта, крутизна градусов 45, хороший фирн. После сбросов, или, скорее, разломов и сераков на склоне, еще метров 300 фирнового 40 градусного склона, небольшой ледовый сброс (веревка) и мы на перевальном плато. Затем проходим ледопад по просмотренному накануне пути. Потом нижний ледопад ледника Краснова - и мы на леднике С. Иныльчек. Обедаем и идем вверх по леднику. Из-за боязни проскочить мимо лагеря Хайбулина не хотим уходить далеко к левому борту, и в результате наматываем лишние километры по рваному правому краю. В итоге в лагерь дотащились только в восемь часов вечера. Вымотались изрядно. Падаем и примерно пол часа приходим в себя. Что больше всего поразило - никто даже воды не предложил. Мир меняется, не в лучшую сторону. От общения с начальником лагеря за время нашего пребывания там, остался только неприятный осадок. Деньги - все остальное не имеет значения. Может это теперь неизбежно - спасработы за деньги, гостеприимство - за деньги? Может, мы все к этому привыкнем?

Дневка. Отдыхаем, пьем пиво с кальмаром и воблой из нашей заброски. Готовим деликатесы из свежих продуктов, едим арбуз. Все-таки вертолетная заброска позволяет здорово расслабиться. У Пети Никитина на ногах - гнойные раны. Он шел медиком и никому не говорил о том, что стер ноги. Но и в целом он оказался не готов к такому маршруту. Договариваюсь с начальником лагеря о его эвакуации, все оплачиваю. Мы можем уходить дальше. Потом уже выяснилось, что Петька остался в лагере поваром. Может, так для него все не плохо сложилось.

Часть 3. Первопрохождения

Мы уходим от цивилизации в верховья ледника С. Иныльчек. Впереди - первопрохождение нового перевала между п. Пржевальского и Шатром В., в Китай. Это самая сложная часть нашего маршрута. После обеда начинаем тонуть по пояс. Все раскисло. Тащимся под склонами Шатров. Думали за день подойти под взлет - не тут-то было. Не дошли даже до ледопада. Когда тропить становится совсем невозможно, ставим лагерь. Одна связка уходит протоптать ступени под ледопад. По пути изучаем северную стену перевала, прикрытую северным гребнем п. Шатер В. Намечаем предварительно четыре возможных варианта подъема. По мере приближения к стене часть вариантов отпадает, в конце концов, остается два, выбираем более простой.

На утро часа за два подходим к ледопаду, начинаем его распутывать примерно по центру. В верхней части - большой скол, провешиваем веревку и выходим на край перевального плато. Вся стена перед нами, маршрут подъема окончательно выбран.

По слабо выраженному контрфорсу склонов В. Шатра, между большим кулуаром, по которому идут ледовые обвалы (справа) и скальными сбросами, по которым также идут обвалы (слева), затем по скалам, через ледовый сброс на склоны Шатра и вдоль бергшрунда траверсом в сторону п. Пржевальского выйти на седловину.

Отходим от края плато и упираемся в гигантский разлом, шириной метров восемьдесят. Делаем разведку вдоль него - простого перехода нет. Садимся пообедать, потом спускаемся в разлом и поднимаемся по противоположной стороне. Вокруг сераки, сосульки, все время что-то падает. Выбрались наверх. Следующий такой же разлом уже обходится под перевальными склонами. Выходим на ровное плато и выбираем место для бивака на достаточном расстоянии от склонов перевала, чтобы не попасть под обвал. Ночью стоит грохот обвалов, пока все не смерзлось. За дни подходов уже вычислили, что обвалы начинаются в основном после восхода солнца и прекращаются ночью после замерзания склонов. Наша нижняя часть подъема проходит по краю кулуара, поэтому нужно пройти до восхода солнца. Выходим рано утром и по конусам идем к бергшрунду. Переход - по краю свежего конуса ледовых обвалов. То, что падает из кулуара, лежит классическим конусом из ледовых глыб. А то, что падает со стены, левее, разлетается в пыль. Похоже, здесь обвалы идут с огромной энергией, склон под стеной просто запрессован и заглажен, если что-то рухнет - нас просто размажет. Быстро проходим бергшрунд и уходим под скальный контрфорс, вдоль которого по льду, припорошенному снегом, поднимаемся вправо вверх, снова выходя на край кулуара. Здесь градусов 30-35, но жесткий натечный лед, предлагаю подстраховаться перилами. И вовремя - Валера начал подъем по перилам и у него слетела кошка. Провесив три простые веревки, выходим на снежный гребешок, под скальную часть стены. Крутизна на стене в среднем градусов 50, это скорее не скалы, а микст. Идем в кошках, с ледовым инструментом. Закладки класть некуда, забили всего один крюк, а так идут короткие ледобуры. Рельеф - сланцевые плиты, наклоненные вниз, в сторону подъема, все это покрыто натечным льдом и припорошено снегом. Навешиваем по скалам четыре веревки, тратим на них 5 часов. Дальше начинается ледовая часть подъема. Вверх - вправо по 50-ти градусному льду, в обход большого серака, а за углом – влево - вверх по ледовому кулуару между сераками (участки до 80 градусов) поднимаемся на макушку серака. Понимаем, что придется здесь ночевать. 13 часов работы без обеда уже позади. Серак мы обозвали стабильным (то есть рухнуть не должен). На его макушке - гребешок, обрывающийся в три стороны на стену, ставиться на гребешке сразу побоялись. Зарываемся под стеной у четвертой стороны серака. Вверх уходит стена следующего серака с отрицаловкой в верхней части. Пока роются площадки, пробуем с Юрой по очереди выскочить на стену с ходу. Но прямо под ней - глубокий рыхлый снег, да уже и холодно, поэтому после двух попыток откладываем подъем на утро.

А часов в десять, уже в темноте, начинается ливневый снегопад. Над нашим сераком - склон, и очень скоро оттуда начинают съезжать лавинки. На нижнюю палатку, где у нас Илья и Леха, падает чаще. Они начинают откапываться, а очередная порция с верху заставляет их переносить палатку на «нос» нашего серака. К этому времени нас тоже слегка завалило, Юра выходит на раскопки. Только он начал, раздался рев очередной лавины. Юрка наблюдал это снаружи, мы с Валеркой лежали внутри. Могу рассказать лишь собственные ощущения. Рев, затем грохот, палатку расплющивает, нас замуровало. Головы, правда, торчат. Лавинка маленькая. Юрка нам кричит, мы отзываемся. Все в порядке, можем шевелиться. Все-таки стоим на гребешке, и основная масса снега стекла в стороны. Выползаем на улицу, на ощупь выковыриваю из тамбура ботинки, и пуховку из палатки. Дальше все происходит, как в ускоренном кино. За 10 минут отрываем палатку и новую площадку и перетаскиваемся туда, на «нос» серака. А потом начинаем равнять стойки, завернутые самым причудливым образом. Зато ни одну не сломало. Наконец палатка стоит, а мы лежим, ощущая под собой зыбкую субстанцию края серака и 800-метровую стену. Грохочет очередная лавина, нас обдает ударной волной. Упираемся с Юрой в тент руками и хихикаем. Что ее держать, если достанет - будем лететь, как кот в мешке. Часам к двум все закончилось. Спим…

Встаем поздно, и из-за ночных маневров, и потому, что не хотим лезть на стену в холод. Нас встречает яркое солнце. От нижней площадки даже не видно следов, верхняя присыпана только на половину. Валера ведет раскопки в поисках оставленного на улице снаряжения, Юру выпускаем на стенку. Теперь заходим правее, здесь более протяженный крутой участок, но сразу лед. Правда лед молодой - фи-фи в него уходят полностью, но держат. Но такое качество льда заставляет крутить промежутки через каждые два метра. Потом вытаскивание рюкзаков, на подъем на серак потратили три часа. Еще три веревки и перейдя очередной бергшрунд, выходим на склоны В. Шатра. Идем как и планировали, снега местами выше пояса. Часа в четыре мы на верхней седловине. Дальше часа два-три делали разведки для просмотра спуска в Китай и оценки Китайской стороны перевала Иныльчекский. Спуск простой, на уровне 2Б. Ночуем. Ориентировочная высота - 5800.

Утром продолжаем движение по гребню с карнизами на низшую точку перевала, который мы назвали перевалом Пржевальского (3Б) - по одноименной вершине рядом, а оттуда - вниз по снежно-ледовому склону по следам лавин и обвалов за пару часов спускаемся на верхнее плато ледника Тугбельчи. Еще несколько часов пересекаем плато и садимся обедать под взлетом перевала Иныльчекский. Мы делаем первое сквозное прохождение. После обеда начинаем подъем на перевал, одновременно с этим начинается метель. От бергшрунда навешиваем перила, всего семь веревок, и поднимаемся на седловину. Уже вечер спуска (как и подъема) не видно, сильный ветер. Есть тур, записка В. Будникова из Томска за 1989 год, когда они делали от сюда траверс В. Шатра. Пока готовили площадку для палатки, все рожи покрылись слоем льда. Наконец мы в палатке, постепенно оттаиваем. К этому времени вторая палатка уже приготовила ужин (они ставились на маленьком ровном озере). Собираемся в который раз в одной палатке и ужинаем.

Утром сильный ветер и солнце. Собираемся и начинаем спуск. Снежно-ледовый склон, затем простой ледопад и закрытый ледник Демченко. Снова тропим, когда все окончательно раскисает, падаем на обед. Потом снова идем, и к вечеру мы у палаток под ледником Семеновского, у поворота к Хану. Снова пошел снег, мы ставимся. Потом у нас прощальный ужин - Илья послезавтра должен улетать.

Утром за два часа спускаемся в лагерь В. Бирюкова. Ставим нашу «зиму», обустраиваем базовый лагерь. Завтра день отдыха, потом уходим на траверс п. Военных топографов. Готовим плов из мяса в казане, любезно предоставленный нам на кухне. И борщ. Отъедаемся. Играем в преферанс, ходим в гости. Баня.

Часть последняя. Уик-энд на 5200

Выходим на верх по леднику Звездочка. Погода опять портится, а мы идем к перевалу Чонтерен. К вечеру прошли чуть больше половины пути и ночуем на морене правого борта ледника. Утром в непогоду пробиваемся дальше на верх. Встретили группу украинских альпинистов, спускающихся с верху, из-под п. Лавинный. Под п. Лавинный прошли по их следам, здесь поставили палатку пообедать и переждать очередной заряд снега. Часа через три распогодилось, идем дальше. Вечером останавливаемся на ночлег под перевальным взлетом перевала Чонтерен. А потом двое суток отсидки. Видимости нет, со склонов непрерывно грохочут лавины. Нас только один раз достало ударной волной. На второй день у палатки промерял глубину свежего снега - 70 см. Значит выше еще больше. От наших девяти дней остается пять, если отнять два на спуск, остается три дня на подъем, почти на семь тысяч. Даже налегке это мало реально, а по такому снегу - тем более. Значит вниз.

Вечером просвет на пол часа давал нам надежду на улучшение погоды. Встали ночью, все по-прежнему. Вышли только в пять утра, когда появившийся просвет позволил проскочить под п. Лавинный. Вдоль пика Лавинный обходится верхний ледопад ледника Звездочка, и это наиболее опасный участок в такую погоду. К семи утра эту часть проскочили. Видимость колеблется в основном от 200 до 50 м. Правда иногда просвечивают склоны п. Победы. Трещин очень много, лидер проваливается через каждые 50-100 м. И тут на очередном участке Валера начинает догонять Юру, идущего впереди. Трещина тут как тут, Валера исчезает. Подходим. Ушел на четыре метра, упал на дно. Веревка как раз где-то в этот момент натянулась, немного сгладила удар. Отзывается, болит спина и колено. Шевелиться может. Трещина мерзкая, заросшая сосульками и с карнизом. Работать нормально не возможно. Леха страхует меня и Юру, а мы организовываем подъем. Длинный блок, но тянуть может только один, второй практически только придерживает веревку. Достали. Обезболили (спирт внутрь). Будет жить. Сели передохнуть и позавтракать. Валерку разгрузили и пошли дальше. Не важно как, но к темноте мы уже в нашей зиме. Все чувствуют себя одинаково плохо - болят все мышцы и не понятно, что не болит. За день около 25 км было слегка с перебором, но ведь это, по сути, последний день. Вот такой получился уик-энд вместо траверса. Знать бы за ранее - улетели бы с Ильюхой, отдыхать на Иссык-Куле.

Вот так и закончился наш маршрут. Без подходов, без травы. На леднике начался, на леднике закончился. Улетать, как всегда, немного грустно, но делать нечего. Теперь домой.

Траверсы

Траверс - прохождение участка хребта по гребню

через несколько перевалов и вершин. Кроме обычного

набора технических сложностей на многодневных

траверсах добавляется опасность попадания в циклон,

а во время грозы возрастает опасность удара молнией.

Траверс, особенно если он соединяет разные долины, может очень гармонично вписаться в горный маршрут. На основе своего опыта хочу рассказать о траверсах различных массивов, пройденных под моим руководством, сделать некий обзор пройденного другими руководителями и попробовать дать анализ всех этих мероприятий на фоне горных походов.

В туризме траверсы и вершины официально ходят с 1989 года, до этого, как это ни странно выглядит, в походах подниматься на вершины было запрещено. У меня к тому времени эта проблема созрела настолько, что если бы это разрешение не прошло, я, возможно, попытался бы уйти в альпинизм. Хотя идея "лагерного" существования мне совершенно не нравится. К этому времени туристский опыт многих групп в Союзе позволял, по сути, делать все, что угодно (в смысле сложности). На Эльбрус и Казбек уже выпускали полуофициально (выход на склоны Эльбруса до высоты 5500 и т. п.). Не мало групп ходили на вершины втихую, в т. ч. и на Ленина, Коммунизма. Уже первый официальный "вершинный" сезон дал ощутимый результат: пройдены траверсы на Памире (траверс п. Корженевской - подъем маршрутом Угарова 5А, спуск по Цетлину 5А, траверс п. Коммунизма - подъем по ребру Бородкина 5А, спуск маршрутом Тамма на лед. Бивачный 5Б, В. Юдин, Новосибирск), на Тянь-Шане (траверс п. Шатер В. 5А, с юга на север - п/п, В. Будников, Томск), в этом же году московская команда (С. Фомичев, Н. Степанов, С. Стрыгин) в рамках похода поднимается на п. Хан-Тенгри по классике 5А, и п. Победы через Важу 5Б. На Хан-Тенгри поднимаются в рамках похода еще несколько команд. В 1990 году - продолжение, траверс п. Гармо с ледника Шокальского на ледник Бивачный, 5Б, п. Коммунизма 5Б (подъем с лед. Бивачный по Тамму, спуск на Москвина по Бородкину) В. Будниковым из Томска, п. Хан-Тенгри по классике, п. Победы по ребру Абалакова 5Б В. Юдин из Новосибирска, 1991 год - траверс п. Ленина 5А (в, Юдин, Новосибирск). Наверно это наиболее сложные мероприятия, выполненные в рамках походов 6-й к. с. Сейчас осваиваются и более простые маршруты траверсов, подходящие для соответствующих походов (от 1Б). За прошедшие годы из серьезных мероприятий были пройдены туристами траверс Безенгийской стены (С. Кабанов, Ростов, О. Фомичев, Москва), несколько траверсов под моим руководством. Становится традиционным включение в маршруты любой сложности коротких траверсов и радиальных восхождений на вершины соответствующей сложности. Сейчас уже не редкими становятся отчеты с 1-2 восхождениями, а на чемпионате России появляются отчеты о походах, в которых совершенно с десяток восхождений помимо приличного набора перевалов.

Первый траверс мы прошли на Кавказе в 1989 году, в походе 5 к.с. Планировалось частичное первопрохождение массива Дикло на восточном Кавказе. Траверс массива альпинистами к тому времени проходился дважды (К. Ахмедханов, Москва). Информацию о серьезных участках Камиль Энверович дал мне исчерпывающую. Оба эти раза он ходил с востока на юг, поднимаясь со стороны Дагестана по относительно простому рельефу. Мы шли в обратном направлении, поднимаясь с севера через перевал Дикло З. по его определяющей стороне ( 400-метровая скальная стена с висячим ледником на верху). Перевал Дикло З. впервые был пройден в 1984 году в пятерке под руководством Е. Титковой, я ходил участником. Идея пройти этот перевал в обратную сторону появилась уже тогда, оставалось только «дорасти» до руководства пятеркой. Так что мы делали первопрохождение стены и затем траверс, который начинали немного другим маршрутом по сравнению с альпинистами. Информации, собранной для прохождения, было достаточно.

Ранний подъем, выход еще в темноте и подход под стену. Идем гораздо левее пути спуска 1984 года, чтобы не попасть под возможный обвал льда. Проходим нижний пояс скал, после которого выходим на пологую часть стены, дальше опять крутизна возрастает - более шестидесяти градусов - но лазание везде простое. Где-то в это время прошел обвал льда справа от нас. Грохот, стена под нами вздрагивает, полное ощущение локального землетрясения. Пока поднимались, обвалы повторялись еще несколько раз. Шестьсот метров веревок и мы выходим на висячий ледник. У края он здорово изорван. В связках идем к перевалу. Периодически со стороны вершины мимо нас пролетают "чемоданы" или сланцевые плиты, которые с легкой руки одного из наших участников обозвали "циркулярками" - они встают на ребро и раскручиваются, пролетая мимо с характерным звуком, меняющимся в зависимости от размера "циркулярки". К вечеру вышли на седловину и поднялись немного вверх вдоль гребня с южной стороны, где и заночевали на удобной осыпной полке. Утром снова ранний выход и проходим траверсом вдоль гребня через несколько контрфорсов, выбирая наш путь выхода на гребень между западной и южной вершинами массива. С очередного контрфорса открывается вид на ледовый склон длиной метров 300, ведущий на перемычку южного гребня. Здесь мы и пойдем. Крутизна градусов 40-45. На склоне - выходы скал высотой по грудь - места, удобные для укрытия от камней. Это актуально - буквально за несколько минут до нашего выхода на склон с верху сыпануло. Огромное количество "циркулярок" веером разошлось по склону, перекрывая его практически полностью. Перебираемся к первой "амбразуре" и начинаем навешивать веревки. До перемычки - 280 метров. На перемычке устраиваем обед. Место довольно неуютное, но здесь нас накрывает гроза. Делаем укрытие, а часть народа начинает готовить площадку для бивака - рубим лед. Хорошо, что здесь идет град, а не дождь - иначе мы порядком вымокли бы. К вечеру гроза утихает, а мы ставим тент от одной палатки и размещаемся под ним ввосьмером поперек. Тесно, но больше здесь места нет.

До утра маемся. Наконец встает дежурный и раздается дружный вздох - удалось вздохнуть полной грудью. Погода великолепная, наверно в подарок к первому траверсу. Выходим по острому гребню и вскоре поднимаемся к началу "Диклосской пилы" - самому необычному скальному рельефу в моей практике. Пила - это острые зубья на гребне (пила - она и есть пила). Гребень в одну сторону обрывается практически отвесной стеной, в другую - градусов шестьдесят. Зубья пилы 2 -2.5 метра высотой, с одной стороны 50-60 градусов, с другой - отрицаловка. Повисаешь на руках и спрыгиваешь на страховке на продолжение гребня. Иногда приходится, свесившись, забивать крюк, чтобы повиснув на нем опустится на гребень. Пила короткая, всего одна веревка, но впечатлений масса. После пилы очень скоро выходим на западную вершину. Меняем записку и идем дальше. Узкий скальный гребень, страховка сидя верхом через поясницу, основная проблема - обойти такую сидячую точку. Выходим на Главную, затем впечатляющий гребень с карнизами до восточной. И со всех сторон видимость миллион на миллион. Мы на макушке восточной вершины - на остром снежном гребне. Тур - чуть ниже с южной стороны гребня на сыпухе. А дальше спуск по маршруту 1Б на седловину перевала Дикло В. (в основном связки) и вниз через четыре ступени ледопада к языку ледника. Наш первый траверс закончен. Это, конечно, 3Б. От избытка эмоций мои участники говорят, чтобы все наши последующие походы включали траверс.

1990 год. Памир. Вторая пятерка. Еще в 1985 году в походе 5 к. с., в котором я ходил участником, мы проходили мимо п. Высокая Стена и за одно посмотрели седловину между п. Титова и п. Высокая Стена. Эта седловина и вошла составляющей частью в нитку маршрута. С севера к седловине ведет очень крутой (до 70 градусов) 500 метровый (по высоте) ледовый склон, по оценкам альпинистов - пятерочное лазание. И карнизы. Смотрится плохо и слишком опасно. С юга - длинный, на вид снежный склон. Все, чем мы располагали для прохождения - это фотографии обеих сторон перевала и вершины. Наша идея - пройти с ледника Витковского (с юга) на ледник Танымас-2 траверсом п. Высокая Стена. Материалов, собранных для прохождения, было вполне достаточно. И вот мы под южным взлетом перевала. Пропорции перевального цирка ввели нас в заблуждение - казалось, что взлет 300-400 метров. На деле - 1 км, и вместо снега - голый лед. А издалека выглядит, как достаточно пологий снежный склон. В результате - промежуточные ледобуры, и в связках поднимаемся под седловину, где навешиваем несколько веревок перил на более крутом льду. На седловине обедаем, ждем нашу отставшую связку - один из участников чувствует себя неуверенно на льду, и они пошли с попеременной страховкой. Мы готовим бивак на седловине, а связка подтягивается только к темноте.

Утром - великолепная памирская погода. Начинаем подъем по скальному гребню вершины. Участки пологих скал перемежаются стеночками по 2-3 метра. Везде перила. К вечеру прошли метров четыреста. Наткнулись на небольшую осыпную седловинку на гребне и решили на ней заночевать. Срыли часть седловинки, подготовив подходящую площадку для ночевки под тентом. За одно провесили несколько веревок дальше вверх. Утром продолжаем работать на заснеженных скалах. Еще 300 метров, и мы выходим на огромные предвершинные поля. Высота где-то 6100-6200, до вершины не далеко. Сказывается первый высотный траверс - все устали. В огромной мульде ставим лагерь.
У меня еще не было опыта высотных траверсов, поэтому планирование шло по километражу. Траверс всего три километра, значит один день. Действительность оказалась другой. В результате - лишние два дня. И - приобретенный опыт.

Утром по полям поднимаемся на вершину. Сняли записку украинцев из "Буревестника" от 1985 г., которые тогда шли по стене с ледника Танымас-3. Из сложностей - скальный жандарм, который проходился слева по глубокому снегу, одна веревка. А дальше широкий снежный гребень, постепенно сужающийся в нож. А потом начинаем спуск на ледник Танымас-2 по снежному длиннющему склону. Ближе к вечеру спускаемся на верхнее плато ледника. Траверс закончен. По сложности 4А-4Б альп. Еще предстоит спуститься по леднику и пройти приличный ледопад и выйти на травку, где и состоится наша долгожданная дневка.

1991 год. От старой группы нас осталось трое (считая меня), остальные со мной впервые. У всех солидный опыт, у меня - первая шестерка. Задуман был траверс Шатров с Ю. Иныльчека на Северный, через перевал В. седло Хан-Тенгри. Перед этим акклиматизировались, пройдя несколько перевалов в хребте Сарыджаз (в том числе красивого первопрохождения перевала Снежная лестница 3А), и перевалив с Ю. Иныльчека через перевал З. седло Хан-Тенгри. На северном Иныльчеке никого нет, МАЛ уже несколько лет не работает. А на седловине З. седла - "толпы" народа. Спускаемся на южный - там на морене народу еще больше. Дневка, разбор заброски, и мы уходим за "угол", на ледник Разорванный. И снова попадаем в пустыню. Даже не верится, что накануне вокруг нас были люди.

Проходим ледопад и подходим ближе к седлу, где ночуем. Утром идем к седловине, и упираемся в приличный бергшрунд. Можно обойти, спустившись вниз метров на сто. У нас же возникает идея пройти бергшрунд вверх. Ужасно интересно. Фи-фи, ледобуры, и я спускаюсь в берг. Перебираюсь по дохлой пробке к нависающему краю и начинаю подъем. Страховка условная. Этот склон бергшрунда - слоенный пирог - слой льда, слой фирна. В одном месте ледобур закручивается, рядом просто втыкается. Подбираюсь к верхнему краю, стараясь за собой снять большую часть промежутков. За спиной - стенка из сосулек, свисающих с верхнего края. Ледорубом срубаю сосульки и прокапываю карниз, выбираясь на верхний край бергшрунда. Подъем занял 40 минут. А потом Антон Чхетиани шел столько же на стременах, извлекая в совершенно не удобной позе промежутки. Дальше проще. Делаем навеску, перетаскиваем рюкзаки и участников. Все мероприятие отняло три часа.

Вверх по снежно-ледовому склону поднимаемся на седловину, к началу нашего траверса. Уже вечер, снова бивак. Утром начинаем подъем к вершине, который занял еще два дня. Основные сложности связаны с прохождением жандармов на гребне, прошли серьезный скальный участок (с применением закладок), правда, длинной в одну веревку, один раз на долго застряли на 4-х метровом карнизе - первый все время уходил в какие-то пустоты и с трудом прокопался наверх, затратив минут сорок. На вершине забрали записку В. Хрищатого (с его знаменитого траверса), и, приспустившись метров на 100, поставили лагерь. Погода к этому времени как всегда испортилась, метет метель. Вершина - 6637, мы сидим примерно на 6600. На следующий день - метель, видимости никакой. У нас дневка. Ветер на улице сбивает с ног, а в нашем шатре тихо и уютно, так как его слегка замело.

Утром - яркое солнце и сильный ветер. На Тянь-Шане начинается зима. Время вновь съедено, так что ограничиваемся траверсом западной вершины. До ледника С. Иныльчек нам предстоит сбросить около двух километров. Лавиноопасно. Используем рельеф - на склоне разбросаны ледовые сбросы. Заходим на сброс, дюльферяем и под его прикрытием идем к следующему. На дюльфере первым спускаем рюкзак- и для того, чтобы последний шел налегке, и в целях безопасности. На очередной нашлепке рюкзаком спустили снежную доску. Она нам прочистила дорожку для спуска. Где-то в нижней трети, выбрав безопасное место среди сераков под контрфорсом восточного Шатра, ставим лагерь.

Утром опять хорошая погода, и мы продолжаем спуск, навешивая периодически веревки на крутом льду - всего веревок восемь. Прошли по среднему ледопаду, стекающему с Шатров. В конце - выход в лавиносборник, по которому связками бегом выходим на ледник. Наш траверс закончен. Дальше из интересного было пересечение Северного Иныльчека по компасу. Началась метель, видимость... В общем, партнеров по связке видно не было. Да и компас я держал перед глазами, чтобы что-то видеть. Белая мгла, в которой мимо периодически проплывают разломы ледника. Но мы так ни разу и не провалились. Траверс суммарно можно оценить примерно 5А-5Б к. тр. Этот траверс был составлен из фрагментов, пройденных альпинистами-туристами в разных мероприятиях, хотя вариант спуска на север практически полностью оригинален.

1992 год. Задуман был траверс п. Гармо и п. Коммунизма. Правда, в силу обстоятельств ограничились только первым. Опять идея связки разных ледников - с ледника РГО через Дарвазские ледопады, которые при желании можно рассматривать, как самостоятельное препятствие, мы планировали подняться на перемычку Дарвазский Кругозор и пройти ее траверсом п. Гармо, спустившись на перевал Крыленко-Блещунова, с которого можно уходить дальше на ледник Вавилова или ледник Бивачный.

Про Гармо рассказано выше. Так что здесь ограничусь несколькими штрихами. Дарвазские ледопады. Три дня. Наиболее сложная - вторая ступень, проходили примерно по центру. Ледопад интересный - чуть сложнее - и он уже просто не проходим. Дальше с Дарвазского кругозора комбинированный гребень. Работа в основном на льду, чрезвычайно жестком, прохождение карнизов. Скальных участков мало и они не сложные. Затяжная непогода (практически шесть дней). На вершине сняли записку В. Будникова из Томска. Спуск, дюльфера по скалам. Травма участника - камнем, пробоина в голове, перелом ключицы. Обморожение всех участников. Сам траверс из-под седловины Дарвазского кругозора шли 10 или 11 дней. Сложность по альп. методике - 5Б. Информации по траверсу у нас не было никакой - не удалось найти ни альпинистских описаний, и В. Будников так и не предоставил мне материалы своего варианта траверса 1990 года.

1993 год. Прохождение перевала Барьер, 3Б*. Этот перевал можно рассматривать в качестве траверса. Основным препятствием на подъеме была северная стена п. Шокальского. Технически перевал максимально насыщен. Это 35 веревок по контрфорсу в правой части стены по самому разнообразному рельефу - снег, скалы, лед. 10 веревок по скалам с участками пятерочного лазания. Прокапывание снежных карнизов. В общем, подъем на перевал занял пять дней. Биваки полу лежачие, в нише и пр. И еще день спуска. Тоже на уровне 3А, но на фоне подъема он не заметен. Перевал соединяет ледник Шокальского с ледником Каинды. По альпинистским меркам это можно оценить, как 5А. Предварительная информация по перевалу отсутствовала (только карта).

1999 год. Траверс массива Тютю. Верхняя часть траверса проходила по маршруту 3А классификатора вершин. Но так как все делалось в рамках похода, начинали мы с ледника Тютю. Подъем на перевал Джайлык (его западный вариант - Суворова) из-за повышенной камнеопасности сезона проходил по восточной части северной стены Тютю В. Стартовали в темноте. Но при прохождении бергшрунда огромному чемодану все-таки приспичило съехать. Вывалившись из кулуара, он рухнул на ледовый склон и вышиб с кубометр льда, обломками которого нас и накрыло. Большая часть группы уже работала на ледовом склоне, так что досталось только двоим - мне и Наташке. Резюме - остались целы. Хотя у меня было ощущение, что каску впрессует в плечи (вместе с головой). Наташка отделалась синяками, мне слегка отбило плечо, но на дальнейшем движении это не сказалось. Дальше - работа на скалах, где нас не доставали начавшиеся с восходом солнца камнепады. И участок первопрохождения от седловины до начала классифицированного альпинистами траверса - это 9 веревок по скальному гребню с жандармами. До выхода на классическое место ночевки альпинистского траверса 3А мы провесили 26 веревок, в основном по скалам средней сложности. Для меня это рекорд для одного дня работы. В высоких горах столько веревок за день пройти не реально. Переночевали, и с утра прошли остаток траверса. Стартовали в грозу, но к выходу на Центральную вершину все закончилось, и дальше шли с солнышком. Интересный участок перед 2-й западной - скальный козырек - самый технически сложный кусочек траверса. Раньше, похоже, здесь был ледничек, но стаял за последние годы. Переночевали ниже западной, и к вечеру пришли в Уллутау. По нашим оценкам получилась хорошая 3Б. Этот траверс был также составлен из раннее пройденных фрагментов. Подъем на перевал, затем первопрохождение участка восточного гребня до начала альпинистского маршрута, и далее по маршруту 3А.

2000 год. Траверс в. Чапдара, 5А. Само восхождение достаточно подробно описано в рассказе про Фанский поход. В туристском понимании это, несомненно, траверс. Пройден традиционным альпинистским маршрутом (Чапдара по сев. гребню, через "Сфинкс", 5А). Основной идеей мероприятия было показать новые возможности, открывающиеся за счет уменьшения состава группы. Идти это вшестером я бы очень подумал. Погодные условия добавили нам эмоций. А потом - траверс в. Энергия. Где-то 4Б. Из острых ощущений - камнепады. Шурик, уворачиваясь, болтался на перилах. А у меня был свободный трехметровый полет, когда вылетела френда, на которой были закреплены перила. Шурик там что-то намудрил. Как я спланировал на полку - до сих пор не знаю. Приземлился на четыре точки, слегка ободрав локти и колени. По прогнозам должен был лететь метров 12. Правда, там гладкая стена, биться не об что.

2001 год. Мы прошли траверс участка хребта Сарыджаз, от перевала Мушкетова до перевала Опасный. Начинался траверс с ледника Мушкетова. По пути совершили первовосхождение на п. Игнатьева. Информации особой по траверсу было не нужно, так как район я и так знаю достаточно хорошо. А спустились с перевала Опасный на ледник С. Иныльчек. Все это мероприятие заняло шесть дней с учетом непогоды и разведок, которые мы делали по маршруту движения. Планировали пройти больше (п. Семенова, п. Баянкол), но из-за дефицита времени пришлось траверс сократить.

Некоторые выводы. Любой траверс сложностью до 4А-4Б можно легко и логично вписать в соответствующий маршрут. Особенно на Кавказе или других низких горах. Более сложные участки и серьезные высотные траверсы практически неизбежно ведут либо к сокращению маршрута, либо к серьезному увеличению продолжительности. Траверс семитысячников, и близких к ним вершин уже довольно плохо вписывается в рамки похода, и требует формирования высококвалифицированной команды. В сегодняшних условиях это крайне сложно сделать. Поэтому, вероятно, походы типа шестерки Володи Юдина с траверсом п. Корженевской и Коммунизма будут повторены не скоро. Остаются и вопросы, связанные с оценкой траверсов. Вы проходите подряд несколько вершин, перепад высот между которыми может составить 500-700 метров. Что это - одно препятствие, или несколько? Нужно вырабатывать механизм, позволяющий уменьшать общее количество локальных препятствий, если маршрут включает, например, траверс Безенгийской стены.

Мой личный опыт говорит о том, что на траверсах не желательно останавливаться. Отсидка только в крайнем случае, когда нет четких ориентиров (например, гребня) и никакой видимости. И нужно максимально использовать любые окна, позволяющие идти. Современное снаряжение позволяет многие вещи проходить быстрее и не оглядываться на погоду. Вероятно, за вершинно-перевальным туризмом - будущее.

Самый простой способ подобрать подходящий траверс - использовать классификатор вершин, выбирая либо уже пройденный альпинистами траверс, либо подбирая категорированные маршруты для подъема и для спуска. Если подобная информация отсутствует - нужно искать фотографии и другие материалы по тем участкам хребта, которые предполагается проходить. Так же возможен и вариант аналогий - т. е. схожий характер гребня на больших участках хребта. Если какая-то часть хребта ранее пройдена - можно предполагать похожий характер гребня и на других участках хребта. Из траверсов, пройденных под моим руководством, хорошим примером служит траверс Тютю. Известный вариант 3А с лед. З. Джайлык на перевал Кулумкол, известен перевал Джайлык 3А. Траверс как раз хотелось пройти с севера, с ледника Тютю, на юг, до перевала Кулумкол , в а/л Уллутау. Оставался один неизвестный участок - от седловины перевала Джайлык до места выхода на гребень при движении по альпинистскому маршруту с ледника З. Джайлык - это как раз и был участок первопрохождения, скальный гребень с жандармами, средней трудности, около десяти веревок.

При планировании протяженных траверсов, включающих несколько вершин, необходимо готовить возможные варианты отхода, особенно на высотных траверсах. Мы при траверсе участка хребта Сарыджаз потеряли день как раз потому, что известные маршруты более раннего окончания траверса (с перевалов Панорамный, Опасный) не были подготовлены заранее. Такие возможные пути отхода желательно планировать по раннее пройденным маршрутам, или хотя бы представлять, что там может ожидать при спуске. По абсолютно неизвестному пути лучше не спускаться, а если все-таки придется это делать - то только с предварительной разведкой.

При выпуске групп на траверсы можно руководствоваться следующим - первые траверсы в опыте - не сложнее 3Б, желательно не очень длинные (из пройденных под моим руководством - типа Дикло или Тютю, или траверс по хр. Сарыджаз). Предпочтительно, чтобы при заявке больших траверсов руководитель уже имел опыт многодневных восхождений или траверсов.

Первопрохождения

Так оставьте ненужные споры,

Я себе уже все доказал -

Лучше гор могут быть только горы,

На которых никто не бывал…

В. Высоцкий.

Первопрохождения - это как варенье - один раз попробовал - и хочется еще. Почему существует множество групп, которые даже не задумываются пройти что-то свое, а лезут в отчеты, перечни перевалов и вершин и пр. для того, чтобы пройти известным маршрутом? Я не знаю. А другой, пытливо вглядываясь в карту, заглядывая между строк в отчетах выбирает - вот оно, еще никем и никогда.... Не всегда так получается, бывает, что одну намеченную цель делают десятилетиями. Это одинаково и в туризме, и в альпинизме. Нужен ли какой-то толчок, для того чтобы начать? Тоже не знаю. Вероятно, многое зависит от того, с кем и когда ходишь в горы.

Меня "заразила" первопроходами Е.П. Титкова. Мы познакомились на Восточном Кавказе в 1982 году, когда с институтской группой гуляли там перед выходом на работу и встретились с изрядно потрепанной, но счастливой группой москвичей - это была группа Лены Титковой. Они как раз спустились с перевала Крыленко - впервые (и до сегодняшнего дня - единственный раз) пройденного перевала 3Б к. тр., на котором они болтались 12 дней. Естественно, все были рады встретить незнакомых туристов. Они и снабдили меня примерными координатами клуба. А попал я в клуб прямо на новый год. До этого, хоть я и занимался горным туризмом уже не один год, слово "первопрохождение" как-то пролетало мимо сознания. Может, об этом никто не говорил, может в студенческом туризме это не принято - не знаю. Если судить по походам последних лет в т/к МАИ - так все возможно. Вероятно, многое зависит от лидера клуба и тех людей, которых он в итоге вокруг себя аккумулирует. Насколько я понимаю, Андрей Лебедев "заразил" первопроходами не мало народу.

Лена Титкова занималась планомерным изучением и освоением Восточного Кавказа в течение многих лет. Она там открыла много перевалов, от 1А до 3Б. Не менее 60-ти. Можно подсчитать и точнее, но для этого нужно брать перечень перевалов, да это не так уж и важно. Думаю, людей, которые сделали такое количество новых перевалов, практически нет. Поскольку район кроме нее почти никто не знал, она выпускалась туда без проблем.

В 1984 году я пошел с ней участником, в "пятерку". У нас в том походе была частичная информация по большинству перевалов, собранная в предыдущих походах Е. Титковой. Из сложных перевалов в этом походе были впервые пройдены З. Дикло и 40-лет Победы - оба 3А к. тр. З. Дикло - перевал односторонний, со стороны подъема, с юга - на уровне 2А, вся сложность - с севера - висячий ледник и скальная стена. Перевал впечатляющий. Достаточно сказать, что я там был еще в 1989 году, делая повторное (второе) прохождение в обратном направлении, знаю еще группу туристов из Волгограда, которые дважды ходили этот перевал. Теперь этот район закрыт, вероятно, надолго. При движении по северной стене перевала все время взгляд притягивается к серакам, нависающим над стеной, которые в любой момент могут рухнуть. Толщина висячего ледника - до 120 м. В 1984 году мы "дюльферяли" практически под сераками, а на подъем в 1989 шли левее, по более сложной части стены. В 1989 г. прошло несколько обвалов. Не знаю, сколько там падало тонн, но у нас было полное ощущение локального землетрясения. И невероятный грохот.

В 1985 году я оказался на Памире с группой одесситов, мы тогда прошли еще два новых перевала - Черноморец (2Б) и Белая Акация (3А). А в 1986 году - очередная экспедиция на В. Кавказ с Леной Титковой, и снова одни первопрохождения. К этому времени я уже окончательно созрел для поиска и прохождения новых перевалов в качестве руководителя. Да и "почва" для этого была - огромное количество материалов, собранных по никем не пройденным перевалам в походах с Леной Титковой. Конечно, я начал с Восточного Кавказа.

Из перевалов, пройденных в 1987 году в походе 3-й к. с., наиболее запомнился перевал, которому мы дали название Ледовая стена. Он, в итоге, получился 2Б к. тр. Впервые эту седловину со стороны ледового склона сфотографировала группа одесситов. Седловина очень красивая. Я первый раз пытался пройти там в 1984 году, в 2-ке, но оказалось слишком сложно, так что только посмотрел в профиль с перевала Вагичу. А в 1987 г. мы его, наконец, прошли.

Перевал двухсторонний, комбинированный - с одной стороны сыпуха и скалы, требующие страховки (шли с попеременкой, а на выходе на седловину провесили пару веревок перил), с другой стороны - 100-метровый ледовый склон с бергшрундом и небольшой закрытый ледник. С расстояния смотрится, как стена, откуда и название. Еще в этом походе из занимательного было прохождение каньона р. Майстыхи (500 м веревок на деревьях, бивак под корнем рухнувшего дерева - единственном ровном месте) и ураганный ветер в районе в. Тебулосмта - на участке скал крутизной 50 градусов мою участницу Наташу Будянскую я стаскивал вниз с помощью связочной веревки.

Дальше уже, что называется, "процесс пошел". Памир, четверка в качестве руководителя, "проба пера" в высотных походах. Мы ходили уже ранее пройденными перевалами, но постарались сделать маршрут максимально насыщенным для данной категории. Тогда же и наметились варианты будущих первопрохождений. В 1989 году на Восточном Кавказе маршрут был построен практически из одних первопрохождений. По категориям - от 1Б до 3Б (3Б - траверс массива Дикло, 4285). Траверс был первый в нашей практике, с погодой нам в целом повезло. И масса новых впечатлений.

В следующем году - Памир. В высоких горах бывшего СНГ построить маршрут из одних первопрохождений нереально. Интересно было искать информацию по планируемым первопроходам. Один из перевалов мы хотели пройти с ледника Академии Наук в верховья ледника Федченко - альтернатива связке перевалов Академии Наук - Волкова (или Добровольского). Там у ледника Академии Наук есть небольшой (по Памирским меркам) приток с востока, на который почему-то никто раньше не заходил. И никто в сторону этого притока не поместил в отчетах ни одной фотографии. А мне, чтобы выпуститься, нужно было предоставить в МКК хоть какие-нибудь материалы, чтобы обосновать хотя бы ожидаемую сложность (мы заявляли 2Б-3А). Основная версия у меня была - поскольку рядом все перевалы такой сложности, этот не должен получиться сложнее. Занимаясь поиском, я как-то пролистывал дома книгу "Памир" - большая книга, посвященная в какой-то мере истории горного Бадахшана. И на одной из страниц натыкаюсь на фотографию 1928 года, сделанную с самолета, на которой виден весь этот бобовидный приток ледника Академии Наук и просматриваются снежные склоны перевального взлета. На этом бобовидном притоке - совершенно необычный ледопад - как будто ледник бросили на шар - и он соответственно раскололся на такие квадратики. Периодически в этих трещинах что-то рушилось, а из трещин вылетали "протуберанцы". Интересно было проходить между этими трещинами. А потом перевальные склоны, в итоге получилась неплохая 2Б.

Еще мы планировали траверс п. Высокая стена. На эту вершину по северной стене поднимались альпинисты украинского "Буревестника" в 1985 году, мы с ними встречались под стеной. Восхождение украинцев 1985 года в перечне вершин почему-то фигурирует под названием п. Титова. А мы заходили на траверс с ледника Витковского, с юга. Определяющим сложность участком был 700-метровый скальный гребень с седловины перевала ак. Сахарова (так мы назвали перевал). Шли не спеша, переживая собственные ощущения пребывания на высоте. Технически траверс достаточно насыщен, по альпинистской шкале вероятно 4Б. Еще одну 2Б (перевал Двойной) прошли на основании материалов, собранных нами же в 1988 году. Для похода пятой категории сложности маршрут получился очень насыщенным. Может, поэтому процесс выпуска в МКК занял почти пол года. Начал я защищаться еще зимой, в мае мне, наконец, подписали маршрутные документы.

В 1991 году в группе появились новые участники. Мы шли на Ц. Тянь-Шань. Задача - пройти новый перевал в хребте Сарыджаз (Снежная лестница, 3А) и повысить собственный высотный опыт, совершив траверс Шатров. На Шатры мы заходили с ледника Ю. Иныльчек через перевал В. седло Хан-Тенгри. На подъеме к перевалу устроили тренинг по прохождению бергшрунда вверх. Интересно прохождение отрицаловки при выходе на верхний край и выход на рыхлый снежный карниз верхнего края бергшрунда. Налаживание переправы заняло часа полтора, и столько же еще переправляли рюкзаки и участников.

Затем был многодневный траверс (с учетом Тянь-Шаньской погоды и отсидок) и длиннющий (перепад около 2 км) спуск по снежно-ледовому северному склону на ледник С. Иныльчек. Только спуск занял полтора дня. Для прохождения перевала Снежная лестница у нас была фотография северной стороны из отчета Н. Волкова, по спуску никакой информации не было. А траверс был "соткан" из участков, раннее пройденных, так что характер рельефа и препятствий был понятен. Из-за дефицита времени на В. Шатер мы подняться не успели, спустились с Западного, своим вариантом. Потом еще было движение по леднику С. Иныльчек в метель. Видимость, близкая к "0". Я в 2001 году проходил мимо, не знаю, как мы тогда никуда не провалились.

Так мы и продолжали ходить, постепенно выбирая более сложные препятствия. 1992 год - перевал Шокальского Ю. (3Б, первопрохождение) и траверс пика Гармо. Шокальского Ю. соединяет ледник Шокальского и ледник Комсомолец (приток ледника РГО). Раньше с ледника Шокальского на РГО можно было идти парой перевалов (через ледник Ванчдара) или перевалами Дарвазский или Шокальского, которые выводят на Дарвазские ледопады, и поэтому представляют собой более сложное препятствие. Правда мы рассчитывали, что получится перевал 3А к. тр. Информация о нем ограничивалась космической фотографией, на которой подъем на перевал выглядел наклонной ледовой полкой. На деле эта полка оказалась разорванной по вертикали. Когда подходили в цирк перевала, все ждали, что откроется, наконец, перевальный взлет. Наконец все открылось - кроме ожидаемого перевального взлета. Основной задачей было решить - а где же здесь можно подниматься. На раздумья было пол дня - мы подошли под перевал к обеду. В общем, четыре часа я сидел на улице и рассматривал участок хребта, где нам предстояло подняться. А рано утром мы пошли через самый опасный участок и через несколько часов вышли на относительно пологий снежный гребень, по которому на второй день поднялись на перевал. Название дали по одноименному леднику. Перевал получился чисто снежно-ледовый, и у нас возникли дебаты по поводу категории трудности - 3А или 3Б (700 м веревок на подъеме, 400 - на спуске). Здравый смысл, в конце концов, победил. В пятерке на таком перевале делать нечего.

О названиях. Есть рекомендации по присвоению названий. В первую очередь желательно использовать близлежащие названия - либо по леднику, либо по вершине и т. п., добавляя при необходимости дополнительную информацию, типа Западный, Верхний. Мы в своих первопрохождениях в основном пользовались этим способом присвоения названий. Или использовать какие-то признаки пройденного перевала - Кулуарный, Карнизный и т. п. И уже в последнюю очередь отвлеченные названия. Еще понятно, когда дают название имени известного человека, но названия типа Иринка, Любимых жен и т. п., честно говоря, вызывают недоумение. Из названий отвлеченных я использовал, например, такие: Ключ - перевал 1Б, соединяет два ущелья на В. Кавказе, которые ниже уходят в каньоны, обход по низу - очень протяженный. А перевал соединил эти две долины очень простым переходом; Широкий - у перевала широкая (около 1,5 км) легкопроходимая седловина; Малыш - за совершенно невозможный длиннющий перевальный взлет крутизной около 40 градусов и длиной порядка 1500 м. Шли на три такта 3,5 часа. Дали за это такое ласковое название.

А в 1993 году мы прошли перевал Барьер на Ц. Тянь-Шане, в хребте Иныльчектау. С моей точки зрения, все остальное, пройденное в этом походе, не имеет никакого значения. Барьер - это особый перевал. Название появилось именно потому, что для прохождения такого перевала нужен шаг - шаг через барьер. Это не значит, что такой перевал - единственный. Есть еще подобные перевалы, пройденные всего один раз другими руководителями, и на Памире, и на Тянь-Шане. Мы стояли под северной стеной п. Шокальского и разглядывали предстоящий подъем. На ногах - вибрам ВЦСПС, ленинградские кошки, одежда - никакого гортекса. Стартуем в 4 утра. В темноте подходим под первый пояс скал по лавинным конусам, начинаются веревки. Здесь после нескольких веревок обнаружили, что за "углом" скрывается довольно широкий кулуар. Ныряем туда и быстро проходим по кулуару первый скальный бастион, убегая сразу в сторону от кулуара - кулуар опасен. Затем снова заходим в кулуар, для обхода второго скального бастиона. Здесь кулуар перекрыт поясом бараньих лбов, которые обходим по льду слева. По перилам идем одновременно, все шестеро - у меня, наверно, было предчувствие, что что-то случится. Как только провесили перила - все вместе пошли вверх. За последним участником, как только сняли веревку, шуганула лавина, маленькая, но следы наши исчезли. Над бараньими лбами пересекаем кулуар и уходим вправо - вверх на перемычку между вторым и третьим скальными бастионами. Только вышли из кулуара - по нему пошел обвал, уже сверху - лед с камнями. Мы дальше работаем на скалах третьего скального бастиона. Здесь два серьезных жандарма, с лазанием на мизерах, для вибрама - предельно сложное лазание. Всего по скалам третьего бастиона - 7 веревок. В сумерках выходим над скалами на снежно-ледовый гребень с карнизами и начинаем готовить бивак. К этому времени начался снегопад, а за 18 часов работы все практически полностью вымокли. Если бы снег пошел раньше, пройти жандармы лазанием по мокрым скалам было бы не реально. К полуночи закончили вырубать площадки, часа в два ночи поужинали. Утром встали поздно, погода хорошая, сушимся. После обеда начали работать по гребню под четвертый скальный бастион. Здесь - необычный для нас рельеф - несколько карнизов поперек основного гребня с карнизами. Прокопали эти карнизы, пройдя всего несколько веревок, и снова поставили бивак. Провесили еще три веревки до скал четвертого скального бастиона. Утром выходим на бастион, здесь работа на коротких участках с отрицаловкой, идут закладки, крючья. На верху - карниз. Прокапываю карниз и выбираюсь на гребешок. Хочу отойти подальше от карниза для организации страховки, но через 3 м гребень обрывается карнизом и на другую сторону. Выбираю "золотую середину", делаю точку. Так мы впервые столкнулись с гребнем с двухсторонними карнизами.

К обеду на гребешке собрались все. Гребешок метров 20, а дальше круто вверх уходит скальный контрфорс, крутизной 40-50 градусов, накрытый сверху снежными "булками". Для прохождения эти булки приходится прокапывать. Связка уходит за "угол" и скрывается в "булках". Проходит час, два - их не видно. К концу третьего часа показались - работают вторую веревку. По гребню таких веревок - штук пять, значит придется ночевать. Выше в этих "булках" приткнуться негде. Разравниваем участок гребня. В карнизе - дырка - "окно в Европу" - вид на стену по маршруту нашего подъема. Бивак лежачий, но палатки ставить негде, делаем лежанку, а с верху - навес из тента, закрепленного за карниз. Вернулась передовая связка, напрочь мокрая. Утром уходим по готовым перилам, постоянно проваливаясь в какие-то пустоты в лабиринте "буханок", обрабатываем маршрут дальше. По этим буханкам провесили всего пять веревок, но работа была крайне тяжелая. Лидер выдерживал максимум 2 веревки, потом смена. На каждую веревку у лидера уходило 1,5 - 2 часа. После чего он становился насквозь мокрым и замерзающим. Когда мы, наконец, выскочили на ледовую часть контрфорса, почувствовали огромное облегчение. Еще серия веревок по жесткому, 50-градусному льду, и мы выходим на короткое выполаживание, как раз под ледовым "грибом", который был виден еще снизу.

Уже темнеет, на 30-градусном снегу роем нишу. Занавесили ее палаткой и отдыхаем. Ужинать меня разбудили в три часа ночи. Утром вышли снова не очень рано, тропим под "гриб", затем по льду 80-50 градусов поднимаемся к перевалу. В верхней части гребень выполаживается, начинаем тонуть в снегу. Последнюю веревку рюкзаки пришлось вытаскивать отдельно. На седловину, вернее на гребень, поднялись уже в темноте. В мульде под карнизом ставим лагерь. Подъем позади. На следующий день спускаемся на ледник Каинды. Перевал пройден. Такой получился Барьер. 35 веревок, из которых простыми можно назвать 4-5, остальные по сложности выше среднего. По альпинистской классификации где-то 5А.

Интересно, что даже в очень хорошо освоенных районах удается при желании найти новые перевалы или пройти какое-нибудь нестандартное препятствие. Так мы в Фанах нашли несколько новых перевалов (Линкор - 1Б, Фанская сказка - 3А). На Кавказе очень много в этом плане делает Олег Фомичев (Москва). Для Кавказа из-за появления границы стало очень актуальным прохождение перевалов 2Б-3Б категории трудности на Российской территории. За последние годы пройдено немало новых вариантов различных препятствий, включающих как альпинистские восхождения разной сложности, так и прохождение новых перевалов. Осваиваются новые районы, такие, как район п. Данкова (из Москвы - А. Чхетиани, А. Новик), восточная часть Заалайского хребта (п. Курумды, А. Новик), Китайские горные районы (А. Лебедев, А. Чхетиани).

В 2001 году под моим рководством был пройден еще один очень сложный перевал – перевал Пржевальского 3Б, между п. Пржевальского и В. Шатром. Ведет он с ледника С. Иныльчек в Китай, на ледник Тугбельчи. Основная сложность – северная стена, скально-ледовая, по которой мы поднимались два дня. 16 скально-ледовых веревок. По альпинистской классификации эта стена «тянет» на 5А. А в 2002 году впервые удалось попасть в новый район, где не было пройдено ни одного категорийного перевала. Это китайская часть Центрального Тянь-Шаня, южнее п. Победы. Каждый шаг по району был в какой-то мере первопрохождением. А перевалы – только 3А и 3Б. В этом походе прошли четыре новых 3Б – перевал Плато, Чонтерен, Валерия Хрищатого (бывшая перемычка с названием Дружба, несколько раз пройденная альпинистами с запада, по простой стороне). И «изюминка» похода – перевал Тугбельчи 3Б*. Шесть дней вместо запланированных двух, грандиозный ледопад с севера и великолепная стена с юга. Информация для этого похода ограничивалась наличием топографической карты и снимками района из космоса.

Как готовиться к первопрохождению? Минимально необходимая информация - это карта. При ее отсутствии можно просто попасть не туда, куда хотели. Существует много карт, от хорошей топоосновы до карты-схемы, дающей только информацию по расположению хребтов-долин. На карте можно наметить возможные варианты первопрохождений, проработать разные запасные варианты, пути подъездов-подходов, места забросок. При наличии хорошей карты другую информацию можно не искать. Особенно если по опыту группа может проходить препятствия любой сложности, а маршрут проходит в районе, в котором никогда не проходили серьезные туристские экспедиции (например, в Китае и др.). А можно продолжить сбор информации. Самое простое - изучение отчетов по району, где можно наткнуться на фотографии намеченных участков. Еще информацию можно получить у гляциологов, картографов - у них накоплена огромная база аэрофотосъемки и космических фотографий разных районов, причем участки хребта с помощью специальных приборов можно рассматривать вплоть до отдельных камней. Конечно нужно учитывать, что вид с верху может не дать полноценной картины рельефа, но как минимум характер рельефа может оказаться понятным.

Действует и принцип аналогий - на достаточно больших участках хребет имеет примерно одинаковую структуру, или характер. Соответственно, и перевалы в этом хребте будут иметь схожий характер. По крайней мере, изучая прилегающие перевалы можно как минимум оценить характер и протяженность перевальных склонов, предположить ожидаемую категорию трудности. Чем больше информации, тем более точно можно оценить препятствие, и, соответственно, проще выпускаться в МКК. Частично маршрут вашего первопрохождения может совпадать с раннее пройденными препятствиями, что также позволяет получить дополнительную информацию. Если первопрохождение делается в хорошо освоенном районе, не маловажным будет задаться вопросом, почему здесь не прошли раньше, особенно если вы рассчитываете пройти относительно простой перевал.

И так, первое, что вы делаете - это пытаетесь собрать максимум информации о планируемом перевале. Следующая проблема, с которой приходится сталкиваться, особенно при прохождении сложных перевалов - это тактика прохождения. Вы не знаете за раннее места возможных биваков, подстерегающие вас опасности. Из-за этого вы можете на первопрохождение потратить на несколько дней больше, чем планировали. Может возникнуть необходимость, например, в течение хотя бы суток наблюдать за перевальным склоном для фиксации ритма жизни склона (режим камнепадов, освещение, просмотр фрагментов рельефа, оценка лавинной опасности, возможных обвалов). Хорошо, когда это наблюдение удается совместить с подходами, как у нас это было на перевале Пржевальского в этом году на Тянь-Шане. Конечно, проведя подобный анализ, вы все равно не застрахованы от каких-то катаклизмов, но вероятность успеха, тем не менее, здорово возрастает. Например, на Барьере в нижней части в кулуаре можно было находиться до 10 утра с большой вероятностью не попасть под обвал или лавину. В пасмурную погоду, когда прикрыто солнце, это время возрастает часов до 12 дня, но вероятность безопасного передвижения, тем не менее, снижается. После полудня, или после 10 утра в солнечный день движение по кулуару будет напоминать клуб самоубийц - обвалы идут почти непрерывно, просто разного размера - большей частью летит мелочь, но 2-3 раза за день вниз уходит приличный объем мусора - льда с камнями, простреливающего весь кулуар, да еще по дороге подхватывающего все, что плохо лежит.

Биваки. Можно упираться по максимуму, ночуя, где придется и как придется. На Барьере у нас так и получалось, что до более-менее приличного места бивака мы выходили к темноте, т. е. если бы не успевали выйти - все равно ночлег был бы полу висячим. На траверсе п. Высокая стена в первый день траверса мы поставили бивак в 16 часов на попавшейся удобной осыпной седловинке. Можно было идти дальше, но там точно пришлось бы ночевать сидя на скальной полке, хотя при наличии высотного опыта в группе скальную часть подъема (700 м) можно пройти за один день, а в мульде под вершиной - отличное место для бивака.

Еще один интересный пример тактики - прохождение группой одесситов (рук. А. Майоров) перевала Туполева 3Б* на Памире. Там, на спуске к леднику Ком. Академии верхнюю часть взлета безопасно было идти только во второй половине дня, а нижнюю - рано утром. Так и пришлось спускаться по стене, которую с ходу можно "продюльферять" за день, два дня - с обеда до вечера - верхнюю часть, там бивак, затем рано утром спуск на ледник и на ГМС Федченко. На потенциально опасных стенах лучше встать раньше под каким-нибудь укрытием (стеночка, серак и др.), чем оказаться в "чистом поле" перед ночными камнепадами или обвалами.

Пожалуй на этом все. Не знаю, зачем я это написал. Может кому-нибудь этот рассказ поможет смотреть на горы широко открытыми глазами, замечая то, на что раньше просто не обращали внимания. Может кто-то, планируя маршрут, будет внимательнее изучать карту, стараясь найти какой-то свой путь, не обозначенный в перечнях и отчетах.

Полеты во сне и наяву

Боже, какими мы были наивными,

Как же мы молоды были тогда…

Именно так называлась наша газета, которую мы сделали на вечер клуба. Да, мы летали… Во сне - потому что мы все еще росли, а наяву - потому что действительно летали, так как были совсем молодыми, не все еще умели, и не все у нас получалось. Каждый может вспомнить свои походы, особенно те из них, которые оставляют яркий след в памяти. А этот поход был именно таким. 1987 год, поход третьей категории сложности и мое четвертое руководство. Но это был не просто поход. Это было путешествие, подобных которому у меня больше не было - именно поэтому этот поход так в печатался в память. Но - обо всем по порядку.

Мы заявили длинный поход (примерно 180 км), с первопрохождением нескольких перевалов разной сложности. Начинать мы должны были из поселка Борисахо в Грузии, но буквально перед отъездом выяснилось, что там сошел сель, и подъезды могут быть закрыты. Чтобы не рисковать, перекраиваем слегка маршрут, добавляя чуть больше 20 км и полтора перевала. Приезжаем в Орджоникидзе (ныне Владикавказ) и на автобусе добираемся до санатория Армхи - стартовой точки нового варианта нашего маршрута. Места здесь знакомые, я здесь уже бывал, и мы, собравшись, выходим на маршрут. Поднимаемся по грунтовой дороге километров пять, а потом втягиваемся в долину р. Шандон, в нижнем течении заросшей кустарником фундука - нашим доппайком. Орехи еще не созрели, но небольшие ядрышки уже есть. В верховьях Шандона проходим наш первый перевал - Шибугеле 1Б. Принцип выбора простой - я его раньше не ходил. А потом связкой перевалов Колотанис-Танисгеле (1А) выходим к нашему первому первопрохождению - перевалу Гуро 2А. Хорошая 2А получилась - на подъеме пару веревок перил по крутому фирновому кулуару, на спуске - 80 метров по скальной плите, а потом длиннющий снежник.

К вечеру мы в Шатили - центр Хевсуретии и один из райцентров Грузии. Древняя часть Шатили - крепость, довольно большая по здешним меркам. В ней до сих пор живут. При всей своей древности крепость выглядит здесь вполне современной постройкой - большинство домов в поселке построенно по тому же принципу. Только столовая, сельсовет и еще несколько домов выглядят более современно. В других поселках, по долине Муцо, где на скале стоит еще одна древняя крепость, и в других хевсурских поселениях дома - это траншеи, вырытые в земле и накрытые крышей из хвороста. В таких домах зимуют. Ощущение, будто попал в средневековье.

Забираем заброску и идем дальше, под перевал Ледовая стена. Уйдя от поселка в верхнюю часть долины, устраиваем дневку. По близости пастух пасет отару, вскоре заходит к нам в гости. Сидим, беседуем. И тут Гошке взбрело в голову его подколоть - мол, слабо угостить бараниной, стадо ведь колхозное. Слово за слово, и горячий кавказский характер берет свое - пастух уходит и тащит за собой ягненка. Стояли мы тандемом, две палатки, и прямо в тамбуре между палатками он режет ягненка под крики Наташки, и выпускает кровь. Бросает его, что называется, к нашим ногам, и уходит. Но тут же возвращается, и говорит, что мы при разделке можем разрезать желчь, и сам потрошит ягненка, правда, слава богу, уже не в тамбуре. Объясняет, как снять шкуру и снова уходит. Через некоторое время снова возвращается, говорит, что со шкурой мы не справимся, и снимает шкуру, объясняя, что с ней сделать, чтобы она не испортилась и доехала до дома. Таскать это дело и забрать домой решил Гошка. А у нас к обеду - целый ягненок на семерых. Хорошо, что дневка. У нас два автоклава, варим что-то вроде харчо, остальное мясо тушим. Потом объедаемся. Гошку за приставание к пастуху я отругал.

Утром уходим дальше. У нас почти полный автоклав мяса (вот оно, кавказское гостеприимство), которое мы тащим с собой. К вечеру мы ставимся прямо под перевальным взлетом. Три года назад я здесь уже был, делая разведку для прохождения, и теперь точно знаю, куда идти. Утром по осыпи поднимаемся под скалы немного правее седловины, так как прямо с седловины скалы слишком крутые. И начинаем в связках подниматься влево вверх, в направлении седловины, используя для страховки выступы и промежуточные крючья. Ближе к седловине навешиваем пару веревок перил - вверх на гребень, и по гребню вниз, на седловину. Мы на перевале. Строим тур, пишем записку. Название придумано давно. Ледовая стена. Начинаем спуск. Навешиваем первую веревку на снежном крюке, дальше - на ледобурах. До берга - метров 100, в самом крутом месте - градусов 50. На верху остаемся я и Мишка Будянский. Начинаем сдергивать снежный крюк - не идет. Мишка лезет обратно, его расшатать слегка, потом снова начинает спуск. С расшатыванием перестарался, и как только выходит на лед - крюк вылетает, Мишка летит вместе с ним. Это был первый полет. Врезается в меня (я его пытался поймать), раздирает мне синтепоновые штаны (хорошо, что я их одел, иначе он мне разодрал бы ногу), и летит дальше, повисая в конце концов на ледобуре, за который крепился нижний конец перил. Резюме - блокируйте перила! Перевал получился нормальной 2Б.

Перед плато Джара попадаем в кош, где нас снова кормят мясом, сыром, молоком. Первый раз видел, как доят овец. Занимаются этим только мужчины, так как у женщины не хватит сил выдоить овцу. Овцу хватают, берут как-то на руки, и свешивают вымя в ведро, а затем двумя руками выдавливают одним движением молоко - вот и весь процесс. Овцу перебрасывают в соседний загон и берут следующую. Не знаю, сколько нужно овец, чтобы получить ведро молока, наверно, очень много. Молоко очень жирное, из него получается очень вкусный, но и очень дорогой сыр. В коше - много щенков кавказской овчарки, пока обедаем - фотографируемся с ними. Потом переваливаем плато и уходим на р. Блухопего, здесь очередной кош, снова мясо, сыр, и творог. Творога нам дали на дорогу, килограмма три. Кроме меня его никто не ел, так что у меня появился приличный доппаек на пару дней. А мы уходим к новому первопрохождению. Наша задача - найти не очень сложный выход в долину р. Майстыхи, в обход устьевого каньона, который считается непроходимым. До нас по долине Майстыхи туристы ходили только в верховьях.

Майстыхи - первая долина территории Чечни, по гребню, разделяющему долину Блухопего (Хевсуретия) и Майстыхи (Чечня) выложены высокие (в рост человека) каменные столбы - или обозначающие границу, или ориентиры в тумане - очень много троп на восточном Кавказе идет по хребтам. И в той, и в другой долине никто не живет - видно за многолетнюю войну и грабежи мирное население из этих долин ушло, они превратились в что-то вроде приграничной полосы.

По перевальным взлетам перевал - травянистая 1А. Но на спуске попадаем в среднюю часть каньона, тропы и воды нет. На одном из контрфорсов, высоко над рекой, стоит древняя чеченская крепость. Она круглая сохранились стены, башни, наверно, были, но все разрушены. В крепость мы не пошли - слишком там все заросло подлеском и крапивой, сейчас жалею, так как попасть в те края, наверно, больше никогда не удастся. Проходим по склонам чуть выше крепости по слабовыраженной тропе, и снова втягиваемся в лес. Склоны, крутые, скользко, и я принимаю решение - связаться. Если бы и упали - повисли бы на деревьях. Могу сказать, что ни разу в жизни мне не было так спокойно за своих участников, как при движении одной связкой по лесу. Потом начинаем спуск в каньон по 45-50 градусной траве. Вешаем перила на деревья, продергивать легко, скорость бешенная. Мои в основном спускаются, придерживаясь рукой за перила, только Юра спускается спортивным способом, забрасывая веревку на плечи. Не знаю, что у него был за рюкзак, но лямки он в конце концов перепилил, рюкзак с гитарой улетает. Ниже на пару веревок он застревает в кустарнике. Повезло. Чуть выше на кустике висит какая-то тряпка - оказалось поясной ремень. Он зацепился пряжкой и выдрал из рюкзака полосу по ширине ремня. А гитара потеряла свою форму. Чехол был абсолютно мягкий, как будто там ничего не было. Так мы ее и «похоронили», не вскрывая, чтобы не видеть последствий падения с высоты. После 500 м веревок пришлось устраиваться на ночлег - как раз вышли к поваленному дереву, в ямке от корня - ровное место. Устроились на полу лежачую ночевку, палатку ставить и не пытались, благо, дождя вроде бы не предвиделось. Одна проблема - вода. Справа - осыпной кулуар, и там что-то журчит, но уже темно. Бросаем вниз все веревки, и Юра отправляется за водой. Я ему сказал, что идет до конца веревки, если воды нет - то назад. Но нам повезло - вода была. Он потом мне признался, что если бы не дошел до воды - отстегнулся бы, и пошел дальше. А та - 20-метровый сброс. Так что нам повезло вдвойне. А Юра пол ночи с фонарем пришивал к рюкзаку свой поясной ремень, пытаясь заделать дыру. Удалось - рюкзак «дожил» до конца похода.

Утром спускаемся на дно каньона, и дальше поднимаемся вдоль реки. Постепенно каньон расширяется, находим тропу, заросшую крапивой в полный рост. Я шел впереди, и меня всего здорово пожгло крапивой, так что когда вышли на открытую часть долины, чувствовал я себя не очень здорово. У слияния двух притоков снова развалины древнего поселка на пару домов. К вечеру подошли под перевал Маистинский, 1Б. Дождь, сильный ветер. К утру дождь поутих, шел редкий град и дул ветер, очень сильный. Собрались, вышли, опираясь на ветер спиной (он дул в спину), поднялись на перевал, и сразу чуть спустились, чтобы укрыться от ветра. Я написал записку, и пошел к туру. Стоя идти не получилось, сдувало, пополз на четвереньках. Так мы заменили записку. Потом спустились, и пошли искать перевал Уросхеви, 2А. Выбрали подходящий снежный кулуар, и после ночлега под кулуаром начали подъем. В кулуаре жесткий фирн, иногда выходы скал, идем в кошках. Крутизна постепенно возрастает, кричу наверх, чтобы выходили на край кулуара и начинали вешать перила. По дороге ругаю Славку, за то, что он не пытается топтать ступеньки и ставит ноги как придется. Подходим к ребятам, уже начавшим вешать перила. Славка остановился и топчется, подхожу я. Его ноги примерно на уровне моего пояса, и тут я вижу, как они начинают уезжать. Прижимаю его ноги рукой, пытаясь удержать, но Славка заваливается на меня, сбивает, и мы улетаем в кулуар. При этом он лежит на моем ледорубе, вынуть который из под него не удается. Наваливаюсь на него, прижимая к склону, и начинаю скрестись кошками. Скорость начинает постепенно снижаться и мы, наконец, останавливаемся, немного не доехав до скальной плиты, заканчивающейся небольшим сбросом. Очередной полет прошел нормально. Поднимаемся обратно к перилам, по которым выходим на перевал. Тура нет, был ли тут кто-то до нас - не понятно. Сложили тур, написали Уросхеви-II, 2А. Спуск простой, по осыпи. Дальше мы собирались пройти перевал Лихорский до верхнего плато над ледопадом, из-за которого перевал имеет сложность 2Б, и с верхнего плато найти новый перевал на р. Тюалой. После очередного ночлега поднимаемся на перевал (скалы в верхней части - градусов 50, одна веревка). Снова ураганный ветер в спину. В связках начинаем спуск по леднику на плато, делаем разведку. Ничего, не превышающего по сложности 2А, не просматривается. Придется идти обратно. Поднимаемся в связках, по льду. Ветер дует порывами, такой силы, что меня периодически просто швыряет на склон (это с рюкзаком суммарный вес больше ста килограмм), иногда шел на четвереньках. А как там Наташка? Она со мной в связке, похоже просто болтается сзади, как рыба на леске. На спуск веревку вешать не стали, я слез лазанием, а Наташку пришлось за связочную веревку стаскивать вниз - это на 50-ти градусных скалах. Сначала я никак не мог понять, что она делает - слышимости никакой, ветер воет, а она покажется над гребнем - и исчезает. Оказывается, ее просто сдувало. Так все и спустились - на воздушном потоке. И пошли искать запасной вариант - перевал Мациачкорт 1Б. Это был последний наш перевал. Еще через день мы спустились в Итум-Кале, к нашим знакомым - чеченцам. Нас здорово накормили, у Магомеда - своя пасека, так что поели и меда. Что сейчас с ними? Там наверно, все разрушено. Люди там есть очень хорошие. На этом и закончился наш поход, и наши полеты. Нет, не поход - путешествие. Было все - природа, гостеприимство, крепости - и горы.

Тянь-Шань-1993

Да обойдут тебя лавины в непредугаданный твой час,

Снега со льдом наполовину стоят как будто про запас,

Про чью-то душу, чью-то душу, ноя клянусь - не про твою,

Тебя и годы не задушат, тебя лавины обойдут…

Ю. Визбор.

Тот горный поход VI-й категории сложности был пройден летом 1993 г. в восточной части центрального Тянь-Шаня, и неожиданно для участников занял первое место на чемпионате России 1993 -1994 г. Маршрут в целом удался и для этого района является неплохой «шестеркой». В начальные планы входил траверс п. Победы, но из-за объективных причин от него пришлось отказаться. В итоге на дневке мы стояли перед выбором — делать радиальные выходы на вершины (Хан-Тенгри, Победа), или заканчивать поход приемлемым перевальным вариантом. Весь маршрут состоит из двух частей — линейной и кольцевой. Первая часть включает в себя период акклиматизации (до перевала Барьер) и первопрохождение перевала. Вторая — кольцевая, заключительная часть позволяла набрать нужное количество перевалов и сохранить сложность похода в случае неудачи с перевалом Барьер (запасным вариантом был заявлен перевал Заслонова — ЗА к.с.). В этом районе в сложных походах редко удается превысить минимальный количественный набор перевалов (зачастую наоборот). На нашем маршруте ключевым оказалось прохождение перевала Барьер — на его фоне концовка выглядит довольно слабо. Нитка маршрута: Погранзастава — р. Иныльчек — пер. Обходной (1Б, 3450) — лед. Иныльчек — лед. Путеводный — пер. Шокальского (2Б, 4500) — лед. Шокальского — пер. Барьер (ЗБ*, 5100 — 5200, п/п) — лед. Каинды — пер. Каинды (2Б, 5200) — лед. Комсомолец — лед. Ю. Иныльчек — МАЛ — лед. Семеновского — рад. выход на пер. 3.Седло Хан-Тенгри + подъем к п. Хан-Тенгри до высоты 6400 (2Б — ЗА, 6400) — лед. Семеновского — лед. Ю. Иныльчек — пер. Высокий (ЗБ, 5964) — лед. Звездочка — пер. Дикий (ЗА, 5500) — лед. Дикий — лед. Ю.Иныльчек — МАЛ.

Весь поход занял 28 ходовых дней (по 14 в начале и конце) и шесть дневок в МАЛе (две плановые и четыре дня отсидки в непогоду).

Начало

После простого, но довольно жаркого начала маршрута вошли в ледниковую зону и, пройдя перевал Шокальского, на пятый день вышли к ключевому участку нашего маршрута — перевалу Барьер. Перевал Шокальского еще в конце 80-х ходили, как 3Б, хотя сложность перевала по нашим оценкам, не превышает 2Б. Это говорит лишь о том, что трудно заставить руководителя сделать переоценку сложности, т. к. это, в какой-то мере ведет к снижению суммарной сложности похода, а в некоторых случаях может привести и к снижению категории сложности похода. Когда я на съезде туристов России рассказывал в кулуарах, что в этом году прошел перевалы Пролетарской печати и Томичей и понизил оценку их сложности на полкатегории - мне сказали - «а зачем, это же невыгодно». На мой взгляд, странный подход к оценке категории трудности перевалов. Перевал Шокальского - снежно-ледовый, пару веревок на подъеме через несколько бергшрундов, с выходом на ледовый сброс, на спуске - три веревки по снежному кулуару вдоль скал до выхода на более пологий и широкий снежный склон. Даже если сгрести со склона весь снег, 3Б там не получится.

Барьер

Перевал расположен в хр. Иныльчектау, западнее п. Шокальского, и по сути является одним из вариантов прохождения северной стены п. Шокальского. Соединяет центральную ветвь лед. Шокальского с лед. Каинды. Прохождение этого перевала было задумано с целью пройти нечто более сложное, чем мы ходили до сих пор. Костяк группы состоял из участников, прошедших со мной все походы VI к. с. За плечами — много первопрохождений и траверсов, наиболее сложный — траверс п. Гармо с лед. РГО на лед. Бивачный.

Еще с перевала Шокальского очень хотелось заглянуть за угол — что нас там ждет. Никакой предварительной информацией (кроме карты) группа не располагала. Только после прохождения ледопадов на спуске, наконец, показался краешек северной стены п. Шокальского, а очень скоро открылся и весь склон. Погода к вечеру как обычно — дождь, снег. В просветах просматриваем предстоящий подъем. Перед нами - северная стена п. Шокальского с перепадом по высоте более километра. Верхняя часть стены выглядит внушительно — заснеженный скальный пояс, и только в западной части видна система контрфорсов, «достающая» до гребня перевала. В нижней части — следы обвалов и лавин.

Наше внимание привлекает контрфорс в западной части стены — на нем возможен безопасный бивак. Контрфорс на пути подъема имеет четыре выраженных скальных бастиона — похоже, именно они и будут ключевыми. И вот мы под стеной. Раннее утро, вышли в 4-20, под ногами жесткий фирн — в этом районе явление редкое, особенно в этом сезоне - год просто аномально теплый, и как правило, снег за ночь даже не подмерзает. Подтягиваемся под "бараньи лбы" под выходом на контрфорс — участок скал, зализанный обвалами. Здесь начинаются перила. Я сначала полез с рюкзаком, но вскоре эту затею пришлось оставить. Рюкзак закрепил на крюке и пошел дальше свободным лазанием. Выше "лбов" — лед, припорошенный снегом, градусов шестьдесят, и мы выскакиваем вправо, на полку под первым скальным бастионом, уходя с линии схода возможных обвалов, следы которых лежат под нами комьями снега, обломками льда и камнями. С полки делаем разведку влево, в обход бастиона, где неожиданно открывается вид на довольно широкий кулуар. Кулуар пологий, градусов 30, но, похоже, что это "мусоросборник" всей западной части стены. Для ускорения движения провесили веревку и довольно быстро вышли в широкую снежную чашу под вторым скальным бастионом, в которой опять уходим вправо, с линии возможных обвалов. Интересно, что снизу предположить наличие такой чаши на стене было невозможно. Все-таки первопрохождение - очень интересное занятие. Желание проходить второй бастион прямо в лоб как-то сразу пропало — крутые скалы с элементами нависания. Но время уже близится к 10-00, скоро склоны начнут прогреваться солнцем, опасность обвалов возрастет. Какой-же запас времени у нас еще есть? Пасмурно, поэтому рассчитываю еще на пару часов (стена-то северная). Снова ныряем в кулуар. В узком месте он перекрыт пробкой из "бараньих лбов". Передовая связка навешивает перила по 50-градусному льду слева от пробки, и мы снова ныряем в кулуар. Интересно, есть ли предчувствия? Думаю да, так как я словно почувствовал, что лимит нашего времени по безопасному движению в кулуаре практически исчерпан, и мы рванули вверх по перилам все одновременно. Если бы шли по одному, по правилам - лежали бы там до сих пор, наверное. Проходит последний, выкручивая ледобуры - и на наши следы падает сверху, со стены, лавина. Мы уходим в боковой скально-осыпной кулуар, к седловине на контрфорсе — это выход на «макушку» второго скального бастиона. И вовремя — по основному кулуару пошли обвалы, лед с камнями, которые засыпали наши следы. Мы еще здесь, причем только первый день, а внизу уже не осталось никаких следов, догадаться, где мы находимся, теперь невозможно.

Выбираемся на гребень второго бастиона и смотрим на третий: вблизи это не цельная стена — она состоит из серии острых скальных гребешков, вытянутых слева направо, вверху сливающихся в общий гребень с несколькими жандармами. Пока обедаем, провешиваю полторы веревки на боковом склоне ближайшего гребешка. Лазание довольно простое.

После обеда проходим этот участок (камнеопасно — в основном за счет участников): острый гребень с серией ступеней и провалов, впереди — Кириенко с Медведевым. Еще несколько веревок — и выходим под жандарм. Я снова ухожу вперед. На жандарме участок предельно сложного лазания для вибрама — 80-градусная плита, переходящая во внутренний угол, лазание на "мизерах" (здесь пришлось вытаскивать рюкзаки). Чуть выше — скальный зуб, за который можно заложить веревку и вздохнуть спокойнее — раньше организовать промежуточную точку страховки возможности не было.

Учитывая нынешний свой опыт, могу сказать, что это - участки «пятерочного» лазания по UIAA, таких участков по пути подъема еще будет достаточно, чтобы оценить прохождение стены по западному контрфорсу на уровне 5А. Дальше от небольшой полки ухожу вверх по спирали по 60-градусной башне первого жандарма. Лазание "беговое", на уровне Крымской единички. Перед вторым жандармом — небольшой пологий гребень. Здесь снова участок в 20 м на мизерах, аналогичный первому жандарму, который выводит на продолжение гребня. Просматривается довольно пологий участок скал, переходящий в снег, и небольшой карниз впереди. Пошел снег. Вовремя мы прошли — по мокрым скалам пройти жандармы лазанием вряд ли удалось бы. Уже темнеет. Прокапываю карниз и выхожу к ожидаемому месту ночевки. В сумерках виден снежный гребень с карнизами поперек него и четвертый скальный бастион. Ничего себе! Завтра надо выйти на "макушку" четвертого бастиона. Гребень крутоват. Работаем на страховке, рубим лед, и уже ночью ставим палатки. За весь день мы изрядно вымокли. Прошли первые восемнадцать часов работы на стене, и первые тринадцать веревок.

Утром яркое солнце. Решили отдохнуть до обеда и просушить хотя бы часть снаряжения. Хоть мы и шли в бахилах, ВЦСПСовские вибрамы насквозь мокрые, а мокрые ноги - не лучшее для продолжения подъема. Да и полезно после вчерашнего напряженного дня немного отдохнуть и изучить дальнейший подъем. Рассматриваем снежный гребень и все, что видно выше. Ясно, что подъем в "лоб" по четвертому бастиону отменяется — слишком круто. Будем подниматься по его правому ребру — там кажется проще. После обеда Леша с Юрой уходят вперед, а мы пока заканчиваем сборы. Поперечные карнизы на гребне отнимают неожиданно много времени, и я понимаю, что если пойдем на четвертый бастион — снова будем ставиться глубокой ночью. Уж лучше отдохнем более полноценно. Поэтому, пройдя две веревки, выше второго поперечного карниза начинаем вырубать новые площадки. Связка топчет ступени и навешивает перила к скалам четвертого бастиона.

Утром быстро проходим провешенные перила и начинаем подъем по скалам. Через одну веревку приходится уходить вправо, на боковой склон бастиона. Здесь скально-ледовый кулуар — градусов 70, смерзшиеся камни; первому идти по кулуару слишком опасно, поэтому ухожу правее, на небольшие (по 2 - 4 м) скальные башни. Они отвесные, зацепок мало, ставлю промежуточные закладки и выхожу на полку выше последней башни. Перед выходом — участок с отрицательным уклоном. С площадки оборачиваюсь — все закладки вылетели и около 30 м веревки висит свободно до ближайшего крюка (вот где пригодились бы френды, но тогда их у нас не было). Да уж! Прохожу выше на снежно-ледовый склон и заворачиваю ледобур — перила готовы. До "макушки" бастиона— 20 м, 45-градусный лед и небольшой карниз, но веревка кончилась, нужно ждать. Здесь «висеть» неудобно, поэтому спускаюсь на полку над скальной башней. И снова отсюда вытаскиваем рюкзаки. С подошедшей веревкой ухожу под карниз. Здесь какие-то дыры и провалы, закручиваю под ним ледобур и «прокапываюсь» наверх. Пытаюсь отойти подальше для организации точки страховки, но не тут-то было - в 2 метрах гребень обрывается карнизом на другую сторону. Так я познакомился с новой для меня формой рельефа — снежно-ледовыми "булками", одетыми на скалы. Дальше нам предстояло более близкое знакомство. Хорошо, что вчера сюда не вышли — ночевать практически негде.

Выше уходит скальный гребень, большей частью закрытый "булками". Обедаем, и Леша с Витей уходят на обработку. Проходит два часа, а они все еще на конце первой веревки. Эти "булки", как выяснилось, можно только прокопать. Так что на обработку одной веревки уходит 1.5-2 часа. Рельеф не сложный, но мокрый и холодный. Одному можно выдержать на обработке не более 2 веревок. Становится ясно, что ночевать на «макушке» четвертого бастиона все-таки придется. Времени еще много. Выбираем подходящее место прямо под скалами, и начинаем рубить площадку. В карнизе несколько дырок — их закапываем. Одну оставили — окно в мир, видно аж до Иныльчека. До прихода ребят приготовили ужин. Из палаток сделали навес, так как места мало.

Утром копаем дальше и до обеда проходим еще две веревки с "булками". Все снова насквозь мокрые, а мне еще слегка прихватило ноги - сказалось прошлогоднее обморожение. А дальше наконец-то голый лед 50 градусов, очень жесткий, ледобуры крутятся плохо, стоять тяжело, но абсолютно надежно и в общем-то сухо. До темноты проходим еще пять веревок, и выходим на снежный купол. Выше — снова лед, но здесь можно ночевать. Крутизна около 40 градусов, на пещеру сил уже не хватает, роем нишу и, занавесив ее палаткой, устраиваемся на ночлег. Ужинаем в два часа ночи. С утра снегопад и туман, но мы вряд ли смогли бы выйти рано. Чувствуется, что до гребня осталось совсем немного. Сегодня нужно выйти на перевал. От графика мы уже отстаем прилично (на прохождение перевала планировалось 4 - 5 дней). Выходим в четыре часа дня, когда наконец появилась хоть какая-то видимость. Думали по льду еще пару веревок — оказалось пять. В итоге последнюю веревку уже по снегу навешиваем в сумерках. При выходе на гребень — глубокий снег, с рюкзаками идти практически невозможно, их вытаскиваем. Снова поздний отбой, зато мы на перевале. На ужин меня разбудили часа в три.

Утром яркое солнце, но к выходу (10 часов) все затянуло туманом. Идем вслепую по гребню в сторону п. Шокальского. Несколько раз возвращались. Один раз чуть не выскочили обратно на северную стену. Присели подождать просветов. Неожиданно туман исчез и открылся вид на наш спуск: это длинный снежно-ледовый склон с трещинами, похожий на невыраженный ледопад. Спускаемся в связках и через три часа мы внизу. Дальше еще ледопад на выходе на ледник Каинды. По привычке делаем разведки во всех направлениях, но нормальный проход только по правому борту. Идем, вдруг слышу свист, потом удар - и в стороны разлетаются брызги льда и осколки упавшего камня. Снова свист. Камней в полете не видно, с такой скоростью летят. Торможу вторую связку до опасной зоны, и наша связка чуть ли не бегом пересекает опасный участок. Потом - вторая связка. Ни в кого не попало, и мы вскоре на леднике Каинды. Перевал пройден!

Иныльчек

С едой у нас уже проблемы, но пока хватает. Нам еще нужно пройти перевал Каинды и дойти до МАЛа на леднике Звездочка, где нас ждет заброска. Каинды - нормальная 2Б, так же снежно-ледовая. По леднику Каинды тропим по пояс. Но к утру все немного подмерзло, и к перевалу выходим более-менее нормально. Уже привычная и слегка надоевшая работа с веревками - и мы в верховьях ледника Комсомолец. Теперь забег на 30 км - и можно заслуженно отдохнуть. По моренам на следующий день поднимаемся на лед. Звездочка, и останавливаемся на дневку. Два дня отдыхаем. А на третий день - видимость нулевая, метет метель. Начался снегопад, который длился не переставая 72 часа. Даже Бородкин сказал, что на его памяти такого не было. Каждое утро начиналось с откапывания палаток, вокруг которых наметало около метра снега. Нам повезло - мы сидим на Звездочке, а Бородкин застрял где-то на Важе, много народа сидит в пещерах под Ханом. После снегопада еще сутки ждали, пока снег хоть немного сядет. Алма-атинские политехники - воспитанники Валеры Хрищатого - пошли пробивать тропу по Звездочке, на встречу Бородкину, мы тоже к ним подключились. А на следующий день пошли к Хану. Так как на Барьере я очередной раз слегка поморозился, траверс Победы окончательно отпал, начали работать по запасному варианту.

Валера Хрищатый

Конечно, я читал практически все книги об альпинизме и альпинистах, которые у нас издавались. В том числе и Эверест-82. Конечно, я, более-менее, представлял сильнейших альпинистов страны, так как читал отчеты о восхождениях и траверсах, в том числе и отчет о траверсе Победа-Хан, сделанный Валерой в рамках чемпионата СССР, и сильно меня поразивший. Я тогда только начинал ходить траверсы, любая информация мне была интересна, и в этом отчете я искал информацию по Шатрам, заложенным в маршрут 1991 года.

В один из дней пошел помыться в баню к Валиеву, и там столкнулся с худощавым альпинистом. Пока мылись, разговорились, он расспрашивал меня про походы, а потом разговор зашел о траверсах, и я начал рассказывать про траверс Победа-Хан, который в 1990 году прошел Валера Хрищатый, а я снял его записку с Шатра в 1991. Потом альпинист представился - так я познакомился с Валерой, на мой взгляд, сильнейшим альпинистом современности. Общаться нам было легко. Валера рассказывал о своих ближайших и далеких планах - о «соло» по северной стене Хана, и планах траверса п. Ком. Академии-п. Коммунизма на Памире. Задача, кстати, интересная, и заброски там раскидать удобно.

На повороте к леднику Семеновского вновь встретились с Валерой - он показал мне примус МСР - как он работает. Это была наша последняя встреча… Примерно через неделю Валеры не стало… Обвал с п. Чапаева в «горле» - узком месте с ледопадом на леднике Семеновского - дело обычное, но тогда там произошел совершенно грандиозный обвал. Мои знакомые, кто пытался копать там тогда, говорили, что обвалом в леднике выбило огромную воронку. Накрыло Валеру с группой англичан. В живых чудом остался один англичанин, остальных так и не нашли.

Что это было - ошибка или беспечность? Уж я так точно судить не вправе. Да, они пошли туда в неурочное время, обвал прошел что-то часов в десять. В любых рекомендациях по «горлу», в т. ч. и моих - там можно достаточно спокойно находиться до восьми часов утра. Позже - плохо, то есть слишком опасно, поэтому на подъем туда выходят ночью, чтобы успеть до восьми или раньше выскочить выше 5300; вниз там идти при наличии тропы чуть больше часа (правда, у кого как получается), соответственно и время выхода можно корректировать. Я думаю, Валера просто был дома, а разве можно ожидать какой-нибудь пакости дома? Я тоже прихожу в горы, как домой. Поэтому приходится постоянно напоминать себе - «здесь можно остаться». Это наш дом, в котором нельзя ошибаться, ошибка может стоить очень дорого.

В 1991 году я ходил через горло вниз после обеда. Тогда я еще мало знал про это место, ведь не всегда бывает достаточно рекомендаций, написанных на бумаге. Второй раз вряд ли позволил бы себе подобное прохождение. Хотя, насколько я знаю, ходят и сейчас в неурочное время. Игра, наподобие «русской рулетки». Правда и ночные выходы не дают 100%-й гарантии - ледовые обвалы, по большому счету, не предсказуемы. Я как-то на Памире видел огромный серак, размером с большой многоэтажный дом - если бы шли там, по нему пошли бы без опасений - вдруг рухнул, сложился, как карточный домик, очень похоже было на кадры из фильма, когда в дом попадает бомба.

А Валеры не стало…

Заключение

В этот год смерть собрала здесь огромный урожай. Когда мы поднялись к пещерам под седловиной, ребята из МАЛа как раз упаковывали «груз-200» - трех поляков и свердловчанина. На уровне верхних пещер - там до седловины метров 40 - они ночевали в палатке под бергшрундом. Во время этого снегопада сошел скорее оползень из снега - палатку раздавило, и ребят просто задушило. Верхние пещеры откопались сами, потом откапывали нижний ярус, на котором этот оползень остановился.

Мы решили попытаться подняться на Хан. В этом сезоне на верх еще никто не поднимался, поэтому мы еще с МАЛа тащили пару веревок, молоток и крючья, чтобы обработать скальный участок выше 6700. У Лехи Масленникова что-то случилось с будильником. Мы уже позавтракали, когда я выглянул наружу, и спросил, почему так темно. Оказалось еще только четыре часа утра. С дуру решили выходить. Знал бы погоду - взял бы с собой бивачное снаряжение. К 10 утра, после блуждания по гребню с фонарями и движению уже после рассвета, поднялись на 6400. Ветер близок к ураганному, попробовали лезть дальше - сдувает. Поставили МАЛовскую брезентовую палатку, привязанную здесь, и устроились в ней чаевничать и ждать погоды. Увы… Оставляем веревки и снаряжение и уходим обратно в пещеры. Там у нас возникла дискуссия, как быть дальше - идти на Хан, заведомо зная, что на этом поход закончится, или пройти перевалы Высокий - Дикий, чтобы маршрут выглядел полноценной шестеркой. Увы, победило второе. Сваливаем на 4200, забираем продукты и уходим вверх… Снегу - наверно понятно, сколько. К вечеру подходим под ледопад перевала Высокий, утром втягиваемся в ледопад вдоль склонов хр. Актау. Чем круче - тем глубже. Иногда приходится тропить по грудь. За день прошли к верхнему краю ледопада, заночевали. Утром подошли к перевалу, и начали подъем. Не традиционным путем, а через зону ледовых сбросов, чтобы не попасть в лавину. Вешаем перила - под сброс, затем вдоль сброса и так далее. Тропежка по грудь и выше. К вечеру - на перевале. Утром на удивление легко спускаемся по фирну , двигаясь в основном на три такта, с этой стороны на склоне снега почему-то нет, но на Звездочке тонем по пояс, очень быстро выматываемся и падаем. Год был аномально теплый, и за ночь снег так и не смерзался. Так что с утра продолжили месить в сторону перевала Дикий. Здесь попали как раз к спасам - один из старых альпинистов, работавших с Бородкиным на Победе, поймал холодную ночевку где-то под Важей, поморозился, и его ведут вниз. Наше участие ограничилось вытаптыванием вертолетной площадки. Здесь как раз и узнали, что погиб Валера. Прилетел вертолет, из которого выскочил весь какой-то черный и враз похудевший Казбек Валиев - Валерка - его близкий друг и напарник. Погрузили пострадавшего, и вертолет улетел. А мы - мы живем, и идем дальше. Поднимаемся на Дикий, ночуем, спускаемся, снова ночуем и по леднику Дикий возвращаемся в МАЛ. Маршрут закончен. Из-за всего произошедшего радости никакой нет. Лишь потом, через год, я сяду писать отчет. И только сейчас я рискнул вытащить из памяти эти дни. А мы грузимся в вертолет и отправляемся домой.

На сегодняшний день перевалов уровня Бастиона — единицы. Подобный перевал пройден новосибирцами в хр. Тенгри-Таг между п. Горького и Чапаева (он может быть и сложнее, во всяком случае, у него сложные обе стороны); я условно назвал его в новых дополнениях перевалом Абалакова (хотя и не знаю, как они его назвали) для того, чтобы знали, что подобные препятствия туристами проходятся (жаль, что они не участвовали в чемпионате — было бы интереснее). Подобными характеристиками обладает пер. Вертолетчиков в этом же хребте (пройденный группой Будникова из Томска через зап. плечо п. Горького в 1989 году). На Памире это пер. Калинина — между п. Калинина и п. Ворошилова, пройденный в 1987 г. харьковской командой (рук. Гулый), вероятно и перевал Туполева, пройденный группой А. Майорова из Одессы. Характерным признаком таких перевалов является их непосещаемость — они пройдены единожды, и, возможно, не будут больше пройдены никогда. Я думаю, что руководитель, решившийся идти на маршруте подобное препятствие, скорее, найдет никем не пройденное, чем пойдет ранее пройденный маршрут.

В заключение о чемпионате. Не думаю, что наш поход претендовал бы на призовое место в чемпионатах СССР даже последних лет, когда пошел общий спад количества участников. В последнем чемпионате России участвовало 12 команд, из которых лишь три предъявили относительно достойные маршруты. Полагаю, что было пройдено гораздо больше интересных походов, которые, в основном из-за лени руководителей, на чемпионат не попали. Поэтому призываю все маршрутные комиссии содействовать возрождению открытых чемпионатов России.

Наш поход, с моей точки зрения, занял первое место исключительно из-за перевала Барьер. Хотя это было единственное первопрохождение на маршруте, элементов новизны там хватило бы на целый поход из одних первопрохождений. Да и по времени он занял практически четверть похода. По альпинистской классификации подъем на перевал можно оценить как 5А к.тр., но пройден он в транзитном маршруте. Кроме меня, в группу входили москвичи: Алексей Кириенко, Виктор Медведев, Юрий Юрьев, Алексей Масленников и Наталья Будянская.

Мнение судейской коллегии: По сравнению с другими участниками первенства, данный поход выгодно отличался охватом большого района и насыщенностью техническими препятствиями.

(По материалам собственной статьи в журнале «Спортивный туризм» №3 1995 г., дополненной воспоминаниями).

Путешествие в затерянный мир

или на задворках Китайской империи

(экспедиция "Неизвестный Тянь-Шань")

Памяти Николая Волкова -

туриста и Валерия Хрищатого -

альпиниста посвящается.

Китай… Район п. Победы (в Китае - Томур) с изнанки, т. е. с юга, где из наших туристов не было никого и никогда, да и про альпинистов какой-то распространенной информации нет. Это не Конгур-Музтагата, где уже начат некий альпинистский «бум», освоены подъезды-подходы… Здесь ничего не известно. Долго выяснялась возможность в принципе попасть в район. И мы здесь совсем одни, а нас всего четверо. И полное осознание того, что случись что-либо - на помощь к нам не придет никто…

Когда мы заезжали в район, у меня сложилось впечатление возврата в 60-е. Только с современным снаряжением, с которым мы готовы проходить что угодно. И с некоей надеждой на помощь в виде практически не работающего здесь спутникового телефона. В остальном - самолет, затем машина, поезд, снова машина, караван из 4-х лошадей - и только через 8 дней после вылета из Москвы мы у ледника Чонтерен, предоставленные самим себе. Вокруг - неизведанный мир, особенно в туристском плане. Здесь нет пройденных перевалов, а наша генштабовская топокарта дает хорошее представление о ледниках и отрогах, но очень условное - о характере рельефа и крутизне. По крутизне склонов более-менее понятно, когда по горизонталям она меньше 30 градусов. Если по горизонталям там круче - то вас ожидает что угодно - от 30 и до 90. А по рельефу - скалы или снег-лед - нам давали представление снимки из космоса, тоже весьма условное, так как вертикальные сбросы на снимках не видны, а оценить как-то крутизну или характер ледопада невозможно. Но мы шли, и старались пройти максимум из возможного. И я считаю, что нам это удалось. Жаль, что мы не попали на ледник Темирсу. Но зато остался огромный задел на будущее. Мы не поднялись ни на одну вершину. Но тому были свои причины, одна из которых - просто не мерянное количество снега. Если бы не снегоступы - результатом нашей экспедиции могло бы оказаться прохождение всего нескольких перевалов. Да и как еще можно оценить ситуацию, в которой за первые 3 недели маршрута было пройдено, по сути, 3 перевала.

Наша экспедиция посвящается памяти двух замечательных людей - Николая Волкова и Валерия Хрищатого, высококлассных спортсменов, которые, наверно, немало повлияли на мои взгляды на туризм и на те маршруты, которые были пройдены под моим руководством. Поэтому хотелось бы дать хотя бы короткую справочную информацию о Валерии и Николае.

Хрищатый Валерий Николаевич (1952-1993 гг.), Алма-Ата. «Буревестник», затем - Сов. Армия. ЗМС с 1982 г. Альпинизмом начал заниматься в 1968 г. Им пройдено более 50 сложнейших маршрутов в горах Памира и Тянь-Шаня. Всего же у Валерия около 350 различных восхождений. 33 раза был на семитысячниках горных районов СНГ: 10 - на п. Коммунизма, 5 - на п. Победы, 8 - на п. Ленина, 4 - на п. Е. Корженевской, 6 - на Хан-Тенгри. Пятикратный «Снежный барс» - такого нет ни у кого! 1979 г. - п. Россия по Ю-В. стене, 6 к.с., чемпион Союза. 1980 г. - п. Коммунизма по Ю. стене - чемпион Союза; 1982 г. - Гималайская экспедиция на Эверест. В связке с К. Валиевым в ночь с 8 на 9 мая поднимается на вершину. Награжден орденом Дружбы народов. Присвоено звание МСМК. 1984 г. – п/п С. стены п. Победы – чемпион Союза. 1988 г. - траверс п. Важа Пшавела - п. Победы - п. Военных топографов. В активе В.Хрищатого три зимних п/в: 1986 г. – п. Коммунизма; 1988 г. – п. Ленина; 1990 г. – п. Победы. 1989 г. - три восхождения на вершины массива Канченджанги (все без кислорода - своеобразный рекорд). Награжден медалью «За личное мужество». В 1990 году в качестве руководителя, совершил уникальный траверс всех времен: п. Победы – Хан - Тенгри! Признан лучшим альпинистом страны. 1990 г. - участвовал в Казахской экспедиции на Манаслу. 1991 г. - Казахская экспедиция на Дхаулагири. Подъем на вершину по З. стене (без кислорода). 1992 г. - руководитель Казахско-Японской экспедиции на Эверест. Поднимались на вершину по новому пути - С-В ребру. На высоте 8300 м прекратили восхождение, надо было спасать заболевшего японского восходителя. Валерий погиб в 1993 г. - вместе с английским альпинистом, они погребены ледовым обвалом под п. Чапаева.

С гибелью Валерия Хрищатого, отечественный и казахский альпинизм (вполне возможно и мировой) потеряли одного из самых выдающихся представителей нового альпинистского поколения. «Этот восходитель не умещается в звание заслуженного мастера спорта, либо альпиниста международного класса… Хрищатый взрывает эти старые рамки… Он опередил свое время и своих спутников» - так о нем сказал в своей книге «Золотой ледоруб» журналист Ф. Свешников.

Волков Николай Николаевич (1934-1981). Родился в Москве в семье известного русского художника. В 1959 г. окончил болдыревскую школу инструкторов. В 1967 г. руководимая им команда совершила первое зимнее прохождение перевала Дикий (Тянь-Шань). Им разведаны и пройдены сложнейшие перевалы на Памире и Тянь-Шане (Революции, 1000 взрывов, Пролетарской печати). Дважды был победителем Всесоюзных соревнований на лучший туристский поход (в дальнейшем - Чемпионаты СССР). В 1969 г. присвоено звание «Мастер спорта СССР». С 1976 по 1981 г. был председателем горной комиссии Всесоюзной федерации самодеятельного туризма, с 1970 по 1981 г. – член Центральной маршрутно-квалификационной комиссии. Автор книги «Спортивные походы в горах» (ФиС, 1974), более 20 статей в журнале «Турист» и альманахе «Ветер странствий». Много лет был специальным фотокорреспондентом журнала «Турист», работал фотокорреспондентом Дирекции международных альплагерей (МАЛ) на Памире. Погиб в связке с М.А. Дунаевским и В.И. Свердловым в августе 1981 г. при траверсе п. Хохлова (Памир). В 1982 г. под склонами п. Коммунизма на поляне Москвина друзья установили в их память двухметровый титановый крест и мемориальную доску. Именем Н. Волкова названы перевалы на Ц.Тянь-Шане и Памиро-Алае.

Эта информация взята из готовящейся к изданию энциклопедии отечественных альпинистов и туристов. Еще несколько слов от себя. Николая Волкова я не знал. Он ушел в 1981 году, когда я еще учился в институте в Одессе, и еще всерьез не ходил. Но у меня много друзей, в том числе и среди тех, кто ходил с ним в походы, и порой мне кажется, что мы были знакомы. То, что тогда пытались сделать на Памире – высотный траверс в рамках похода 6-й категории – даже на сегодня остается задачей из разряда сверхсложных. А в то время, когда на ногах были ботинки Московской фабрики, ветрозащитные костюмы из капрона и т.п. – задача, стоявшая перед группой, оказывалась просто уникальной. Срыв остановил их практически на середине пути, на склонах п. Хохлова. Ниже была двухкилометровая стена… А еще, листая «старые страницы» (личная страничка Николая Волкова на сайте МКК), я часто читаю нитку маршрута 6-й категории, пройденной под его руководством в далеком 1978 году на Памире. Масштабы пройденного впечатляют, маршруты такого уровня и сейчас редко встречаются. Этот маршрут занял тогда 1-е место в чемпионате СССР.

С Валерой Хрищатым мы познакомились в 1993 году, примерно за две недели до его гибели. В бане у Казбека Валиева. Много разговаривали о горах, о его траверсе Победа-Хан, о туризме, естественно горном. Последний раз встречались у ледника Семеновского, перед подъемом к п. Хан-Тенгри, куда он уходил с англичанами. Общаться с Валерой было необыкновенно легко, думаю, такие люди не часто встречаются в жизни. Так я приобрел и потерял друга… А траверс Победа - Хан - запомните этот траверс. Такого уже не будет, к сожалению, никогда. Такие люди больше не рождаются, так как система, которая их готовила, уже умерла. А нигде и никто еще не делал в горах ничего подобного. Тем более в рамках чемпионата - то есть за 14 дней. (Я, как не считаю - меньше месяца не получается). Нитка траверса звучит фантастически: МАЛ - пер. Дикий – п. Важа Пшавела – п. Победа – п. В. Победа – п. Военных топографов – п. Рапасова – п. Дружба – п. Зорге – п. В. Шатер – п. З. Шатер – п. Хан-Тенгри – МАЛ. Это большая часть вершин траверса, которые я написал просто по памяти. Еще несколько менее значимых шеститысячников в этом списке отсутствуют. Все перечисленные вершины превышают высоту 6500, а чтобы полностью представить масштабы пройденного, могу добавить, что по маршруту следования не редки были перепады более километра, как-то прохождение седловин перевалов Чонтерен (5488), В. Хрищатого (5300), Иныльчекский (5500), В. седло Хан-Тенгри (6000). Не считая «мелких» провалов. Могу к этому лишь добавить, что на траверс п. Шатер З. в 1991 году мы потратили 6 или 7 дней. Два дня сожрала непогода, но остальное то я даже особо и не знаю, как сократить меньше, чем до 4-х дней.

Фактически с 1993 года у меня и было желание когда-нибудь пройти новый перевал, и дать ему имя Валеры. Именно здесь, на Тянь-Шане. И этот перевал должен отличаться чем-то особенным. В нашей экспедиции это, наконец, удалось сделать. Перевал Валеры Хрищатого соединяет два огромных ледника – ледник Дружба в верховьях Южного Иныльчека и Тугбельчи в Китае. И эту седловину Валера посетил при прохождении своего знаменитого траверса.

И так, сегодня 8 июля, понедельник, и мы вечером улетаем. Улетаем в Бишкек, и наша экспедиция начинается. Но за три часа до отъезда из дома мне звонит Антон, и говорит, что пришло письмо от Саши – нашего китайского партнера, в котором он сообщал, что район закрыт китайскими военными из-за демаркации границы с Киргизией, и не хотим ли мы сменить район. Мы ответили, что уже вылетаем и район сменить просто не в состоянии. Улетали мы из-за этого в достаточно подавленном состоянии. В Бишкеке нас встретила машина В. Н. Бирюкова (фирма «Тянь-Шань-тревел»), и наш подготовительный этап продолжился. Закупаем оставшиеся продукты, меняем билеты на Ош на следующий день. Антон сидит на телефоне, переговариваясь с Сашей… К вечеру Саша сообщил, что все может получиться, но нужно пару дней подождать.

После обеда улетаем в Ош, хотя все время ожидаем отказа от китайской стороны и пытаемся придумать, что же делать в этом случае. У нас есть карта района Конгур-Музтагата, может, пойдем туда?

Прилетаем в Ош и пытаемся снова прояснить ситуацию с районом. Сегодня уже среда, а в выходные таможня не работает, граница на «замке». Мы планировали пересечь границу в среду утром, а теперь успеть бы до пятницы. Саша предлагает ждать до понедельника, но это уже получится слишком большая задержка, которая «съест» часть нашего маршрута. Просим организовать переезд хотя бы в пятницу.

По ходу дела возникла еще одна проблема – китайцы запретили ввоз мясного. То есть, мы можем остаться без колбасы и др.

В четверг Саша сообщил, что можно ехать. Выезжаем ночью, на уазике, чтобы рано утром быть на границе. Иркештам – новый пропускной пункт в Китай, открылся только в мае. Проходим таможню, договариваемся с пограничниками, чтобы нас довезли до нейтральной полосы. И здесь загораем… У китайских таможенников уже обед, а нашей машины со стороны Китая все нет. Голод заставляет нас приготовить какой-то супчик, и так загораем на солнце часов до 16. Потом из Китая пошли первые машины, среди них и встречающая нас «Тойота», которая вообще-то должна была быть белой, а оказалась синей. Мы никак не думали, что это за нами, так как на вид она ехала полная. В ней оказались Саша, водитель, китайский пограничник и еще один китаец. Оказалось, что туда же нужно засунуть и нас с вещами.

Отъезжаем от границы на 50-100 метров, и попадаем на асфальтированное шоссе с разметкой. Контраст с разбитой киргизской дорогой просто потрясающий. Через 14 км – китайская таможня, и после всех формальностей мы въезжаем в Синьцзян-Уйгурский автономный округ и дальше в Кашгар.

Кашгар – первый китайский город, в который мы попали. Первое впечатление от Китая весьма сильное – везде чисто, ощущается цивилизация. В магазинах все есть, а такси в полумиллионном городе больше, чем в Москве. И за 5 юаней (это меньше 1 доллара) можно доехать в любое место в городе. А ведь это провинциальный город, вроде наших областных центров. Нас селят в 4-х звездочную гостиницу – Саша сказал, что это компенсация за задержку.

В субботу выезжаем в Аксу, на поезде с двухэтажными вагонами, и в полночь попадаем в местную гостиницу. Снова китайская кухня, затем оставшиеся закупки – это продукты на подъезды и бензин – мы идем с примусами, МСР и «Примус». И мы выезжаем на полу грузовичке в горы. До гор осталось каких-то 140 километров. Разрешение от военных, наконец, получено.

Снова идет дождь. Дожди сопровождали нас почти каждый день нашего заезда. Но в день отъезда из Аксу дождь идет с утра. А мы вскоре сворачиваем с шоссе на проселочную дорогу, которая идет вдоль реки. Река! Реку китайцы «упаковали» в ровный, как стрела, канал. Пока подъезжаем к горам, по сторонам идет каменистая равнина. Вдоль реки – шлюзы и бассейны, в которых, очевидно, разводят рыбу. Сейчас они пустые.

Вскоре равнина начинает подниматься, мы подъезжаем к горам. Дорога здесь – что-то наподобие глины, в раскисшем состоянии примерно по колено грязи. На первом же подъеме наш водитель ехать дальше отказывается – заднеприводная машина подняться здесь просто не в состоянии. Гуляем… Наконец Саша договаривается со встречным «джипом» местного производства, и происходит обмен – баран и люди из «джипа» - в наш грузовичок, мы – в «джип». Даже полно приводная машина по грязи идет тяжело, и не без приключений мы въезжаем в Талак – киргизский поселок и конечный пункт нашего заезда. Дальше – пешком. А грузы поедут на лошадях.

К вечеру привели четырех лошадей, на которых поедет наш груз. Рано утром планируем выход. Но утром никто не торопится, мы, не зная языка, не можем понять, в чем дело. Ближе к обеду нам объясняют, что лошади не подкованы. Снова ждем… Саша предлагает на машине доехать до погранзаставы, отдать документы. Это на 7 км дальше вверх – нам же нужно будет уходить в сторону, в соседнюю долину через перевал н/к к реке Чон-Терексу, по которой еще порядка 25-30 км вверх к леднику Чонтерен.

Доехали до погранзаставы. Здесь на нас смотрят, как на диковинных животных – туристы-альпинисты здесь бывают очень редко, а русские – так вообще впервые. Но пускать в район нас не собираются – снова какие-то проблемы. Оказывается, нужно было зарегистрироваться в Аксу. Саша забирает наши паспорта, и вместе с Мишей – своим китайским напарником – уезжает в Аксу, для регистрации. Уже 15 июля, а мы все еще не добрались до начала маршрута. Миша, который должен был вернуться с нашими паспортами, так и не появился. А мы первый раз разворачиваем свой шатер, организуем быт. Следующий день сидим на жаре, ждем. К обеду, наконец, появляется Миша, но без наших паспортов. Попытки выяснить, где наши паспорта, практически ни к чему не приводят – Миша только начал учить русский язык, и слов знает очень мало. Итак, мы в чужой стране, без паспортов в пограничной зоне выходим на маршрут. Здесь нас еще несколько километров подвозят по дороге, пересекаем еще одни ворота, на которых Миша долго договаривается уже не с пограничниками, а с местной милицией. Заплатив им какую-то сумму, он договаривается, и нас пропускают.

Со скрипом наша экспедиция переходит в пешую фазу. Перегружаемся на лошадей и выходим. Уже через несколько часов мне хочется наших киргизов подгонять ногами. К вечеру сворачиваем в долину Чон-Терексу, ставим лагерь. Вдали выглядывает стена п. Военных топографов. Утром продолжаем идти по дороге, которую китайцы построили прямо до ледника Чонтерен, в 1977 году, когда делали экспедицию на п. Томур (Победы) с юга. Масштабы впечатляют. Хоть ее за эти годы во многих местах смыло селями и обвалами, но построить дорогу шириной до 6 м исключительно для восхождения – это действительно впечатляет. К вечеру, постоянно ругаясь с киргизами, добираемся до р. Сайлыксу – правого притока Чон-Терексу. Отсюда до языка ледника и нашего базового лагеря остается километров 10. И к вечеру следующего дня мы в базовом лагере. А если бы шли по графику киргизов – потеряли бы еще пару дней. Разгружаемся… Позади – живописная долина с Тянь-шаньскими елями и огромными (до 30 см) эдельвейсами, впереди – только лед, снег и скалы. Дальше мы предоставлены сами себе.

Встаем рано утром, и пока наши киргизы спят, прячем цивильную одежду и выходную заброску. Потом собираемся и выходим. Давид с Володей уходят по восточной ветви Чонтерена. Их задача – разведать пути подходов по леднику и отнести заброску на среднюю часть маршрута, которая первоначально предполагала траверс п. Военных топографов.

Мы с Антоном уходим по западной ветви. Где-то здесь шла и китайская экспедиция, но никаких следов их пребывания не осталось. Наша задача – занести маленькую заброску (2-х дневную) и разведать наши стартовые перевалы. Забираем и продукты, запланированные на первую часть маршрута. Мы уже из-за задержек на въезде в район попали в цейтнот, поэтому всячески ищем пути экономии дней. Но горы диктуют свои условия. К вечеру мы дотащились до одного из притоков Чонтерена, с которого планировалось прохождение одного из перевалов. Ночуем, и утром уходим на разведку вверх по притоку. Проходим несложный ледопад, и через несколько часов мы стоим на высоте 4000 м, у подножия грандиозного ледопада. Как потом оказалось, общий перепад ледопада от верхнего плато – 1600 м. На высоте 4550 ледопад разбивается на две ступени небольшим плато, с которого просматривается вариант выхода на один из перевалов бокового гребня, который мы потом прошли и назвали Уютный. Нижняя же ступень ледопада выглядит довольно угрожающе, и мы начинаем прикидывать варианты прохождения или обхода. С возможного перевала мы должны были бы уйти вверх, по километровой верхней ступени, и где-то там перевалить на ледник Темирсу, через перевал 5900. Просматриваем и возможный путь через верхнюю ступень. Севернее также есть седловина через боковой отрог, скально-снежно-осыпная. Она ведет на следующий приток ледника Чонтерен, который находится выше по течению (в последствии – перевал Божья коровка). Поскольку ледники в Китае не пронумерованы (во всяком случае, у нас нет каталогов), мы всем пройденным притокам решили дать названия. Ледник, по которому делали разведку, назвали Божья коровка, так как он белый, без морен, и вся его поверхность, особенно каждый камешек, усеяны божьими коровками, все время боишься на них наступить. Откуда здесь их столько – трудно понять. Правый приток Чонтерена ниже по течению мы назвали Уютный, а такой же выше по течению – Моренный, так как он практически весь зачехлен крупнокаменистой мореной.

Итак, мы сделали разведку верховий ледника Божья коровка, получив представление по перевальным склонам трех седловин – двух в боковых отрогах, т. е. ведущих на притоки Уютный и Моренный ледника Чонтерен, и седловины через отрог хребта Кокшаалтау, соединяющей ледник Чонтерен с ледником Темирсу. Возвращаемся к биваку и ждем ребят. Если сегодня они не подойдут – завтра отнесем заброску к следующему притоку и сделаем разведки и там.

К вечеру мы все вместе. Как бы нагнали один из потерянных на подъездах дней. Давид с Володей отнесли заброску на восточную ветвь Чонтерена, по пути разведав маршрут подходов. В одну сторону они прошли левым бортом, обратно – правым. Правым бортом путь оказался значительно проще, что в последствии сэкономило нам как минимум пол дня. Утром, приняв очередное решение по коррекции начала маршрута, уходим вверх, к притоку Моренный. Решили перевалить в его верховьях на Темирсу, и затем вернуться перевалом в верховьях ледника Темирсу обратно. Идет дождь. К обеду у поворота на Моренный оставляем заброску и поднимаемся вверх по боковой морене, в карман. Здесь цветущая поляна, ручеек, травка. Дождь все усиливается, а видимость практически исчезает, решили ставиться. Гуляем по поляне. Здесь следы, вероятно, китайской и японской экспедиций на Победу. Явно передовой лагерь, и наблюдатели здесь сидели, так как отсюда просматривается большая часть маршрута подъема этих экспедиций. Дождь ночью переходит в снег, и так продолжается весь следующий день. Видимости никакой, сидим… Здесь всего лишь 3600, а слой снега выпал сантиметров 40. Цветущая поляна исчезла. Интересно, сколько его нападало выше?

Сегодня уже 23 июля, а мы практически не начали маршрут. Солнечно, все светится от свежевыпавшего снега. Идем по крупнокаменистой морене ледника Моренный, заваленной снегом. Что может быть хуже? За день приблизились к развилке ледника под п. 6435, то есть прошли лишь пару километров. Уже видны перевальные склоны и варианта, разведанного нами с ледника Божья коровка, и перевала на ледник Темирсу, высотой примерно 5200. Но до него таким темпом только подходить будем еще два дня. А потом километров 40 по леднику Темирсу, и стенной перевал обратно (там точно будет 3Б, когда кто-нибудь его пройдет). А к первому августа нужно уже стартовать в сторону перевала Чонтерен и п. Военных топографов. Так что назревает необходимость в очередной раз корректировать наши планы. Понимаю, что на ледник Темирсу в этом году нам уже не попасть. Решение практически очевидно – пройти разведанные перевалы в боковых отрогах, то есть, с ледника Моренный на ледник Божья коровка, и дальше на ледник Уютный. Но с ледника Божья коровка нижняя ступень ледопада к седловине на ледник Уютный довольно угрожающая, хочется ее обойти. А еще хочется разведать седловину 5900 на ледник Темирсу, посмотреть верхнее плато (5600), и при благоприятном стечении обстоятельств сделать первовосхождение на п. 6435, который доминирует над ущельем ледника Моренный. Обстоятельства, правда, не стеклись. Кто и когда туда поднимется первым? В итоге созрел новый вариант – выход на седловину к леднику Божья коровка, затем по гребню п. 6435 на плато 5600, оттуда по возможности выход на вершину и далее по километровому ледопаду на промежуточное плато, с которого еще одним перевалом уйти на ледник Уютный. Кроме всего прочего получим уже и хорошую акклиматизацию.

Утром продолжается тяжелая тропежка к ледопаду, и далее по пологому ледопаду под наш первый перевал. Попробовали снегоступы. Самоделки у ребят тут же развалились, их нужно дорабатывать. Так что весь этот день идем по старинке. К вечеру лишь пробились к верхней части ледопада. Зато занялись снегоступами, и уже на следующий день их опробовали. Процесс пошел гораздо легче, но в перевальный цирк пришли к обеду. Здесь везде конуса, карнизы, вокруг висит всякая фигня, идти просто опасно. Зато есть время все просмотреть, и выбрать завтрашний путь подъема.

Рано утром шлепаем под выбранный взлет. Поднимаемся правее огромного конуса в промежуточный цирк, а дальше нужно пересекать цирк и конус влево, к взлету. Конус оказался следом гигантского ледового обвала. Развязываемся, чтобы это дело пересекать по одному. Валяются «пирожки» размером до нескольких метров. Какими же они были, когда отвалились? Обвал шел со склонов 6435, где-то с 5800. После конуса тонем в снегу по пояс, но здесь около 100 м траверса под бергшрунд, надевать снегоступы не хочется. Минут через 40 домесили под взлет. Он, как ни странно, задрался. Думали, будет градусов 30-40, здесь минимум 45, а выше – еще круче. Жесткий лед, 230 м веревок, перед выходом на гребень здесь все 60 градусов, причем на последних 10-15 метрах на этом склоне лежит снег. Как он здесь держится – я не понимаю, но мы в нем застряли. В конце концов, я надеваю снегоступы, и траверсом вправо - вверх выскребаюсь на гребень. По всем канонам все это дело должно было тут же съезжать вместе со мной, но к удивлению этого не происходит. Этот последний кусочек отнял много времени, но мы на гребне. На юг свисает карниз, гребень узкий, что называется, на ступню. Вытаптываю место для сбора. Сидеть можно только в линеечку. Перевал решили назвать Божья коровка. По взлету это 3А. Высота здесь 5050. Приемлемого спуска вниз с этой седловины нет – ниже сбросы. Нужно или по гребню траверсировать на более низкую седловину, или подниматься прямо на нее через скальный пояс, если стоит задача спуститься на ледник Божья коровка.

Вниз мы не спускаемся. Продолжаем движение по гребню. Участок весьма впечатляющий. Топаем в снегоступах к ледовой части гребня – там круче, но гребень расширяется. Погода резко портится, начинается метель. Пока навешивается первая веревка, начинаем срывать гребень под палатку. Лица обледеневают. Рубим лед, сгребаем снег, кое-как ставимся. Часть площадки ровняем рюкзаками уже внутри палатки. Кое-как размещаемся. Я могу, высунув руку, похлопать по склону, уходящему вниз.

Утром погода хорошая. Продолжаем подъем по гребню. Темп довольно низкий, сказывается первый выход выше 5000. К обеду выходим на пологий участок перед верхним взлетом. Снега много, даже в снегоступах идти тяжело. Можем засветло не успеть выйти на гребень, поэтому снова ставимся. А очередным утром продолжаем месить снег, обходим ледовые сбросы, затем проходим большой бергшрунд, уже перед выходом на гребень. Погода снова портится, метет. Как ежики в тумане поднимаемся на гребень. Этот перевал решили назвать Плато. По сложности, с учетом предстоящего спуска по километровому ледопаду, это 3Б. Перевал носит вспомогательный характер, открывая с верхнего плато выходы на перевалы к нескольким большим ледникам, включая Темирсу. Мы сползаем с гребня на плато. Видимости нет. Понятно, что вершины нам не видать, так как все мыслимые сроки прохождения этой части маршрута мы уже съели. Так что спускаемся к краю плато, где угадываются первые сбросы ледопада. Лишь 12 часов дня. Ставим палатку, дождаться просветов. Традиционный преферанс, сидя на рюкзаках. А наша палатка стала расползаться по углам. Клеим. Просветы так и не появляются, и к шести вечера мы переходим в лежачее положение. Как по заказу метель заканчивается, и открываются окружающие нас склоны, основательно перегруженные снегом. Идти уже поздно. Но можно фотографировать. Вот она, седловина 5900, и вершина 6435. А вниз уходит ледопад, мы сверху смотрим и на нашу следующую седловину, высота которой где-то 4700. Она глубоко под нами, и видно промежуточное плато ледника Божья коровка, и ледник Уютный. Победа уже закрыта самим перевалом Плато.

Втягиваемся в ледопад. Что такое ледопад перепадом в один километр, по которому никто и никогда не ходил? Петляем под огромными сераками, месим снег, обходим сбросы. Наверно, чтобы сбросить этот километр, прошли километров пять. Хотя по протяженности ледопад короткий, не больше двух километров. В одном месте организуем дюльфер через сброс. Кое-где идем на передних зубьях, лицом к склону. Спуск отнимает весь день, и уже перед темнотой мы ставим бивак прямо под следующим перевальным взлетом. Картина очень похожая на первый перевал – ледовый склон с выходами скал, минимальная крутизна – 45 градусов.

Наш очередной перевал назвали Уютный. Это хорошая 3А. На подъеме 200 метров веревок по льду крутизной до 60 градусов, а спуск… Через 15 м после начала спуска из-под ног уходит снежная доска. Снег лежит на скалах. Впереди угадывается сброс, но его размеры мы еще не знаем. Доска с ревом ухнула куда-то вниз и исчезла с глаз. Веревка вниз, потом траверс влево – вверх, на снежный гребешок, с которого можно спуститься в довольно широкий кулуар, в верхней части забитый снегом, а ниже – скально-ледовый. На гребешке катаю снежки и бросаю на склон, инициировав, таким образом, одну большую лавину и несколько маленьких. Теперь можно спускаться. Еще четыре веревки вниз, дальше впереди угадывается сброс, снова уходим траверсом влево вдоль скальной стены, еще две веревки. Дальше спуск угадывается влево – вниз, по скально-осыпным склонам с участками снега. Ниже сбросы, поэтому еще некоторое время идем связками. Вскоре спускаемся на ледник, и, наконец, видим весь перевальный склон. Прямо с седловины, на которую мы поднялись, уходят вниз скальные сбросы, с которых текут водопады. Перепад по высоте – 300 м. А утром перед нами стоит скальная стена. Все замерзло, вода нигде не течет, хотя всю ночь шел дождь. А ночевали мы под большим камнем. Уж больно заманчиво было переночевать на мелкой осыпи под камнем, чем на снегу. В результате встали не очень сухие, так как по потолку над нами по мере усиления дождя начали стекать струйки воды и капать на нас.

Выходим по закрытому леднику вниз. Ледник оправдывает свое название – Уютный. Ни ледопадов, ни резких перепадов. Все ровно, постепенно переходит в открытый ледник, и на пологом осыпном ложе лежит язык. Дальше по морене вдоль правого берега реки, вытекающей из ледника, спускаемся на ледник Чонтерен. Надо сказать, что на подъеме на перевал Уютный Вовка повредил себе голеностоп, слиняв на льду, и соответственно по дороге зацепившись кошкой. Похоже, сильный ушиб, нога распухла. Так что темп наш существенно снизился. По Чонтерену к вечеру выходим к нашей базе. Сегодня 31 июля. На первую часть мы потратили еще два лишних дня.

1 августа устраиваем дневку. С учетом того цейтнота, в котором мы находимся, дневка нам не нужна, но нужно подлечить Вовкину ногу, и разобраться, сможет он идти дальше, или нет. От траверса п. Военных топографов отказываемся. Кроме Вовкиной ноги на нас давит еще два обстоятельства – палатка из гнилой ткани, которая продолжает расползаться, и вся уже заклеена кусками ткани, а клей заканчивается. И китайский бензин, на котором один примус (шведской фирмы «Примус») уже давно не работает, а второй (МСР) приходится реанимировать каждые три дня. В общем, нас заела бытовуха, совершенно здесь не нужная. А из-за палатки экспедиция находится на грани срыва. Я подумываю, не пора ли с таким стечением обстоятельств, просто сворачиваться, и уходить домой. Вслух, этого, естественно, не говорю. Попробуем бороться до конца, и с этим безграничным снегом, и с бытовыми проблемами.

На дневке более – менее отдохнули, а Вовкина нога ведет себя вполне приемлемо. Уходим вверх по Чонтерену. Благодаря стартовой разведке путь уже известен. Пересекаем ледник и по правобережному карману уходим вверх. Надо сказать, что карманы на китайских ледниках просто впечатляют. На голом зачехленном леднике, в общем-то, довольно высоко, вплоть до 4000 м, можно подходить к борту и подниматься по боковой морене вверх. Набрав 50-100 м, а где и больше, вы попадаете в живописный карман, заросший травой и цветами, а иногда и кустарником, зачастую с озерами или ручейком. Ширина таких карманов колеблется от нескольких сотен до нескольких десятков метров. Идти по ним гораздо приятнее и быстрее, а уж отдыхать и подавно. Такой карман вдоль правого борта восточной ветви ледника Чонтерен тянется практически до верховьев, периодически разрываясь скальными выходами, или боковыми притоками, когда приходится либо спускаться для обхода на ледник, либо скакать по рантклюфту, представляющему здесь, как правило, нагромождение крупных камней. Один участок по леднику идем вдоль впечатляющей скальной стены. Есть и гладкие участки, и нависания. Скальный полигон с восхождением на вершины – четырех и пятитысячники. Тянется эта стена более чем на километр.

Так после обеда поднимаемся к заброске, которую ребята оставили в очередном кармане, на берегу озера. Отсюда – великолепный вид на п. Военных топографов и его стены, еще никем не пройденные. Остаток дня разбираем заброску.

Продолжаем подъем по карманам в верховья ледника. Слева – Восточная Победа с нависающим ледовым поясом, с которого периодически что-то валится, справа – Военных топографов с доминирующей западной стеной. А по середине – ледопад, по которому нам предстоит подняться к перевалу Чонтерен. Нижняя ступень его обходится по осыпи, которая выводит нас на макушку скального ригеля. Здесь обедаем. Дальше нужно втягиваться в ледопад, но приболел Антон – температура, слабость. Падаем подлечиться. Очередная несанкционированная задержка.

Утром продолжаем подъем. Погода как всегда, идет снег. Огромные разрывы в ледопаде приходится обходить под склонами Восточной Победы, рискуя получить очередным обвалом. Под ногами крупные обломки льда. В эту погоду ледопад больше напоминает какой-то фантастический пейзаж. Из метели выплывают то огромные сераки, то какие-то провалы, мульды, обломки льда. Спускаться в мульды приходится осторожно, так как крутизна совершенно не читается. С набором высоты видимость все уменьшается. Выходим на нечто, похожее на плато, следов обвалов здесь нет. Впереди ничего не видно, ставимся. Хорошо, хоть ветра нет. При очередном хлопке по палатке с целью сбросить снег она аккуратно разрывается сантиметров на 50. Пытаемся зашить. Я на улице, Антон внутри. Ткань под иголкой тоже расползается, видно, что она гнилая. С горем пополам за несколько часов наложили латку. Только сколько она выдержит? Я снова в раздумьях – а не пора ли поворачивать назад? Ведь мы фактически остались без палатки, при малейшем ветре она разлетится, а нам еще идти вверх по этому снегу неизвестно сколько, да потом спускаться по Звездочке больше 20 километров.

Но утром мы продолжаем идти вперед. Снегоступы по-прежнему спасают, иначе мы давно уже просто утонули бы. Перелопатить такое количество снега на четверых без снегоступов было бы, наверно, просто не реально. К полудню подходим под перевальный взлет, на участок, нахождение на котором представляется безопасным от лавин и обвалов. Склоны перегружены, лезть на перевал поздно. Сильный ветер порывами, палатку ставить бесполезно. Зато заработал спутниковый телефон. Звоню Мише Михайлову на Звездочку, прошу найти нам палатку. Мы же роем яму, некое подобие пещеры без крыши, сверху накрываемся нашим шатром. Ночлег относительно нормальный.

Выходим рано утром. Мороз, снег сначала держит, но как только выходим на перевальный склон, начинаем проваливаться. Выходит солнце, снег под нами начинает опасно похрустывать. А наши следы чуть ниже лагеря за ночь перехлестнуло несколькими ледовыми обвалами. Мы барахтаемся по пояс в снегу, выгребая к ближайшему выходу льда. Полого, градусов 40, но начинаем от пятна льда вешать перила к намеченному накануне участку для подъема наверх. Если под нами и съедет, мы останемся висеть на перилах, закрепленных на льду. Эти две веревки снега отняли уйму времени. Потом лед, неожиданно крутой. Через нас перелетают небольшие лавинки, но место для подъема мы выбрали, очевидно, оптимальное. Лавина побольше сошла на наши следы ниже, захватив с собой и часть хрустящего склона. Но нас там уже нет. Я думал, что к обеду мы будем на перевале. Но только к четырем часам мы выбираемся из-под огромного карниза на седловину. Здесь снега местами по грудь, «плывем» к низшей точке седловины. Здесь должна работать экспедиция Володи Юдина из Новосибирска, но почему-то никого нет. И веревки их мы не нашли – все замело. Оказывается, где-то висели четыре веревки вниз. Выбираем путь спуска, и уходим вниз в связках. Сильный ветер, холодно, поэтому я надеюсь, что склон не съедет. На первых же метрах спуска утопаю по грудь. Снегоступы здесь не наденешь – слишком круто, и нужно как-то и через сбросы-бергшрунды перебираться. Через 50-100 м понимаю, что впереди – большая дыра. Приходится уходить траверсом вправо, молясь всем богам, чтобы это дело не съехало вместе с нами. Наконец выбираю место, где оказавшийся ниже рантклюфт имеет малый перепад – где-то около метра – делаю перила. Перебираемся через рантклюфт, а затем продолжаем пробиваться вниз, постоянно забирая немного вправо, в обход ледовых сбросов и бергшрундов. Через несколько часов спускаемся на ледник. Чуть выше стоит связка флажков, на леднике просматривается занесенная тропа, следы бивака. Это следы новосибирской экспедиции. На их тропе проваливаемся по пояс. Выходим за пределы лавинных конусов и ставимся. На площадке новосибирцев. А ранним утром уходим по тропе, местами маркированной флажками, в сторону перевала Дикий, где выходим на тропу, пробитую в сторону Победы. Здесь уже ходит большое количество народа, можно развязаться. К вечеру мы в МАЛе. Баня, цивильная еда. Селимся в кемпинги фирмы Тянь-Шань-тревел, так как в нашей палатке жить невозможно. Завтра дневка.

Отдыхаем. Смотрим отснятое видео. В поисках палатки выясняем, что в соседнем лагере питерский РедФокс торгует снаряжением. К этому времени при попытке очередной раз реанимировать МСР я его успешно сломал. Восстановлению он не подлежит, во всяком случае, в полевых условиях. Поэтому решаем проблему одним махом – покупаем 4-х местную палатку, две горелки и заправленные баллоны. Дальше пойдем с новой палаткой, на газу. Экспедиция продолжается.

Мы выходим, и еще несколько часов двигаемся в зоне присутствия людей – здесь маркированная тропа на морене. На уровне ледника Северный выходим уже на закрытый ледник. В прошлом году Иныльчек был открыт практически до ледопада перевала Высокий – это километров на восемь дальше. А в этот раз снова надеваем снегоступы, идем к очередному нашему перевалу, севернее п. Дружба. К вечеру выходим на поворот к леднику Дружба, ставимся. Перевал уже виден. Эту сторону я снимал на слайд в 1993 году, проходя мимо. Что с противоположной стороны – мы не представляем.

Сегодня десятое августа, день прохождения очередного нового перевала. До окончания экспедиции у нас есть всего лишь 10-12 дней, впереди три перевала, ни один из которых раннее не проходился. А за предыдущих три с лишним недели мы прошли всего четыре перевала, один из которых – радиально. Так что дефицит времени по-прежнему ощущается. Поднимаемся на перевал. С этой стороны это где-то 2Б, снег, лед, карнизы. На седловине довольно обширное плато, обрывающееся на восток просто гигантским карнизом. На страховке выползаю на край, пытаясь понять, где же здесь можно начать спуск. Севернее, выше по гребню, просматривается скально-ледовый контрфорс, почти достающий до гребня. Нужно выходить на него. После обеда выходим вверх и ищем место выхода к контрфорсу. Прокапываем карниз, и спускаемся на склон под ним – здесь 4 м отрицаловки, затем пару веревок по глубокому снегу вправо на контрфорс, и далее вниз по льду 50-55 градусов, с выходом в широкий снежно-ледовый кулуар. Здесь в верхней части по льду еще веревки, а ниже идем в связках еще метров 450-500, и к вечеру выходим на верхнее плато.

Рано утром выходим на разведки. Одна связка вправо, к ледопаду, вторая – вперед, к скально-осыпной седловине на краю плато. Справа оказалось безнадежно – убьет, и очень быстро, а с седловины вниз уходит еще один ледовый кулуар, по которому можно спуститься в рантклюфт ледника Тугбельчи. Спуск возможен. Кулуар длиной метров 700. На осыпной седловинке решили сложить тур. Перевал – нормальная 3Б, название я планировал уже давно, а ребята поддержали. Теперь он будет называться перевалом Валерия Хрищатого. Очень красивый и не простой перевал. Мы же продолжаем спуск, навешивая вниз по льду еще семь веревок, и спускаемся в рантклюфт. Дальше вниз идти опасно, там ледовые сбросы. Вылазим из рантклюфта на ледник, здесь метра 4 отвеса, потом еще пол веревки льда градусов 45. Дальше в связках по несложному ледопаду выходим на относительно ровную часть ледника, и вскоре спускаемся на правобережную морену ледника Тугбельчи, у поворота к нашему следующему перевалу. Перед нами – ледопад. Да… Можно писать с большой буквы – ЛЕДОПАД. Смотрим, размышляя, где же его проходить…

Этот перевал, который мы назвали Тугбельчи, оказался самым сложным в нашем маршруте. 3Б*. Можно сказать, что все, связанное с этим перевалом, называется «большой прокол». Не в смысле, конечно, каких-то проблем с прохождением, еще раз повторюсь – идти мы были готовы все, что угодно. Просто по имеющейся у нас предварительной информации (карта и космос) все ранее пройденные перевалы более-менее соответствовали ожидаемому. Хотя из-за снега мы везде теряли дни. Здесь же все оказалось кардинально иначе. По карте нас ожидали склоны с обеих сторон не круче 30 градусов. По космосу – снежно-ледовый рельеф. Входной ледопад из космоса, конечно, виден, но предположить подобное мы просто не могли. Крутизна, проложенная на карте плюс космические снимки, давали в ожидаемом прохождении перевал 2Б, максимум 3А. Запланировали на него, естественно, два дня. Эти два дня мы только проходили ледопад – просто кошмарное месиво обвалившихся и стоящих сераков. Как мы его шли у меня описано в отдельном рассказе. А потом еще день разорванный ледник выше ледопада, так как снег продолжал падать, и тропить в снегоступах было все тяжелее. А четвертый день, уже практически под перевалом, мы просидели, имея за палаткой метель и нулевую видимость. И лишь на пятый вышли на перевал. Причем из-за огромного количества рыхлого снега «доплыли» до седловины только к полудню, хотя в каких-то обычных условиях (бывают ли они здесь?) здесь идти час-полтора. Вниз тянется ровное, плавно снижающееся плато. Что-то здесь не так. Не так, как, на карте, как на космосе. Похоже, сбежать вниз быстро не получится. Что-то там еще угадывается на краю. Виден только край большого разрыва. Подходим ближе, и налегке идем на разведку. Плато обрывается вниз отвесным висячим ледником, а ниже – таким же отвесным поясом мраморных скал, имеющих характер «бараньих лбов». Да, сбежать вниз точно не получится. Ползаем вдоль сброса, пытаясь определить место возможного спуска. Напрашивается только один вариант – левый кулуар (рантклюфт) вдоль висячего ледника крутизной 60-90 градусов, из которого дальше можно уйти влево на скальную стену, по которой и спуститься вниз. Надо сказать, что разведка отняла два часа, и за это время со склонов в месте планируемого спуска ничего не упало. Хотя такие штуки желательно наблюдать хотя бы в течение дня, или дольше, но этого времени у нас не было. Скальная стена выглядела достаточно безобидно – никаких карнизов с верху, снега, на вид, очень мало, а все свежевыпавшее лежит конусами и внизу, и на плато. Поэтому решили рискнуть, учитывая уже просто невообразимый дефицит времени, и спуститься во второй половине дня. Ближе к трем часам начали спуск. На второй веревке ушли из кулуара влево, на стену, потом пошли прямо вниз. А сверху пошли лавины, из-за которых мы потеряли один рюкзак (улетел рюкзак с палаткой и другим барахлом), а темп спуска резко упал. В итоге к темноте прошли только пять веревок. Сколько еще осталось – непонятно, так как слишком круто, и вниз видно далеко. Скальные крючья, которых мы брали очень ограниченное количество, закончились. Закладки здесь класть практически некуда – «бараньи лбы». Ночуем на «полке», крутизна которой – 50 градусов. Таких «полок» на стене практически нет, крутизна на скалах 60-80 градусов. Вытаптываем на снегу, которого на полке где-то по колено, «скамейку», на которой с трудом размещаемся. Давид между мной и Вовкой, так как его теплые вещи ушли вместе с рюкзаком. Растопили на горелке чайник водички, попили. Дальше в полудреме ждем рассвета. Не очень холодно, то наползает туман и идет снег, то все растягивает, выглядывает луна, звезды. Уже понятно, что этим перевалом маршрут нужно заканчивать. Зато пройдемся вниз по еще одной неизведанной долине реки Кичик-Терексу.

Утро. Промозглая сырость. Разминаемся, я снова ухожу вниз. Ребятам говорю, что все, что оставлю, пусть остается, не важно, что это будет – ледобур, или что-то еще. На конце веревки вновь поиск места для станции – полка, на которую ориентировались сверху, круче 60 градусов, и на ней нет ничего подходящего. Ниже и чуть в стороне выковыриваю из снега очередную скальную плиту, вмерзшую в стену. Плита большая, держится хорошо. Удается расчистить ее верхний угол, и на нем сделать петлю. Очередная станция готова. А снежный склон под стеной резко приблизился, может следующей веревки до него хватит. Внизу видны вещи, разбросанные по конусу. Значит, что-то удастся собрать. Подходит Антон. Говорю, что если очередной веревки хватит до снега, то я уйду к конусу, собирать вещи. Чтобы не торчать долго на этом склоне. Так и получилось, и пока ребята дюльферяли последнюю веревку, я собрал все, что было на поверхности, и что удалось откопать. Надо сказать, что нам в какой-то мере повезло. «Вернулась» палатка, почти все вещи. Правда, все тяжелое утонуло. Это полные баллоны с газом, продукты. Итак, у нас остался один большой баллон газа, одна горелка. Хорошо, что есть вся палатка, так как разлетелась она по частям, каждая стойка отдельно, нашел в разных местах.

Все. Завтракаем, потом еще два часа в связках, и мы на морене. А к обеду выбираемся в первый карман ледника, травы здесь мало, но уютно и тепло, ровно, течет теплый ручеек. Нам нужно отдохнуть после ночи. Снаряжение дальше попадет в рюкзак, и больше, скорее всего, не понадобится. Это последняя ночевка выше 4000 м.

Утро. Выходим, сегодня задача – дойти до языка ледника. Морены, снова травянистые карманы, в одном из таких карманов устраиваем обед. Но к вечеру ночуем еще на леднике – встреча с лавиной не прошла бесследно, поэтому темп несколько занижен. А завтра нужно пройти километров 20, чтобы успеть к месту встречи. Чтобы теперь попасть на место встречи, нам внизу нужно будет через два некатегорированных перевала вернуться в поселок Талак. Туда еще от места ночевки километров 35-40. Еда практически закончилась, газа остатки. Но мы вскоре втягиваемся в лесную зону. Появляется хорошая тропа, которую, тем не менее, мы периодически теряем. Так как по берегу часты прижимы, или разливы, где тропа практически не видна. Встречается и местное население. Языковый барьер все общение сводит на нет, тем более, что гостеприимством народ здесь не отличается. В результате идем почти без задержек, теряя время на поиск тропы, когда с нее очередной раз слетаем. Тропу иногда показывают местные жители. Увы, к вечеру мы прошли лишь половину долины, и, соответственно, лишь половину запланированного. Мы опаздываем. К месту встречи с Сашей. И, соответственно, на границу. И… И паспортов у нас нет, а здесь периодически их пытаются посмотреть. Ночуем у маленького ручейка, на площадке высоко над рекой, вероятно, специально здесь вырытой в склоне. Вокруг еловый лес. Ужинаем у костра. А утром завтракаем последними макаронами. Договариваемся никого не ждать, а максимально быстро спускаться до моста, от которого начинается подъем на первый перевал. Связи нет, спутниковый телефон снова не работает, так что сообщить Саше наши координаты мы не можем. Сегодня уже 20 августа, день встречи с Сашей. Дойдем мы, в лучшем случае, завтра.

Тропа дальше уже хорошая, идем быстро. К одиннадцати дня впереди видны какие-то строения, дорога. Еще через час подходим – оказывается, это угледобывающий комбинат. Информации о комбинате и о дороге у нас не было никакой. На выходе из комбината нас тормозят, но говорим мы на совершенно разных языках. Думал, нас арестуют – паспортов ведь нет. Появляется и офицер, похоже, пограничник. Через какое-то время к нам теряют интерес. Мы пытаемся объяснить, что нам нужно в Талак. С горем пополам выясняем, что до моста нужно идти еще дальше вниз (по карте он должен был быть 5 км назад). Идем. Жара. На очередном перекуре пытаюсь позвонить, и неожиданно связь появляется. Но Саша недоступен, вероятно, уже в горах, а мобильник там не работает. Я дозваниваюсь в Москву, Леше Ярошевскому. Договариваемся, что он попробует добраться до Саши, и перезвонит мне в течение часа. Но потом связь исчезает, и больше никуда дозвониться не удается. Вскоре выходим к мосту. Устраиваемся ждать Антона в тени единственного здесь дерева. Надо сказать, что по дороге мы встретили двух китайцев (в горах кроме киргизских кошей, встречаются и китайские), которые интересовались биноклем. У меня с собой был старенький монокуляр, «Беркут». В общем, обмен состоялся, и за монокуляр мы получили большой пакет с пирожками китайской кухни – внутри грибы и какие-то овощи, в меру острые, с отсутствием пищи идут очень хорошо.

Мы у дороги, после 20-километрового пробега, постоянно ездят машины с углем, понятно, что отсюда можно без проблем выбраться в цивилизацию. Поэтому уходить от дороги совершенно не хочется. Связи нет, поэтому мы не знаем, передали Саше наше местоположение, или нет. Учитывая полную неопределенность ситуации, да и нежелание куда-то идти, решили ждать здесь. Через пару часов появился Антон в кабине углевоза. Решили, что он рискнет уехать вниз, по возможности доберется до гостиницы в Аксу, и тоже будет решать вопрос с нами. Мы, конечно, уехали бы все, но без паспортов как-то не хочется.

Еды нет. Связи нет. Вовка с Давидом на очередном попутном углевозе отправляются на фабрику, добывать еду. Я скучаю, и ищу место для связи. Наконец, дозваниваюсь в Москву. Все без перемен, до Саши не добрались, мы в растерянности. Возвращаются ребята с едой и пограничниками. Молодой офицер, сопровождающий машину, предлагает нам грузиться на уголь и ехать в Талак – машина с погранзаставы, с которой мы начинали маршрут. Мы объясняем, что ехать на угле не хотим. Тут он проявляет бдительность, идет со мной к нашей палатке и требует показать вещи. Смеемся, показываем ему кошки, и другую снарягу, в которую он тыкает пальцем. Снова пытается показать нам, чтобы мы собирались и ехали с ним. И при этом он так и не додумался спросить у нас документы. Интересно, как бы он отреагировал на их отсутствие? У нас на всех только мое мастерское удостоверение, которое на всякий случай я брал с собой. Мы же просим найти в Талаке Сашу, и передать ему записку. Записку они взяли, правда, так и не передали. Наверно, колдуют над ней, так как написал я ее на распечатке космического снимка одного из участков нашего похода.

К вечеру мимо нас проезжают несколько человек на лошадях. Всем им кричим китайское имя Саши и имя нашего киргизского проводника, пытаясь объяснить, чтобы им передали, где мы находимся. Так наступает ночь на 22 августа. Несмотря на хорошую пищу – нам приготовили курицу с картошкой, рис и др. – настроение портится. Сегодня нужно быть в Аксу, иначе до пятницы мы не успеем на границу. Так, в мерзком настроении, и засыпаю. Но в час ночи нас будят два китайца, объясняют на пальцах, что приехали за нами. Спросонья долго пытаемся понять, что к чему. Меня ведут к мосту, показывают машину, повторяют слово «Талак». Я пытаюсь выяснить, где Саша, и объяснить, что в Талак нам уже не нужно, мы хотим в Аксу и домой. Но нам говорят «Талак», и все. В конце концов, грузимся и едем. Хоть какое-то движение домой. В три часа ночи мы в Талаке. Мы уж думали, что нас везут сдавать пограничникам, так как поселок мы проехали. Но, наконец, останавливаемся, и через пару минут появляется Саша – можно говорить по-русски. Выясняется, что информацию о нашем местоположении передали пастухи. Все хорошо, что хорошо кончается. Саша говорит, что за нами следили, известен каждый наш шаг. Ну и ладно. Грузимся в машину и едем. Началась дорога домой.

Мы дома. Из отъезда больше всего запомнился прощальный ужин в китайском ресторане - таких блюд я еще ни разу не пробовал.

На фоне пройденного можно сказать следующее - район крайне тяжелый, без соответствующего опыта туда лучше не соваться. Чисто «шестерочный». Что там делать с «пятеркой» - даже не очень представляю. Простых перевалов в районе нет. Мы кроме пройденных перевалов разведали очень много. Из них всего один!! - тянет на 2А-2Б - наш последний перевал, который мы не прошли. Остальные - не ниже 3А. Причем остальные исчисляются десятками. Все перевалы, как правило, двухсторонние. Любая сторона как минимум 2Б. Наворочено все - скалы, лед, ледопады… И очень много нехоженых вершин, из которых только шеститысячников можно сходу насчитать десяток. И такие же нехоженые стены. Особенно впечатляет южная стена Победы и западная стена п. Военных топографов. Кто и когда решится на них подняться? Победа - самый северный семитысячник, значит южная стена - самая северная стена. Масштабы впечатляют, а скальный пояс выглядит посерьезнее северной стены Восточной Победы. А вершины в районе ледника Тугбельчи? Сплошные стены.

Все пройденные нами категорийные перевалы - первопрохождения. Пройденный маршрут у всей команды вызвал чувство глубокого удовлетворения. Что еще можно сказать? Переживая пройденное, могу лишь пожелать всем хотя бы раз в жизни попасть в район, по которому отсутствует какая-либо информация. Какие бы задачи не получилось там решить, это стоит тех впечатлений, которые при этом возникают. Ведь планируя маршрут в этот район, я даже не знал, какой категории поход там получится. Заявляли, естественно, максимум. А что, если? Ведь по карте, если честно, можно было бы думать, что там нет перевалов сложнее 2А. Просто исследованный район киргизской части Тянь-Шаня, изображенный на этой карте аналогично, давал возможность предполагать, что не все так просто, как нарисовано. Ну и что? Даже если бы там все оказалось простым - маршрут от этого не стал бы менее интересным.

По деньгам. Обошелся нам поход где-то в 1700-1800 у. е. с человека. Можно, наверное, как-то минимизировать эти затраты. В том числе и по срокам, залетая через Урумчи из Москвы. Наиболее существенные расходы, не связанные с дорогой, это - военное разрешение (400 у. е.) и разрешение на посещение заповедника чуть больше 600 у. е. на четверых на 30 дней (т. е. примерно 150 у. е. на человека, или 5 у. е. с человека в день). Это обязательные платежи, без которых в район не попасть. Район, вероятно, так и останется редко посещаемым, и потому для таких как я, более привлекательным, чем, например, Гималаи. Тем не менее, этот новый большой мир мы открыли, и я надеюсь, что кто-то там все-таки появится после нас. Мы всем им желаем удачи, так как ни на что другое здесь рассчитывать не приходится. Мы - это Давид Лехтман и Володя Леоненко из Вильнюса, Антон Чхетиани и я из Москвы. Забавно, что на таможне Литовские паспорта приводили к задержке - у китайцев в базе данных нет такого государства. Так что, по-моему, спасала только вклеенная китайская виза, документ, в котором что-то понимали китайцы, и практически ничего - мы (в Российских паспортах тоже, так как у меня и Антона все еще советский загранпаспорт, который тоже вызывал у пограничников нездоровый ажиотаж). И наша заброска осталась у языка ледника Чонтерен – запас на будущее.

Результатом нашей экспедиции стала такая нитка маршрута: пос. Талак - пер. Кокярдаван н/к - р. Чон-Терек-су - разведка выхода через каньон на лед. Сайлыксу по р. Сайлыксу - лед. Чонтерен (базовый лагерь) - разнос забросок и разведка в верховья лед. Божья коровка - лед. Моренный - пер. Божья коровка 3А 5050 рад.+пер. Плато 3Б 5600 - среднее плато лед. Божья коровка (4500) - пер. Уютный 3А 4750 - лед. Уютный - лед. Чонтерен - базовый лагерь - пер. Чонтерен 3Б 5488 - лед. Звездочка (заброска) - лед. Дружба - пер. Валерия Хрищатого 3Б 5300 - лед. Тугбельчи - пер. Тугбельчи 3Б* 5200 - лед. Кичиктерен - р. Кичик-Терексу - угледобывающий комбинат. На участке пос. Талак – базовый лагерь грузы экспедиции (чуть больше 200 кг) ехали на лошадях.

Ледопад

С чем это можно сравнить? А черт его знает. Сначала и мысли не было, что он окажется самым сложным ледопадом в моей практике. Ходил ли кто-нибудь нечто подобное? Насколько может быть ледопад Кхумбу сложнее или проще? Я видел фото ледопада Кхумбу, но не ходил. Читал лишь про гигантский разрыв, который без лестницы не проходится. Мы ходили Дарвазские ледопады в 1992 году на Памире - опять же, изначально никаких ассоциаций не возникало…

Что же это напоминает? Кто-то взял ведро, каких-то огромных размеров, наполнил льдом и высыпал на склон - так выглядит крутая часть ледопада. Ведро было большое, так как куски льда иногда больше 10 м, а ширина ледопада - около километра. Верхнюю часть было, к счастью, не видно, мы-то думали, что видим весь ледопад. Если бы видели весь - могли бы и не пойти - слишком уж угрожающая картинка получилась бы.

Итак, общие характеристики: перепад высот - 700 м (всего лишь), протяженность - около 4-х км (видимая снизу часть - около 1 км). Как я уже сказал, нижнюю часть как будто насыпали из ведра - то есть это обломки сераков, слепленные друг с другом на склоне крутизной порядка 30 градусов. А выше - я даже и не знаю, как описать словами… Забор? Частокол? Ледовый лес? Да, наверное, ледовый лес подходит больше всего. Башни-стволы, а между ними ветки, причудливо переплетенные друг с другом. Стволы, естественно, самой разной высоты. Никогда раньше не видел настолько навороченного ледника на пологом склоне - здесь общий уклон уже не превышает 5 градусов.

Итак, глядя на эту насыпанную кучу льда, пытаемся понять, как туда заходить. Левый рантклюфт отпадает сразу - там убьет очень быстро. Правый после некоторых раздумий тоже отваливается, но понятно, что в верхней части на выполаживании можно выйти в него. Остается начинать прямо по этой «куче». В верхней части «кучи» просматривается большой скол, который снизу и кажется верхним краем ледопада, в средней его части просматривается некая седловина, к которой мы и планируем пройти. А дальше, вроде бы, выход на верх…

Стартуем рано утром, и вскоре мы под этой «кучей», прямо по центру. Лазание начинается сразу - пять шагов - стенка 3-5 м, еще десять шагов - снова стенка, то влево, то вправо - мы втягиваемся в ледопад, как змея, правда, короткая - всего 4 человека. Я иду первым, распутывая эту безумно запутанную нить, которая оказалась лишь началом клубка.

Первые «зубы» ледопад показал перед выходом под скол, где пришлось под сереками по какой-то ажурной конструкции переходить трещину. Выйдя на трехметровый плоский обломок льда, на вид безопасный, садимся обедать. Уже прошло пол дня. Иду на разведку на всю длину веревки. Огромный скол (снизу была видна только его верхняя часть) уходит от края до края (так кажется, по крайней мере, в видимой части) и глубоко вниз. Обломки, на которых мы сидим, оказывается висят или стоят, опираясь друг на друга, над разрывом шириной метров 20-30, который идет перед сколом. Как раз в месте выхода верхняя часть скола обвалилась и образовала своеобразный мост под стену высотой в этом месте всего метров 10. После обеда думаем там подняться. Но на всякий случай я лезу на ближайший высокий серак, с которого виден участок выше стенки - там небольшое плато, а затем начинается такое, что туда лучше не лезть. Нет, там проход мало вероятен. И это еще далеко не конец ледопада, скорее это начало сложной части.

После обеда решение созревает - все-таки перебираться в правобережный рантклюфт. Уходим вдоль скола, пытаясь найти хоть какой-то переход. В конце концов перебираемся к верхней части. Выше вроде попроще, и мы сменяемся. Вовка впереди, похоже, окончательно запутался, за час мы продвинулись метров на 50. Понимаю, что нужно идти самому. Может, этот ледопад здесь специально для меня? Сменяю Вовку и тут же упираюсь в очередной ледовый ребус…

И так до бесконечности… Далеко не жарко, идет снег. Ажурные конструкции сменяются стенками, спусками, прыжками… Простые участки отсутствуют. Нет, страх отсутствует. Страх - очень полезное чувство, но когда решение принято, страх нужно оставить внизу. Но напряжение настолько велико, что пот струйками стекает с меня и капает с ушей, носа, подбородка… Очередной мост через очередной разлом - метров 8-10. И снова мост - это не единое целое, а какие-то навороченные обломки, слепленные друг с другом ледовыми и снежными перемычками. Впору применять сопромат, чтобы оценить надежность конструкции. Для нас все проще - сначала стучу по «конструкции ледорубом, потом для успокоения или самообмана тыкаю ногой - и вперед. Больше в надежде на то, что я лишь муха по отношению к той массе, которая находится под ногами… Как ни странно, ничего не рушится.

Перед нами стенка, перекрывающая путь к рантклюфту. Можно пытаться обойти , но придется уходить далеко в сторону, и совсем не по ровному. Поэтому проходим по стенке. Она короткая, метров 6-8. Фи-фи, и без рюкзака я выхожу наверх. Отхожу по «ровной крыше» серака метров на 15 от стены и делаю перила. Потом беру камеру - снимать подъем по стене. Подхожу к краю, метрах в 10 сбоку от перил. Отсюда отличное место для съемки. Спрашиваю Вовку, что подо мной. Он говорит, что отрицаловка, но все большое и толстое, на вид совершенно надежное. Я тоже так думаю, так как снизу видел это место. Но что-то (шестое чувство?) заставляет меня отойти от края подальше. Начинаю снимать видео. Через пару минут за спиной раздается грохот - стенка, на краю которой я недавно стоял, обвалилась. Правда, без меня. Вот так в ледопадах и происходит - то, что кажется совершенно ненадежным - держит, то, что выглядит абсолютно надежным - вдруг обваливается. Как-то на Памире наблюдали обвал серака. Мы шли вдоль ледопада по ледовому склону, а в ледопаде рухнул серак размером с много подъездный высотный дом. Шли бы по ледопаду - по такому сераку пошел бы, особо не беспокоясь. А он сложился, как карточный домик, будто под ним подорвали фугас.

…Снова и снова ажурные конструкции, и пот продолжает капать, и уже начинает темнеть, пора ставиться. Очередной мост впечатляет - из трещины в глубину метров 15-20 и шириной 8-10 торчит точно поперек ледовое перо, у основания шириной пару метров, а по верху - 0,5-1 м. Но при этом оно с обеих сторон не достает до края трещины. Изучаю его со всех возможных позиций, пытаясь понять, может оно рухнуть, или нет. Прохождение по нему откладываем на утро…

Бивачные работы в этом царстве льда очень своеобразны. Выбираем более-менее ровное место перед этим самым разрывом-пером. Место - это лед с трещинами шириной по 20-40 см. Сгребаем снег из-под ближайшего серака, засыпаем им трещины и подравниваем площадку. Сверху падать нечему, мы почти на верхнем уровне ледопада, если тут что и рухнет - то только часть ледопада по площади. Ну, это предсказать невозможно…

Утром начинаем с пера. С нашей стороны на него можно перешагнуть, но с противоположной нужно прыгать, причем с рюкзаком это опасно, так как разогнаться негде. Так что рюкзаки транспортируем отдельно… И снова подъемы, спуски, и снова снегопад, и снова пот от напряжения струйками стекает с лица… Хотели выйти в рантклюфт повыше, уже на совсем пологой его части, но там нас «не пустили». Приходится спускаться вниз, навешивая дюльфер метров 20. Но наконец мы в рантклюфте, и можно немного передохнуть и обойти какую-то часть нашего леса. Так идем до обеда, дальше в рантклюфт свисают ледовые сбросы, с которых с завидной регулярностью что-то падает, и мы снова уходим в ледопад. Взлеты и падения продолжаются, но движение явно становится проще, а снега больше, между огромных сераков появляются довольно длинные снежные ложбины, переходим на снегоступы… Ночуем уже перед выходом из ледопада. Завтра еще пару часов - и следующую часть ледника уже можно называть не ледопадом, а просто сильно разорванным ледником, по которому мы будем еще идти весь день. Но это будет завтра…

Такой вот получился ледопад. Я раньше таких не ходил, да и никто из участников тоже. Даже не знаю, считать его проходимым, или нет. Мы ведь его прошли. Но он показался мне не просто сложным. Он какой-то запредельно сложный. Он сложнее Дарвазских ледопадов (самых сложных из пройденных ранее в моем опыте), а Дарвазские я считал проходимыми на пределе.