Альпинисты Северной Столицы  

Т. Сушко

У Леонтьева на «цугундере»

Говорите по-русски, — сразу прерывает меня Галина Константиновна Кравцова, когда-то бессменный нач. уч. а/л «Адыл-су», а ныне нач. уч. АУСБ «Эльбрус», услышав слова, вынесенные мною в заголовок.

—    Это и есть по-русски, но только одесско-еврейский
вариант, иначе весь «цымес» теряется. Чтобы окончательно понять, надо выслушать меня до конца.

Итак, на третий день пребывания участников одесских альпинистских сборов на АУСБ «Эльбрус» я пришла по делу в домик своих коллег Э.М. Вайсберга и В.П. Федченко, оба мастера спорта, ветераны, ныне при должностях: — нач. уч. и радист соответственно. У них был гость, мужчина лет 50, с длинными, спадающими на плечи волосами, банданой на лбу, обгорелая кожа лоскутками свисала с носа и губ. Все ясно: человек недавно с горы. Хозяева угощали гостя каким-то тёмным напитком в эмалированной кружке: чай, кофе, может быть, и вино. Гость заговорил... Из глубины памяти у меня выплыл 1974 год, а/л «Шхельда», новичок в моем отделении, художник, это его голос.

—Толя Щерба? — называю я. Он вопросительно смотрит на меня, и я называю себя. Мы бросаемся друг другу в объятья. Хозяева удивленно смотрят на нас.

—Мой первый инструктор, Тамара Михайловна, — говорит
Толя, — в это лето исполняется 30 лет как я в альпинизме, — продолжает он.

Я обращаюсь к простой арифметике, и вдруг понимаю, что мне...50! Именно в 1954 г. я попала в альпинизм из рук А.В. Блещунова.

Сорвавшаяся с «цугундера» Т. Сушко

Толю Щербу не запомнить было нельзя: он был художником и этим почти все сказано. Люды искусства — особые. У них не только особое видение мира, но и особые поведенческие проявления. Так, на занятия по скалолазанию он брал мольберт с треногой. Естественно, мольберт ставился там, откуда открывался нужный художнику вид
и где ему было удобно, не взирая ни на какие условности в виде правил и занятий. Ну и разумеется, время разделял между лазанием и рисованием. Писал он маслом и кисточки вытирал только о майку. Белую... В те годы у нас у всех были майки одинакового образца. В этой же майке он выходил на построение и пытался пойти в столовую. Сколько шишек было набито на моём лбу командиром отряда новичков Курбаном Гаджиевым — всем ясно. Но в конце смены Курбан смягчился, — со мной разговаривал дружелюбно, а с Толей
подружился и пригласил его к себе домой в гости.

И вот через 30 лет я узнала Толю... по голосу. Никто не верит. Что должны делать два человека, встретившие такой юбилей вместе?!

—Выпить! Закатить банкет! — сказали единогласно все
альпинисты, кому я рассказывала эту историю. Увы! Мы оба решили совсем по-другому, забыв, что не грешно было бы и выпить.

—Т.М., идемте на гору, хоть завтра, в «двойке», — сказал Толя. — Для начала на единичку, Кой-Авган, например. Я на нём никогда не был.

Я согласилась сразу. Никаких медицинских противопоказаний у меня нет, лишнего веса тоже. Ноги легки и достаточно резвы. Желание сходить на вершину — самое откровенное и неподдельно горячее. Все физиологи говорят, что желание надо выполнять, коль скоро оно возникло, иначе возникший дискомфорт может привести к болезням как физическим, так и психическим. К тому же желание взойти на гору (любую, на какую выпустят) возникло у меня еще в Одессе, да и дискомфорта опасалась — вдруг возникнет?! Но окончательное решение я отложила до прикидки на месте — есть возраст (по паспорту) и перерыв в поездках в горы.

—Со Щербой мы тебя не пустим, — говорит Э. Вайсберг. — Он разгильдяй и халамидник...

—В чем это проявляется? В 2003 г. он работал инструктором
на одесских сборах.

—Утром перед выходом на восхождение он пьет кофе и
курит сигареты...

—А нужно?

—Ну, манную кашу, чай... К тому же на Кой-Авга не падают камни.

—Знаю. Новичком была в 1954...

Все в голове у меня перекрутилось: кофе нельзя, надо чай, манку... Сами же одесситы пригласили его на работу в 2003-м, значит, отделение участников ему доверяли, а меня — не доверяют. Толя Щерба — почетный гражданин г. Кировограда, пишет горные пейзажи, портреты, имеет свою художественную мастерскую. Инструктор 2-й категории. В его классификационном билете более 50 вершин 5-й к.тр.

Я не сдавалась.

—Вот тебе гора! — в сердцах, с интонацией человека, во власти которого я, безусловно, сейчас нахожусь, — сказал Эдик, сунув мне в лицо выразительную фигу, сложенную из корявых пальцев своей мощной руки.

Я опешила. За все годы в альпинизме я ни разу не слышала ни от одесситов, ни от альпинистов других городов, с которыми я ходила на восхождения и работала даже чаще и больше, ни единого матерного слова и никто никогда не показывал мне дулю, тем более такую большую. Опять никто не верит, что мне так повезло. Думают, вру, подсуживая сильному полу.

И же тут включился в разговор Володя Федченко, ныне радист, член тренерского совета. Он тоже мой коллега с 1954, на 3 года старше меня.

—Старая бабка! Какая гора! Кому ты нужна! Дыши воздухом молодости, ходи на нарзан, собирай грибы. Вот я вернусь в Одессу, сразу поеду на фазенду... Вот я-я-я-а... было дело, старый дед, один взошел на Виа-тау. Сижу на вершине, наслаждаюсь. Вдруг поднимается группа разрядников, удивляются: кто такой, как сюда попал. А я отвечаю: шел-шел, мол, и вылез, сам не знаю куда. Разрядники удивляются и восхищаются: вот так дед! А когда «папе Нояхсу» стукнуло 70 лет, мы, несколько человек, решили сделать ему подарок: взяли на Чегет-кару и дюжими руками вытащили на верёвке...

—Володя, я четко понимаю, что могу гораздо больше, чем дышать воздухом молодости и ходить на нарзан. У нас со Щербой такой юбилей! Прямо скажем, редкий: 30 и 50 лет в альпинизме. Восхождение на любую вершину даже I категории сложности — это моё психическое здоровье.

—Кому нужно твоё здоровье?! Кому мы все нужны?! О-о-о! Вот как!? И мгновенно складываю свои пальцы в фигу и сую Володе под самый нос, ибо он плохо видит на расстоянии.

—Вот тебе «старая бабка»! Я ни по внутреннему содержанию,
ни по здоровью, ни по внешнему виду не соответствую тому, как ты меня назвал. А вот ты, действительно, старый дед! Посмотри на себя и послушай свои речи...

Теперь наступила очередь опешить Володе, у него даже челюсть отвисла. И больше он не вымолвил ни слова.

Леонтьев В.Г., МС, руководитель сборов:

—Тамара Михайловна, я Вас никуда не выпущу. Собирайте грибочки, цветочки, дышите воздухом.

Я понимаю: у Леонтьева, руководителя сборов, сотни проблем. Вдобавок, мы с ним никогда не встречались на спорт, мероприятиях. Я даю себе слово не отягощать Леонтьева В.Г. своими делами и ничего у него не спрашивать.

А дальше началось: прошла ли я медосмотр у врача сборов Саши Власенко, МС, снежного барса? Но оказалось, что в назначенное для медосмотра время было полсотни участии ков, и их, безусловно, надо осмотреть в первую очередь.

—Приходи завтра утром, до завтрака.

Но утром оказалось, что тонометр уже упакован в рюкзак. Я не обижаюсь. Знаю, что большинство из нас суеверны и ради безаварийного выхода на ледовые занятия рюкзак распаковывать нельзя. И я иду к врачу АУСБ «Эльбрус». Прекрасно! АД=130/70. И это на 4-й день пребывания в горах!!! А дальше и не будет больше, разве что — меньше!

—Н-е-е-т! Пройди медосмотр у Власенко.

—Но он уже ушел на Кашка-таш...

—Вот и сбегай туда!

Разумеется, сбегала на следующий день. Опять АД= 130/70, вдобавок, Саша пригласил меня на совместное восхождение, куда они собрались с Толей Поповым. Но в этот момент Саша ничего не знал ни о дулях, ни об определенном мне круге занятий в виде грибов, нарзана, цветов. И начались вопросы....

—А с ночевкой на Зеленую ты сходила?

Я договорилась со Щербой и его кировоградской группой, что мне найдется место в палатке для ночлега на Зеленой, а для восхождения мне дадут все необходимое снаряжение.

—А свободного инструктора ты нашла, чтоб в случае чего свел тебя вниз, не нарушая режим восхождения отряда новичков, в составе которого ты можешь пойти?

—Ну, на Зеленке все хорошо, а вот на вершине у тебя могут
лопнуть сосуды...

—А чего они у тебя не лопаются? — не унималась я. — Ты только чуть-чуть моложе меня.

—А в каких ты отношениях с Симоненко В.К.? А что скажет Горбенко М.М. если мы тебя выпустим на гору? Звони
Симоненко В.К. в Киев, спрашивай разрешение.

— Позвонить, конечно, можно. Но, представьте себе, человек занят государственными делами, а мы в этот момент спрашиваем можно ли выпустить ветерана Тамару на гору 1Б кат.тр. Он может усомниться в вашей профессиональной грамотности...

Да если вы меня выпустите, то при встрече Симоненко В.К. меня обнимет и поцелует, а вам всем выразит удовлетворение. Я ведь всё равно расскажу ему об этом за чашкой чая. Ане выпустите — он вам скажет «ФЭ». Большое... А Горбенко в случае моего восхождения наговорит мне кучу комплиментов.

—Мне до одного места (разумеется, это место было названо
своим именем) с кем ты будешь обниматься и целоваться...

Выходя затерриторию «Эльбруса», я обязательно говорила кому-либо, куда иду и когда вернусь, например, иду на речку Адыл-Су загорать.

—А веревку ты взяла?

—?!

—Привяжешь себя за ногу к прибрежному камню. Ты стала такая воздушная, что легчайший ветерок сдует тебя в реку.

Я воспринимаю это как комплимент. Конечно, в столовую я не хожу по финансовым мотивам. Основу прожиточного минимума составляют «Мивина», одесское сало, картошка в мундирах, сваренная кипятильником в банке, чай. Зато ни грамма целлюлита!

В один из дней возвращаюсь с Зеленой в 18.00, а в 19.00 мне говорят, что на следующий день отряд новичков выходит в ущелье Ирик-чат и это мой единственный шанс сходить на вершину 1Б кат.сл., ибо позже никто из Одесских сборов не пойдет на «единичку». Разумеется, Щербу не берут. Наш с ним юбилей никого не интересует.

Снаряжение собирала «с миру по нитке». Кировоградцы ещё несколько дней назад пообещали абсолютно всё, что мне нужно, но они на выходе. Я не камикадзе и ничего не спрашивала у альпинистов своего города. Руководство бесконечно задавало мне разные вопросы, надеясь, что я собьюсь в их решении и у меня что-либо выйдет из строя, например, сердце, нервы, лопнут сосуды, просто надоест бороться. Другая часть моих коллег хранила гробовое молчание, не высказываясь ни единым словом по волновавшей меня проблеме, с любопытством ожидая чем всё закончится. Молодое же поколение в своём решении, разумеется, полностью зависит от установки своих инструкторов.

Но на утреннем построении оказалось, что отряд новичков идет не в Ирик-чат, а на Зелёную! Какая удача! Кировоградцы-то с обещанным снаряжением стоят на Зелёной! И отпадает придуманный мною за ночь вариант, как за один день перебросить необходимое мне с Зелёной в Ирики. Ведь без кировоградской группы мне предстоял ночлег под шатром из небес и звёзд, без палатки.

На восхождение я оделась во всё красное: лосины, каска, куртка. Всем любопытным объяснила, что шотландская королева Мария Стюарт, идя на гильотину, оделась во всё красное, чтоб не видно было крови...

Через каждые 20-30 минут я, шедшая в самом хвосте отряда, чтобы никому не мешать, докладывала В.Г. Леонтьеву о своём самочувствии: ничего не болит, нигде не колет, одышки нет и т.д.

На вершину поднялась на 30 минут позже последнего новичка отряда, а на спуске многих ещё и опередила.

Вот тут-то и настала очередь рассказать о новом виде страховки — цугундере. Участок Виа-тау от перемычки на гребне до морены обычно представляет собой осыпь, но в этот раз она была покрыта мощным фирном протяженностью примерно 300 м. На подъёме этот участок всеми участниками преодолелся в кошках, а на спуске все раскисло, ледоруб легко входил по головку, круглые подушки налипали на ботинки. Были, как и положено, вертикальные перила, спуск спортивным. Ступеньки обваливались под нагрузкой. В нижней части спуска, уже выполаживающейся и оканчивающейся практически горизонтальной ложбинкой без камней, уже не делали перила, но Вадим Геннадиевич всё равно боялся за жизнь драгоценного ветерана и держал меня мощной сверхнадежной рукой за... петлю от схватывающего, отходившую сантиметров на 40 от моей груди. Это и есть цугундер: в еврейском языке это слово обозначает «поводок», например, для собачки.

Вот так мы и прошли несколько метров. Мой шаг не совпадал по длине с мужским шагом Леонтьева. Я дергала его, проскальзывала, но он держал очень жестко. Крайняя степень унижения, причем не было в этом цугундере никакой нужды. И я упросила Вадима Геннадиевича разрешить сесть мне на 5-ю точку и съехать метров 50 по снежному склону без камней, оканчивающемуся горизонтальной ложбинкой. Этот способ, вызывавший во мне раньше искренне сочувствие ко всем им пользовавшимся, сейчас освободил меня от цугундера. Скольжение было медленное, раскисший фирн мягкий и глубокий, лосины на 5-ой точке не пострадали.

Ещё несколько дней спустя меня колотила нервная дрожь при воспоминании об этом.

В день возвращения в Одессу уже во второй половине дня меня по телефону поздравляли с горой. А в первый же мой визит на скалодром меня поздравляли одни с горой, другие с победой над рутинёрами (слово же какое народ придумал)! Народный телефон сработал широкомасштабно. Были и вообще оригинальные поздравления, которые я не решусь здесь привести.

В начале августа я увидела В.К. Симоненко в альп. клубе «Одесса». В те дни он готовился к экспедиции в честь юбилея НАН Украины. Увидев меня, пошел на встречу. Мы оба обрадовались, обнялись и поцеловались, сказали друг другу разные приятные слова. Сидевшие в холле это видели. Оказалось, я правильно предугадала реакцию В.К. Симоненко на своё восхождение.

Восхождение добавило мне здоровья и молодости, массу положительных эмоций, продлило активную жизнь на несколько лет. Жаль только, что это понимают только сами ветераны, как сказано: никому не нужные.