Альпинисты Северной Столицы  

ХАН-ТЕНГРИ

На шестой день прибыли во Фрунзе, столицу Киргизии. По-киргизски звучит «Прунза».

Главная площадь: на голубом фоне неба контуры снеговых гор. На белом фоне снега контуры Дама правительства.

В Киргизии жителей — миллион с небольшим, из них 66 % киргизов.

Киргизские реки, киргизский уголь — это энергетика всей Средней Азии.

В Киргизии на горных джайляу — отары баранов, косяки лошадей. В долинах — пшеница и свекла, кенаф и мак. В южной Киргизии — хлопок.

По склонам гор взбегают леса. Арча и ель. В порожистых речках пляшет сплав.

Киргизские фисташки и мех тянь-шаньского барса идут на экспорт.

Первая пятилетка: электростанции и мельницы, мясо, кожа и хлопок, свое сукно, свой сахар, 67% коллективизации, удвоение посевных площадей. Метизация скота, конкурсы молочности, съезды животноводов, пуск разбитых басмачами рудников.

Вторая пятилетка: шахты-гиганты, текстильные фабрики, телефон IB аулах, полный переход на оседлость.

Ртуть, сурьму, серу, радий, котонизированное волокно кендыря и кенафа заводам Союза даст Киргизия.

Стала человеком женщина. Вчера девушка расценивалась во столько-то голов скота, сегодня она учится на курсах молочного хозяйства при джайляу-совете. Руки, вчера собиравшие кизяк для костра, сегодня вешают номерок на табельную доску фабрик.

До Октября в колониальной Киргизии 98% неграмотных. Сейчас все дети за партой. В селениях сотни школ, красные юрты, клубы, красные чайхане, библиотеки, кино. Во Фрунзе — вуз и национальный театр. Строятся больницы. Вместе с джайляу-советами передвигаются амбулатории, ветеринарные пункты, родильные юрты, детплощадки, школы ликбеза.

Старое умирает, но не сдается без боя. Кулаки избивают сельсоветчиков, еще велика детская смертность, еще грязно в аулах, еще мало дорог, не хватает работников, но путь ясен.

День во Фрунзе. Тополя, глиняные домики, мороженое в городском саду, на заборах афиши приезжего цирка, на каждом шагу парикмахер. Это — снаружи. Внутри — ремонт в школах, собрание женского актива, хлебозаготовки, рост тиража «Советской Киргизии». Утром — запах бензина, шофер заводит мотор, и мы мчимся.

*

...Так Хан-Тенгри и не дождался царских географов. Если не считать посещения долины Сары-Джаса в 1902 г . профессором-ботаником Томского университета Сапожниковым, ни одна русская экспедиция не пыталась больше стареть с карты белое пятно.

Зато не малую анергию в посещении Центрального Тянь-Шаня начали проявлять иностранцы. Скучающих буржуа Европы потянуло на щекочущую нервы экзотику: охота на тигров в колониях и жуткий брод через Сары-Джас равно возвращают их жизни утраченную ценность.

Горная долина в Киргизии. Тянь-шаньские ели. Фото. В. Гусева

В 1899 г . у массива Хан-Тенгри появляется компания во главе с венгерским принцем фон-Альмаши. Знатные венгры путешествуют по Сары-Джасу, щелкают фотографическими аппаратами, стреляют диких баранов и называют озера и горы именами любовниц. За путешественниками киргизы-караванщики перетаскивают на верблюдах складную юрту.

Экспедиция привозит в Европу рукописную карту Центрального Тянь-Шаня, где по-прежнему «Хан-Тенгри» написано по белому полю.

Через год пиком любуются Боргезе и Брокерель. У них знаменитый швейцарский проводник Цурбригген. Альпинисты вознамерились взойти на вершину Хан-Тенгри. Научные вопросы не трогают их. Высочайшая вершина Тянь-Шаня манит спортсменов эффектным рекордом. Но прежде чем взойти на вершину, надо дойти до подножья. Область подножий Хан-Тенгри была неизвестна. Подступиться к Хан-Тенгри может быть было труднее, чем взойти на него.

Хаос головоломных хребтов скрывал вершину. Чуть не десяток ледников расползался с массива. Карты молчали. Откуда начать? Где проход? Где тупик?

Альпинисты приступили к поискам пика. Сразу загадочность окружила их. Экспедиция поднималась на вершины, чтобы определить топографию Хан-Тенгри. Но пик показывался то справа, то слева, каждый раз загораживаясь непроходимыми хребтами.

Сначала его обнаружили в верховьях ледника Семенова. Но стоило переменить точку зрения, переместиться на десяток километров — и Хан-Тенгри вставал за Иныльчеком. В горном воздухе перспективы обманчивы и масштабы над людьми издеваются.

Альпинисты решили наконец пойти по Иныльчеку. Но Тянь-Шань — не Альпы. Нет здесь ни горных хижин, ни деревушки за ближайшим перевалом, ни безработных носильщиков.

Иныльчек — величайший в мире ледник — встретил альпийских спортсменов холодом, обвалами, бурей, скользкими кручами невозможных ледяных обрывов. Боргезе и Брокерель остановились.

Начавшаяся война с Китаем усилила смятение, и путешественники вернулись распространять о Хан-Тенгри в горных клубах Европы славу загадочно-недостижимой вершины...

*

Автомобиль несется по тракту Фрунзе — пристань Рыбачье. До озера Иссык-Куль 192 км .

Пылища — клубами, черной тучей. В мире нет такой пыли! Щекочет в носу, скрипит на зубах, все застилает.

Ветер уносит пыльные вихри в небо, они висят облаками.

Чуйская долина. Тяжелые тюрбаны киргизок, тоненькие косички дунган, белые хаты украинцев, яблони, тополя, подсолнухи, солнце. Здесь родился Фрунзе.

В селах колокола деревянных звонниц молчат. На церковках-избах углем по известке: «Ясли», «Клуб», «Правление колхоза».

Машина скачет через арыки. Жара. Дует попутный ветер. Это — несчастье: радиатор не остывает, вода кипит, у каждой лужи остановка и беготня с ведрами.

На тракте первое лицо — Союзтранс. Амовские грузовички, фиаты и форды не дают пыли улечься. В глубь Киргизии везут они сеялки, жнейки, керосин, ситец. Оттуда — шерсть, хлеб, кожу. Рядом с трактором растет железная дорога. Автомобиль врывается в горы. Пенистая Чу ревет в Буамском ущелье. Здесь будет гидроэлектростанция.

Дорога идет по карнизам.

Мост «Красный октябрь», на скалистом обрыве выходы каменного угля. Сумерки. В лучах прожектора перед колесами перебегают зайцы.

В караван-сарае ночевка. Дымная каменная хижина, посредине очаг. Шум реки и темь. Горные звезды мигают, и кажется, будто они гаснут и вновь загораются.

...1902—3 гг. принесли с собой первую серьезную попытку уничтожить на картах Центрального Тянь-Шаня белое пятно. К массиву Хан-Тенгри привел экспедицию немецкий ученый и альпинист Готфрид Мерцбахер. Он знал, на что шел, и хорошо подготовился.

Мерцбахеру предстояло первоисследование «пожалуй самой трудно достижимой области на земле». Ключ к успеху — совмещение в одной экспедиции ученых и альпинистов. Все предшествующие попытки распутать узел массива Хан-Тенгри страдали отсутствием такого единства. Одни наблюдали, чертили, вычисляли, но отступали под первым натиском горной бури. Другие взбирались на снежище пики, но путались в географии. В экспедицию Мерцбахера входили тирольские альпинисты и германские ученые.

В своем лице Мерцбахер блестяще сочетал и научную и альпинистскую миссию. Прекрасный географ, он был в то же время первоклассным альпинистом. Он излазил вершины Альп и Пиренеев, Кавказа и Гималаев. К Хан-Тенгри принес он опыт ходока ino скалам вместе с мужеством и настойчивой твердостью.

Два года Мерцбахер боролся с белым пятном. Брал он ущелье за ущельем, вершину за вершиной. С севера, с запада, с юга штурмовал он массив Хан-Тенгри. Два года таяло белое пятно от каждого его шага, — и все-таки в самом сердце массива оно осталось.

К массиву Мерцбахер подошел с севера, со стороны долины Баюм-Кол. В глубине долины видна вершина Хан-Тенгри, похожая на утюг, поставленный острием вверх — крутая, гладкая, свободная от снега. По леднику Баюм-Кол Мерцбахер пошел к вершине. На пути встала Мраморная Стена — гора, преодолеть которую оказалось невозможным.

Мерцбахер перенес удар к юго-западу. На прежних картах пик Хан-Тенгри намечался в верховьях ледника Семенова. Мерцбахер прошел вверх по леднику Семенова. Хан-Тенгри там не оказалось. Фирновое поле упиралось в поперечный хребет.

Мерцбахер перешел дальше, к югу. Он попытался пройти к подножью Хан-Тенгри по фирну ледника Мушкетова. Тоже неудача. Фирм упирался в тот же поперечный хребет — Сары-Джасын-Тау.

Хан-Тенгри скрывался за хребтам.

Чтобы определить истинное положение пика, путешественники предприняли восхождение на гребень хребта.

С высоты 5300 м их снесла лавина. Сухой мучнистый снег увлек их вниз. Альпинисты катились двести метров, и лишь случайное падение в трещину, идущую поперек склона, спасло их жизнь.

Лавины не испугали Мерцбахера. Через несколько дней он взошел на хребет.

Теперь схема массива стала яснее.

Хребты сходились звездой. Между хребтами растекались ледники. В узле стояла вершина — Мраморная Стена. К ней, а не к Хан-Тенгри могли привести Баюм-Кольский, Семеновский и Мушкетовский ледники. Хан-Тенгри же поднимался из радиального хребта. Все прежние представления о строении массива рушились.

Хребет, высшей точкой которого был Хан-Тенгри, шел параллельно хребту Сары-Джасын-Тау, с юга от него.

Чтобы достичь Хан-Тенгри, Мерцбахер перешел через Сары-Джасын-Тау в долину Иныльчека и начал подъем вверх по леднику Иныльчек.

На восемнадцатом километре ледник разветвился. Скалистый барьер, как нос гигантского корабля врезаясь в ледник, разделял его на северный и южный.

В устье северного ледника Мерцбахер столкнулся с непреодолимым препятствием. Всю ширину горного коридора занимало ледниковое озеро. Стиснутое крутыми скалами, обрывающимися в воду, оно не пустило Мерцбахера на Северный Иныльчек.

Путешественнику пришлось идти по южной ветви.

Была непогода, экспедиция голодала. Носильщики подняли бунт и отказались идти. Мерцбахер пошел по южному рукаву вдвоем с геодезистом.

Южный Иныльчек на пятидесятом километре привел их к ложному склону Хан-Тенгри. Пик вставал из барьерного хребта, разделяющего Северный и Южный ледники. Это была монолитная трехгранная гора. Мерцбахер определил ее высоту в 7200 м .

Экспедиция вернулась. Подножье южного склона высочайшей вершины Тянь-Шаня было достигнуто. Но полной карты массива Хан-Тенгри Мерцбахер сделать не мог. Между Барьером и Сары-Джасын-Тау залегала неисследованная область Северного Иныльчека, белое пятно.

Скалистые выступы Барьера скрывали землю, где ни разу не был человек.

Глубокая долина, загороженная озером, вела куда-то на восток, куда — никто не знал. Может быть в Китай. Почти полтысячи квадратных километров остались тайной массива Хан-Тенгри...