Альпинисты Северной Столицы  

ХАН-ТЕНГРИ

Центральная Азия. Сплетение горных хребтов, опоясанное просторами пустынь. Как обрывки, узлы и звенья разорванной, спутанной каменной цепи, горы разбросаны по лицу Азии.

Сушь, тысячи километров, пыльный ветер, недели качки на горбе верблюда, — и гребни гор встают над плоским как стол горизонтом тенью громадной, изломанной, затупленной пилы.

Хребет за хребтом. Краски сменяются: уже не желтые пески пустынь, но бурые камни склонов и белые фирны вершин. Горы, горы. Тучи в ущельях. Лед. Нагромождение величайших в мире горных систем — Гиндукуш, Тибет, Памир, Тянь-Шань.

Юрты кочевий редки. Караванные тропы сбивчивы. Перевалы засыпаны снегом.

Нет страны, лежащей глубже на материке, чем Центральная Азия. Она дальше от открытого моря, чем любая другая точка на земле. У вод Центральной Азии нет стока. Ее реки усыхают в пустынях. Нет вершин выше, нет громаднее ледников. Мало стран на земле менее известных, чем глубины Азии.

Белые пятна ее карт, тайны занесенных песками городов и культур, невнятность наречий не смыты еще...

На столе лежит лист двухверстки.

Все как следует: масштаб на полях, меридианы, градусы, минуты, секунды. И больше ничего. Пустое место. Белая бумага.

Четверо сидят над картой и водят пальцами по пустому листу.

- Отсюда сюда – день. Здесь наверно долина.

- А если хребет?

- Тогда – четыре…

Рядом бумажка:

Москва Фрунзе                 6 дней (ж.д.)

Фрунзе – Рыбачье            1 день (авто)

Рыбачье – Каракол          ночь (если теплоход придет вовремя)

Каракол                            3 дня (покупка лошадей)

Каракол – белое пятно    5 дней (верхом)

Белое пятно                      ???

Поручить приготовить:

Илье Рыжову:                  плацкарты до Фрунзе на 20 июля,

                                          киргизский словарь,

                                          корреспондентский билет из редакции.

Валентину Гусеву:            палатку – 1

                                          ледорубов – 4

                                          кошек – 4 пары.

Зинаиде Косенко:             аптечку, сухой спирт, сухие фрукты,

                                          шоколад, орехи, сало, сахар,

                                          консервы, галеты, сшить четыре

                                          спальных мешка.

Николаю Михайлову:       буссоль – 1,

                                          анероидов – 2,

                                          геологический молоток – 1.

На дебаркадере Казанского вокзала разламывается на прощанье плитка шоколада из неприкосновенных ледниковых запасов. У вагонов выгоревшая краска, вывинченные до отказа вентиляторы и узбекская надпись: «Orta Asia» - Средняя Азия.

Семафор, гудок, кашель последних московских стрелок, - и поезд уносит на юг.

...Центральная Азия укрылась Тянь-Шаньскими горами, гигантским выщербленным валом из льда и камня.

Первые поднятия Тянь-Шаня видны с улиц Ташкента: голые скалы, уходящие на восток. К востоку они растут, одеваясь снегами. В Киргизии, на границах Китая, Тянь-Шань спорит с Гималаями красотой и величием. Здесь он вздымается на семь километров над уровнем океана — пик Хан-Тенгри. В массиве Хан-Тенгри звездою сходятся и завязываются узлом главные Тянь-Шаньские хребты: Кунгей-Ала-Тау, Терскей-Ала-Тау, Кок-Шаал-Тау.

Далеко на востоке горная цепь затихает. Последние холмы ее рассыпаются песками пустыни Гоби в Монголии. От Ташкента до Гоби — две с половиной тысячи километров.

В меловую эпоху Тянь-Шань был островом моря, покрывавшего всю Арало-Каспийскую низменность. С веками море усохло, обнажив плоское дно. Каспий, Арал, Балхаш и сотни степных озер — остатки великого Средиземного моря Азии. Теперь Тянь-Шань — остров среди моря пустынь и степей....

*

Вагон. Колеса стучат на стыках. В окне кружатся степи. Дежурные в красных фуражках подают жезл за жезлом. Рязань, Волга, Оренбург.

Ссыпные пункты у станций. Строятся элеваторы. Пыхтят тракторы на полях без меж.

Встречаем: скот, хлеб. Перегоняем: машины, лес, машины, лес. Составы с тракторами на каждом разъезде. Сутки, вторые, третьи...

*

...Человечество знает о Тянь-Шане давно.

Когда-то жил у подножья хребта голубоглазый народ усуней. О нем писали китайцы. Усуней смяли кочевники. Сейчас в тине берегов Иссык-Куля лежат следы давней культуры: утварь, керамика.

Через перевалы Тянь-Шаня пролегали исторические пути: через Тянь-Шань переливались в Европу из срединной Азии потоки великого переселения народов. Из-за Тянь-Шаня вырывались тюрко-монголы. Здесь прошел Тимур.

В те времена география гор ограничивалась знанием проходов. Торговле и военным походам служила наука, обходя вместе с караваном бесплодные глубины горных массивов. В гоpax залегала безвестность, а значит — ужас. Китайская ученость остановилась перёд горной страной в мистическом страхе.

Для купца и землепашца горы Тянь-Шаня были «горами небес», потусторонним миром. Хюэнь-Цзян, путешественник, вынес с Тянь-Шаня одно: «Там трудно избежать смерти».

Над сухой земледельческой равниной Азии горы главенствуют: с гор идет вода. Горы видны с равнины: страшный холодный взлет в небеса. Земледелец со склонов Тянь-Шаня — дикарь с кетменем в руках—смотрел на горный мир, искал властелина — и нашел. Над горным миром Тянь-Шаня как видение поднимается к небу высочайшая вершина, трехгранный клин. Она первая загорается утром, когда в равнине еще только брезжит. Последняя гаснет вечерам. Она много выше других вершин. Это — божество. Это — Хан-Тенгри, «Повелитель духов». Когда сохли арыки, когда с гор мчалось наводнение, дикарь, зажмурив глаза, воздевал руки к священной горе.

Хан-Тенгри как культ дикаря — вот начало истории вершины. Шли века, у человека с полунатуральным складом хозяйства не было побуждений углубляться в горы, и знание не рушило веры. Хан-Тенгри высился вдали недосягаемый, жуткий и властный…