Альпинисты Северной Столицы  

ГЛАВА III

ИТОГИ

Неудовлетворенный читатель все же спросит: каковы же итоги? Так-таки никаких?

Нет, итоги оказались, но итоги оказались совершенно неожиданными, раскрытыми только в Москве и раскрытыми, как это ни странно, Москвиным.

Расшифровав теодолитную съемку своих блужданий по северному склону хребта Петра Первого и сопоставив ее с картами Дорофеева и немецкой картой 1928 года, Москвин установил,  что:

1.  Пик Гармо, на северное плечо которого мы взошли и южное  плечо  которого так безуспешно искали,   если и оказался пиком Гармо, то не тем, который мы  предполагали. Таджики называли его пиком Гармо. Он действительно был виден из Пашимгара, но его высота, во-первых, была всего шесть тысяч девятьсот метров,  на немецкой карте он именовался пиком Дарваз, и от его вершины действительно шел отрог Бивачного ледника,   но не тот, которым пошел Горбунов, и не тот, которым мы шли. А мы искали вершину не в шесть тысяч девятьсот метров, а в семь тысяч четыреста девяносто пять. Мы искали вершину, которую немцы видели с ледника Федченко в 1928 году, как самую  высокую  вершину,  которую  они  принимали за  Гармо. К этой именно вершине пошел Горбунов по правому рукаву Бивачного ледника в то время, как я пошел к таджикскому Гармо,  принимая его за немецкий Гармо.

Этим объяснялось и то, что северное плечо, на которое мы взошли, было высотою всего пять тысяч семьсот метров, и то, что рельеф таджикского Гармо не совпадал с рельефом, который мы искали и который знали по немецкой карте. По соглашению с Горбуновым мы оставили за этим пиком наименование пика Гармо. Так его называли таджики, и не было никаких оснований менять это красивое и своеобразное местное название.

2. Пик, который немцами был назван Гармо, действительно являлся высочайшим пиком Памира, действительно лежит на левом рукаве Бивачного ледника, и Горбунов правильно шел к нему с востока, с запада нам он тоже был виден, но мы никак не предполагали, что это та вершина, которую мы ищем, ибо с нашей стороны его рельеф представлял собою не трапецию, а как бы стул. Мы с Горбуновым назвали его как высочайшую вершину СССР пиком имени т. Сталина.

3. Не оказалась, наконец, пиком Евгении Корженевской и  «Женичка». Москвину удалось установить, что хребет Петра Первого представляет собою два хребта: между обоими хребтами лежит ледник, который мы назвали ледником Москвина, пик Евгении Корженевской находится в северном отроге, а пик который мы считали  пиком Корженевской, находится в южном отроге. Этот пик высотою в шесть тысяч шестьсот метров не имеет никакого названия. В отместку Евгении Корженевской мы назвали его  пиком Зинаиды Крыленко.

4. Москвину удалось, наконец, подойти к немецкому Гармо, он же пик Сталина, с северо-запада почти вплотную. Определение им его местоположения совпало с немецкой и дорофеевской координатами с точностью до четверти километра, а высота оказалась по исчислению Москвина в семь тысяч шестьсот шестьдесят метров.

5. Наконец, оказалось, что имеется еще одно неисследованное пространство по ущелью Аю-джилга (Моджили) между Алтын-мазаром и ледником Мушкетова; оно должно было тоже приводить  к  пику  Сталина.   Новость  и  неожиданность всех этих открытий, ряд новых, возникших в связи с этим проблем, — все это поставило нас перед необходимостью поставить вопрос о ещё одной, последней экспедиции для окончательного расшифрования узла Гармо. Нами были поставлены в связи с этим две основных задачи: Горбунов вместе со своей группой решил во что бы то ни стало пойти вновь по Бивачному леднику к пику Сталина и попытаться на него взойти для связи карты по обеим сторонам хребта Академии — на запад и на восток. Я лично поставил себе другую задачу. После открытия Москвина и устранения ошибочных представлений о местонахождении пика Гармо, после того, как таджикский Гармо оказался немецким Дарвазом, забота о связи двух половинок карты отпала. Карта  связывалась сама собою.  Гораздо важнее было взойти на точку, которую мы хотели взять,— пять тысяч триста восемьдесят метров, для проверки этой связи, чем лезть на пик. Вот почему от этого ненужного по существу предприятия я отказался.

6. Вместо этого с Москвиным вместе мы решили пойти в 1933 году по проложенному им пути, чтобы окончательно расшифровать северный склон Петра Первого и установить:

во-первых, связь с севера на юг между ледником Фортамбек, по которому шел Москвин, и ледником Гармо по направлению к нашей стоянке в Аво-даре. Задача, которую не успел разрешить в 1932 году Москвин;

во-вторых, связь с пиком с севера на юг от ледника Фортамбек к пику Зинаиды Крыленко и леднику Гармо;

в-третьих, связь и возможность подхода тем же путем с севера к пику Сталина и отсюда через хребет Академии на ледник Федченко;

в-четвертых, связь между ледником Фортамбек через Аю-джилгу с ледником Малого Танымаса и опять к леднику Федченко.

Одновременно должны были быть проведены соответствующие геологические обследования района.

На немецкой сводной карте весь этот район помечен сплошным белым пятном с досадным знаком вопроса посредине. Это самый центр узла Гармо, самое средоточие и переплет высочайших пиков и хребтов. Расшифровать эту последнюю, оставшуюся неразгаданной часть таинственного узла Гармо поставили мы теперь своей задачей.

Как была проведена эта работа — расскажет следующая часть этой книжки.