|
|
|
|
|
|
| Альпинисты
Северной Столицы |
|
10.11.05 года скончалась
Фирсова
Ольга Афанасьевна ------------- СПЕЦЗАДАНИЕ ДЛЯ АЛЬПИНИСТОВ Михаил Бобров, 17 сентября 1941 года группа ленинградских альпинистов приступила к уникальной операции она начала маскировочные работы на золотых доминантах блокированного города. Красота, созданная первостроителями. В любое время года прекрасна Северная столица. Ее мосты - величественные на Неве, ажурные и изящные на каналах и малых реках, ее золотые вершины, бликующие и отражающиеся в зеркале вод, - составляют неповторимость петербургского пейзажа. Особенно красиво смотрятся шпили и купола в разных ракурсах с акватории Невы и залива. Днем они словно горят на солнце в голубоватой и дымчато-серой северной палитре красок, ночью сверкают в темноте, подсвеченные луной и прожекторами. Ими любуются все. Они вдохновляют художников и поэтов. Положительное значение ярких архитектурных доминант для облика приморского города, расположенного на ровной местности, было хорошо известно еще первым строителям Петербурга. В те времена выразительным силуэтом обладали многие ганзейские, в том числе прибалтийские, города, природные условия которых близки к нашим. Башни соборов и ратуш в Таллине, Риге, Гданьске, Стокгольме, Копенгагене, Гамбурге и в других городах увенчаны изящными многоярусными "фонариками" или шпилями. Такие сооружения, как маяки, читаются издали с морских просторов, а вблизи поражают своей устремленностью ввысь, эффектно контрастируя с водными пространствами и низкими берегами. Оригинальная форма и живописная трактовка "светлой иглы" характерна и для невских берегов. Пример этому различные композиции в расстановке шпилей и куполов. Все высотные сооружения старого Петербурга размещались вблизи набережных и на примыкающих к ним прибрежных площадях. Их шпили и купола были видны издали не только с моря, но и с прилегающей пригородной местности, выполняя роль пространственных архитектурных доминант. Так например, шпиль Петропавловского собора (122,5 м) определил направление старой Царскосельской "першпективы". В сторону этого шпиля был направлен и целый веер улиц и переулков Городского острова (Петроградская сторона), где крайними являлись Большая Дворянская (ул. Куйбышева) и Александровский проспект (пр. Добролюбова). Интересно отметить, что шпиль Петропавловского собора находится в створе Пулковского меридиана.
Позднее на главные шпили города направлялись прямые трассы трех первых железных дорог: Николаевской (Московской) и Царскосельской (Витебской) - на шпиль Петропавловского собора, а Варшавской - на Адмиралтейскую иглу. Их, очевидно, имел в виду Н.В. Гоголь, когда в статье "Об архитектуре нынешнего времени" писал: "Башни огромные, колоссальные необходимы в городе... Кроме того, что они составляют ему и украшения, они нужны для сообщения городу резких примет, чтобы служить маяком, указывавшим бы путь всякому, не допуская сбиться с пути". В настоящее время в нашем городе осталось около 40 доминант. Разрушены прекрасные творения русской культовой архитектуры - Сергиевская, Вознесенская, Знаменская, Покровская, Благовещенская, Матвеевская, Мирониевская, Воскресенская, Успенская, Борисоглебская, Введенская и многие другие церкви. Некоторые из них были построены на народные деньги, собранные в честь победы русского оружия над шведами, турками, персами, французами. Многие ленинградцы помнят дни, когда перестал сверкать могучий шлем Исаакиевского собора, померкли шпили Адмиралтейства, Инженерного замка, погасло сияние шпилей Петропавловского и Никольского соборов, Крестовоздвиженской и других церквей. ЭТО БЫЛА ВОЙНА... 8 сентября 1941 года замкнулось кольцо блокады вокруг города. У Финского залива немцы в Стрельне, у Ладожского озера - в Шлиссельбурге. Фашисты методично бомбили и прицельно обстреливали город из тяжелых орудий. Это была изуверская тактика террора. Немцы били по школам, госпиталям, трамвайным остановкам, проходным фабрик и заводов, по любым скоплениям людей и военным объектам. Люди прятались в укрытиях. Входы в учреждения и магазины обкладывали мешками с песком. Чтобы иметь меньше человеческих потерь, меняли начало рабочих смен, переносили трамвайные остановки, переводили госпитали и школы в другие помещения. На стенах домов появились надписи: "При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна". Было очень много жертв. Конечно, вражеская разведка сообщала о перемещении наших объектов. Но как немецкие артиллеристы могли так прицельно бить по новым целям? Разведчики Ленинградского фронта проникли на вражеские артиллерийские позиции в район станции Дудергоф (ст. Можайская), Стрельну и Гостилицкие высоты за Петергофом, захватив трех "языков", притащили их в штаб фронта. У немецких офицеров в планшетах нашли фотографии панорамы города, сделанные мощными фотообъективами. Особенно четко были отмечены все бликующие золотые доминанты: шпили, купола, кресты, "луковки", "маковки" с точным указанием до них расстояния в километрах и метрах. Это были своего рода артиллерийские "привязки", ориентиры, благодаря которым фашисты и вели точный прицельный огонь. Весь город на фотографиях был разбит на квадраты, а все подлежащие обстрелу объекты были помечены номерами: Эрмитаж № 9, Дворец пионеров № 192, и так все театры, музеи, школы, госпитали, заводы. С Вороньей горы у поселка Можайское, где были артиллерийские позиции немцев, и сейчас хорошо просматриваются невооруженным глазом яркие, ослепительно блестящие на солнце золотые шпили и купола. Город нужно спасать. Стало ясно, что все бликующие точки города необходимо спрятать от врага, замаскировать. Но как это сделать? Здесь наличие резких примет города, упомянутых Н.В. Гоголем, приобретает обратное, негативное значение. Командование Ленинградского фронта и Исполком Ленгорсовета поручили разрешить эту сложную задачу управлению культуры. Его начальник Б. И. Загурский собрал экстренное совещание в Государственной инспекции охраны памятников, которая помещалась тогда на Фонтанке, в здании БДТ им. А. М. Горького. Долго советовались, спорили. Нужно было срочно решить, чем замаскировать доминанты города и как это осуществить в кратчайшие сроки. Предложения были самые различные, порою и доходящие до абсурда: предлагали, к примеру, даже разобрать все золотые купола и шпили. Против этой сумасбродной идеи буквально восстали и разнесли ее в пух и прах главный архитектор блокадного города Н.В. Баранов и начальник Государственной инспекции охраны памятников Н.Н. Белехов. Другой вариант заинтересовал: построить леса и с их помощью закрыть бликующие вершины города. Но где взять столько материалов, когда все использовано на строительстве оборонительных сооружений? К тому же зажигательная бомба, попавшая на леса, сожжет их. Остановились было на том, чтобы использовать для маскировочных работ аэростаты воздушного заграждения. Попробовали. Аэростат сносило осенним шквальным балтийским ветром, подвешенного на стропах человека раскачивало, как на гигантских качелях. К объекту подступиться было невозможно. Прошла в итоге идея молодого архитектора Василеостровского района Н.М. Уствольской. Сама альпинистка, предложила использовать для этих работ находящихся в городе горовосходителей. Н.М. Уствольская убедила присутствующих, что, используя альпинистскую технику восхождения, спортсмены справятся с этой сложной задачей. Кстати, такой опыт был еще в первую мировую войну, когда немцы бомбили Париж с воздуха. Они делали это с "цеппелинов". Огромные серебристые "сигары" дирижаблей бесшумно появлялись в ночном небе, ориентируясь на цели по бликующим и ярко выраженным силуэтам доминант, наводя страх на парижан. Город в ту пору оставался беззащитным. Выручили французские альпинисты, замаскировавшие золотые пятна столицы и укрывшие их сетями. Но где найти в Ленинграде альпинистов, когда большинство спортсменов уже давно на фронте? За это взялась Н.М. Уствольская. Первой она отыскала свою подругу Ольгу Фирсову (она и возглавила бригаду, т.к. была самой опытной. К тому времени имела 2 разряд по альпинизму и опыт восхождений до 4 к/тр. Она единственная проработала всю войну и в сентябре 1945 г. закончила демаскировку шпилей – прим. ред.). Фирсова отыскала Александру Пригожеву, а та - Алоиза Зембу. Алоиз, в свою очередь, нашел в госпитале меня (Боброву в то время было 18 лет, а опыт на уровне значкиста – прим. ред.). Вот так и сформировалась бригада маскировщиков-верхолазов.
Беседа продолжалась около часа. Мы приняли предложение и составили перечень материалов, инвентаря, необходимых для производства работ. Нашу бригаду верхолазов подчинили начальнику Инспекции охраны памятников Н.Н. Белехову, обаятельному человеку, сразу располагающему к себе. На него возложили всю ответственность за выполнение этого сложного задания. Высокий военный с двумя ромбами в петлицах сообщил, что завтра будет готов приказ командования фронта о начале маскировочных работ. Шпили и купола - это не горы Специалисты решили шпиль Петропавловского собора и купол Исаакиевского собора со звонницами покрыть шаровой масляной краской. Эта краска хорошо сливается с осенним мглистым ленинградским небом и надежно закрывает бликующие объекты. Позолота на этих соборах производилась с помощью гальванопластики, через огонь, и держится прочно, поэтому серый камуфляж в дальнейшем можно спокойно снять химикатами. Все остальные шпили и купола предложили закрывать чехлами, так как они покрыты тончайшими листами сусального золота, посаженными на клей, и если маскировочную серую краску с этих шпилей потом смывать химикатами, то снимется и тончайшая позолота. Гладкие, с вертикальным взлетом шпили, колеблющиеся на ветру - это совсем не горы. Так, например, при сильном ветре амплитуда раскачивания шпиля Петропавловского собора доходит до 1,8 метра. Технику альпинизма надо было приспособить к совершенно непривычным условиям. Каждый объект маскировки имел свою неповторимую форму и конструкцию, требовал своего подхода. Альпинисты блокадного города блестяще справились с этой задачей, работая под вражеской бомбежкой и обстрелами. Работы продолжались и в самую трудную суровую блокадную зиму 1941-1942 гг. Благодаря маскировке немцы "потеряли" свои артиллерийские "привязки". Сократился прицельный огонь. Были спасены многие жизни ленинградцев и ценные исторические архитектурные и культурные памятники города.
Николай Варфоломеевич Баранов уже после войны в своей книге "Силуэты блокады" напишет: "Дерзкий по своей вызывающей смелости, получивший мировую известность, ремонт поврежденного ангела, венчающего шпиль Петропавловского собора, произведенный в 1830 году в спокойной мирной обстановке русским кровельщиком Петром Телушкиным, побледнел перед маскировочными работами, произведенными полуголодными альпинистами осажденного Ленинграда". Мы с Ольгой Афанасьевной Фирсовой принимаем достойно эту высокую оценку нашего общего труда. Пусть сияние золотых куполов и шпилей Санкт-Петербурга лишний раз напомнит жителям и гостям нашего города о людях, спасших его красоту. ------------- На покоренных вершинах непокоренного города Владимир
Желтов, До войны выпускница Ленинградской консерватории Ольга Фирсова работала хормейстером в художественной самодеятельности. Но помимо музыки ее манили горы. В 35-м Ольга Фирсова покорила свою первую вершину - Казбек. Два года спустя на Эльбрусе обморозила ноги и чудом избежала ампутации после начавшейся гангрены. А еще в ее альпинистской биографии было покорение поистине золотых вершин… Это случилось в блокаду. Исаакий - красить, Адмиралтейство - под чехол. - Однажды фронтовые разведчики из-за линии фронта вынесли фотографию: панораму Ленинграда, на которой все городские архитектурные вершины были пронумерованы, - рассказывает Ольга Фирсова. - Оказывается, самые высокие шпили и купола служили ориентирами для немецкой артиллерии при обстрелах города. Поэтому их решено было срочно «спрятать» - то есть замаскировать. Для этой работы понадобились альпинисты. Первой нашли меня. Потом Алю Пригожеву. В городе оставался еще Алоизий Земба, которого мы ласково называли Люсей. А в госпитале разыскали Михаила Боброва. Петропавловку и Исаакий специалисты решили красить эмалевой краской, которая сливалась бы с мглистым небом, а шпиль Адмиралтейства накрыть чехлом. - Однажды, когда я работала под адмиралтейским корабликом, в город прорвался самолет-разведчик. Зенитчики, вероятно, приняли его за свой. Он сделал круг на большой высоте - облетел Исаакий, пролетел над Невским проспектом. Обнаглев, пошел на второй круг - чуть ли не на уровне крыш. Увидев мою одинокую фигуру на шпиле, летчик дал по мне очередь из пулемета. Пули пробили кровлю, маскировочный чехол. А ведь было достаточно перебить веревку, и доска-«душегубка», на которой я сидела, сорвалась бы вниз… Не понимаю, как летчик мог не попасть в меня с такого близкого расстояния. Я же хорошо видела его. Моя память навсегда сфотографировала очки, закрывавшие пол лица!.. - Самое трудное в верхолазной работе - первые бесстраховочные восхождения на шпиль, - конечно же, доставалось мужчинам - Мише Боброву и Люсе Зембе. Тут альпинисту, как и минеру, нельзя ошибиться. Помимо силы духа и умения управлять своим телом нужна была еще и физическая сила. В первую очередь крепкие руки. Как подняться к ангелу Петропавловского собора? По внутренним лестницам колокольни до «Телушкина окна» - люка на стометровой высоте, дальше по наружным кронштейнам до шара, обогнуть шар, подтянуться, ухватиться за основание креста, встать в полный рост на шар и маскировать ангела с крестом. В сентябре - октябре и у меня еще оставались какие-то силы. Но 23 ноября со мной случился первый голодный обморок. На шпиле Инженерного замка. Алечка мне сказала: «Если ты не будешь курить, так в подвешенном состоянии и помрешь!» Табак перебивает чувство голода. А мама посоветовала: «Когда почувствуешь сонливость, знай - это голод. Нужно хоть сухарик положить под язык. Моментально появится слюна, а слюна - это жизнь! Обморочное состояние пройдет». Я всю войну пользовалась ее советом. Скудный наш хлебный паек мы резали на крошечные кусочки, сушили на буржуйке. Я заворачивала сухарики в тряпочку и подвешивала на шею. «Как я падала с высоты» - К концу декабря я уже не в силах была подниматься наверх. Мишу Боброва в конце 41-го отозвали в армию. В январе слегли Люся и Алечка… Верхолазные работы я возобновила только в начале марта 1942 года. Покраску Петропавловского шпиля пришлось дублировать - дождь, снег, ветер сделали свое пагубное дело. И докрашивать, что не успели осенью. Меня страховала Татьяна Визель, тоже в прошлом альпинистка. Она была уже настоящим дистрофиком, и использовать ее на высоте было нельзя. Но страховала Танечка надежно. На своей доске-«душегубке» я чувствовала себя, как в партере Мариинского театра. Не то что при случайных подсобниках. А были и такие. И ЧП случались. В апреле 42-го работала я на колокольне церкви Иоанна Предтечи на Лиговке. Шпилек там коротенький, но яркий. Район от обстрелов страдал страшным образом. День на четвертый стало ясно, что немцы меня видят. Настолько близко фронт подступил к городу. Утром ли, вечером ли - в какое бы время я ни поднялась на шпиль - обстрел! Это поняли и жители ближайших домов. У колокольни собралась толпа: «Из-за вас люди гибнут, не позволим подниматься наверх!» Что делать? Начальство распорядилось работать ночью. На Предтеченской церкви в подсобницах у меня ходили две здоровенные девицы, сестры, время от времени их своими пайками подкармливали мужья-офицеры. На работу они подались ради хлебных карточек. В суть дела вникать не собирались, жили по принципу: рабочий день прошел - и ладно. Подняли они меня, работаю - надела чехол на шарик, начинаю зашивать вертикальным швом. Обстрел! Мои помощницы испугались, бросили страховку… Я не разбилась только потому, что, падая, ухватилась за веревку. При трении прожгла руки до сухожилий. Еще было падение с Никольского собора. Там по своей вине - доверилась старой веревке... Какова судьба нашей четверки? - Мы с Мишей Бобровым, слава богу, живы. А вот Люся и Алечка… Про таких говорят: последнее отдаст! Они и отдали - свои жизни. Сознательно отдали. Замерзая и голодая, больные, в язвах и опухолях, из последних сил шли на работу. Первым перестало биться сердце Али. Ее могила известна всем - Пискаревское кладбище, там они вместе - Аля, ее мама, папа, брат, сестра... Люсю Зембу и его мать эвакуировали в феврале 42-го. Их сердца остановились почти одновременно - уже на том берегу Ладоги... ---------------- Высота ее жизни С. Неделин В Германии на 95-м году жизни скончалась одна из самых известных участниц обороны Ленинграда Ольга Афанасьевна Фирсова. Она была в числе тех альпинистов, которым поручили маскировать золотые шпили и купола памятников архитектуры города. Вместе с Михаилом Бобровым, Александрой Пригожевой и Алоизием Зембой Ольга Фирсова покрывала защитной сеткой и краской Адмиралтейскую иглу, шпиль собора Петра и Павла, купола Никольского собора и крышу Инженерного замка... Ольга Фирсова родилась (28.06.1911 – прим. ред.) в Швейцарии, где работал тогда ее отец Афанасий Фирсов, который стал одним из создателей легендарного танка Т-34. Вместе с отцом она впервые узнала, что такое высота, — Афанасий Фирсов с ранних лет брал дочь с собой в горные походы. В конце 1930-х его не миновала участь многих — он был объявлен врагом народа. Но фамилию отца Ольга Афанасьевна не поменяла, не отказалась от нее, даже когда вышла замуж. Вспоминать войну Ольга Фирсова не любила. Слишком много друзей и близких не дожили до победы, в том числе и двое ее товарищей. Но о том, как они закрывали брезентом кораблик на шпиле Адмиралтейства, как натягивали на него полуторатонный чехол четверо истощенных альпинистов, среди которых она была самой старшей, — рассказывала охотно. И так же охотно вспоминала, как после победы ей досталась честь срезать стропы, удерживавшие чехол на адмиралтейском кораблике, и как трижды кричали «ура» солдаты, готовившиеся к параду на Дворцовой площади. Судьба не баловала Ольгу Афанасьевну. После войны долгие годы она прожила с мужем и дочерью в тесной комнате коммунальной квартиры на Гороховой улице. Только в последние годы, когда вместе с семьей она переехала в Берлин, ее подвиг был оценен... потомками тех, кто когда-то разглядывал в прицел шпили и купола ее любимого Ленинграда. Бургомистр Берлина поздравлял ее с праздниками, в том числе и с днем Победы. А несколько лет назад священник берлинского Свято-Вознесенского кафедрального собора вручил Фирсовой привезенный из России орден Святой Равноапостольной княгини Ольги — за спасение исторических и архитектурных памятников блокадного Ленинграда. Ольга Афанасьевна Фирсова будет похоронена в Петербурге. ---------- «ДОЖИВАЮ ЗА ТЕХ, КТО НЕ ДОЖИЛ» Наталья Емельянова, 2004 Петербург пробуждает в легендарной блокаднице «небывалый аппетит к жизни». С 94-м днем рождения Ольгу Афанасьевну поздравляли со всего мира. Звонил Берлин, Петербург, Вашингтон, Шотландия… С поздравлениями в ее квартиру на Ленинском проспекте пришел в гости и «Санкт-Петербургский Курьер». – Пунктуальность у вас – чисто немецкая, - одобрила Ольга Афанасьевна, открывая дверь. Легендарная Ольга Фирсова. Первая из четырех альпинистов, которых отыскали для маскировочных работ на золотых куполах и шпилях блокадного Ленинграда. Сверкающие вершины служили ориентирами для фашистской авиации и артиллерии. В июне, когда началась война, ей, тренеру и инструктору по альпинизму, было 30 лет. Как юбка-клеш ледяное блокадное небо, Адмиралтейский шпиль. И хрупкая женщина, одевающая 90-метровую иглу в чехол… В сегодняшнем рассказе альпинистки-блокадницы о той сложнейшей работе на головокружительной высоте много технических подробностей, профессиональных терминов и… неожиданных сравнений. – Знаете, на что была похожа маскировочная юбка для шпиля? На женскую юбку-клеш, но с одним швом. – Ольга Афанасьевна, а шпиль - он на самом верху какой? – Вот такой, - показывает она: между указательными пальцами сантиметров десять. «Юбку» для шпиля сшивали по чертежу, а для летящего над иглой кораблика выкройку не делали - просто накинули сверху мешок. И много дней натягивали гигантский чехол весом в полтонны на сам шпиль. …А корона, венчающая «иглу», на самом деле, оказывается, очень мягкая. Я была дистрофиком: 39 килограммов. Но даже под таким весом она немного приплюснулась. Потом ее восстановили… Не так давно Ольга Афанасьевна снова «взяла» ту высоту. Когда на вершине шпиля меняли кораблик, командир вертолета пригласил легендарную альпинистку на борт своего воздушного судна. Каждый день Ольга Фирсова «с мальчиками и Алечкой» работали на сверкающих вершинах. С утра до ночи, под прицельным обстрелом, под мокрым снегом и проливным дождем. Все золотые шпили и купола города-фронта они надежно зачехлили или покрыли защитной краской. Голодные и больные маскировщики спасли жизни тысяч жителей блокадного Ленинграда. Двое из них – ценою собственной жизни. – Мама очень боялась бомбежек. Когда начинали бомбить, она пряталась под рояль, - вспоминает Ольга Афанасьевна. – Конечно, она и представить себе не могла, где я работаю. Как-то мама отправилась за праздничным сухим пайком. Настоящее роскошество: пачка чая, печенья, плитка шоколада и шоколадный лом, пачка «Беломора» и бутылка «Кагора». А на обратном пути заметила: на другой стороне улицы стоят, задрав головы, люди. - Оля, ты знаешь, там наверху, у креста были две маленькие фигурки. Они натягивали материю, - с ужасом рассказывала она вечером. – Там же бомбежка, обстрел, осколки летят… Как они работают?! До сих пор Ольга Афанасьевна хвалит себя, что не призналась тогда маме: это она, ее дочь, была там наверху. Ни к чему маме знать, как дочка летела с головокружительной высоты – двенадцать метров свободного падения. Как сломала несколько позвонков - и не к врачу обратилась, а отправилась докладывать начальству: ушла с объекта. Хранил и хранит боженька смелую отважную женщину. Которая, несмотря на угрозы, считала невозможным отказаться от фамилии отца – талантливого инженера Афанасия Фирсова, конструктора двигателя для танков КВ и Т-34, заклейменного в тридцатых как «враг народа». Женщину, которая четыре раза – в разное время и в разных газетах – читала про себя: «Ольга Фирсова недавно скончалась». Жизнь не часто баловала альпинистку ласковой улыбкой. Больше двадцати лет Ольга Афанасьевна с мужем и дочкой прожили в коммуналке: квартира номер семь на улице Гоголя грозила войти в хроники криминального Ленинграда. 14 звонков на входной двери: 14 комнат. 46 неспокойных соседей. И каждую ночь – визиты милиции. Отлучиться от плиты хозяйке было нельзя. Лишь зазеваешься – и в кастрюле с супом окажется пачка от «Беломора», старая газета или спутанный клок волос… И только через четверть века после войны государство выделило Ольге Фирсовой однокомнатную квартиру. «Отдыхайте, голубушка». А про немецкую пунктуальность Ольга Афанасьевна в начале разговора упомянула неслучайно. Уже пять лет героиня-блокадница живет в благополучной Германии: переехала к дочке, которая вышла замуж за работающего в Берлине американца. Хотя с пунктуальностью у немцев, подметила Ольга Афанасьевна, совсем стало плохо. Но на жизнь там жаловаться грех. Весной ей в Германию пришло поздравление с 60-летием Победы, подписанное Владимиром Путиным. Несколько раз в году Ольгу Фирсову поздравляет бургомистр района Целлендорф, где она живет: на Новый год, Пасху, в день рождения и в День Победы. Пять лет назад 90-летняя блокадница перенесла сложную операцию – немецкие врачи сделали «максимум невозможного», а потом персонал круглосуточно дежурил у ее постели. Медбрат не отходил ни на шаг и ласково гладил по голове: «Спите, голубушка»… И вдвойне обидно, когда в питерском отделении милиции, куда Ольга Афанасьевна обратилась по поводу обмена паспорта и попросила предоставить машину (самой никак не добраться, а право это полагается по закону), ей ответили: «Бабка, не звоните нам больше». Странно и непонятно также, почему до сих пор Петербург не удостоил героическую легендарную женщину звания Почетного гражданина города... Пусть. Зато преподносят подарки дорогие и близкие люди. На 90-летие зять приготовил Ольге Афанасьевне сюрприз - поездку к дому в Швейцарии. Тому самому, в котором она родилась. Взяли с собой фотографию: вот маленькая Олечка с братиками стоит у дома. И, приехав в Швейцарию спустя целую жизнь, поняли: ничего здесь не изменилось - даже «кружева» чугунной оградки те же. Только на месте старинных окон появились современные стеклопакеты. А наверх, в квартиру, подниматься не стали. Ни к чему, решила Ольга Афанасьевна. …Страшный 42-й забрал с собой жизни многих. Невский был покрыт трупами. За короткое время Ольга Фирсова потеряла десять близких людей: ушли мама, Алечка Пригожева, второй товарищ по высотной работе - Алоизий Земба, которого ласково звали Люся… Ольга дала себе слово: не забывать их никогда. И отслужить по ним панихиду по русскому православному обычаю. Долгое время обещание выполнить не получалось. А в прошлом году Ольга Афанасьевна вошла в пятиглавый Никольский храм на Театральной площади. Познакомилась с батюшкой и рассказала, как в годы войны работала на куполах этого собора. Вспомнила, как владыка тогда отказался пускать альпинистов наверх, пока не отслужит службу - вместе с ними. Альпинисты-комсомольцы обратились к начальству: что делать? «Ну что с вами случится? – «благословили» наверху. – Постойте рядом, хотя бы для приличия». После службы альпинистам вручили ключи, и купола начали готовить к маскировке. И вот в Никольском соборе, наконец, отслужили панихиду по всем усопшим, с многократным перечислением имен. Обещание выполнено – и словно Эльбрус с плеч Фирсовой свалился. – Сейчас я спокойно смотрю фотографии, спокойно вспоминаю Алечку Пригожину, - говорит Ольга Афанасьевна. – Только не даю интервью – нет сил переживать заново то страшное время… После панихиды Фирсова вернулась домой в Германию. А осенью ей пришло приглашение из Свято-Воскресенского кафедрального собора в Берлине. По окончании службы настоятель храма вручил Ольге Афанасьевне привезенную из России награду. Орден ее тезки - Святой Равноапостольной княгини Ольги, за спасение исторических и архитектурных памятников блокадного Ленинграда. Каждый год Ольга Афанасьевна приезжает в Петербург. «Невероятный аппетит к жизни» пробуждает в ней наш город. И свое 95-летие в следующем июне Фирсова хочет встретить непременно здесь. – Я каждый день живу с ощущением огромной радости, – светится Ольга Афанасьевна. – Просыпаюсь – и радуюсь пению птиц, вкусному хлебу, замечательному чаю. Откуда это?.. Не знаю. Мне часто говорят: я доживаю за тех, кто не дожил. Наверное, так. Как иначе объяснить столько чудес в моей жизни?... Читайте так же ИДЕТ ВОЙНА НАРОДНАЯ, СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА… | ||
|
Второй
центр Петербурга - шпиль Адмиралтейства
(72 м). На него ориентированы Невский,
Измайловский проспекты, Гороховая,
Миллионная и Галерная улицы.
16
сентября 1941 года нашу четверку - Олю, Алю,
Алоиза и меня - вызвали на совещание в
Управление культуры Ленгорисполкома к
его начальнику Б.И. Загурскому. На
совещании присутствовало много военных и
гражданских лиц. Здесь были
представители штаба Ленфронта, МПВО,
Архитектурно-планировочного управления
и Инспекции охраны памятников. Главный
архитектор города Н.В. Баранов сообщил,
что нам хотят поручить выполнение особо
важного задания - приступить к маскировке
высотных объектов, позолота которых
выдавала врагу наш любимый город.
Понесли
потери и участники маскировочной бригады
- умерли от голода Аля Пригожева и Алоиз
Земба.