Альпинисты Северной Столицы

Они в памяти нашей остались на век

Балыбердин Владимир Сергеевич (1949-1994)

Колчин А.А. – тренер Балыбердина, МСМК. Андреев Г.Г. – МС СССР.

Володя родился в селе Шпагино Заринского района Алтайского края 1 октября 1948 года, хотя, по официальным документам, датой рождения считалось 2 июля 1949 года. В 1973 году окончил Ленинградский электротехнический институт связи им. М.А. Бонч-Бруевича (ЛЭИС). Работал старшим инженером в ЦНИИ морского флота. С 1980 стал профессиональным альпинистом – начал работать инструктором альпинизма Ленинградского городского совета ДСО «Спартак».

Тренером Бэла, так называли Балыбердина в Питере, был Александр Александрович Колчин.

В первый раз они встретились в 1971 году на соревнованиях по скалолазанию. Колчин в то время был тренером общества «Спартак» и выступал на этих состязаниях в качестве судьи. Он сразу обратил внимание на студента Ленинградского электротехнического института связи, удивительно легко державшегося на скалах. «Он выиграл тогда с блеском, – вспоминал Александр Александрович. – Меня не так-то просто поразить, но Володе тогда это удалось».

Молодой альпинист покорил Колчина настолько, что после соревнований тот бросился наводить о нем справки. Оказалось, что Балыбердин состоит в обществе «Спартак», но в параллельной секции. Тогда тренер настоял, чтобы способного паренька перевели к нему. «С каждым восхождением он мне нравился все больше и больше, – признавался Колчин. – Я ходил с ним в «двойке», и мог полностью на него положиться. Кроме того, Володя словно приносил удачу всей группе. С ним у нас практически не было нештатных ситуаций».

В «Спартаке» считали, что наставник завел себе любимчика, которого слишком выделяет среди остальных учеников. Но в действительности их отношения были далеко не такими безоблачными. Правда, поначалу Владимир вел себя довольно стеснительно и на тренировках и сборах старался держаться в тени. Когда же начальная робость прошла, Балыбердин начал показывать себя. Тогда-то между тренером и молодым спортсменом и начались серьезные разногласия, едва не переходившие в крупные ссоры. Чаще всего это бывало на тренировках, где Владимир мог запросто сказать наставнику, что какое-то упражнение надо делать совсем по-другому.

В 1978 году Колчин рекомендовал Бэла на сбор центрального совета общества «Спартак». Сбор проходил на пике Коммунизма, где Балыбердин сумел показать себя с самой лучшей стороны – о нем заговорили уже на всесоюзном уровне. Вскоре альпиниста пригласили в сборную Ленинграда, готовившуюся к восхождению на пик Революции. Стоило Володе вернулся оттуда, как его направили в сборную СССР. В 1982 году команда поднялась на Эверест. Так Балыбердин стал первым в СССР, покорившим эту вершину...

1979 году принял участие в экспедиции на Первенство СССР на пик Революции в команде Чуновкина Г.А., ДСО «Труд». Восхождение начиналось с ледника Федченко. После успешного восхождения на спуске команда распалась на 2 группы. Одну группу возглавлял Балыбердин, другую Чуновкин. Бэл увел группу в другое ущелье со спуском на ледник Грумм-Гржимайло. Группа Чуновкина спустилась прямо в базовый лагерь, на ледник Федченко. В какой-то момент Балыбердин сообразил, что идёт не правильно и через перевал вывел группу на ледник Федченко. В базовом лагере уже была судейская комиссия, которая не признала восхождение. Несмотря на провал экспедиции, Чуновкин Г.А. высоко оценил работу Бэла на маршруте и рекомендовал его в сборную команду СССР.

1981 году совершил восхождение на пик Коммунизма по центру ЮЗ стены, 6 к/тр. в команде Солонникова Виктора, ДСО «Труд» на Первенство СССР (позже команде присудили 1 место). Балыбердин в своей альпинистской деятельности,  не являлся простым исполнителем тренерской воли, а предлагал разумные решения возникающих проблем во время своей альпинистской деятельности. Так, при возвращении с пика Коммунизма в 1981 г. предложил вариант транспортировки снаряжения и сам явился его исполнителем.  В результате был принят в Гималайскую сборную. В команду требовалось отобрать 22 кандидата из 150 претендентов – «браковали» жестоко.

1982 – в первой советской гималайской экспедиции прекрасно проявил себя. Безотказно выполнял любые поручения и активно участвовал во всех подготовительных работах: в прокладке пути по ледопаду Кхумбу, в обработке многих участков ЮЗ контрфорса, в организации промежуточных лагерей. В одиночку установил штурмовой «лагерь 5» (8.500 м). А перед этим – навесил перила от 4 до 5 лагеря и выше – до выхода на З гребень. Навесил 150 м перил в одиночку…!!! А Вы, читатель, представляете, что зачет: идти первым – без верхней страховки по скалам 4-5 к/тр., да ещё с тяжелым рюкзаком, на высоте более 8.000 м?

Его напарник, Эдуард Мысловский (45 лет, МС-1966, МСМК-1968), включенный в состав сборной вопреки возрастному цензу (не более 42-х лет) руководителем экспедиции Е. Таммом, был значительно слабее. В дополнение Мысловский при подходе к «лагерю 5» завис на веревке вниз головой и упустил рюкзак со всем снаряжением…! Затем была кошмарная ночь – практически холодная ночевка…! Но Бэл умудрился обогреть, напоить и накормить Мысловского. Дал свои запасные рукавицы и спальный мешок. А в 6 часов утра 4 мая они вышли в направлении вершины. Им везло – погода была прекрасной. В 14:30 Балыбердин, первым в СССР, вышел на вершину Эвереста и по рации сообщил Тамму: «Все пути идут вниз...». Далее последовал естественный вопрос Тамма: «А где Мысловский?». И здесь, по множеству газетных статей и книг, наступает полная неясность, дошел ли Эдуард до вершины – ведь  он отстал минимум на час… Они шли, не связавшись – все веревки были оставлены в виде перил, а гребень был относительно простой – снежный... Кислород у Мысловского давно закончился, кошек не было (они улетели с рюкзаком!) и он, естественно, отставал от молодого и сильного Балыбердина…

И начался спуск, точнее мучительное сползание с Горы, в темноте – к теплу, воде, пище, людям! Наконец, в темноте пришла подмога с чаем и кислородом – связка Туркевич - Бершов. Бэл оценил ситуацию: ему надо с больным, помороженным и находящимся в прострации Мысловским спуститься к палатке (дойдут ли?), а у них, полных сил и желаний – последняя надежда подняться наверх, к Вершине (разрешат ли?). Молча, обдумав все, Бэл решил взять на себя ответственность за всё, что будет после, сказал: «Давайте!». Геройство? Нет – нормальный поступок сильного, душевно щедрого Человека. Фактически это был  второй подвиг Бэла там, на Эвересте.

Связка Туркевич - Бершов совершила ночное восхождение на Эверест благодаря Балыбердину, потому что Тамм направил их спасать Мысловского…!!! Всё восхождение Володя шёл без кислорода и воспользовался им только в лагере 5 во время сна, а потом передал его Мысловскому…

Всё восхождение Бэл осуществлял киносъёмку кинокамерой «Красногорск» (весом 5,6 кг!), которую оставил на вершине Эвереста для следующей группы. Но странно – камера, а главное кинопленка (!) были утеряны Сергеем Ефимовым (МС – 1972, Свердловск). Случайно ли?!... Ведь киносъемка была бы единственным доказательством того, что и Мысловский достиг вершины Эвереста или не достиг её.

После возвращения на Родину Балыбердин единственный из КМС-ов СССР был сразу (минуя звание МС) удостоен звания ЗМС – 08.06.1982 (№2828), МСМК – 31.12.1982 (№7937) и был награждён орденом «Ленина» (05.07.82).

По итогам опроса спортивных журналистов в числе десяти лучших спортсменов СССР 1982 года  впервые в истории советского спорта был назван альпинист – Владимир Балыбердин.

Потом было ещё много восхождений, в т.ч. 1989 году – 2-я советская гималайская экспедиция: 15 апреля – в составе группы В. Хрищатого поднялся (как и вся группа – без кислорода) на Среднюю вершину Канченджанги (8478 м), пп. Далее – 1-2 мая в группе В. Елагина прошел последовательно Южную (8491 м), Среднюю (8478 м.), Главную (8586 м) и Западную (8505 м) вершины. За эти восхождения Володя был награжден орденом «Дружбы народов». Надо отметить, что руководил экспедицией Мысловский…

Однако в повседневных делах «держать удар» Бэлу становилось все трудней и трудней. Начиналась перестройка. Отмена стипендий, пенсий и иных «льгот» спортсменам-профессионалам, выступавшим в советское время под флагом «любителей спорта». Все рухнуло. Как и чем добывать себе хлеб насущный - отныне надо было искать и решать самому.

Созданный Балыбердиным кооператив «Альпинист», подготовил и провел экспедиции на Эверест в 1991 г. и дважды на «К-2» (гора Чогори на границе Пакистана и Китая) в 1992-1993 гг., потом бездействовал... В идеях у Бэла недостатка не было. Но для их реализации нужны были финансы.

Судьба расставила свои знаки препинания, поставив в конце слишком рано точку. Из всех прочих испытаний – противостояние нищете оказалось роковым... Пришлось зарабатывать частным извозом.

В канун Игр Доброй воли-94, во время традиционного приема в Горспорткомитете, Бэл сумел заручиться согласием городского мэра на деловую встречу. Речь шла о массовом восхождении на Эверест в честь 100-летия современных Олимпиад под руководством Балыбердина.

Потом он вдруг пропал. Каково было бремя 13-ти дней и ночей полной безвестности для семьи и близких - знают лишь те, кто непосредственно принимал участие в поисках живого или... Когда все возможные варианты были исчерпаны, подключили Спорткомитет города. Однако все самое главное и самое тяжкое взял на себя Виктор Боярский. В конце концов, он и нашел. О чем и свидетельствовал позднее на судах. С опозданием и более чем скромно о факте гибели сообщили газеты. Молва шла из уст в уста...

В ночь на 22-е июля 1994 на перекрестье пр. Славы и ул. Софийской «Волгу» Бэла подмял под себя внезапно налетевший огромный финский трейлер – «дальнобойщик». Бэл и трое его попутчиков-пассажиров погибли мгновенно, пятый чудом выжил, став глубоким инвалидом...

На место ДТП прибыли, как положено, гаишники. Изъятые документы Бэла оказались в порядке и не оставляли сомнений. Ушел безвременно, неотвратимо, невозвратимо... Ему не было 45-ти.

Казалось, трагическое уже позади, впереди лишь печальный ритуал.

Однако дальнейшая цепь событий не менее трагична, а может и более. По чьей-то недоброй воле информация о его гибели не попала ни в одну, даже внутреннюю милицейскую сводку – за день, неделю или месяц.

Позже, во время суда уголовного, под тяжестью содеянного и на глазах у вдов и сирот, финский шофер признал себя виновным. Шофера вскоре вернули в его страну (домой!), а там и вовсе выпустили – амнистия подоспела...

У прибывших на место трагедии в руках были пять документов Володи (кроме водительских прав, паспорт, удостоверение заслуженного мастера спорта СССР и др.). Но погибший едва не попал в разряд неопознанных. Тех, кто уходит в небытие без имени, но с номером.

Потом был судебный марафон вдовы Владимира Балыбердина. Дзержинский районный суд – кассация ответчика (ГУВД) – повторное рассмотрение в районе. После всех мытарств и протестов суд решил: взыскать с милиции денежную компенсацию за моральный вред, нанесенный ее работниками.

13 дней и ночей известнейший спортсмен числился «неизвестным». А в столе у следователя мирно покоились все документы, удостоверяющие его личность.

«Моя милиция меня бережет»… Что же делала «моя милиция» в эти 13 дней? «Осмотр жилища пострадавшего». Таково служебное именование и основание для вторжения в дом. При свидетелях. С понятыми и протоколом. В обиходе это зовется иначе – обыск. Цель – причина известна из детективов: сама заявила о пропаже мужа, уж не сама ли и...? Для обычных порядочных людей (кто «не участвовал – не привлекался – не состоял») это шоковая ситуация. А для любящих и любимых?!

В конце протокола осмотра Елена Васильевна поставила свою подпись-свидетельство: Владимира Сергеевича Балыбердина в квартире не обнаружено.

Вот декабрьский приказ от 1995-го по ГУВД «О наказании сотрудников ГУВД...». Следователю Долгушевскому – выговор за допущенные ошибки, дежурному следователю Васильевой – за грубое нарушение, участковому Тимонину – за поверхностную проверку и непринятие мер и т.д.

Володя похоронен перед главным входом на Южное кладбище.