Альпинисты Северной Столицы

Эверест

1953. Эверест Джона Ханта

Юрий Ицкович – к.т.н., МС СССР по горному туризму, 1 разряд по альпинизму.

по книге Джона Ханта «Восхождение на Эверест», 400 стр. (!).

Иностранная литература, 1956 г. http://www.skitalets.ru/books/everest_hunt/

 Джона Ханта я видел всего один раз, совершенно случайно, в горах, около озера Искандеркуль. В 1960 г. мы делали поход в Фанских горах и, проходя мимо озера, остановились отдохнуть около каменной гряды, через которую из озера с шумом устремляется вниз Искандер-Дарья. Мы любовались зеркальной гладью озера, с интересом рассматривали черную горизонтальную полосу, проходящую выше уровня воды метрах в десяти вдоль всех склонов, образующих озерную чашу. В соответствии с легендой, великий Александр Македонский (Искандер), завоевывая эти места, взорвал естественную каменную преграду, у которой мы стоим, и спустил бешенный водяной поток на непокорную долину по берегам реки.

Пока мы всё это обсуждали и рассматривали, снизу подошла группа туристов с экскурсоводом – женщиной. Туристы остановились поблизости, и экскурсовод заговорила, по-видимому, о том же, что обсуждали мы. Прислушавшись, я понял, что она говорит по-английски, а лицо одного из туристов показалось мне знакомым. Я стал мучительно и безуспешно вспоминать, где мог я видеть это приветливое и в то же время строгое лицо? Нам пора было уходить и, проходя мимо, я спросил переводчицу, как зовут этого гражданина. Она сказала «Сэр Джон Хант», и я сразу вспомнил портрет руководителя экспедиции на Эверест, висевший в клубе туристов.

И вот теперь, в год шестидесятилетнего юбилея экспедиции, я читаю книгу Джона Ханта «Восхождение на Эверест»

 и из текста возникает образ очень доброжелательного и в то же время твердого человека, командира, профессионального военного, в точности того приветливого туриста с озера Искандеркуль.

Еще за полгода до начала экспедиции Хант Генри Сесил Джон (Hunt Henry Cecil John)

 был поглощен военными проблемами: «11 сентября 1952 г. я получил телеграмму, в которой мне предлагали принять на себя руководство английской экспедицией на Эверест весной 1953 г. В это время я был очень занят последними приготовлениями к проведению маневров союзных войск в Германии».

За четыре или пять месяцев организовать экспедицию непросто. А грандиозную, проблемную экспедицию, проводимую по инициативе Альпийского клуба и Королевского Географического Общества Англии, – очень сложно.

С большим уважением и благодарностью пишет Хант о предшественниках, прокладывавших пути к Эвересту.

Он вспоминает Д. Мэллори и Э. Ирвина, отдавших свою жизнь в борьбе с горой и, на вопрос «зачем?», оставившего для нас свой известный ответ, что альпинисты идут на Эверест «потому, что он существует» (читайте в этой книге статью «Эверест 1924 года»).

Благодарит Эрика Шиптона за разведку подходов с юга (читайте в этой книге статьи: «Эверест 1950. В борьбу вступают США. Впервые с юга» и «Эверест 1951. Повторно с юга»).

Благодарит Р. Ламбера и Н. Тенцинга за разведку подходов с юга за достигнутые высотные рекорды, недотянувшие до вершины менее трехсот метров. Между строк при этом просвечивает скромность и культура автора (читайте в этой книге статьи: «Эверест весна 1952. Швейцарцы вступают в борьбу» и «Эверест осень 1952. Швейцарцы продолжают  борьбу»).

В то же время как настоящий патриот он гордится тем, что из 11 экспедиций на Эверест, 9 были английскими, и объясняет это особыми отношениями Англии со своей колониальной Индией.

И, конечно, главное в книге – это изложение хода самой экспедиции. Еще в Лондоне Хант в общих чертах представлял схему подъёма на вершину. «У подножья находится Западный цирк – этот чудовищный каприз природы, лежащий между Эверестом и Нупцзе и замыкаемый склонами Лхоцзе. Из него в качестве входа в цирк вытекает ледник Кхумбу с ледопадом,

преодоление которого представляет сложнейшую задачу для восходителей. Далее необходимо преодолеть снежно-ледовые склоны Лхоцзе, пройти Южную седловину, Юго-Восточный гребень, «Южный пик» высотой более 8.750 м и подняться на вершину».

Особое внимание при подготовке экспедиции Д. Хант уделял подбору коллектива: «Физическая или моральная неподготовленность хотя бы одного или двух участников экспедиции неизмеримо увеличивает трудности задания. …Я стремился к подбору такого коллектива, каждый член которого мог бы впоследствии быть участником штурмовой группы. …Я добивался наличия у них двух качеств, редко встречающихся вместе. С одной стороны, …нужно быть уверенным в том, что участник действительно хочет достичь вершины. …В то же время таким стремлением должен быть охвачен …и весь коллектив». …Другими словами, в участниках должны сочетаться индивидуализм, уверенность в себе вплоть до фанатизма и, с другой стороны, коллективизм, готовность принести в жертву личные интересы ради общего дела.

Хант пишет: «Наш конечный выбор был таков: …Чарльз Эванс (33 года); … Том Бурдиллон (28 лет);

…Альфред Грегори (39 лет был, не считая меня, самым старшим из членов экспедиции);  

…Эдмунд Хиллари (33 года);    

 …Джордж Лоу (28 лет);         

…Чарльз Уайли (32 года); …Майкл Уэстмекотт (27 лет); ...Джордж Бенд (23 года); …Уилфрид Нойс (34 года)». …Все были ростом не ниже 180 см. Возможно, это способствует избавлению от комплексов неполноценности.

 Дальше он пишет про себя: «Последним был я сам. Альпинизмом я занимаюсь непрерывно с 1925 г., когда пятнадцатилетним подростком поднялся впервые на одну из альпийских вершин. В Альпах я провел десять летних сезонов. …Благодаря тому, что мне посчастливилось в период между двумя мировыми войнами служить в Индии, я смог принять участие в трех гималайских экспедициях. Мне пришлось обучать войсковые соединения ведению боевых действий в горах и снегах. …Мне было 42 года.

Врачом экспедиции был 27-летиий Майкл Уорд, являющийся одновременно прекрасным альпинистом. …Наш коллектив был впоследствии еще увеличен присоединением к нему двух участников. …Первым из них был Гриффит Паф, работавший в области горной физиологии. …Вторым прикомандированным к нам участником был Том Стобарт, который должен был снимать фильм о работе экспедиции. …Через несколько месяцев мне удалось привлечь в экспедицию Тенцинга,

 который уже дважды поднимался по намеченному маршруту в 1952 году. …Нам нужно было предусмотреть всё с таким расчетом, чтобы   совершить   восхождение   на Эверест в мае-июне 1953 г.».

Между тем альпинисты Швейцарии совершали вторую в 1952 году, осеннюю попытку покорить Эверест, и сохранялась неопределенность в том, состоится ли вообще английская экспедиция. Только в декабре Хант получил телеграмму, сообщавшую, что после нескольких недель, проведенных в условиях ужасной погоды, альпинисты Швейцарии отказались от своей попытки взойти на Эверест.

Больше препятствий для проведения английской экспедиции не было, и 12 февраля основной состав на пароходе отплыл в Индию, а несколько человек догнали остальных чуть позже на самолете.

Там они встретились

 4 марта с шерпами во главе со знаменитым Тенцингом, который должен был исполнять обязанности начальника их группы. Тенцингу уже исполнилось 39 лет, и это был его шестой выход на Эверест.

Потом было хлопотливое, но прекрасное, по мнению Ханта, путешествие по Непалу с большим количеством грузов и носильщиков

 от Катманду до поляны около монастыря Тхьянгбоче, окруженной грандиозными вершинами. Вот его слова: «Очарованные этим удивительным зрелищем, мы, молча, стояли среди широкого альпийского луга, на котором мирно паслись яки. Это было идеальное место для нашего первого Базового лагеря. Жизнь была прекрасна».

Быстро прошла неделя с небольшими тренировочными выходами на окружающие вершины. Ходили тремя группами под руководством Эда Хиллари, Чарльза Эванса и самого Дж. Ханта. Затем еще почти две недели ушло на перемещение части грузов,

 организацию нового Базового лагеря как можно выше на леднике Кхумбу и прокладку пути, выводящего в Западный цирк через ледопад с организацией «лагерей II и III».

Наконец, как пишет Хант, в Базовом лагере: «…вечером 22 апреля, во время ужина в шатровой палатке, я смог в общих чертах ознакомить всех членов экспедиции с планом организации лагерей. Отсутствовали только Майкл Уэстмекотт и Эд Хиллари, которых я покинул в этот день утром в «лагере III». Период организации делился на два этапа. Сначала мы должны были заниматься преимущественно подъемом грузов из Базового лагеря в «лагерь III», находящийся в верховьях ледопада. Затем деятельность наша должна сосредоточиться в Западном цирке. Между этими двумя этапами должен был быть перерыв, во время которого большинство участников, поочередно, смогло бы спуститься с ледника, чтобы отдохнуть на более низкой высоте».

Предусмотрительность – характерная черта Ханта, причем не только в вопросе об отдыхе участников. Он принял меры предохранения от возможных ЧП: «…Я предложил Чарльзу Эвансу быть готовым взять на себя руководство экспедицией, если я заболею, или со мной произойдет несчастный случай, и попросил всех членов экспедиции принять это назначение, если оно понадобится».

За выполнение второй задачи – подняться в Западный цирк и проложить маршрут до его верховьев – взялись Чарльз Эванс, Тенцинг, Эд Хиллари и Хант. В результате был проложен путь и начался перенос грузов в «лагерь IV» в верховьях Западного цирка.

Было решено этот лагерь считать Передовым базовым лагерем и из него начинать штурм вершины.

Далее началась разведка и прокладка пути по стене Лхоцзе под руководством Джорджа Лоу с одновременным испытанием кислородных аппаратов. Разведывательная группа поднялась 3 мая в «лагерь V», а затем добралась до швейцарского «лагеря VI». Кислородные аппараты испытания выдержали, и появилась возможность планировать сам штурм вершины.

Хант пишет: «7 мая …в Передовом базовом лагере …я предложил всей штурмовой группе собраться в главной палатке, чтобы я мог изложить программу дальнейших действий. …Программа строилась на том, что наши людские и материальные ресурсы допускают проведение подряд только двух попыток штурма. При их неудаче, для третьей и последней попытки придется в течение нескольких дней восстанавливать силы и пополнять запасы в промежуточных лагерях. …Каждая штурмовая группа должна состоять из двух человек. К штурмовой группе должна быть придана вспомогательная группа, которая помогает нести груз. Она должна быть готовой встретить штурмовую группу при возвращении, заменить ее при необходимости и идти на выручку. Вторая попытка должна сразу же следовать за первой. В самых верхних лагерях из-за трудностей заброски будет ограниченное количество продовольствия и спальных мест, поэтому интервал между двумя штурмами должен быть не меньше 24 часов. Вторая штурмовая группа в известном смысле страховала первую, а в случае неудачи была готова сама выйти на штурм. Вторая группа должна содержать страхующую часть в своих рядах и быть соответственно многочисленнее первой.

Обе штурмовые группы начнут восхождение с Передового базового лагеря на высоте 6.460 м. Они будут двигаться к Южной седловине, имеющей высоту 7.880 м, по следующему графику. Первый день – до «лагеря V» у подножия стены Лхоцзе; второй день – до «лагеря VI» на полпути вверх по стене Лхоцзе; третий день – подъем на седловину, где будет установлен еще один лагерь. Ни одна группа не должна будет задерживаться на седловине, если ее не вынудит к этому непогода или ветер. Последний пункт был очень важен, так как задержка людей на седловине грозила физическим изнурением и требовала дополнительных запасов продовольствия.

Первый штурм будет предпринят Томом Бурдиллоном и Чарльзом Эвансом, которые прекрасно сработались в связке друг с другом и приобрели большой опыт в обращении с кислородными аппаратами закрытого типа. После этой первой связки немедленно выйдут Хиллари и Тенцинг с аппаратами открытого типа. Они уже, вне всяких сомнений, заслужили право на штурм вершины. Второй штурмовой группе будет придана вспомогательная, в которую входили я, Грегори и четыре-пять выбранных шерпов, которых мы тренировали и держали в резерве специально для этой цели. Специальной задачей будет организация последнего лагеря как можно выше на ЮВ гребне. Я полагал, что это будет высота порядка 8.540 м, конечно, если удастся найти площадку, пригодную для установки небольшой палатки».

Таковы были планы, а пока шло освоение стены Лхоцзе под руководством Джорджа Лоу и переноска грузов транспортировочными группами из «лагеря IV» в «лагерь V» под руководством Эда Хиллари. Погода наладилась, «снежные шквалы» прекратились, и солнце светило даже после полудня.

На стене не всё шло гладко. От недостатка кислорода страдали Чайльз Уайли, Майкл Уорд, некоторые шерпы. Из «лагеря VI» прямо на Южную седловину пройти не удалось. Надо было подниматься выше по стене к началу контрфорса, а потом спускаться в седловину. После организации «лагеря VI», 14 мая при хорошей погоде Джордж Лоу и Анг Ньима поднялись вверх на 300 м и к своей радости обнаружили швейцарский «лагерь VII». Стала очевидной необходимость и Ханту организовать такой же дополнительный лагерь на стене, несмотря на накопленную уже усталость Лоу.

В это время в Передовой базовый лагерь прибыла свежая группа, состоявшая из Чарльза Эванса, Тома Бурдиллона, Грега и Уилфрида Нойса. Уилфрида послали на помощь Лоу. Когда Уилфрид поднялся к Джорджу в «лагерь VI», оба они приняли на ночь снотворное. На следующий день Уилфрид заметил, что его товарищ был в каком-то дурмане. Временами при движении Джордж впадал в оцепенение, а на привале для отдыха и принятия пищи Уилфрид застал его спящим с торчащей изо рта сардиной. Его пришлось срочно спускать в «лагерь V», где он впал в коматозное состояние и очнулся лишь на следующий день. Утром болезненные симптомы полностью исчезли, и Джордж с Уилфридом снова двинулись наверх наверстывать упущенное.

Хант с присущей ему доброжелательностью высоко оценивает работу Джорджа Лоу и его спутника Майкла Уорда. Он пишет: «Наперекор погоде, наперекор ослабляющему влиянию горной болезни, несмотря на деморализующее действие ужасного западного ветра, Джордж Лоу, поддерживаемый то теми, то другими участниками, вел поистине героическую борьбу в течение 11 дней, которые должны войти в историю альпинизма как эпопея мастерства и силы воли…».

15 мая Хант спустился вниз по цирку, чтобы поменяться местами с Эдом Хиллари, как они условились раньше. Настало время организовать окончательное перемещение всех восходителей в Передовой базовый лагерь.

Тем временем началось перемещение грузов по стене Лхоцзе и дальше на Южную седловину. 20 мая вслед за группой У. Нойса должен был выйти Чарльз Уайли со второй партией шерпов, и в случае удачи этого предприятия немедленно могла выходить и первая штурмовая группа.

Итак, штурмовая группа могла выйти 22 мая. Заброска на Южную седловину грузов, необходимых для штурма, должна была занять по плану около 5  дней. И тут наверху было обнаружено, что некоторые из кислородных баллонов при употреблении дают течь. Это могло сорвать все планы.

Для восполнения бракованных баллонов нужны были добровольцы, готовые снова идти на седловину, несмотря на усталость. Хант вспоминает: «Джордж Лоу, только что вернувшийся после тяжелого подъема по стене Лхоцзе, требовал себе новой работы, и я попросил его возглавить эту группу. Он был в восторге. Видимо ему в тайниках души очень хотелось подняться возможно ближе к вершине». …Интересно, что ему это удалось, но это было потом, а сейчас…

«Утро 21 мая было прекрасное, …мы вглядывались в …серак, скрывавший палатки «лагеря VII». Мы надеялись на ранний выход в направлении к седловине группы Нойса с шерпами. Однако до 10 часов ничего не было видно. Затем появились две маленькие точки, … Больше никто не появлялся. …Предполагая наличие проблем с самочувствием шерпов, я решил, согласно принятому накануне плану, выслать им в помощь двух альпинистов.

Тут я оказался в затруднении. Каждый, из оставшихся в лагере, входил в штурмовые группы и должен был немедленно, либо через сутки выступить, как только будет произведена заброска. …Напрашивалось …решение …послать Тенцинга и Хиллари. Они должны были последними вступить в борьбу с Эверестом, они оба были со свежими силами, и оба были исключительно выносливы. Кроме того, среди шерпов Тенцинг пользовался особенно высоким авторитетом. Никто лучше его не смог бы убедить носильщиков рискнуть и помочь альпинистам-руководителям в подъеме на Южную седловину.

Около 11 часов утра я высказал Хиллари и Тенцингу свои соображения, подчеркнув при этом, что, вероятно, время выхода второй штурмовой группы будет нарушено и усилия, затраченные на выполнение нового задания, могут уменьшить их личные шансы на успех при штурме самой вершины.

Оба не только выразили полную готовность, но, видимо, были довольны порученным им заданием. Особенно радовался Тенцинг. …После того как 2 мая он и Хиллари установили изумительный рекорд, проделав за один день путь от Базового лагеря до «лагеря IV» и обратно, впервые Тенцинг имел возможность проявить свои блестящие способности. Именно такого случая он и ожидал. Не теряя времени, Тенцинг и Хиллари быстро подготовились и около полудня вышли…

А тем временем, наверху вышедшие утром 2 восходителя были уже на уровне Южного седла чуть сбоку, выбирая удобный маршрут для его достижения. Вскоре голубоватая точка потерялась на фоне неба. Было 2 часа 40 мин. дня. Уилфрид Нойс и его спутник Аннуллу стояли в эту минуту на высоте около 7.900 м над Южной седловиной Эвереста. Их взоры обращались вниз, туда, где разыгралась драма швейцарской экспедиции, и вверх к самой пирамиде Эвереста. «Это была торжественная минута для обоих альпинистов, а также и для всех нас, следивших за ними. Их присутствие там явилось символом нашего успеха в разрешении ключевой проблемы всего восхождения. Они достигли цели, к которой мы стремились в течение 12 тревожных дней»…

Тенцинг и Хиллари, к вечеру поднялись в «лагерь VII».

Когда Нойс и Аннуллу, спустившись по закрепленной веревке, подошли к палаткам, шерпы встретили их восторженными приветствиями. Без сомнения, благополучное возвращение этой двойки после трудного подъема на Южную седловину произвело в тот день глубокое впечатление на ожидавших людей. Если могли это сделать двое, смогут и все остальные! …Ободряющие слова и четкие распоряжения Тенцинга о работе завтрашнего дня завершили дело. Успех «заброски» был теперь обеспечен. Утром весь отряд полностью вышел в путь, чтобы перенести на Южную седловину необходимые запасы…

Из Передового базового лагеря было видно, что …«Впереди по-прежнему шли двое. Мы предполагали, что это должны быть Хиллари и Тенцинг, и позднее, когда вернулись Нойс и Аннуллу, наши догадки подтвердились. В первый момент меня охватила досада. Помня об основной задаче Хиллари, я просил его не выходить за рамки строго необходимого для обеспечения успеха этой группы. Я предполагал, что он сможет ограничиться словесным воздействием на шерпов. В крайнем случае, я советовал Хиллари и Тенцингу идти впереди лишь до начала ледника. Однако они неуклонно шли вперед, восстанавливая почти стертые ночным ветром следы и действуя на других, как живой магнит. Даже нам внизу было ясно, насколько тяжел их путь. Двигались они удручающе медленно. Лишь тот, кто сам испытал эти трудности, мог полностью оценить их»…

Хант верен себе, всегда обо всех говорить только хорошее: «Трудно этот день дался Чарльзу Уайли. В полубессознательном состоянии, напрягая всю свою волю, он все же достиг гребня перед седловиной. Позднее на самой седловине, с редким присутствием духа и энергией, он организовал надежный склад продуктов, придавив их тяжелыми камнями, чтобы бушующий здесь ветер не разметал их. Затем он внимательно осмотрел окружающую панораму и произвел киносъемку. Подобная сила воли кажется прямо-таки сверхъестественной.

Когда (примерно в 2 часа дня) в Передовом базовом лагере стало ясно, что отряд «заброски» на Южную седловину достигнет своей цели, мы все почувствовали огромное облегчение. Погода продолжала оставаться ясной; необходимые для штурма припасы были сосредоточены у подножия пирамиды Эвереста, и, хотя мы не могли предвидеть, каков будет ветер, не было более причин для дальнейших отсрочек. Нужно было выходить на штурм. После совещания с Томом Бурдиллоном и Чарльзом Эвансом, который, к счастью, стал себя чувствовать хорошо, мы решили в тот же вечер выступать вверх и дойти до «лагеря V». Быстро приближался решающий момент, и мы обязаны были теперь выполнить свою задачу, следуя блестящему примеру тех, кто подготовил нам путь.

Когда вечером 22 мая мы дошли до «лагеря V», ветер уже заметно усилился. Вокруг нас взметались снежные вихри, и холод казался еще более пронизывающим. К тому времени как мы устроились в палатках, ветер разбушевался не на шутку и с каждой минутой все усиливался. Ночь была крайне беспокойной. Конечно, значительно хуже она прошла для группы заброски на седловину, ночевавшей в «лагере VII».

За следующие два дня штурмовая группа достигла Южной седловины. Утром 25 мая, ветер стих и погода была исключительно хороша. На седловине дул только легкий ветерок. «Но мы не были готовы к выходу. Слишком напряженным был вчерашний подъем, и к тому же надо было разобрать продукты».

В штормовую двойку входили Том Бурдиллон и Чарльз Эванс, а во вспомогательную группу – Джон Хант и шерпы Балу и Намгьял. Этот день они провели на седловине.

Хант после прогулки по седловине пишет: «Когда я возвратился в лагерь, Том и Чарльз уже кончали подготовку к следующему дню. Чтобы предоставить им больше простора и свободы и дать возможность выйти на штурм пораньше, я решил перейти в маленькую палатку… Еще с вечера мне стало ясно, что на Балу нам рассчитывать не придется. Шансы на то, что мы вдвоем с Да Намгьялом сможем поднять нашу часть груза, необходимого для штурмового лагеря на Снежном плече на высоту, вероятно, около 8.500 м, были весьма малы… Я на следующее утро, в 5:30, был уже на ногах… Да Намгьял …также готовился к выходу. Чарльз и Том должны были выступать первыми в 6 час… Да Намгьял принес мне чашку чая… Незадолго до 7 часов мы оба вылезли наружу… Перед пирамидальной палаткой Чарльз Эванс, нагнувшись над кислородным аппаратом, продувал трубопровод, явно исправляя какое-то повреждение. …Больше часа прошло… Чарльз подошел ко мне и спросил, не сможет ли он нам помочь в заброске грузов в штурмовой лагерь, поскольку он считает, что перспективы штурма стали сомнительными. Но я отказался, …и мы пошли вверх…

Крутизна склона увеличилась, и он был покрыт крепким, как камень, фирном, на котором коротко заточенные зубья моих кошек стали проскальзывать. Это было чрезвычайно утомительно. Оглянувшись, я с радостью увидел, что Том и Чарльз в этот момент отделились от палаток и поднимаются ко мне. Очевидно, повреждение в аппаратуре было исправлено, и штурм вершины вступил в свою конечную фазу… Я с грустью отметил, как медленно мы двигаемся… Я направился к забитому снегом желобу… Да Намгьял попросил меня держаться еще правее… Однако это потребовало бы длительного обхода вправо, а нам теперь необходимо было всячески экономить силы. Ведь их оставалось так мало!..

Вслед за нами быстро поднимались Том и Чарльз. Они перегнали нас в то время, как мы с Да Намгьялом сидели, отдыхая в первый раз в неглубокой канаве начинающей развиваться краевой фирновой трещины. Мы двинулись дальше… Мы поднялись на гребень и совершенно неожиданно наткнулись на палатку, оставленную почти ровно год назад Ламбером и Тенцингом. Вернее, это были только изорванные в клочья остатки этой палатки… мы поднялись… на тридцать метров над швейцарской палаткой, когда Да Намгьял заявил, что дальше он идти не может … Вряд ли найдется более мужественный и менее склонный к жалобам человек… Не было подходящего места, где мы могли бы оставить груз… На ближайшей скале гребня, над небольшой расселиной, где можно было уложить палатку и прочий груз,  мы воздвигли тур.

При подъеме до… 8.290 м… Том Бурдиллон и Чарльз Эванс чувствовали себя хорошо… потратив на преодоление четырехсот метров высоты полтора часа. До Южного пика оставалось примерно столько же. При таком темпе движения, почти 300 метров в час, у них должен был остаться запас времени на преодоление еще неизвестных препятствий, которые могли встретиться на последнем участке гребня, перед самой вершиной Эвереста.

Однако дальше дело пошло хуже… сцепление кошек… было ненадежным; движение сильно замедлилось. За 2 часа они едва преодолели половину расстояния, остающегося до Южного пика. Но… это была примерно высшая точка, достигнутая… Ламбером… весной 1952 г. …Перед ними встала… проблема, связанная с патронами кислородной аппаратуры. Было принято решение сменить патроны, и альпинисты двинулись дальше. У Чарльза снова не ладилось дело с аппаратом, что было видно по его затрудненному и ускоренному дыханию… Проявляя исключительную настойчивость и силу воли, он продолжал идти вперед. Так достигли они подножия последнего большого склона. …Восходители траверсировали склон по направлению к скалам, ожидая каждую минуту, что под ними двинется снег. Крутизна скал была так же велика. …Шаг за шагом они поднимались эти последние 120 метров.

Двигались они теперь чрезвычайно медленно, так как дыхание Чарльза Эванса было сильно затруднено, но он решительно не хотел сдаваться. Неожиданно крутизна гребня стала уменьшаться, и почти сразу альпинисты оказались на Южном пике Эвереста

– вид вершинного гребня с Южного пика, на высоте более 8.750 м. Был час дня. Чарльз Эванс и Том Бурдиллон достигли на гребне Эвереста высоты, превышающей на 250 м достижения предшествующих восходителей. Более того, они поднялись на пик, превосходящий по высоте все взятые до того вершины.

Должны ли были восходители идти дальше? Для них это была неповторимая возможность взобраться на вершину. Однако… если им не хватит кислорода для подъема по гребню и обратного пути, – восхождение невыполнимо… Чарльз Эванс считал, что путь до вершины потребует часа три, и еще два часа нужны на возвращение к Южному пику. Уже задолго до этого оставшийся у них запас кислорода будет исчерпан, и, если даже они смогут без кислорода спуститься обратно к Южному пику, они вернутся сюда не раньше 6 часов вечера, а ведь до лагеря еще останется 900-метровый спуск. Очевидно, что о восхождении не могло быть и речи, и они правильно решили вернуться назад. С сожалением они приступили к спуску».

В это время сильно уставший Хант уже был на Южной седловине, а Грегори и Лоу с группой шерпов несли грузы на седловину из «лагеря VII». Поднявшись на контрфорс, они видели альпинистов на пике, возвышающимся над седловиной. Они считали, что этот пик и есть высшая точка горы. Джордж Лоу прибежал на седловину с возгласами: «Они поднялись! Ей богу, поднялись!». Хант пишет: «Вся моя слабость после перенесенных в этот день испытаний мгновенно исчезла. Радость охватила всех. Шерпы …были взволнованы не менее чем мы. Возможно, даже больше нас. Но это была ложная информация, а в глубине души была тревога: а вдруг Чарльз и Том не вернутся? Облака полностью закрыли гребень, и ветер еще более усилился. В 15:30 в верхней части кулуара в облаках образовался просвет, и мы увидели восходителей. Они медленно спускались, и мы приготовились принять их. В 16:30 они приблизились к палаткам, и мы вышли им навстречу. В своей неуклюжей одежде, обремененные тяжелым снаряжением, с покрытыми инеем лицами, Чарльз и Том выглядели, как пришельцы с другой планеты. Оба были крайне утомлены… Предстоял повторный штурм…

После того как вторая штурмовая группа благополучно добралась со всем своим дополнительным грузом до Южной седловины, началась подготовка к предстоящему на следующий день их выходу вверх по Юго-восточному гребню. Сопровождавшие их шерпы… готовились идти вниз, несмотря на крайнюю усталость от замечательных подвигов этого дня. Да Намгьял решил отправиться с ними, Балу также ушел. Шерпы вели себя героически, и их имена должны быть особо отмечены в истории восхождения на Эверест. Это были: Дава Тхондуп, Да Тенцинг, Топкие,  Анг Норбу, Аннулу.

Джордж Лоу сопровождал их до седловины, и теперь он просил разрешения остаться, чтобы помочь в заброске грузов в штурмовой лагерь. Я охотно согласился. Из трех шерпов, специально выделенных для сопровождения второй штурмовой группы и заброски грузов в «лагерь IX», лишь один был в состоянии идти вверх. Это был Анг Ньима, Таким образом, участникам второй вспомогательной группы также пришлось быть одновременно и носильщиками.

В этот вечер «лагерь VIII» был переполнен. …Эта ночь… была сплошным кошмаром. Термометр показывал 25° мороза, а ветер, дувший весь день с большой силой, превратился к ночи в ураган. …В 8 часов утра… группа Эда не вышла. …Вокруг вершины Эвереста творилось что-то невообразимое. …Отсрочка штурма на сутки была неизбежна. К счастью, на седловине было для этого достаточно припасов. Все дело заключалось в том, чтобы вдоволь есть и пить, стараясь сохранить свои силы. …Всех, кроме штурмовой и вспомогательной группы, надо отправить вниз. …Казалось, мне надо быть здесь, около штурмовой группы, и, в случае необходимости, принять решение о дальнейшей отсрочке, а возможно, и об отмене штурма. В то же время я ведь входил в первую группу. …Отсылая вниз Грегори или Джорджа, я только уменьшил бы шансы второй штурмовой группы. Поэтому я решил идти вниз. …На прощанье я сделал Эду последние напутствия: рекомендовал по возможности не рисковать и пообещал прислать подкрепление».

Далее Хант приводит рассказ Эдмунда Хиллари о дальнейших событиях 28 мая.

«Ранним утром ветер был еще очень силен, но около 8 часов он стал заметно стихать, и мы решили выходить. Однако …из шерпов …остался лишь …Анг Ньима. …Мы переупаковали груз, …пришлось… урезать драгоценный запас кислорода. В 8:45 вышли в путь Лоу, Грегори и Анг Ньима, Тенцинг и я должны были выйти несколько позже, чтобы возможно быстрее подняться по сделанным передовой группой ступеням и тем сэкономить силы и кислород. Мы тронулись около 10 часов утра. …Каждый нес около 23 килограммов. …Чувствовали себя все прекрасно. …Дошли до промежуточного склада,

 устроенного Хантом два дня тому назад. …Склад помещался на высоте 8.336 м, но мы считали эту высоту недостаточной для организации последнего лагеря. …добавили к нашим …ношам дополнительный груз. …шли не останавливаясь. …Лоу пришлось вырубать ступени. Около 2 часов дня мы почувствовали усталость и стали приглядывать место для лагеря. Крутизна гребня не менялась. …Понемногу мы стали приходить в отчаяние, когда Тенцинг, вспомнив по прошлому году характер рельефа, предложил траверсировать крутые склоны влево. Это привело нас, в конце концов, к сравнительно горизонтальной площадке под скальным отвесом.

Было 2 часа 30 мин. …и примерно 8.500 м. Лоу, Грегори и Анг Ньима сбросили грузы и …начали спуск на Южную седловину. …Нам предстояло много дел. Для экономии кислорода мы сняли аппараты и с помощью ледорубов начали расчищать маленькую площадку. …После двух часов интенсивной работы нам удалось выворотить достаточно камней, чтобы выровнять две рядом лежащие полосы в 1 м шириной и 1 м 80 см длиной. При этом правда, одна лежала выше другой почти на 30 см. …Запасы кислорода были скудными. …Я думал, что при уменьшении подачи до трех литров в минуту у нас остаются еще шансы на успех. …Хорошо, что Эванс и Бурдиллон в сотне метров выше нашего лагеря оставили два баллона, наполненных на одну треть. Мы надеялись использовать этот кислород на обратном пути к Южной седловине…

После заката мы окончательно заползли в палатку, надели на себя все теплые вещи и залезли в спальные мешки. Выпив огромное количество жидкости, мы из имеющихся в запасе деликатесов устроили неплохой ужин. Кислорода для сна у нас было лишь на четыре часа из расчета один литр в минуту. …В течение ночи термометр показывал -27°, но, к счастью, ветер почти совсем стих. В 4 часам уже было совершенно тихо…

В 6:30 мы выползли из палатки на снег, взвалили на плечи наши кислородные аппараты весом 14 кг, надели маски и открыли вентили, чтобы дать доступ живительному кислороду к нашим легким. Несколько хороших, глубоких вдохов – и мы были готовы к выходу. Немного беспокоясь за свои озябшие ноги, я попросил Тенцинга идти первым, он стал вытаптывать ряд глубоких ступеней …к гребню, и мы вышли на него как раз там, где он образует на высоте около 8.550 м большой, ясно выраженный снежный выступ. Начиная отсюда, гребень становился узким, как нож, и так как ноги мои согрелись, я вышел вперед. …Мы добрались до небольшого углубления, и нашли там два баллона, оставленные Эвансом и Бурдиллоном во время предыдущей попытки… Неожиданно, подо мной съехал большой участок склона, и я соскользнул на три-четыре шага вниз. Я спросил Тенцинга, что будем делать …и решил продолжать путь .

 …Мы взобрались, наконец, на Южный пик. Было 9 часов утра. …Сняли кислородные маски. …Кислорода оставалось на четыре с половиной часа. …На спуске с Южного пика у меня было …прекрасное самочувствие. …На уходящем вверх гребне …я страховал подходящего ко мне Тенцинга, …потом он снова страховал меня, а я рубил ступени.

Погода для Эвереста была идеальной. …К моему удивлению, я испытывал от восхождения такое удовольствие, как будто дело происходило где-нибудь в моих родных Новозеландских Альпах.

После часа спокойного подъема мы достигли подножия наиболее сложного препятствия на гребне – отвесной скальной стенки, высотой метров 12. …Подъем на нее был явно не по нашим слабым силам. …К счастью …с востока нависал громадный карниз снега, а между ним и скалой, поднимаясь на все 12  метров обрыва, шла узкая расщелина. Поручив Тенцингу страховать меня возможно надежнее, я втиснулся в эту щель. Погружая зубья кошек глубоко в мерзлый снег позади меня, я оторвался от подножия скалы. Я медленно стал подниматься на распорах спиной вперед, используя маленькие зацепки на скале и помогая изо всех сил коленями, руками и плечами, я буквально полз вверх, молясь в душе, чтобы карниз не оторвался от скалы. С невероятной затратой сил я медленно, но верно поднимался шаг за шагом, в то время как Тенцинг постепенно выдавал веревку. Наконец, я достиг вершины скалы и вылез из трещины на широкий уступ. Примеч. ред.: этот участок маршрута позже был назван «Ступень Хиллари».

Несколько минут я лежал, стараясь восстановить дыхание. В эту минуту я впервые почувствовал твердую уверенность в том, что теперь уже ничто не может помешать нам достичь вершины. Укрепившись на уступе, я подал знак Тенцингу, чтобы он поднимался. Я стал изо всех сил тянуть веревку, а Тенцинг, извиваясь, полз по трещине, пока, наконец, не очутился наверху. Он лежал, задыхаясь, обессиленный, подобно гигантской рыбе, только что вытащенной из моря после ожесточенной борьбы.

Время шло, и гребень казался бесконечным. …Теперь я начал ощущать некоторую усталость. Уже в течение двух часов я непрерывно работал ледорубом. Тенцинг тоже двигался очень медленно. …Наш первоначальный энтузиазм улетучивался и все более превращался в мрачное ожесточение. И вдруг я заметил, что гребень впереди нас вместо того, чтобы однообразно подниматься, начал круто спускаться. …Узкий снежный гребешок вел к вершине. Еще несколько ударов ледорубом по твердому фирну – и мы оказались на вершине Эвереста .

Мы обменялись рукопожатием. Тенцинг обнял меня за плечи, и мы хлопали друг друга по спине, пока чуть не задохнулись. Было 11:30, 29 мая 1953 года …Тенцинг вырыл в снегу небольшую ямку и положил в нее немного продуктов: плитку шоколада, пачку печенья и горсть леденцов. …Я также вырыл углубление в снегу и поместил туда распятие, врученное Хантом, рядом с дарами Тенцинга…

Через 15 минут мы начали спуск. …Со сказочной быстротой мы достигли скальной стенки. …Мы втиснулись в трещину и, усиленно работая ногами и руками, быстро спустились со скалы. …С большой осторожностью мы пересекали скалы, с попеременной страховкой проходили лавиноопасные снежные склоны и, наконец, по старым ступеням вылезли на кошках на Южный пик. …Нас не покидала гнетущая мысль о предстоящем спуске по огромному снежному склону. Вступив на него и идя первым, я обрабатывал каждую ступеньку с такой тщательностью, как будто от этого зависела наша жизнь, что было близко к действительности. …Когда мы, наконец, прошли этот склон и вышли ниже него на гребень, мы взглянули друг на друга и поняли без слов, что, наконец, избавились от чувства страха, которое преследовало нас весь день.

Впереди еще был долгий путь до Южной седловины. …Показалась какая-то фигура, встретившая нас в нескольких десятках метров над лагерем. Это был Джордж Лоу, который принес горячий суп и аварийный кислород. …На следующий день рано утром мы все еще чувствовали себя очень слабыми и все же медленно, но решительно начали готовиться к выходу…

Трудно передать волнение, которое я переживал, когда сообщал своим друзьям, что их тяжелая работа не пропала даром и вершина Эвереста достигнута. …И выражение откровенной радости, озарившее усталое, осунувшееся лицо нашего славного и смелого начальника, явилось для меня лучшей наградой».

А вот что написал про это Джон Хант: «Около 14 часов, как раз после того как индийское радио сообщило всему миру о том, что мы потерпели неудачу, пять человек показались в верхней части плоской ложбины примерно в 450 м над лагерем. …Однако приближавшиеся альпинисты понуро брели,

не подавая никаких знаков. Они даже не помахали нам в знак приветствия. Сердце мое упало. При моем болезненном состоянии даже медленный подъем по склону требовал большого напряжения; сейчас ноги у меня буквально налились свинцом. Очевидно, штурм потерпел неудачу, и мы теперь должны думать о третьей и последней попытке.

Внезапно идущий впереди – это был Джордж Лоу – поднял свой ледоруб, несколько раз взмахнул им и весьма выразительно указал на далекую вершину Эвереста. Теперь уже и остальные также подавали совершенно недвусмысленные знаки. Какая там неудача! Это была победа. Эверест взят!…

На следующий день

после ужина в шатровой палатке мы включили радио, чтобы послушать новости о коронации Королевы. Джордж Бенд настроился на волну всеиндийского радио. Во второй программе при передаче последних известий диктор сообщил: «Вчера вечером в Лондоне получено сенсационное сообщение о том, что английская экспедиция совершила восхождение на Эверест...». Мы были ошеломлены. Это Джемс Моррис успел за сутки добежать из Передового базового лагеря до пункта связи и передать сообщение к национальному празднику…

В Катманду победителей торжественно встречали и наградили .

3 июля мы приземлились на Лондонском аэродроме. Здесь нас ожидала наиболее радостная и долгожданная встреча – встреча на родной земле, со своим народом. …Эпопея Эвереста закончилась».

Беспримерные подвиги совершили альпинисты английской экспедиции Хиллари, Тенцинг, Бурдиллон, Эванс, Лоу и другие, их помощники – шерпы. И в то же время нет сомнений, что без Джона Ханта, без его руководящей роли, без его умения договариваться с людьми, находить оптимальные сочетания разных выдающихся личностей, ничего этого бы не было.

Широко известно выражение «У каждого свой Эверест». И только для Джона Ханта и участников его экспедиции это выражение имеет не переносный, а буквальный смысл.

Память о великих событиях сохраняется на века!...

Послесловие редакции:

Хант Генри Сесил Джон (1910-1998) – за организацию и успешное проведения экспедиции был удостоен дворянского титула – Лорд. Руководил англо-советской экспедицией на п. Коммунизма (1962).

Тенцинг Норгей (1914-1986) – Непал-Индия. До своего исторического восхождения на Эверест Тенцинг уже имел исключительно богатый опыт участия в гималайских экспедициях. Первая его экспедиция на Эверест состоялась в 1935, когда он был нанят Эриком Шиптоном (Eric Shipton). В 1936 и 1938 гг. он, будучи ещё совсем молодым носильщиком, участвовал в английских экспедициях на Эверест с тибетской (северной) стороны, в последней из них он достиг высоты 8290 м. В 1947 г. он сопровождал канадского альпиниста Э. Денмана, попытавшегося без разрешения властей проникнуть в Тибет и совершить восхождение на Эверест. В 1950 – принимал участие в попытке восхождения на Нанга Парбат. В 1951 – взошёл на Нанда Деви (7434 м). В 1952 – принимал участие в двух швейцарских экспедициях с юга на Эверест; во время первой из них он вместе с Р. Ламбером достиг на Юго-восточном гребне высоты около 8.500 м, где они были вынуждены повернуть назад. В исторической британской экспедиции 1953 – совмещал должности сирдара и полноправного члена штурмовой группы экспедиции. Подобное совмещение обязанностей было крайне хлопотным и утомительным. Больше всего ему нравилось работать со швейцарцами, поддерживающими в экспедиции особый дух товарищества. Напротив, британцы держались хотя и корректно, но сухо, формально, что усложняло отношения. В экспедицию 1953 он пошёл из денежных соображений, а также потому, что считал её практически обречённой на успех. Как проводник и альпинист, он имел весьма высокую репутацию из-за исключительного опыта, выдающейся выносливости и свойств характера. За восхождение на Эверест был награжден Непальской Звездой – высшей наградой Непала и наградой Великобритании – медалью Георга VI.

После восхождения на Эверест Тенцинг Норгей прекратил участие в гималайских экспедициях, а в 1954 году создал Гималайский институт альпинизма в индийском городе Дарджилинге, и был бессменным директором института до своего выхода на пенсию в 1976 году. После смерти ему был установлен памятник.

Хиллари Эдмунд (1919-2008) – Новая Зеландия. Пчеловод. Совершил первое восхождение совершил в 1939 на гору Оливье (1933 м) в Новой Зеландии. До удачного восхождения на Эверест в 1951 участвовал в разведывательной экспедиции к этой горе, а в 1952 – безуспешно пытался покорить гору Чо-Ойю. За восхождение на Эверест удостоен дворянского титула. В 1955-1958 возглавлял новозеландскую часть Трансантарктической экспедиции британского Содружества, достигшей Южного полюса. В 1960-1961 руководил экспедицией в Гималаи по исследованию процессов акклиматизации при многомесячном пребывании в условиях больших высот. Занимался организацией строительства больниц и школ для шерпов в Непале. Как почетный наблюдатель, участвовал в 2-х экспедициях на Эверест. Читайте в этой книге статьи: «Кангчунгская стена, 1983» и «Четверо на Канчунгской стене (1988)». Читайте мнение Тенцинга о Хиллари в этой книге статью «Эверест – первые восхождения».

Лоу Джордж (1924-2013) – Новая Зеландия-Англия. До Эвереста был школьным учителем, и потом несколько десятилетий работал в школе в Чили, последние восемь лет в качестве ректора. Был выдающимся альпинистом (Читайте в 11 томе АСС статью «Международный альпинизм»). В эверестской экспедиции был кинооператором, позже снимал фильм о пересечении Антарктиды и фильм о трансантарктической экспедиции в конце 1950-х годов. В 2008 году Лоу сказал в интервью газете «Herald-Tribune»: «В 1953 году восхождение сделала именно команда. Это очень важно. Это не так, как теперь, когда все альпинисты должны подняться на вершину. Нас заботил успех команды. А сегодня на первом месте эго отдельного альпиниста». Умер, когда ему было 89 лет. Вдова Лоу, Мария, сказала, что он умер в среду 20 марта 2013 в доме престарелых в городе Рипли, в центральной Англии, после болезни. У него остались жена Мария и трое сыновей.