Альпинисты Северной Столицы  

Тенцинг Норгей  (1914-1986)

Джеймс Рамзай Ульман «Тигр снегов». Молодая Гвардия; Москва; 1957.

 К 100-летию со дня рождения

 Тенцинг взошёл на Эверест 29 мая 1953 вместе с Эдмундом Хиллари

 в составе  британской экспедиции под руководством Джона Ханта.

Они победили …!

 Автобиография Тенцинга, записанная с его слов Джеймсом Рамзаем Ульманом в книге «Тигр снегов» содержит такие слова: «Первым делом мы сделали то, что делают все альпинисты, взойдя на вершину горы: пожали друг другу руки. Но разве можно было ограничиться этим на Эвересте! Я принялся размахивать руками, потом обхватил Хиллари, и мы стали колотить друг друга по спине… Сияло солнце, а небо – за всю жизнь я не видел неба синее!… Я глядел вниз и узнавал места, памятные по прошлым экспедициям… долгий путь, пройденный нами… долины и взгорья моей родной страны… Со всех сторон вокруг нас высились великие Гималаи… величайшие вершины мира, даже сама Канченджанга, казались маленькими холмиками. Никогда еще я не видел такого зрелища и никогда не увижу больше – дикое, прекрасное и ужасное. Однако я не испытывал ужаса. Слишком сильно люблю я горы, люблю Эверест. В великий момент, которого я ждал всю жизнь, моя гора казалась мне не безжизненной каменной массой, покрытой льдом, а чем-то теплым, живым, дружественным. Она была словно наседка, а остальные вершины – цыплята, укрывшиеся под ее крыльями. Мне казалось, что я сам могу раскинуть крылья и прикрыть ими мои любимые горы».

Подобно всем покорителям вершин, они пожали друг другу руки, сделали снимки и полюбовались на открывающийся сверху вид, после чего направились в обратный путь. А там, внизу, их ожидала новая жизнь. В особенности это относилось к Тенцингу. Он вышел на штурм Эвереста простым человеком, а вернулся героем. И ему, как многим другим до него, предстояло познать все радости и все испытания, связанные со званием героя.

За восхождение на Эверест Тенцинг Норгей был награжден Непальской Звездой – высшей наградой Непала и наградой Великобритании – медалью Георга VI.

Эверест также покоряли впоследствии его сын и племянник. До своего исторического восхождения на Эверест Тенцинг Норгей уже имел исключительно богатый опыт участия в гималайских экспедициях. В 1936 и 1938 гг. он, будучи ещё совсем молодым носильщиком, участвовал в английских экспедициях на Эверест с тибетской (северной) стороны; в последней из них он достиг высоты 8290 м. В 1947 г. он сопровождал канадского альпиниста Э. Денмана, попытавшегося без разрешения властей проникнуть в Тибет и совершить восхождение на Эверест.

В 1950 г. Тенцинг принимал участие в трагически завершившейся попытке восхождения нескольких английских альпинистов на Нанга Парбат (8125 м) в Кашмире, а в 1951 г. в составе французской экспедиции взошёл на восточную вершину Нанда-Деви (7434 м) в индийских Гималаях. В 1952 г. он в качестве сирдара (руководителя группы шерпов) принимал участие в двух швейцарских экспедициях с юга на Эверест; во время первой из них он вместе с Р. Ламбером достиг на ЮВ гребне высоты около 8500 м.

В исторической британской экспедиции 1953 г. он также совмещал должности сирдара и полноправного члена штурмовой группы экспедиции.

После восхождения на Эверест Тенцинг Норгей прекратил участие в гималайских экспедициях, и в 1954 г. создал в индийском городе Дарджилинге Гималайский институт альпинизма (ГИА), бессменным директором которого он являлся вплоть до своего выхода на пенсию в 1976 г.

 Интересные факты:

Из-за высокой выносливости Тенцинга говорили, что у него «есть третье легкое».

После рождения получил имя Намгьял Вангди. Позже, по совету ламы, был переименован родителями в Тенцинг Норгей, что означает «счастливый богатый приверженец религии». В разное время именовался Кхумжунь, Ботиа. Родовое имя – Ганг Ла («снежный перевал»). Не придавал особого значения своему точному возрасту, собственным именам и их транскрипции (шерпы в то время не знали письменности и календаря в быту) до обрушившихся на него славы и денег, когда он был вынужден выработать стандартную форму написания имени Tenzing Norgay. При этом, строго говоря, Norgay не фамилия, а часть имени. Обращение вроде «мистер Норгэй» лишено всякого смысла. Фамилии, в привычном понимании, у шерпов нет. Сам себя он называл просто Тенцинг.

Он был полиглотом. Владел шерпским, непальским, тибетским языками, несколькими языками северной Индии и Пакистана. Он мог изъясниться на нескольких европейских языках, воспринятых им в экспедициях. При этом до зрелого возраста он был неграмотным.

 Жителю Запада трудно представить себе, что значит сегодня Тенцинг для людей Востока. Напрашивается сравнение с Чарлзом Линдбергом; однако даже Линдберг в расцвете своей славы не был предметом подлинного поклонения. Между тем Тенцинг в глазах миллионов жителей Востока – живое божество, воплощение Шивы или Будды. Для других миллионов, достаточно искушённых, чтобы не смешивать людей с богами, он исключительно выдающийся смертный человек. В прямом и переносном смысле Тенцинг, взойдя на Эверест, поднялся к самому небу; в сущности, он первый в истории Азии человек из простого народа, который завоевал всемирную известность и славу. Жители Азии увидели в его подвиге не только победу над величайшей вершиной, но радужное предзнаменование для себя и всей своей расы. Уже сегодня имя Тенцинга вошло в сказания и песни, которые можно услышать во всех уголках Востока. Уже сегодня оно овеяно легендами и мифами.

Вот он стоит на снегу в кислородной маске – Тенцинг – герой, легендарный Тенцинг, безличный символ, вздымающий ввысь флаги на вершине земли. Вполне возможно, что именно этот образ сохранится в памяти людей дольше всего. Однако под кислородной маской и ватной одеждой скрывается и другой Тенцинг – именно об этом Тенцинге, а не о всеми восхваляемом победителе рассказывает он сам в своей книге. «Я остаюсь все тем же старым Тенцингом», – заключает он. И это верно, на наше счастье, потому что «старый Тенцинг», не «легендарный», не «знаменитый», представляет сам по себе примечательную личность.

Покорителя Эвереста описывают обычно неказистым, но это неверно. Возможно, он кажется таким, рядом с высоченным Хиллари. В действительности Тенцинг сильный, пропорционально сложенный человек выше среднего роста. Слово «неказистый» неприменимо и к его душевному складу. Нет в нем ни узости, ни ограниченности, ни провинциальности – ничего того, с чем принято связывать представление о деревенском жителе или горце. Это же можно сказать в известной мере обо всем племени шерпов.

Шерпы ведут самый простой образ жизни и в большинстве своём неграмотны (так как не существует шерпской письменности), тем не менее благодаря особому роду работы и давнему контакту с внешним миром они стали цветом гималайских горцев. Тенцинг цвет этого цвета. У него приятная внешность, складная фигура. Лицо подвижное, глаза живые и ясные, острый язык и ум, обаятельная улыбка. Пусть его любимый напиток – чай или шерпский чанг, сам же он шампанское. Наделённый светлой и лёгкой душой, он весь бурлит энергией. Ему присуще то неуловимое качество, которое можно назвать породой.

Тенцинг немало поездил. Он узнал разные страны и разные языки. Он любит хорошую еду, хорошую одежду, благоустроенную жизнь, веселую компанию. Он очень любознателен и жаден на новые впечатления. Впрочем, некоторые приобретённые Тенцингом привычки не помешали ему сохранить в неприкосновенности свои природные качества. В нем нет и намёка на фальшь и чванливость, которые так часто сопутствуют неожиданному успеху. «Старый» и «новый» Тенцинг в одинаковой мере отличаются тактом и сознанием собственного достоинства, вежливостью и благородством. Он не только прирождённый альпинист, но и врождённый джентльмен.

В его новом доме в Дарджилинге жизнь бьёт ключом. Заправляет всем жена Тенцинга, Анг Ламу, полная, по-девичьи смешливая, подвижная женщина с проницательными глазами. С ними живут две дочери, две племянницы, сколько-то сестёр и зятьёв, да ещё в доме постоянно находятся гости и родственники этих гостей, которые приходят и уходят, когда им заблагорассудится. Повсюду собаки. На столах и на стенах – альбомы вырезок, фотографии, памятные вещицы. Нередко сверху, со второго этажа, доносится молитвенное пение и звон колокольчика: там находится буддийская молельня, которой заведует один из зятьёв, лама. В первом этаже в любое время дня обязательно кто-нибудь пьёт чай.

И в центре всего этого сам Тенцинг, оживлённый, приветливый, немного смущённый всем происходящим. Иногда кажется, что он говорит одновременно на нескольких языках. Его тёмные глаза сияют, сверкают крепкие белые зубы. Вы невольно обращаете внимание на эти зубы, потому что он часто улыбается.

Часто, но не всегда. Бывает, что улыбка сходит с его лица. Внешний мир вторгается в его жилище настойчиво, неумолимо: толпы почитателей становятся слишком назойливыми. Любопытные и преклоняющиеся, завистники и искатели наживы окружают Тенцинга сплошным кольцом, и кажется, что и сам он и его дом вот-вот будут сокрушены их напором. Был случай, когда Тенцинг не выдержал всего этого и серьёзно заболел. Впоследствии натиск немного поослаб, однако по-прежнему бывает, что он принимает угрожающий характер. В такие моменты покоритель Эвереста сразу перестаёт быть самим собой. Непринуждённость сменяется связанностью. Плотно сжатые губы, глаза затравленного зверя… Так и кажется, что он сейчас повернётся и убежит вверх по горному склону, подобно «ужасному снежному человеку».

Тенцинг расплачивается за свою славу, расплачивается сполна. Говоря его словами, он зверь в зоопарке, рыба в аквариуме. И если этот аквариум выставляет Тенцинга на всеобщее обозрение, то держит его в то же время на положении узника. Другие шерпы, его друзья, уходят в новые и новые экспедиции, но Тенцинг не идёт с ними больше. Ему теперь живётся лучше, чем им, но в то же время и хуже: среди толпы и шума он одинок. Тенцинг расплачивается не только за славу, но и за то, что он именно таков, каков он есть. Не будь Тенцинг так интеллигентен и чуток, он был бы счастливее.