ЧО-ОЙЮ В ДВОЙКЕ (1997)

Георгий Котов,
 бизнесмен,
 КМС СССР

О экспедиции я узнал только в феврале 1997 г. Мне позвонил Хандрю - директор английской альпинистской фирмы и предложил поехать на Чо-Ойю. Предложение исходило даже не от него, от моих английских друзей, с которыми я в разное время совершал восхождения. Они планировали пройти северное ребро Чо-Ойю в альпийском стиле. Я, разумеется, с удовольствием согласился. На что Андрю сказал мне, что я буду работать с этой группой в качестве гида, однако, платить мне зарплату он бы не хотел. Я согласился и с этим предложением, но при условии, что мне оплатят все расходы включая пиво. Соглашение было достигнуто, и я начал готовиться к отъезду. Я попробовал найти себе спонсоров, но кроме фирмы "Салева", больше ни кто этим мероприятием не заинтересовался. Остальная же часть подготовки заключалась в том, что я стал более регулярно выезжать на лыжах в Коробицыно кататься на горных лыжах. 

Время пролетело очень быстро и настал день отъезда 19 апреля. Уже в "Шереметьево-2" пассажиров нашего авиарейса можно было легко отличить от нас - альпинистов. Куда еще могут лететь из международного порта люди с ледорубами и веревками торчащими из рюкзаков? Я тут же встретил несколько знакомых ребят из осетинской Эверестовской команды 1995 г. Лететь со знакомыми осетинами в одном самолете в Непал - занятие крайне опасное: как только мы оторвались от земли, ко мне подошел один из них и предложил отметить это событие. Отказать это значило кровно обидеть «братьев по оружию», и в результате я прилетел в Катманду уже далеко не в лучшей спортивной форме. 

Два дня в Катманду пролетели мгновенно, я даже не успел в этот раз посетить многочисленные монастыри. 21 апреля, утром мы покидаем Катманду. Нам предстоит достаточно дальний путь до границы с Тибетом. Дорога состоит из сплошных поворотов, подъемов и спусков, поэтому средняя скорость где-то не больше 40 км/час. На каждом повороте машина трубит, как раненый слон, предупреждая встречных о своем приближении. Стоит страшная жара и в автобусе не продохнуть от пыли, поэтому каждая остановка доставляет наслаждение, но мы торопимся и останавливаемся редко. Уже начинает темнеть, когда мы приезжаем в маленькую пограничную деревушку - Кодари. Это и есть цель нашего сегодняшнего путешествия. Деревня состоит из одной улицы, вдоль которой с обеих сторон от нее выстроились сарайчики - домами назвать эти строения тяжело. Основным строительным материалом является камень, бамбук и грубо обработанное дерево. Вдоль дороги протекает арык, который одновременно является и водопроводом в этой деревне. Жители деревни существуют, только за счет дороги, поэтому в каждом из домов или автосервис, или гостиница, или столовая. Мы располагаемся на ночлег в одной из таких «гостиниц». Это просто большой двухэтажный сарай с фанерными перегородками. Ни электричества, ни водопровода. Но все это нас меньше всего волнует, т.к. почти все члены экспедиции не первый раз в этих краях. Вечером бесконечные разговоры, неизменный долбат - рис с множеством острых приправ, и непальское пиво.

Первая новость утром - наш грузовик со снаряжением сломался, где-то на середине дороги от Катманду. Это означает, что сегодня мы точно в Тибет не попадем.

23 апреля. Встаем в 6 утра, разбуженные страшным шумом и гудками автомобилей. Это прибыли грузовики с экспедиционным снаряжением. Быстро пакуем рюкзаки, оформляем бумаги, и через мост «Дружбы» переходим на китайскую сторону. Нейтральная полоса тянется на 5 км и поднимается в гору на 400 м. Путь довольно длинный, но в этот раз нам повезло, и мы залезаем в кузов грузовика. А в 1995 году мне нужно было перенести на эту дистанцию огромный ящик со снаряжением весом килограммов 70. Свои услуги мне предложил 16-ти летний мальчик, он просил за это 10 долларов. Ничуть не веря, что он сможет это сделать, я согласился. Каково же было мое удивление, когда он без видимых усилий взвалил на спину себе этот невероятный груз, и босиком, по острым камням, быстрым шагом, стал подниматься по тропе. Отдыхал он всего несколько раз, метров через 500.

Мы подъезжаем к зданию китайской таможни и встаем в хвост длинной очереди, состоящей, в основном, из весьма экзотично выглядящих людей. Здесь и альпинисты, и просто туристы, которым посчастливилось получить тибетскую визу, и европейские буддисты - паломники, готовые отдать все на свете, лишь бы попасть, хоть на денек, в Лхасу.

Мы долго ждем, когда китайцы подадут машины для перегрузки нашего снаряжения, но они совсем не торопятся и я ухожу погулять по городку, где вскоре вижу строительство здания по очень интересной технологии. Будущее строение находилось метрах в ста от дороги на небольшом холме. Самосвал привез щебень для его строительства. Человек пятьдесят женщин от девушек до старух носят на плечах здоровенные корзины со щебнем, а двое мужчин этот щебень им нагружают. В связи с этим Билли замечает, что жениться нужно только на тибетских женщинах.

Наконец мы размещаемся в машинах и едем в горы. Дорогу описать почти невозможно, она висит на краю двухсотметрового обрыва и ощущение, как будто летишь на вертолете. Крутые склоны гор покрыты невероятным ковром кустов, высоченных трав, огромных деревьев, увитых лианами и мхами. В открытое окно машины врывается пьянящий аромат цветущих джунглей. Вдруг в машине кто-то закричал и высунулся в окно, я подумал, что мы падаем в пропасть, но все гораздо проще: неподалеку от машины на поляне стоит леопард и внимательно за нами наблюдает. Более красивое зрелище невозможно  себе представить - пятнистая желтая кошка на фоне красных цветков какого-то экзотического кустарника.

Дорога поднимается на перевал и становится холоднее, богатство красок исчезает и мы въезжаем в поселок Ниалам (3600 м). Это последний поселок на дороге, соединяющей Катманду и Лхасу, который находится перед главным Гималайским хребтом.

На следующий день нас ждет самый красивый, но и самый длинный участок дороги. Отъезжаем и в течении четырех часов машина медленно поднимается в гору. Дорога поднимается на главный Гималайский хребет. На перевале наш караван останавливается. Вид, открывающийся с перевала, вполне сравним с видом из иллюминатора самолета. Высота 5200 м. Высшая точка перевала украшена молитвенными флажками, которые, развеваясь на ветру, доносят до богов молитвы путников. Вокруг снега и освещенные ярким солнцем громады Гималаев. Затем спускаемся в долину до 4200 м и снова - подъем на перевал, где мой альтиметр показывает 5100 м. Ночуем в поселке Тингри и потом еще день едем по широкой долине, где ветер несет страшную пыль и отчаянно мерзнут руки, поскольку мы в открытых грузовиках. И на следующий день, наконец, прибыли в базовый лагерь. Уже завтра 27 апреля выход к базовому лагерю.

До промежуточного лагеря 5350 дошел  довольно быстро и, похоже, за это поплатился. Нос заложен еще со времени отъезда из Питера, дышать могу только ртом, и явно застудил горло на холодом воздухе. Когда пришли в лагерь, я еще помогал шерпам разгружать яков, устанавливать палатки, а после этого почти свалился с ног. Страшно знобит, как будто за шиворот вылили ведро ледяной воды, надел на себя огромный пуховый комбинезон, но все равно никак не могу согреться. После ужина, наоборот, бросило в пот, еле дополз до палатки. Страшно подумать, что на завтра планируется, еще четырнадцатичасовой переход. Ночью просыпаюсь от сумасшедшей головной боли – то ли теряю сознание, то ли снова засыпаю. Утром встал, совершенно не выспавшись, но, как ни странно, чувствую себя несколько лучше. По мере движения состояние становится все более и более сносным, видимо организм понял, что в данный момент болеть просто нельзя. Дошел до дополнительного базового лагеря третьим, хотя старался не торопиться.

В лагере огромная толпа народу. Было похоже, что собралось экспедиций двенадцать. Места для наших палаток приходится расчищать, перетаскивая камни. Встречаю троих русских из Москвы, они в Американской экспедиции. Следующую ночь провел почти без сна. Опять мучила страшная головная боль и снилась всякая жуть. Утром проводил русских ребят на гору. Они уже сделали несколько акклиматизационных выходов и собрались выходить на восхождение. После этого собрался сам и пошел посмотреть на подход под «наше» ребро. Путь выглядит вполне безопасно, но предстоит полазать по леднику.

30 апреля прибыл караван яков с нашими грузами. А 1 мая после завтрака недолгие сборы и первый разведочный выход под маршрут. Сразу, как только сошли с натоптанной  тропы на ледник, начинается мой первый рабочий день гида. Пытаюсь найти самый короткий и безопасный путь под основание ребра. Приятно топтать девственный снег ледника, сознавая, что, скорее всего, сюда еще не вступала нога человека. Каким-то шестым чувством понимаю, что под снегом нет трещин, но никто не предлагает меня сменить и потоптать тропу, а ведь сегодня день солидарности – 1 мая. Часа через два пересекаем ледник и выходим на огромную морену. Находим место, где можно безопасно оставить грузы, отдыхаем, рассматривая маршрут восхождения. Отсюда ребро смотрится не так страшно, как из лагеря – настроение поднимается. Спускаться вниз по леднику гораздо легче – уже не приходится проваливаться в снег по колено.

Вечером составляем план акклиматизационных выходов. На следующий день, с самого утра, сыплет снежная крупа. Мы набились в кают-компанию и отбираем продукты на первый выход. Собираемся уходить на семь дней.

На другой день с тяжелыми рюкзаками (добавив по пути из заброски еще по 5 кг) двигаемся по морене, подходим под крутой снежный взлет. На сегодня программа выполнена!  Довольно холодно и продолжает сыпать снег. Налегке, почти бегом, возвращаемся в лагерь.

Следующий день нас встречает снежной бурей, поэтому выходим только 4 мая.  Наша группа – шесть человек. Иан, Стюарт, Брюс и Ральф – англичане, Билли – американец и я. Когда, через несколько часов, мы подходим под снежный взлет, то трое из англичан решают, что на сегодня этого достаточно и начинают ставить палатки. Высота 6100. Желательно подняться чуть повыше, но клиент – всегда прав! Мы с Билли и Стюартом решаем подниматься дальше. По пояс в снегу топаем по снежному склону. Только бы не сошла лавина – склон довольно длинный и снегу на нем хватит, чтоб засыпать дивизию. Нам везет и мы добираемся без приключений до следующей ступени ледника. Высота 6400. Садимся в мягкий снег и дышим, дышим, дышим. Затем ставим две палатки (потом выяснилось, что одна из них встала прямо на трещину) и укладываемся спать. Наутро просыпаемся с рассветом и вылезаем из палаток. Зрелище фантастическое – прямо от палаток уходит в небо, сверкающий на солнце голубым прозрачным льдом, склон. Мы с Билли надеваем кошки и уходим наверх навешивать перильные веревки, а Стюарт уходит вниз – на 6100 перетаскивать продукты. Дует сильный ветер и осколки льда, выбиваемые зубьями наших кошек, летят не вниз, а почти горизонтально. Мы экономим ледовые крючья и крутим ледобуры метров через 20. Пока двигаешься – тепло, но как только останавливаешься, чтобы страховать партнера, отчаянно мерзнут руки. Часа через два мы выбираемся на гребень. Ура! – лучшего места для первого лагеря, даже представить себе невозможно. Небольшая снежная мульда защищает от ветра маленькую площадку, вполне достаточную, чтоб поставить три-четыре палатки. Остаток дня проводим, перетаскивая все наше снаряжение с 6400 на гребень. В первом лагере ночевали втроем, больше сюда пока ни кто не смог подняться. Ночь проходит в полусне – болит голова.

Наутро Билли и я уходим разведать маршрут под начало ребра, а Стюарт опять работает грузовиком, т.е. перетаскивает вещи с 6400 в первый лагерь. Остальные пока  переходят с 6100 на 6400. Нам удается разведать маршрут до 6700, т.е. мы подходим прямо под основание ребра. То, что мы здесь находим, повергает нас в полное изумление. Из-под снега торчат обрывки веревки, я начинаю копать и нахожу чью то старую заброску.

Получается - мы тут не первые. Настроение сыплется вниз. Оставляем часть своего снаряжения под камнем, делаем несколько снимков и начинаем спускаться. Грустные сидим в палатке и греем чай. Скоро сеанс радиосвязи и никому из нас не хочется сообщать остальным грустную новость, что возможно «Наше» ребро уже кем-то пройдено. Вот вам  и «не вступала нога человека». Гималаи уже маленькие горы в наше время. Похоже, даже здесь альпинистам становится тесно. И тут Биллу пришла в голову блестящая идея.

Метров 700 правее, если смотреть из нашего первого лагеря, спускается с плато точно такое же ребро, разница лишь в том, что в верхней части оно несколько круче, чем-то, по которому мы планировали подниматься. А так как сведений о маршруте ни по одному из них у нас все равно нет, то какая нам разница - по какому ребру лезть. Мне идея очень понравилась и на сеансе радиосвязи мы ее преподнесли всем остальным и они с нами быстренько согласились. Счастливые укладываемся спать. Утром приходит Стюарт и мы втроем идем наверх, теперь уже разведывать путь под соседнее ребро. Поднимаемся до нашей вчерашней заброски, Стюарт принимает решение спускаться вниз, а мы с Билли навешиваем еще метров 150 веревки на траверсе. Наконец мы подходим к скалам и пытаемся найти какое-нибудь приемлемое место, чтоб оставить заброску. Я забиваю большой скальный крюк и мы вешаем на него мешок со снаряжением и продуктами. Можно топать вниз. Мой альтиметр показывает 6800. Начинается настоящая метель. Ветер бросает в глаза снежную пыль, спасают только огромные горные очки. Через несколько часов мы с трудом находим наши палатки и забираемся в теплые спальные мешки. Засыпаем мгновенно.

7 мая. Метель продолжается, так что не хочется даже нос высовывать из палатки. Настроение падает. Никто не хочет идти наверх.  Иан и Брюс, вообще хотят уехать домой. Стюарт и Ральф хотят перейти на нормальный маршрут. Я смотрю на Билли – получается, что придется нам идти в двойке. Медленно одеваемся и упаковываем рюкзаки. Вниз идем в полном молчании, каждый наедине со своими мрачными мыслями, совершенно не думая о том, что под снегом может оказаться трещина, глубиной до основания Гималаев.

9 мая – день победы. Но настроение совершенно не боевое. Брюс и Иан упаковывают вещи, через несколько дней они будут дома. В кают-компании они уже обсуждают, как проведут остаток отпуска, катаясь на яхте Иана и нежась на пляже в Испании. Стюарт и Ральф обсуждают по радио возможность присоединиться к группе, поднимающейся по классике.

На следующий день, наслушавшись рассказов Брюса и Иана, Стюарт решает присоединиться к ним и ехать на пляжи Испании. Утром мы все их провожаем и остаемся в лагере втроем, не считая шерпов. На верху сильный ветер, и группа, работающая на классическом маршруте, начинает спускаться вниз. 

11 мая. Наконец, мы выходим из лагеря. В самый последний момент один из шерпов – Нима, просит разрешения присоединиться к нам. Мы с радостью соглашаемся, втроем будет ощутимо легче, так как снаряжения нужно столько же, как и в двойке, но вес его распределится на троих. Выходим поздно – в 11 утра. Все идет нормально, пока мы не подходим к перильной веревке, спускающейся с седловины 6500, здесь Нима, не имеющий достаточного опыта ледовых восхождений, испугался пятидесятиградусного натечного льда и  сказал, что он возвращается в лагерь. Мы снова остались вдвоем с Билли.

Как пошли следующие три дня, можно сказать одним словом – кошмар. Мы просидели все это время в палатке на гребне. Прогулку в туалет воспринимали, как борьбу за выживание. Ветер дует с сумасшедшей силой. Кажется, что огромный поезд со страшной силой набирает скорость и через несколько секунд он врезается в нашу палатку – мы взлетаем в воздух на несколько сантиметров, а затем падаем на лед. У меня уже болят все кости, несмотря на то, что все мягкие вещи постелил под себя. Спать невозможно, в принципе.  Температура воздуха в палатке –15, так как весь теплый воздух от газовой горелки, выдувает мгновенно. Узнаем по радиосвязи, что на Эвересте погибло пять человек, а еще нам сказали, что по прогнозу такая погода сохранится до 18 мая. Это стало последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения. Мы судорожно упаковываем рюкзаки и выбираемся из палатки. Хорошо, что конец перильной веревки находится в метре от палатки!  В первый час спуска думал, что останусь без рук. Ветер такой, что, временами приходится ложится на лед и ждать, когда закончится порыв. По дороге спустили в лагерь 6100 все лишние вещи. Благо с тяжелым рюкзаком не так сдувает, но страшно болят колени на спуске. Наконец, мы в лагере. К черту горячий глинтвейн, только водка, и забыть все это, как кошмарный сон. Два следующих дня сидим в тепле, отъедаемся и приходим в себя.

У нас остается последний шанс совершить восхождение. Почти все экспедиции закончили работу и в лагере остались только мы. Погода чуть улучшилась и мы решаем совершить еще одну, теперь явно последнюю, попытку.

17 мая мы выходим из лагеря. История повторяется - с нами опять просится пойти один из шерпов. Молодой парень, которого зовут Лабсанг. Он еще ни разу не поднимался на восьмитысячники и мы с Билли сначала пытаемся его отговорить, но затем соглашаемся, однако думаем, что он, скорее всего, также вернется из под ребра. Мы доходим до палатки под ледовым взлетом  и Лабсанг так же, как несколько дней назад Нима, отказывается идти дальше, объясняя, что он очень устал и поднимется к нам завтра утром. Мы понимаем, что, скоре всего, это только слова, и уходим на седловину. В голове крутится мысль: не сорвал ли ветер нашу палатку. Ура! Не зря мне всегда нравилось снаряжение «North Face» - желтая  ткань светится на солнце, даже ни одну оттяжку не порвало. Укладываемся в теплые пуховые мешки, но сна ни в одном глазу. У нас последний шанс подняться на гору, а мы еще не пролезли ни одной веревки по нашему маршруту. Результат многодневной работы – мешок со снаряжением, висящий на крюке у подножья ребра. В случае непогоды или травмы, никто не сможет нам помочь, так как шерпы сюда не полезут, а клиенты тем более. Ветер уже один раз нам продемонстрировал, на что он способен. Перила мы вешать не сможем, т.к. все, что мы с собой взяли – две веревки. Вот и попробуй уснуть с такими мыслями. Утром – прекрасная погода, но более всего поразило то, что по перильной веревке к нам приближается Лабсанг! Молодец парень!

Мы вместе пьем чай и уходим под маршрут. Проходим половину траверса по кулуару, ветер сдул свежий снег и склон выглядит намного безопасней чем в прошлый раз. Уже виден мешок со снаряжением. Подходим к нему и начинаем перекладывать в рюкзаки крючья. Тут у Лабсанга, похоже, просыпаются остатки разума и он предлагает нам всем вместе спускаться вниз. Мы с Билли смотрим друг на друга, и даже не улыбаемся. Уйти с горы, даже не попробовав пролезть ни одной веревки… И через полчаса мы провожаем шерпа вниз и в который раз остаемся вдвоем. Теперь, похоже, надолго. В душе даже не страх или досада, не злость, а полное равнодушие. Мы просто начинаем карабкаться по скалам, монотонно забивая крючья и, предпочитая участки льда, скалам, так как одевать и снимать кошки через каждые 15 минут – бессмысленно.

К вечеру доходим до места, где мы еще раньше планировали поставить палатку. То, что издали казалось скальной полочкой, оказывается ледовым склончиком. Часа через полтора работы ледорубами умудряемся воткнуть палатку. За это время мы вырубили площадку в полтора квадратных метра. Улеглись, ноги висят, голова то же. Газовую горелку держим по очереди, пока закипает вода. Высота 7100, есть совершенно не хочется, заставляю себя хоть чуть-чуть поесть, но в основном пью. Ночь проходит достаточно беспокойно. Ветер трясет капрон и весь наш пух покрыт инеем. Пора вставать. Пытаемся разогреть немного воды для завтрака. Одеваемся. Все происходит очень медленно, несмотря на то, что мы торопимся. Часа через полтора, пританцовывая от ветра и холода, мы стоим на нашей маленькой площадке, готовые к выходу. Первые несколько метров пытаюсь лезть в рукавицах, но скоро понимаю, что  такими темпами мы за день не поднимемся и на сотню метров, приходится одевать перчатки.

Билл молодчина! Он еще пытается  делать снимки, для этого ему приходится снимать варежки. Только один минус  при этом он выпускает из рук страховочную веревку. Честно говоря, страховка и так заставляет желать лучшего. Структура скал довольно непрочная и часто забитый  крюк может выдержать только психологическую нагрузку, но если организовывать страховку со стопроцентной гарантией, то нам может не хватить времени. Билли выбивает забитые мной крючья и время от времени, понимающе улыбается – ни слова упрека! Таким образом, мы к вечеру проходим запланированные 250 метров. Та же проблема с местом под палатку. Снова уходит часа полтора чтоб вырубить площадку. Забиваем в скальную стенку крючья и развешиваем снаряжение. На этот раз в палатке находится место и для горелки. Ночью просыпаюсь от шуршания снега о стенки палатки, и после этого уже не могу уснуть. В голове крутится только одна мысль: до вершины ребра осталось еще метров 250, мало того, чем выше, тем оно круче. Как лезть по этим разваливающимся скалам, да еще присыпанным снегом, я не представляю, а чтоб спуститься вниз, нам просто не хватит железа. После таких мыслей никакой сон в голову не идет. Засыпаю только под утро и просыпаюсь от приятного ощущения тепла на лице. Палатку освещает солнце! Вылезаем из палатки. «Мороз и солнце – день чудесный». Скалы покрыты сорокасантиметровым слоем снега, который ослепительно блестит на солнце. Что под ним: отлично держащий кошки фирн, натечный лед, скальный монолит или груда «живых»  камней? Настроение какое-то приподнято – паническое. Надевая рюкзак, соображаю, что же лучше выбрать: маленький кулуар, по которому время от времени сходят лавинки, или стену, где один бог знает, что под снегом. Иду на компромисс и начинаю лезть по самому краю кулуара. Лавинки идут почти непрерывно и лазание чередуется с «плаванием» по снегу. Иногда проходят лавинки покрупнее,  сегодня приходится страховаться «без дураков».  Билли сегодня особенно не везет, мало того, что его засыпает снегом, а тут он еще получает «подарки» от меня – я не могу разглядеть под снегом «живые»  камни и, время от времени, спускаю их на него, правда пытаюсь организовывать пункты страховки в стороне от линии их падения. Так проходит, почти, целый день. Не трудно себе представить, что я почувствовал, когда ребро, наконец, закончилось и я получил в лицо заряд ветра со снегом с плато на 7600 – я был счастлив. Мы выбираемся на плато и сидим в глубоком снегу минут двадцать, не в силах поверить, что теперь мы в относительной безопасности. Километров в двух от нас желтеют палатки третьего лагеря на классическом маршруте, а это значит, что теперь мы сможем рассчитывать хоть на какую то помощь. Считая каждый шаг, мы направляемся к палаткам. 

Я готов был расцеловать Билли, когда тот, ни слова не говоря, начал ледорубом расчищать место под нашу маленькую палатку. Через полчаса мы лежим в палатке. Какое это блаженство, когда можно вытянуть ноги и ты не куда не проваливаешься, а вещи можно просто положить внутри палатки, не боясь, что они куда то улетят или к утру их засыплет снегом. Пытаемся ужинать, но аппетита совершенно нет. Зачем мы притащили сюда столько продуктов и газа?

В палатку заглядывает Вилли и предлагает нам выходить ночью вместе с его группой. Они собрались стартовать в три часа утра, Но мы хотели хоть чуть-чуть выспаться в комфортных условиях после двух бессонных ночей и вежливо отказываемся.  Мы планируем стартовать часов в пять- шесть.

21 мая. Билли разбудил меня в четыре утра и произнес по-русски: «Доброе утро». Не зря мы живем в одной палатке уже, почти, месяц. Я готовлю чай, а он мне рассказывает, что Вилли с клиентами стартовал около двух часов, но через час они вернулись. Говорят, что очень холодно. Мы пьем чай и выбираемся из палатки. Действительно холодно! Зато греет то, что не надо хвататься голыми руками за промороженные скалы, а можно одеть пуховые рукавицы и даже засунуть в них грелку. А главное, если будет невыносимо, в любой момент мы имеем возможность уйти вниз. Считая каждый шаг, начинаем подъем. Тактика движения у нас разная. Я отсчитываю шагов сто, а затем отдыхаю довольно долго, Билли движется перебежками шагов по двадцать, но средняя скорость у нас получается одинаковой. По мере набора высоты ветер крепчает. Кое-где висят перила, но склон совсем не крутой, и пристегиваться к ним – только терять время. Хотя в случае непогоды они могут, ой как, пригодиться! Через некоторое время чувствую, что одну  ногу начало «прихватывать». Сажусь на снег и разуваюсь, Билли ложится рядом на снег, закрывая меня от ветра. Я не понимаю, кто из нас гид, а кто клиент?! Билли только улыбается, а я засовываю грелку себе в ботинок  и мы продолжаем отсчитывать каждый свои шаги. «Каждый свои» – это довольно точно, так как каждый из нас находится сейчас где-то глубоко внутри себя. Мы, на самом деле, сейчас не связка, а два совершенно одиноких человека. Совершенно нет ни сил, ни желания думать о чем-то внешнем: о ветре, о холоде, о вершине. Все мысли глубоко личные – состояние, наверное, близкое к медитации,  Внутренний мир занимает 99% сознания, внешний 1%. Скорее всего, это какая то защита организма. Задумавшись над этими 99%, я вдруг, слышу возгласы американца. Оглядываюсь и вижу, что он машет рукой куда-то в сторону. Действительно, я иду по чьим-то следам, а вешки, воткнутые в снег, уходят вправо.  Мы направляемся вдоль вешек и скоро подходим к табличке, на которой указана высота 8201 метров и что-то написано, как говорит Билли, по-испански. Быстро делаем несколько снимков и собираемся спускаться. Американец оглядывается по сторонам и спрашивает меня: «А видна ли с вершины Эвереста Чо-Ойю?». Резонный вопрос. Я точно помню, что видна, как на ладони.

Котов на Эвересте.

Билли замечает, что, соответственно, мы должны видеть Эверест. Чуть посовещавшись, принимаем решение еще минут тридцать двигаться на юг. Вершинное плато огромных размеров и на нем достаточно много возвышений, любое из которых может оказаться вершиной. Наконец, минут через двадцать, мы находим стальной крест и от него, действительно, открывается потрясающий вид на Эверест. Ветер пытается сдуть нас с вершины. Мы снова делаем несколько фотографий, руки после этого приходится отогревать минут пятнадцать, но оно того стоит. Чуть живые от холода начинаем топать вниз, при этом, свято помня, что, в основном, в горах люди погибают на спуске. Я стараюсь вытеснить из головы все эмоции и пытаюсь выверять каждый свой шаг вниз.

По мере спуска ветер становится все слабее и слабее и, наконец, часа через три мы вваливаемся в разогретую солнцем палатку.

Бесконечно пьем горячий чай, решаем снимать палатку и продолжать двигаться вниз до третьего лагеря. Во-первых, чем ниже, тем лучше будет сон и отдых, а во-вторых, нас просят по радиосвязи помочь шерпам в третьем лагере снять палатки и спустить весь лагерь, хотя бы до 7000 м. Мы на горе остались последними.

Чо-Ойю.

22 мая. Ночь прошла ужасно, практически не спал, просыпался то от своего кашля, то от кашля Билли. Кое-как заставляем себя немного поесть – у нас осталось огромное количество продуктов и газа. Помогаем шерпам снять лагерь. Рюкзаки опять становятся неподъемными, ну ладно - вниз не вверх. Начинаем спускаться ко второму лагерю, недалеко от тропы видим чье-то вмерзшее в лед тело, но ни сил, ни желания подойти нет. Тропа на спуске довольно удобная, поэтому можно расслабится. Во втором лагере встречаем двух англичан и Вилли, которые тоже собираются вниз. Нахожу отличную американскую горелку. Рюкзак и так тяжелый, но я предвкушая, как  она будет полезна при следующих восхождениях, добавляю её к своему грузу. Вилли убегает вниз к первому лагерю, и мы с двумя англичанами начинаем не спеша спускаться. Доходим  до перил, закрепленных на ледовом сбросе, и тут выясняется, что один из англичан не умеет пользоваться спусковым устройством. Мне приходится спускаться вместе с ним, перестегивая его с веревки на веревку. Времени на это уходит очень много, а мы с Билли планируем сегодня дойти до базового лагеря. Наконец перила пройдены и, выслушав слова благодарности англичан, мы с ними прощаемся и спешим вниз, навстречу теплу, комфорту, цивилизации…