Альпинисты Северной Столицы

Эверест

Экспедиция на Эверест в 1922 году

Томчик В.С. – Одесса, МС СССР

Подробней читайте в 12 томе АСС статью «Брюс Чарльз Гранвиль».

Брюс Чарльз Гранвиль (1866-1939) еще будучи молодым лейтенантом, был направлен в Абботабад, британский горный пост в Пенджабе, где увлекся исследованием окрестностей, борьбой и альпинизмом.

Альпинистский опыт Брюса был впечатляющим. Он провел 10 сезонов в Альпах и принял участие в 3-х первых экспедициях в Гималаях. В 1892 г. с отрядом гуркхов он сопровождал Конвея в его экспедиции в район Балторо в Каракоруме, к подножиям Музтаг Тауэр, Броуд Пика и К-2.

1893  г. был с миссией Фрэнсиса Янгхазбенда1/ в Гиндукуше для присвоения Низам-ук-Мулк названия Мехтар. Брюс и Янгхазбенд были, вероятно, первыми, кто начал обсуждать возможность организации экспедиции для восхождения на Эверест.

В 1922 г. благодаря гималайскому опыту Брюса, он был назначен руководителем второй британской экспедиции на Эверест в 1922 году. (Прим. ред. Первая экспедиция в 1921 г. была чисто рекогносци­ровочной).

Эверест с разметкой лагерей 1922 г. «Лагерь №4» был на Северном седле.

Высотные достижения экспедиций 1922 и 1924 гг.

Члены экспедиции 1922 г. Генерал Чарльз Брюс в первом ряду, в бабочке .

Они же под горой  – Члены экспедиции на Эверест 1922 г.

Все 13-ть участников экспедиции были награждены Золотыми Олимпийскими медалями в 1924 г. в Шамони .

Благодаря знанию языка, который Брюс выучил еще в молодости, он был искусен в наведении культурных мостов между сагибами и шерпами. Он  долгое время настаивал на обучении индийцев горной технике, формируя группу портеров и гидов, аналогичную существующим в европейских Альпах. Брюс называл своих людей портерами, а не кули. Местный народ очень любил его. Для  своей  экспедиции 1922 года он собрал отряд местных мужчин. Брюс не только заразил всех своим  неукротимым энтузиазмом, но и смог доходчиво объяснить неграмотным людям, что такое человеческая  честь и достоинство. Позже Брюс окрестил элитную группу высотных носильщиков «Тиграми».

P.S. В экспедиции 1922 г. был еще один, почти забытый герой – фельдфебель Тежбир Бур. Когда почти все альпинисты выбыли из строя, в лавине с северного седла погибло 7 шерпов, не осталось почти никого, кто бы мог помогать альпинистам при восхождении.

 И тогда Брюс попросил Тежбира помочь в подноске кислородных баллонов. Тежбир (не альпинист!) взвалил на плечи рюкзак с баллонами, поднялся на Северное седло, потом с Джоффреем, Брюсом и Джорджем Финчем  поднялся в лагерь 7.620 м, переночевал с альпинистами и, пошел с ними дальше, помогая нести баллоны в рюкзаке весом 23 кг...!!! Он смог подняться до высоты 7.925 м, где отдал баллоны альпинистам и вернулся в штурмовой лагерь. А Брюс и Финч  (Джордж Финч и Брюс Джеффри) смогли подняться до высоты 8.326 м.

Джордж Финч

А вот как об этой экспедиции рассказывает Месснер…

Едва экспедиция 1921 года вернулась в Лондон, Эверестский комитет начал новые приготовления, и в марте 1922 года началось наступление на гору.

Из Дарджилинга вышла небольшая армия. Она состояла из 13 англичан, 160 высотных носильщиков, в ее распоряжении было более 300 вьючных животных. Руководил экспедицией бригадный генерал Чарлз Брус.

В состав экспедиции входили лучшие британские альпинисты: Финч Джордж, Мэллори,

Нортон,

Сомервелл Говард .

Брус имел за плечами сорокалетний опыт восхождений в Альпах и Гималаях. Никто лучше его не знал, как вести себя с местным населением. Он 30 лет прослужил в гуркхском полку.

В районе Эвереста до мая длится зима, а уже в июне туда приходят муссонные штормы с Индийского океана. Теплые ветры делают снег и лед непрочными. Таким образом, в распоряжении экспедиции было слишком мало времени. Дорог был каждый день, каждый час. На пути к вершине выстроили цепь небольших высотных лагерей, оснащенных палатками, провиантом и спальными мешками.

Капитан Финч разработал остроумный план восхождения с кислородными аппаратами, которые должны были облегчить альпинистам дыхание на большой высоте. Дома в Англии он проделал опыты над самим собой, закрываясь в камере с низким атмосферным давлением. Подача воздуха в камеру регулировалась снаружи. Финч сидел в камере, из которой медленно выкачивали воздух до тех пор, пока давление не доходило до уровня давления на высоте 8.880 метров. Он провел два опыта: без подачи и с подачей кислорода. В опыте без кислорода он ощущал бешеное сердцебиение, давление на голову и уши, потерял сознание. После подачи кислорода все соматические явления прекратились. Во время опытов за ним вели наблюдение два врача. Тесты однозначно свидетельствовали о том, что, начиная с высоты 8.100 метров, человек может выжить только с помощью подачи кислорода из кислородного аппарата. С резиновым мундштуком во рту, по которому поступал кислород, Финч чувствовал себя в барокамере свежим и бодрым.

В легких стальных цилиндрах по 15 килограммов на человека Финч и его товарищи, впервые в истории альпинизма несли на гору кислород.

На преодоление ледопада Северного седла ушло несколько дней. «Лагерь 4» был разбит на седле, почти на высоте 7.000 метров. Сразу после «лагеря 4» шел относительно простой участок, а дальше начинались новые трудности. С высоты 7.600 метров движение вверх стало почти невозможным из-за жестокого мороза и сильного ветра. Морсхед страдал от тошноты, Мэллори, Нортон и Сомервелл получили обморожения. Несмотря на это, все, кроме Морсхеда, продолжали подъем. На высоте 8230 метров из-за отсутствия кислорода и невероятного холода они вынуждены были повернуть назад. Несколько дней спустя Финч и Брус достигли высоты 8.321 метр.

«Хотя по прямой оставалось каких-нибудь 500 метров, идти до вершины нужно было не менее 800 метров, – рассказывал Финч позднее. – Мы были так близко, что можно было видеть отдельные камни небольшого осыпного бугра на самой вершине. Мы испытывали танталовы муки, так как, ослабев от голода и борьбы, не в состоянии были подниматься дальше. Мне было ясно, что если мы пройдем еще хотя бы 150 метров, мы не вернемся назад живыми».

«Базовый лагерь», между тем, был похож на военно-полевой госпиталь. И тем не менее Мэллори и Сомервелл предпринимают еще одну попытку. Когда они с другими членами экспедиции и носильщиками лезли по крутым склонам ледопада, произошло несчастье.

«Мы никогда еще не встречали более плохого снега. Было солнечно и безветренно. Говорили мало. Было слышно, как работали легкие.

Тишину вдруг нарушил какой-то непонятный нам, пугающий звук.

Он был резкий, мощный и в то же время мягкий, как взрыв нерастертого пороха. Никогда раньше не слышал я в горах такого звука. И все сразу поняли, что это такое, как будто слышали его каждый день. Спустя мгновение я увидел, как ровная снежная поверхность рядом со мной покрылась рябью и раскололась. Я сделал несколько отчаянных шагов, пытаясь выскочить на берег потока, однако медленно стал двигаться вниз, влекомый силой, всякое сопротивление которой бесполезно. Мне удалось лишь повернуться так, чтобы не лететь головой вниз. Несколько секунд мне казалось, что опасность невелика, так как снег плавно увлекал меня за собой. Потом веревка натянулась и дернула меня назад. Снежный вал накрыл меня, и я решил, что все кончено. Воспоминания обо всем прочитанном и слышанном о лавинах пронеслись у меня в мозгу. В качестве лучшего средства спасения предлагалось делать плавательные движения. Я протиснул руки над головой и сделал нечто вроде этого. Под снегом, где нет никаких ориентиров для сравнения, я не был в состоянии судить о скорости. Не обращая ни на что внимания, я боролся с накатывающимся на меня снегом. Через несколько мгновений последовал удар, и я ощутил нарастающее давление на тело. Я уже спрашивал себя, насколько сильно я зажат, когда лавина остановилась. Руки у меня были свободны, ноги находились близко от поверхности. После непродолжительной борьбы я освободился и с ужасом, не дыша, стал смотреть на успокаивающееся снежное пространство. Привязанная к груди веревка была натянута, из чего я заключил, что шедший за мной носильщик погребен в снегу. Как же я был удивлен, когда он вдруг появился невредимый. Сомервелл и Кроуфорд также освободились и стояли вблизи меня, хотя они шли выше на целую веревку. Из их рассказов позднее выяснилось, что с ними происходило то же, что и со мной. Но где остальные?».

Наихудшие опасения Мэллори подтвердились: семь носильщиков были мертвы. О дальнейшем подъеме не могло быть и речи.

Убитые горем, альпинисты вернулись в Дарджилинг. Мэллори взял всю ответственность на себя. Он так ответил на нападки:

«Эверест лежит вне сферы обычного контракта, вне денежных отношений. Носильщики были равноправными участниками экспедиции и умерли, честно выполняя обязанности, которые сами на себя взяли».

После этого в печати с новой силой разгорелась дискуссия о целесообразности подобного мероприятия. Какой смысл, спрашивали газеты, в этом подъеме на Эверест? Он стоил не только человеческих жизней, лишений и страданий, но и очень много денег. А польза для общества равна нулю. Альпинисты попытались объяснить, ради чего они это делали.

«Потаенной целью нашей деятельности является желание побольше узнать о собственных возможностях. Когда мы выполняем тяжелую задачу, мы подбираемся к границе наших возможностей. Никто пока не знает, где этот предел».

Расширение пределов человеческих возможностей, радость от преодоления чрезмерных нагрузок, тесная связь с природой – эти мотивы гималайского альпинизма сохраняют свою ценность и до сих пор. И по-прежнему остается актуальным этический вопрос использования местных жителей, непременных участников любой опасной для жизни экспедиции. Дело в том, что для них это желанный источник заработка.