|
|
Энциклопедия альпиниста
Архив
рассылок сайта Альпинисты Северной
столицы
Выпуск 34. от 23 июля 2003 года
Альпинисты Северной столицы
Золотые маршруты Питерских альпинистов
Персоналии
Горный туризм
Доска объявлений
Новые книги
Вернисаж
Экспедиции
Альпинистский юмор и фольклор
Для спонсоров и рекламодателей
Наши достижения
Наша команда
Альпинисты Северной столицы Выпуск
34.
Внимание!!!
'Альпиниада-300'
в честь 300-летнего юбилея Санкт-Петербурга
с 28 июля по 16 августа 2003
Подробнее:
Общие положения.
Требования к участникам.
ПОЛОЖЕНИЕ об Открытом Чемпионате по
альпинизму в честь 300-летнего юбилея
Санкт-Петербурга
Цель - 'Альпиниады-300': привлечь внимание к
массовому альпинизму, который был всегда
популярен в городе на Неве. По
альпинистским понятиям, такой вариант
восхождений называется траверсом.
Уникальность района Домбая позволяет
участвовать в таком необычном
траверсе всех участников 'Альпиниады-300'
от новичков до Мастеров спорта. Руководит
уникальным траверсом - В.А. Полищук.
Клуб альпинистов 'Санкт-Петербург' поднял
Флаг Санкт-Петербурга на безымянные
вершины на Алтае и по праву
первовосходителей назвал их - 'Пик Петра I'
и 'Пик 300-летия Санкт-Петербурга'. Названия
гор появились на картах Мира.
Продолжая славные традиции, Клуб
передает эстафету молодежи:
Гидрометеорологическому и Горному
институту (руководители - А.М. Чмутов и А.Б.
Незаметдинов). Альпинисты пронесут Флаг
Санкт-Петербурга через 27 вершин Кавказа в
ходе массового мероприятия 'Альпиниады-300'
в Домбае.
1 июля 2003 г. в Русском Географическом
Обществе состоялась торжественная
передача эстафеты и Флага Санкт-Петербурга.
Представитель администрации города К.П.
Карасев и председатель Клуба Г.Г. Андреев
передали Флаг руководителям 'Альпиниады-300'.
Приглашаем всех желающих без ограничения
возраста, пола и спортивной квалификации
принять участие в 'Альпиниаде-300'.
· Количество
участников неограниченно.
· Стоимость для
участников из Санкт-Петербурга - 5.000 руб. (с
учетом инфляции возможны изменения). В
стоимость входит: проезд ж.д. в
плацкартном вагоне (туда-обратно),
автобус до а/л 'Домбай' (туда-обратно),
питание, проживание в собственных
палатках у собственного костра,
квалифицированные инструктора,
медицинское обеспечение.
· Стоимость для
участников из других городов - 3.500 руб. (с
учетом инфляции возможны изменения). В
стоимость входит: питание в горах (20 дней),
проживание в собственных палатках у
собственного костра, квалифицированные
инструктора, медицинское обеспечение.
· Для участников
из других городов подтвердить свое
участие (сообщить Ф.И.О., возраст,
спортивную квалификацию) до 3 июля. Деньги
внести по прибытию на место - в альплагерь
'Домбай' руководителям 'Альпиниады-300':
Александру Михайловичу Чмутову или
Айдару Бареевичу Незаметдинову.
· Мероприятия 'Альпиниады-300':
учебные и спортивные восхождения (для
новичков, значкистов, разрядников).
Чемпионат СПб в честь 300-летия СПб (см.
Положение о Чемпионате и Требование к
участникам 'Альпиниады-300').
· Информация для
спонсоров: флаги Санкт-Петербурга и
спонсоров 'Альпиниады-300' решено
пронести через 27 вершин Главного
Кавказского хребта. Все события будут
широко освещаться в СМИ и Интернете.
Пишите нам.
Предлагаем Вашему вниманию новые
материалы опубликованные на нашем сайте.
Благодарим авторов, присылающих нам свои
статьи, фотографии, рисунки
ЖЕНЩИНЫ И ГОРЫ
Виктор Андриенко - физик, МС СССР
Мне представляется, что если
впереди, не по расстоянию, а по времени
Вас не ждет встреча с женщиной, красота
горной природы кажется более обыденной,
блеклой - как будто в ней нет души.
После выхода сборника 'Альпинисты
северной столицы' я (думаю кратковременно)
попал в центр внимания. Ко мне подходили
люди с разными вопросами: возражениями,
пожеланиями, оценками, и я в какой-то
момент сказал себе - стоп, надо
остановиться, подумать, что происходит, и
вообще - нужно ли все это, т.е. нужно ли все
это описывать. Особенно большое
впечатление на меня произвели слова Юры
Устинова: 'Тебе надо писать:', который сам
писал статьи еще в сборнике 'Вертикаль'
(1979) и в последнем сборнике 'Альпинисты
Северной столицы'. Мне нравилось, как он
описал сложную фигуру Петра Буданова, в
команде которого Юра ходил не один год,
так же как и Кир Коноплев - зам. директора
нашего института, чемпион страны, 'снежный
барс' из Гатчины. Он так же отзывался о
Буданове по-разному - с большим уважением,
но в то же время не опуская некоторых его
качеств, которые не вызывали восторга.
Вот в таком же ключе мне
хотелось бы написать о женщинах, с
которыми приходилось сталкиваться в
горах. Тот же Герман Андреев как-то
позвонил и сказал: 'Андриенко, нужно
написать о женщинах, что-то вроде 'Альпинизм
и женщины', давай, жду...', и я в очередной
раз задумался. Про кого, как, зачем и
почему? И я начал вспоминать...
Первое, что пришло в голову,
было то, что многие из нас попали в горы из-за
женщин. Я, так совершенно точно. А дело
было так. Я учился в университете, г.
Харькова, девочек на нашем факультете -
физико-техническом - не было, и когда
устраивали вечера, то приглашали к нам
биологинь, т.е. девчонок с биофака. На
одном из таких вечеров я и познакомился с
Наташкой. Она занималась в секции
альпинизма, но в горы еще не ездила, и как-то
пригласила меня на выезд альпинистов на
университетскую базу в Фигуровку, что под
Чугуевым. Я в то время занимался
мотоспортом, рюкзаков никогда не таскал,
и вообще считал это не интересным. 'Что я
дурак - таскать такие тяжести, то ли дело
на мотоцикле - посадил девочку сзади,
рюкзаки по бокам прицепил и вперед'.
Но вскоре я изменил свое мнение,
и виной тому стали песни. После
тренировок и разного рода соревнований
вся компания собиралась у костра -
штатный гитарист Леша Шпилинский (Шпиля)
доставал свой видавший виды инструмент и
тут всё замирало - мы уносились в другие
миры и это было здорово.
Я уже не так резко отзывался о
друзьях Натальи, а позже вообще попал в
капкан. Подошло время выезда в
Днепропетровск, где на скалах карьера
проходило первенство Вузов г. Харькова по
скалолазанию, я согласился поехать
посмотреть и тут случай сыграл со мной
злую шутку. Валера Попов - член команды
университета на тренировке подвернул
ногу, заменить его было некем, и тогда
народ вспомнил про меня. 'А что? Руки у
него крепкие, на мотоцикле ведь гоняет,
про страховку мы ему расскажем, чуток
пусть полазает, у нас еще в резерве день, и
- на старт. Пусть не пролезет, это ничего, а
то у нас будет не полный состав, мы вообще
тогда теряем шанс надрать Политех.' А за
Политех в то время выступал известный на
Украине скалолаз - Виталий Тимохин (ученик
Олега Космачева). Через год Виталий
погибнет на стене Ушбы, но фильм 'Синие
горы', где он снимался, я не забыл до сих
пор, так же как и его выступление на
скалах. После недолгих разговоров (со
стороны Натальи) я согласился выступить,
хотя позориться на ее глазах мне было не
очень приятно. Но если женщина просит:?
Сколько раз я потом попадался на эту
удочку, хотя и был уже вполне, как мне
казалось, зрелым человеком.
Выступить я выступил, да не
просто пролез, а занял третье место (наверное
с перепугу, такое бывает) и мы, наконец
выиграли у Политехов. Валера Овчаренко
долго тряс мою руку, поздравлял, но больше
всего мне, конечно, запомнилась Наташка,
ее сияющие глаза, и банка сгущенки из ее
рук, как награда.
А летом меня отправили в
альплагерь Цей, где мы вместе забрались
на Казбек в честь 40-летия Северной Осетии.
Песни у костра, сияющие глаза
девушки, которая нравится вам, кусочек
экспедиционного, а не лагерного
альпинизма, при восхождении на Казбек,
моей первой горы - разве мог я устоять
против всего этого? Мотоциклисты назвали
меня предателем, а я попал совсем в другой
мир, и потом, сколько не пытался в силу
разных причин (Наташка уже давно бросила
заниматься горами, я закончил учиться и
был распределен в Гатчину, альпинизм стал
здорово мешать работе, были проблемы и в
семье с первой женой и т.д. и т.п.), но
выбраться из этого мощного, в первую
очередь эмоционального потока, я уже не
смог.
Так, что у кого свои причины, а
лично я попал в горы из-за женщин.
И, как мне кажется, я в этом не
одинок.
Здесь нужно отметить еще одну
деталь - первым моим инструктором (которая
сразу 'наградила' меня старостой
отделения) была Неведомская, само
восхождение (сразу на 5 тысяч) давалось ей
тяжело, но нас она не бросила (не передала
другим) и мужественно 'дотащила' до самой
вершины, а не до перемычки, как было с
остальными отделениями. Уже на самой
вершине началась непогода и наше
отделение оказалось единственным, кто по
настоящему был на горе, хотя восхождение
засчитали всем.
Первая женщина из мастеров
альпинизма, что запомнилась мне - Эльвира
Шатаева. Мы с Волчарой (Валера Волков)
удачно выступили в связках на ЦС 'Спартак'
в Крыму. Я стою перед судейским столиком и
она, как главный секретарь соревнований,
вручает мне грамоту, я немного робею
перед такой красивой женщиной, ветер
вырывает у меня грамоту и восходящим
потоком, ее поднимает вдоль скалы метров
на 50 вверх, а там ее атакуют ласточки. Все,
в том числе и Эльвира, смеются, а я вначале
краснею, что упустил грамоту, а потом
хохочу вместе со всеми. Разве мог тогда я
представить, как трагически погибнет эта
'королевских кровей' (на мой взгляд)
женщина в урагане на склонах пика Ленина.
Так же как и ее напарница - Нина Васильева...
Лагерь Узункол, я с группой гатчинских
альпинистов возвращаемся в лагерь,
мокрые и злые, что нас не будут кормить, и
тут нас встречает Нина Васильева, по
матерински обнимает, быстренько бежит на
кухню и крадет для нас несколько котлет
от общего стола, разве забуду я эти
котлетки?
Здесь сразу же, пока не забыл,
хотел бы отметить вот что. Многие женщины
любят нас, мужиков, не за то, что мы -
герои, а чисто по-матерински, видя наши
усталые и облезшие рожи, подмороженные
руки и ноги. И Бог еще знает за что. Именно
материнские чувства являются (так мне
кажется теперь, когда за плечами не один
десяток лет хождения в горах) одной из
причин краткосрочных горных романов. Нет,
это не касается Васильевой, так же как и
всех других женщин, о которых я вспоминаю,
это я написал просто, чтобы не забыть
потом, и чтобы мы, мужики, шибко не
задавались.
Следующий случай, что врезался
мне в память, гибель семейной связки на
Шхельде. Я помню бездонные детские глаза
ребенка, что потерял сразу и отца и мать. И
после этого я сказал себе, что моя жена
никогда не будет спортсменкой, никогда не
будет ходить в горах. Это в дальнейшем
привносило немало сложностей в мою
семейную жизнь с уже второй женой, Ольгой,
но слово свое я сдержал. Женщина, мать не
имеет права погибнуть, так я думал тогда,
так думаю и сейчас.
...Роза Беззубкина и Нина
Луговская. Валера Беззубкин всегда возил
их в горы вдвоем и брал на маршруты либо
вместе, либо по очереди. Обе - мастера
спорта, обе - 'снежные барсихи', если так
можно выразиться. Когда нас прижало
грозой на несколько дней на Шхаре (в тот
раз с нами была Нина Луговская), жена моя,
Ольга - не альпинистка, работая в
бухгалтерии - рассказывала, что Роза -
жена Валерки нервничала, на всех рычала и
тайком попивала водку. Она, опытная
спортсменка, понимала, в какую передрягу
мы попали, лавинами со Шхары сбросило не
одну группу, многие, в том числе и чехи и
поляки так и лежат там ненайденные.
Уже позже, когда мы спустились
вниз, и прошло какое-то время, я, как бы
невзначай, спросил Валерку, почему он
выбрал себе именно Розу, именно такую
жену, с таким характером? Валера, во
первых не удивился моему вопросу, а потом,
через какое-то время, желая видимо
поточнее сформулировать ответ, сказал: 'Ты
знаешь, с другой мне было бы скучно,
наверное так'.
Они лежат вместе на склоне
Победы и так останутся вместе навсегда.
Страшный, но все же символ.
И еще, я, наверное, сейчас
напишу чушь, но я рад за них и я им завидую.
Память старается уйти от
печальных картин, старается высветить
что-то более спокойное, приятное и это ей
удается.
Берта Клецко - еще одна женщина
'королевских кровей', такое же мимолетное
столкновение как и с Эльвирой Шатаевой.
Альплагерь Шхельда, зима, я выиграл
новичковый слалом и Берта вручает мне как
победителю торт, а Костя -
самодельную медаль из березового
кругляка с выжженной надписью 'чемпион'.
Многие из своих последующих медалей
гораздо более высоких по рангу я растерял,
а эту сохранил, мне казалось, что в этой
деревянной медальке есть душа.
Я их часто вспоминаю вместе,
нет, я не был с ними близко знаком, но все
они для меня - как эталон женщин в
горах, достигли успехов на спортивном
поприще и в то же время сохранили себя как
женщины, не опустились до бытового уровня.
Наверное, были и есть в горах и другие
женщины, похожие на них, но мне
запомнились эти.
Мне кажется Джек Лондон, когда
описывал северных женщин, которые делили
не только ложе со своим мужчиной, но и все
тяготы суровой полярной жизни, вместе с
тем оставаясь привлекательными, (а ведь
это так непросто), он и называл 'настоящая
скво'.
Не знаю как Крис Бонингтон -
фигура в альпинизме известная (это он
описывал, что на Южной стене Аннапурны
разговоры о женщинах у них составляли 5%),
а многие мужики, с которыми мне
приходилось ходить, не забывали про
женщин даже когда прижимало по
серьезному.
Нет, я не идеализирую женщин, я
всегда воспринимал их такими, какие они
есть, и более того, на серьезную гору
старался их не брать, но если бы по
возвращении вниз нас не ждали женщины,
горы потеряли бы очень существенную
часть своей красоты.
Я вспоминаю Ленку Кулешову (Лисичку)
- как прозвали ее мои пацаны (10-12 лет) в
Артуче. Ребятишек я привозил в Артуч, чтоб
заниматься скалолазанием с согласия Коли
Голубева, хотя для него это было не просто.
На мой взгляд, это был один из лучших
начучей по тем временам, и не столько тем,
что сам ходил, а тем, что создал в лагере
ту неповторимую атмосферу (её
искусственно не создать), в которой мы (и
спортсмены и инструктора) жили. Он
понимал, что часть этой жизни нужно
вдохнуть и в мальчишек. Ленку мои пацаны
держали за 'свою', больше никто из женщин
лагеря такой чести не удостоился.
Красивая женщина, хорошая скалолазка. Как-то
втроем, Кацапов, Ленка и я промолотили
Уреч за 2 часа (нужна была схоженность на 4б
перед 5б) и вторая задача - не потерять
день отдыха, т.е. вернуться до завтрака.
Как Ленка шла - просто загляденье! Но
выбрал в напарники, чтобы в двойке идти на
Марию, я все же Кацапова, чем невольно
обидел Ленку. Прости меня, Лена, за те
далекие времена, но видеть напарником на
стене хотелось все же мужика, ты в этом не
виновата. Наверное, часть того состояния
Ленки 'сидела' и в головах женщин, что
рискнули пойти на Ленина одни. Сколько
раз потом, проходя на Куликолоны мимо
Уреча я вспоминал Ленку и стену, по
которой она шла. Это была сказка.
Я давно заметил, что каждый
район у меня ассоциируется с каким-то
конкретным человеком, наиболее ярким
представителем что ли, а может по другой
причине - какой-то случайной, иногда
забавной, иногда трагической, бывает по-разному.
Иногда районы у меня ассоциируются с
женщинами, как, глядя на Уреч я вспоминаю
Ленку, так Красноярские столбы я не
представляю себе без Алисы Грачевой.
Мы на Слоненке - вокруг Алисы
стайка ребятишек, все хотят показать ей
свое умение лазать, всем хочется
завоевать ее внимание. И Алиса - вся
такая строгая из себя. А ведь бывали
времена, когда она прыгала по шкуродерам 'на
заклинку', да не вниз ногами, а вниз
головой (кто был на столбах, тот знает).
Еще я часто вспоминаю картину с
Алисой, но уже в Артуче. Она с Лебедем
проходит, как обычно, трехдневный маршрут
за день, и вторая характерная деталь -
входят в лагерь вместе - Лебедь с рюкзаком,
а на нем верхом Алиса с рюкзаком. Большой
Лебедь и маленькая Алиса. Такой номер
исполняли только они.
Душевная женщина, прекрасная
скалолазка, всю свою жизнь посвятила
ребятам. Возможно, именно поэтому у меня
Столбы ассоциируются с Алисой, хотя там,
рядом с ней, было много и других личностей:
Демин, Губанов, Руйга, Федоров, Теплых,
Балезин - личностей с большой буквы, у
каждого свой взгляд, своя философия.
Пожалуй, надо остановиться, потому что
если начать вспоминать про Столбы - на
остальное просто не останется времени,
настолько интересен этот край и его люди,
и над всем этим - мощная глыба - Путинцев
дядя Вова.
Так вот. Столбы для меня - это,
прежде всего Алиса, наверное, это оттого,
что я сам люблю заниматься с детьми, мне
это близко. Так и запомнилась эта картина
- Алиса, а вокруг стая ребятишек.
В последнее время мне часто
вспоминается Артуч, мне снится, что я
пролетаю мимо Уреча, поворачиваю налево и
вижу Куликолонские озера, Синайский
полуостров, где стоял с отрядом (а какую
рыбку мы там ловили!), беру вверх и вот я
над перевалом, и открывается чудесная
картина - Алаудинские озера и над ними
Чапдара.
От голубовато-зеленой до
лазури вода озер и красноватый
треугольник горы, что отражается в озерах.
Поворачиваю направо и вот подо мной
маленькая Пиала. Простенькое озеро, но до
чего милое. Здесь с В. Пастухом мы долго
ждали Толика после Чапдары.
Мне все чаще горы вспоминаются
не по конкретным восхождениям (это
остается), а как мир, размытый в
пространстве и времени, включающий в себя
и хорошее и плохое, и грустное и веселое, и
красивое и уродливое, т.е. какая-то смесь
впечатлений.
Попробую объяснить на
конкретном примере эту смесь. Чапдара 'с
обратной стороны', маршрут 6-ой категории,
накануне на нем произошла авария, погиб (в
результате срыва) один из участников
сбора Эльчибекова, а у нас (инструкторов
Артуча) пересменок, многие на Мирали и
Бодхоне уже были, поэтому выбираем
Чапдару. Мы даже не даем маршруту
отстояться после аварии, у нас на это нет
времени, и вот мы выходим за два перевала
в этот неблизкий путь.
'Мы насилуем гору' - подумалось
мне. Здесь хотелось бы отметить, что
многие альпинисты (и я в том числе) в какие-то
моменты восхождений ассоциируем гору с
женщиной (может быть потому, что гора - по
крайней мере в русском языке - женского
рода?)
Наблюдателей у нас нет, все
разбежались по горам, поэтому Коля
Голубев предупредил - два подряд невыхода
в эфир-сигнал бедствия. Я отвечал за связь,
но в какой-то момент, работая впереди,
оказался оторванным от радиостанции, а
тут мужики снизу мне дают знать, что пора
выйти на связь. Я крикнул вниз, чтобы
вышел Толя, мне сейчас не до этого, что он
и сделал. А на следующей связи (лидером
работал Пастух и я опять соединился со
станцией) увидел, что 'клеммы' питания
закорочены и станция села. Запасного
питания у нас не было (стена все-таки,
каждый грамм на учете, да еще воду с собой
тащили). Я вынул батарейки, помял их
камнями (это иногда помогает) и опять
вышел на связь. Треск в эфире меня
воодушевил, но ненадолго, станция
работала только на прием. На следующей
связи (уже второй пропущенной) я слышал
вопросы лагеря по нашей Чапдаре у всех
других групп и сборов. Но никто про нас
ничего не знал, рация по прежнему не
работала на передачу. Попахивало спас
работами, (а ведь у нас все в порядке, и
идем хорошо, промолотили уже большую
часть стены). Как подумаю, что скажут мне
ребятки, что пойдут за два перевала нас
искать, так становится не очень хорошо.
Прямо как в том анекдоте - на вопрос врача:
'Как себя чувствуете?' - клиент отвечал: 'Я
чувствую себя, доктор, но не очень'.
И вот мы подходим к месту
аварии. Обрывки бинтов, куски веревки -
грустная картина. Минута молчания и
размышления о том, как дорого мы платим за
свои увлечения, а дальше опять
перенастройка на рабочий лад - надо идти
дальше. А у меня в голове стучит все тот же
вопрос - что делать со связью? Ведь
нагружаю других людей ненужными им
хлопотами, и тут вижу несколько
отработанных батареек. А что если
попробовать? Все также помял их камнем,
собрал длинную колбасу (помогал держать
Пастух) и вышел на связь. К нашей общей
радости мой вызов принял Гурьян (Ленинградский
сбор на Алаудинах). Я быстренько 'встал на
колени' и упросил Юру передать в лагерь,
что у нас все в порядке, нелады с рацией и
завтра к вечеру будем внизу. Только это и
успели передать, как станция опять 'сдохла'.
Толя шел весь остаток стены как
побитая собака. Почему коротнул питание,
он нам толком так и не объяснил. Позже,
внизу мы узнали, что он - кандидат тех.
наук (а Голубев смеясь добавил - 'тех еще
наук'). Но на этом наши приключения с
Толиком не кончились. После вершины и
дюльферов на спуске мы дальше пошли 'кто
как хочет'. Нет, мы не надоели друг другу
или еще что, просто, после горы иногда
хочется пройтись одному. Договорились
встретиться у Пиалы. И вот мы с Пастухом
сидим уже два часа, двое прошли, а Толика
нет. Искали мы его на склоне (пришлось
опять подниматься). При этом всяческих
слов в его адрес мы сказали немало. Потом
искали по всем сборам и отрядам на
Алаудинах. Причем скромно так искали - 'Вы
нашего Толика случайно не видели?'. Не
поднимать же шум из-за потерявшегося
после шестерки, засмеют ведь, а самим было
не до смеха).
Так, в поисках его мы и забрели
на Эльчибековские сборы. И там я увидел
Флюру Жирнову. Мы были немного знакомы.
Флюра сменила 'наверху' нашу чемпионку по
скалолазанию из Гатчины - Веру Носову.
Флюра накормила нас настоящим
борщом с мясом - приятное воспоминание - а
потом спросила, чем это я так расстроен, и
я ей во всем признался. 'Я сейчас поищу его
от своего имени'. Она быстро схватила она
нашу ситуацию и убежала к радисту. Долго
пыталась выйти на связь с Лагерем, стало
уже темнеть, и мы приуныли - ночевать
придется здесь, в Алаудинах, до лагеря
сегодня не добраться. А как подумаю, что
завтра, если не найдем Толика, придется
поднимать все ущелье, становилось
муторно. Уже совсем стемнело и наше
настроение село на нуль, как те самые
злосчастные батарейки. И тут выплывает из
темноты Флюра и сообщает, что Толик уже в
лагере и пьет чай. Тут мы с Пастухом
выдали такие рулады, причем открытым
текстом, что Флюре пришлось тихо отойти.
Появилась она немного позже,
когда мы стали обсуждать 'Что делать?' уже
обычным языком. Флюра предложила нам
переночевать у них в свободной палатке, а
завтра утром уйти через перевал в лагерь,
что мы и сделали. Почему я так подробно
описал все эти наши веселые и не очень
впечатления, эту смесь, как я ее назвал
выше? Наверное, потому, что все невеселое
и нервное с той горы улетучилось, а вот
Флюра и то, как она нас встретила, и
помогла - осталось. Женщины, иногда не
делая для этого, казалось бы, больших
усилий, часто выводят нас, мужчин из 'пикирующих'
состояний. У них это получается легко и
просто, иногда взглядом, иногда простым
прикосновением руки. Нам, мужчинам это не
дано. Флюра тогда сыграла для нас роль
регулировщицы (как в старых военных
кадрах), махнув флажочком в сторону
дороги с хорошим настроением.
А потом я встретил Флюру уже
через несколько лет, когда был тренером
молодежной сборной в Чимгане на кубке
СССР по скалолазанию. Флюра выиграла все
три вида, став абсолютной Чемпионкой. Я
всегда считал, что спорт на высшем уровне
- это уже скорее искусство. И вот я дарю ей
за ее прекрасное выступление бутылочку
коньяка и объясняю вышенаписанные слова.
Флюра ошарашена и признается, что так ее
еще никто не поздравлял, а потом, уже в
конце встречи вдруг сказала: 'Вы знаете,
наверное, в ваших словах, что-то есть,
потому что после трассы, даже еще не зная
результата - выиграла или нет - я подумала
- в этот раз я прошла маршрут - как песню
спела'. И я сказал себе: 'Какая она умница -
как попала в точку, какие слова'! А потом
она показывала слайды о своем
американском друге и о том, как жила в
Штатах, и это уже была другая Флюра,
которая мне не очень нравилась. И тогда я
вспоминал Алаудинские озера, наши
приключения на Чапдаре, стройную фигуру
Флюры на фоне гор и думал, о том, что
красота этих мест (ее Родины) будет не
полной без нее (Флюра опять собиралась в
Штаты).
И в те далекие времена и сейчас
(когда я знаю страшную цифру - 50 тысяч
уезжающих ежегодно из России за рубеж
женщин) мне грустно, потому что в этом
есть доля и нашей вины.
В заключение хотелось бы
отметить еще один момент. Многие, как и я,
попали в горы из-за женщин, чего греха
таить - женщины любят людей необычных,
интересных, можно сказать - героев, и все
это (конечно не единственная причина, что
манит мужиков в горы, но все же)
оборачивается против них же - женщин. Мы
часто оставляем их внизу, в ожидании, а
что может быть тяжелее испытания, чем
ждать, не зная - вернется он или нет.
Получается заколдованный круг, они
вовлекают нас в смертельную игру, а потом
сами же от этого и страдают. И еще - мы
меняемся ролями, теперь уже они тянутся
за нами.
Хочу привести одно
стихотворение, которое написала женщина,
когда муж ее был (пропадал) в горах. Это
стихи Ольги Андриенко, и неважно, что она
моя жена, что она не альпинистка (хотя и
была в горах), мне кажется, она написала от
лица всех женщин. 'Таланная баба' - так
говорил о ней Валерка Беззубкин, когда мы
вместе были в Безенги.
Я по жизни иду,
Как по тонкому льду.
От животного страха немею:
Оступлюсь, упаду
И под воду уйду
И не выплыву, нет, не сумею...
Но нельзя же стоять и от страха дрожать?!
И ведь надо решиться когда-то!
Я рискнула. Бегу.
А на том берегу
Он стоит и смеется, проклятый...
И последнее. Женщины, что
погибли на пике Ленина - 'проломился лед'.
Я не могу их забыть и опять возвращаюсь к
ним. Мне кажется, что они не столько
хотели отнять у нас часть монополии под
названием 'Горы', сколько стать ближе к
нам, мужчинам, и в этом есть тоже часть
нашей вины, по крайней мере, я так
чувствую.
Разве может женщина, не
побывавшая в горах написать такие
строчки, как написала Ада Якушева Визбору:
Ты мое дыхание, утро мое ты раннее,
Ты и солнце жгучее и дожди...
или
Да обойдут тебя лавины...
или
А мне все чудится ночами
Тепло от твоего плеча...
Простые слова, но до чего
понятные.
Прочитав еще раз написанное, я
вспомнил о том, что много женщин мне
встречались в горах и по разным поводам, и
то, что я написал - только маленькая часть,
а все про женщин и горы написать
невозможно, так же как и то, что женщин нам
до конца не понять, какие они. Женщины
всегда останутся для нас загадкой, мы,
мужики слишком примитивно устроены,
чтобы понять их.
И еще я подумал: этой статье не
хватает какого-то штриха, что ли. Портрет
женщин получается неполным,
незаконченным.
И тут я вспомнил Люсю
Варжапетян (Варжо из Питера - как ее
называли в Безенги). Мне вспомнились ее
глаза. Какие глаза у этой женщины? В них я
видел дерзость. Дерзость в отношении
всего, что ее окружало - в отношении к нам,
мужчинам, в отношении гор (взойти на
Победу, когда пик формы уже далеко позади
- это не фунт изюма), в отношении нашей
сегодняшней дурацкой жизни, и многого еще
чего, что и не описать словами.
Дерзость в глазах женщины. Вот
на этом, пожалуй, и нужно остановиться.
|
