Альпинисты Северной столицы. Персоналии

Иорданишвили Е.К
профессор, д.т.н.,
МС СССР по горному туризму

…Когда автомашина с задыхающимся мотором преодолевает снежную ступень Кзыл-Арта и останавливается охладить кипящий радиатор на берегу черно-синего Кара-Куля, вышедшие размяться альпинисты, спешащие к месту своего "отдыха", или геологи, добирающиеся до мест своей работы, обратив свои взоры на Запад видят справа, за холодной гладью, озера белую стену Заалайского хребта, а перед собой далекий, но тем более величественный барьер хребта Академии Наук. И среди неприступных шеститысячников, еще недавно носивших имена членов Политбюро правящей партии Великой Державы, возвышается один из самых северный семитысячников планеты, чье имя менялось вместе с высокогорными ветрами истории – от "Трона Петра Великого" до "Пика Сталина", а после очередного зигзага истории "Пика Коммунизма", а после еще одного – "внеочередного", получивший имя "Пик Самани", по имени основателя одной из династий средневековой Центральной Азии…

Это Памир. Крыша Мира. Подножье смерти. "Сторожевая вышка" Азии. Отсюда взгляд романтика (или неосторожного геополитика) способен, за изломанной стеной Гиндукуша, увидеть муравейники долин Индии, а дальше, в немыслимой дали несбывшихся снов России, парящие зноем берега южных морей…

Мы в Бадахшане. В недавнем прошлом Горно-Бадахшанской Автономной области Советского Таджикистана.

…А ведь всего сто лет назад, в трехстах километрах южнее, казачий отряд подполковника Михаила Ионова возвращался с самовольной прогулки через Гиндукуш к истокам Инда – по северным рубежам Британской Индии… На каменистой равнине, у истоков Вахан-Дарьи, казаки увидели небольшой отряд.

Знакомая форма английских колониальных войск различались издали.

– Лейтенант армии Ее Величества Френсис Янгхазбенд, - представился молодой человек, гладко выбритый, несмотря на явно неофициальную обстановку.

– Подполковник российской армии Майкл (из вежливости имя было названо на английский манер) Ионов.

– Как здоровье Его Величества аутократора (лейтенант с удовольствием произнес на английский манер русское слово "самодержец") Александра Третьего…

– Что изволит здесь делать Ваш отряд, - прервал обмен дипломатическими любезностями Ионов.

– Наш отряд имеет честь двигаться из Кашгарии в княжество Британской Индии Кунжут через свободную территорию Малых Памиров.

– Территория Малых, равно как и Больших Памиров является областью государственных интересов России. Уважая респект британской короны и ее армии, я даю Вам час для перестройки Вашего отряда и начала его обратного движения. По истечении этого времени считаю отряд войсками противника, с вытекающими последствиями.

Офицеры полевых армий хорошо понимали не только термин "соотношение сил", но и тон, коим разговаривали командиры противной стороны.

Дальнейшие баталии, вытекающие из этого инцидента, долго сотрясали тихие, обычно, кабинеты Иностранных министерств Петербурга и Лондона…

Прошли годы, складываясь в десятилетия. Состарились два верных солдата своих Империй. Стал генералом Семиреченского казачьего войска Михаил Ефремович Ионов. Стал президентом Британского Королевского Географического общества лорд Френсис Янгхазбенд. Но так и не поняли они до конца, что летом 1891 года на пыльной равнине, вознесенной на четыре километра над уровнем мирового океана, свершилось историческое событие, о котором полвека спустя на страницах Краткого курса истории ВКПб будет написано… "В конце XIX века закончился раздел мира между крупнейшими капиталистическими державами…"

Любой долгий путь долог в оба конца. Долог был путь России на Памир и (увы!) короток обратно…

Впряжемся же в баржу истории и, подобно бурлакам, двинем ее потихоньку против течения…

1717 год, начало XVIII века. Молодой еще царь Петр, ободренный успехами на южной Украине, решает померяться силами с самòй владычицей морей – Англией, посылая в Индию большой отряд войск во главе с полковником Бековичем, несмотря на молодость получившим в кругах близких к нему гвардейских офицеров приставку к фамилии – "Черкасский" за храбрость проявленную в боях на Украине.

Российская (да и всякая другая) военная история не очень любит писать о неудачах. Известно только, что, дойдя до пустыни между нижней Волгой и туркменскими ханствами, отряд Бековича был уничтожен ночным нападением войска одного из среднеазиатских эмиров. Печальную весть принесли в Астрахань несколько, чудом спасшихся казаков.

История развела интересы двух Империй в Азии почти на полтора века…

Середина XIX века – эпоха завершающего, победного шествия ученых-географов, этнографов, зоологов, ботаников, по оставшимся еще неисследованными регионам Земного шара. Центральная Африка и Азия, острова Тихого океана, равнины Патагонии, полярные просторы арктической Канады покоряются энтузиастам науки.

Рядом (а иногда и опережая их) исследуют миссионеры и военные. Таковы реалии времени.

История России распорядилась так, что судьба Памира (и научно-культурная и военно-геополитическая) оказалась прочно связанной с Петербургом. "Вина" за это ложится на две организации, каждая из которых уважаема в своей области – Генеральный штаб Российской армии и Русское Императорское Географическое общество. Причем деятельность этих организаций пересекалась отнюдь не формально. Можно вспомнить, что выдающийся исследователь Центральной Азии Н.М. Пржевальский был генерал-лейтенантом Генштаба России. А подавляющее большинство исследователей Памира, независимо от городов и регионов России, которые они представляли, были активными членами Русского Географического Общества, докладывавшие результаты своих экспедиций и поездок в комиссиях общества и печатавших свои труды в изданиях Общества.

Независимо от вежливых словесных баталий в тиши кабинетов, под звяканье ложечек в фарфоровых кофейных чашечках, или осторожного чоканья походных солдатских чарок под ночным сияньем туркестанской луны, эти мирные солдаты российской науки отдавали лучшие годы своей жизни исследованию Памира, пониманию народов, его населяющих, бескорыстной, а зачастую сопряженной с опасностью, помощи жителям в медицине, просвещении, борьбе с суевериями, искоренении проявлений бытовой жестокости – неизбежного спутника средневекового уклада жизни…

Среди десятков россиян отдавших горному Бадахшану свои творческие и физические силы, талант молодости и мудрость зрелости можно выделить три ярких звезды XIX века – А.П. Федченко, И.В. Мушкетов, Г.Е. Грумм-Гржимайло.

Алексей Павлович Федченко три года (1868-1871) посвятил, вместе с женой Анной Александровной, верным помощником и спутником во всех экспедициях, исследованию Памира-Бадахшана. Им были проведены комплексные географические, ботанические, биологические исследования. Им же было сделано одно из крупнейших географических открытий XIX века – открыт и визуально описан огромный Заалайский хребет. Высшая точка его (7134 м), многие десятилетия считавшаяся высшей точкой региона, получила имя пика Кауфмана, в честь генерал-губернатора Русского Туркестана. Нелепая смерть в Альпах в 39 лет прервала его исследования Памира, продолженные учеником Василием Ошаниным и вдовой. В этих экспедициях был открыт крупнейший горный ледник Земного шара (длиной 77 км), получивший имя Федченко. Спустя много десятков лет в его центре, на высоте 4200 м, как памятник исследователю, была открыта постоянно действующая обитаемая метеостанция "Ледник Федченко" – единственная неарктическая "зимовка" северного полушария.

Иван Васильевич Мушкетов исследовал Туркестан и Памир в 70-е годы XIX века. Им предложена первая научно обоснованная схема геологического строения Средней Азии. В 1881 году им была создана первая геологическая карта Туркестана. Имя Мушкетова увековечено названием крупного (длина 20,5 км) ледника в Центральном Тянь-Шане. Ученый оставил заметный след и в районах Центрального Памира.

Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло в течение шести лет (1884-1890 гг) проводил комплексные исследования Памира под научным флагом Русского Географического Общества. Результаты фундаментальных исследований в области физической, политической, исторической географии, этнографии, зоологии, неоднократно издавались в Трудах Русского Географического Общества в Петербурге, докладывались в Комиссиях и на общих собраниях Общества. Имя неутомимого исследователя увековечено вторым по величине горным ледником в центре Бадахшана, (длина 37 км) ответвляющимся от ледника Федченко в верхнем его течении. Оба ледника образуют крупнейший в неарктических областях на Земного шара горный ледниковый массив.

В 1882 году петербургский врач Анатолий Эдуардович Регель совершает несколько научных поездок по Западному Памиру, посещая Дарваз, Шугнан, Рушан. Совмещая медицинскую помощь местному населению, он, будучи наследником богатых, ботанических традиций семьи Регелей (его дед был первым директором Главного ботанического сада России, заложенного еще Петром I) проводит серию пионерских ботанических исследований высокогорной флоры Памира. Вести о русском докторе, излечивающем "все болезни" мгновенно распространяется по обширному району, включая северные области Афганистана. Афганский Эмир, обеспокоенный научно-культурным влиянием Великого северного соседа (а также прислушиваясь к советам английских эмиссаров) отдает приказ о выдворении неожиданного миссионера из памирских пределов…

Однако эти научно-культурно-просветительские события происходили на фоне международной жесткой геополитической "баталии", как правило мирно-дипломатической, но иногда все же прерываемой залпами российских берданок, афганских карамультуков и английских гочкисов.

После присоединения к России Кокандского ханства (1876 г) на северном, южном и восточном рубежах Памира сосредоточились геополитические интересы трех империй мира – Российской, Британской и Китайской, (на картах тех лет Китай повсеместно и не без оснований, именовался Империей). И если Китай подвергавшийся прессингу европейских держав и с юга и с востока не мог уделить достаточно внимания своим западным интересам, то Россия и Великобритания были полны решимости твердо встать на "Крыше Мира", заполнив последний "геополитический вакуум" планеты.

История активного противостояния Англии и России в регионе Памира - Бадахшана начиналась еще на несколько десятилетий ранее.

…От бухарского кишлака Наматгут (Вахан) до перевала Шит-Рак, что на индо-афганской границе, полдня горного пешего перехода – 12 верст…/ Из бухарского рукописного путеводителя, середина XIX века/

40-е – 50-е годы XIX века – Россия заключает договора с Бухарским и Хивинским ханствами, беря их под свое покровительство. Властители обоих ханств идут на это сознательно, предпочитая покровительство великой европейской державы активным домогательствам южного соседа – Афганистана и восточного соседа – Китая. Нравы, однако, во всем регионе царят суровые – средневековые… Английская миссия в Афганистан в начале XIX века и ее глава Стюард убиты из-за отсутствия подарков (прокол английского МИДа!). У следующей миссии подарки небрежно приняты, однако люди, их сопровождавшие чуть позже демонстративно ограблены (ох уж эта азиатская злопамятность!). Вскоре, однако, англичане переходят от дипломатии подарков к более привычной дипломатии (не канонерок, в этом регионе воды маловато) – пушек. Английскими колониальными войсками взят Кабул, потом Кандагар. Кажется Афганистан, подобно Индии, станет одним из самоцветов Британской короны. Но… сокрушительное поражение у Хайберского прохода показывает, что с Афганистаном будет очень много хлопот при весьма проблематичном успехе. В этой ситуации английская дипломатия ставит другую цель, используя исторически зарекомендовавший себя девиз – "разделяй и властвуй". Однако термин "разделяй" носит теперь несколько иной смысл – отделить, территорией Афганистана, свою "болевую точку" – Индию от Российской империи. Английские военные советники укрепляют афганскую армию, дипломаты нацеливают интересы Афганистана на Западный Памир – сердце Бадахшана.

Российско-английское соглашение (1869 г.), подписанное лордом Кландероном и российским канцлером (министр иностранных дел) Горчаковым – лицейским другом Пушкина, закрепляет временное разграничение интересов, проходящее по северной части Памира. Соглашение, однако, не остановило развитие событий. Военные круги России, близкие к трону Александра III, настаивают на продвижении интересов России в этом регионе Земного шара на юг и юго-восток. Военные круги Англии, близкие к трону королевы Виктории, которая в течение своего более чем 30 летнего царствования подняла британский флаг над огромными территориями Африки, Азии и Мирового океана, настаивают на Великом Северном походе по равнинам Средней Азии…

Россия, тем временем, продвигает свои интересы (и войска) с севера и от восточного побережья Каспийского моря, к Памиру. В сражении под Кушкой (1885 г.) российские войска наносят поражение афганской армии. Английские военные советники предпочитают русский плен афганской казни…

В середине 70-х годов в Петербурге, в огромном здании Генштаба Российской армии, что напротив Зимнего дворца, рождается нереальный, близкий к фантастическому, план военного похода на Индию… В 1878 году в штаб при губернаторе Туркестана приходит секретный приказ о срочной подготовке войск и выступлении через Большой и Малый Памиры к югу, в пределы северных княжеств Британской Индии. Над всей этой явно непродуманной операцией кроме амбиций ее авторов довлеет одна историческая традиция, восходящая еще к временам Ивана Грозного. По этой неписанной и публично почти не высказываемой традиции, правление каждого очередного российского самодержца должно сопровождаться территориальными приращениями Российской Империи. Традиция обострилась в умах российской элиты после поражения России в войне с коалицией Англии-Франции (1854-55 гг.).

В период царствования Александра II в состав Российской империи вошли такие среднеазиатские города (и прилегающие к ним обширные регионы) как Ташкент, Самарканд, Ходжент, Красноводск. Александр III полон решимости продолжить в Средней Азии деяния своего венценосного отца.

Однако уже несколько десятилетий, начиная с середины XIX века, на эти военно-геополитические тенденции все более активно наслаивается "общественно-гуманитарная" ситуация, касающаяся жизни десятков тысяч жителей Памира и северного припамирья. Поощряемый Англией приход Афганистана на Памир привел к невиданному всплеску жестокости в отношении мирного населения. Устав от двойных жестокостей (до этого их хватало от имени властителей Бухарского и Хивинского ханств), население ищет защиты у "Белого Царя". В Петербурге одна за другой появляются посланники и делегации с Памира с просьбами взять под покровительство российской короны территорию Малого и Большого Памиров, поделенную (по крайней мере в отношении сбора податей) между Афганистаном и Китаем.

Россия активирует разведывательно-рекогносцировочные действия в районах к югу от Алайского хребта и Алайской долины. Карты Федченко оказываются исключительно точными и подробными. В 1876 году отряд капитана Куропаткина (будущего "героя" Порт-Артура и Манчжурии) достигает озера Кара-Куль, давая ему название "Великое море".

Следующие 15 лет развития истории Памира-Бадахшана напоминают калейдоскоп событий в кадрах кинохроники.

1873 год. Англия и Россия делают еще одну "письменную" попытку договориться о сферах влияния на "Крыше мира" и в окружающих регионах. Теперь российская дипломатия опирается на многочисленные документы всех общественных уровней населения Рушана, Дарваза, Вахана, Аличура, взывающих к культурно-административному протекторату России на Памире. В ответ Англия "смыкает" административный раздел Памира между Афганистаном и Китаем в районе озера Яшиль-Куль (Центральный Памир).

Одновременно (колониальная предусмотрительность и подстраховка) английские отряды проверяют степень проходимости перевалов через Гиндукуш и Кунь-Лунь, включая один из высочайших проходимых перевалов планеты – Каракорумский…

1877 год. Дарваз вынужден прекратить выплату налогов Бухаре в пользу Афганистана…

Конец 70-х годов. Новая "головная боль" английских колониальных властей в Индии – княжество Канджут, из полузависимых от Англии горных частей Кашмира, все более склоняется к союзу с "Великим Белым Царем" на севере…

Середина 80-х годов XIX века. На несколько лет над Памиром восходит звезда российского "военного-географа" (позволим себе такой термин, достаточно хорошо отражавший специфику памирской обстановки тех лет) Бронислава Громбчевского. Активный член русского Географического Общества (серебряная медаль Общества в 1888 г.), неутомимый исследователь не только практически всех районов Памира, но и Кашгарии, частей Тибета и Гиндукуша, он остался неоднозначной фигурой в российской истории дипломатии того периода. С одной стороны его исследования и картографирование объективно укрепляли географические и геополитические приоритеты России в этом важнейшем, в то время, для нее регионе; с другой стороны его активные, не всегда даже обусловленные необходимостью, контакты с английскими представителями (включая упоминавшегося уже Янгхазбенда, а также "военного охотника" Литтсдейла) с передачей им некоторых карт и даже содержания бесед с российскими военными, дают основания подозревать Гронбчевского в некоей (правда абсолютно бескорыстной, в этом все единодушны) двойной дипломатической игре.

Некоторые историки склонны видеть в этом польское происхождение Громбчевского и его (вольную или невольную) реакцию на жестокое подавление Россией польского восстания 60-х годов, в котором участвовали и его предшественники по генеалогическому древу…

Лето 1876 года. "Военно-научная" (новый термин, рожденный в кабинетах петербургского Генштаба велением времени) экспедиция обнаруживает китайские пикеты и посты в восточной части Памира, севернее реки Оксу. Но каких-либо действий пока не предпринимает…

1889 год. Памирское урочище Каинды. Встреча Громбчевского с Янгхазбендом…

80-е годы характеризуются разным подходом новых "хозяев" Памира к местному населению. Афганцы устраивают жестокую и бессмысленную расправу (практически без повода) над жителями Шугнана (Юго-Западный Памир). Уничтожено несколько тысяч(!) невинных людей, почти четверть всего населения района.

Китай, наоборот, начал освобождать местное население Восточного Памира от податей в обмен на их коллективные заявления о желании жить под китайским покровительством. Небезизвестный впоследствии английский лорд Керзок публично называет границу Индии научной, а притязания России на Памир ненаучными(!?). В это же время английские разведывательные отряды, пересекая "научную" границу, доходят до озера Зор-Куль, присваивая ему имя королевы Британии – Виктория. Летом 1891 года Янгхазбенд и выпущенный из российского плена английский агент Дэвисон, совершают "блицвояж" по Центральному Памиру (районы озер Булун-Куль, Яшиль-Куль, долина реки Аличур), готовя китайские посты к сопротивлению российским эмиссарам. Обстановка становится все более взрывоопасной. Дипломатические усилия уже бессильны ее разрядить. К тому же челобитные памирцев становятся все настойчивее и отчаяннее. Престиж "Большого Белого Царя" под явной угрозой. Его безразличие будет равносильно его слабости. В конце XIX века ТАКОГО – Россия допустить не могла.

Этим же летом 1891 года состоялась "историческая" встреча Ионова с Янгхазбендом, закончившаяся выдворением английского отряда с Южного (Малого) Памира.

С такого недипломатического рубежа можно было идти либо только вперед, либо назад.

В петербургских кабинетах Генштаба Российской армии разрабатывается план военной экспедиции на Памир. Ее руководителем по единодушному мнению генштабнетов может и должен стать, хорошо известный своей решительностью и англичанам и китайцам, Михаил Ефремович Ионов.

Над Памиром восходит Красная Звезда войны…

В начале 1891 года к губернатору Туркестана прибывает тайный посланник от правителя североиндийского княжества Канджут (Хунза) Али-Хана. Он везет послание к Александру III с просьбой принять княжество в подданство России. Происходит утечка информации и карательный английский отряд жестоко подавляет пророссийские настроения. Правитель низложен и выслан…

Наиболее активные офицеры Генштаба предлагают не ограничивать военно-экспедиционные цели планируемой операции Памиром, а распространить на прилегающие территории Западного Китая. Основанием являются этноисторические исследования Громбчевского, показавшие, что "территории по обе стороны Сарыкольского хребта вплоть до оседлых сел на равнине Кашгарии, входили ранее в состав Кокандского ханства"… К этому времени само Кокандское ханство уже почти 20 лет находится под юрисдикцией России.

Однако политическая мудрость и понимание важности сохранения дружественных отношений со страной, имеющей многотысячекилометровую границу с Россией, берут верх. Только Памир! И только как заслон-барьер от "владычицы морей", слишком далеко заславшей своих сыновей от морского побережья…

2 июля 1892 года. Из города Новый Маргилан (впоследствии Скобелев, после 1918 года – Фергана) начинает боевым маршем движение отряд полковника Ионова. Основа отряда – среднеазиатские (семиреченские) казаки, бывалые служаки, опаленные ветрами азиатских высокогорий.

Третья туркестанская линейная бригада состоит из двух отрядов. Отряд капитана Скерского идет в Алайскую долину через перевал Тенгиз-бай. Основной отряд – Ионова, движется по старинному караванному тракту через Гульчу и перевал Талдык. Соединение отрядов в Алайской долине. Часть маршрута до нагорья Восточного Памира вместе. Далее – по обстановке… Военный обоз обслуживают вольнонаемные погонщики. В составе основных отрядов опытные проводники из бадахшанцев. Не только патриотизм ведет их в опасный поход. Командование заплатит каждому по 100 рублей по окончании похода. Для бедняка Средней Азии это почти сказочная сумма, на нее можно стать владельцем отары овец или нескольких лошадей.

Древний путь идет мимо стойбища царицы Алая, незадолго до этого не по своей воле (не будем лукавить) перешедшей со своей "киргиз-кайсацкою ордой" в подданство Российской Империи. Мимо полевого дома генерала Скобелева. За год до своего звездного часа на Шипке, в Болгарии, генерал останавливался здесь на своем очередном пути к границам интересов Державы, которой он служил всю жизнь…

Первое испытание – перевал Кзыл-Арт ворота Памира. Высота 4280 метров, задыхаются лошади и казаки. Погонщики резко сбавляют темп движения. Санитары дают таблетки наиболее подверженным болезни, называемой здесь – "ту-тэк" – черная болезнь. Таблетки берут неохотно, пытаются уговорить санитаров на чарку спирта, которому больше веры…

19 июля – "всего" через 17 дней (сегодня УАЗ делает это за 8 часов) отряды Скерского и Ионова соединяются в Алайской долине и вместе вступают в черную пустыню Маркан-Су. Скелеты верблюдов, лошадей, останки дервишей, устилают один из древнейших караванных путей планеты…

Временами смерчи, поднимаемые ветрами высокогорья, расстраивают походные порядки. Впрочем, отряд не так уж велик – 8 офицеров, 80 солдат, 33 казака, врач и военный топограф. Четыре орудия на конной тяге дополняют боевую мощь отряда.

Последняя ступенька на Памир – перевал Ак-Байтал (4640 м), несмотря на налетевшую июньскую пургу, проходится благополучно. Здоровые, молодые организмы уже адаптировались к недостатку кислорода, а для командиров эти места – второй дом. "Ступенька" не фигуральное выражение, а реальность. После многочасового, временами достаточно крутого, подъема, с перевальной точки спуска практически нет.

"Сторожевая вышка над Азией" – Бадахшан, имеет размеры с две Бельгии…

Памир начинает собирать людскую "дань". Уже умерло несколько человек, в том числе из воинского контингента…

Большой привал – дневка у озера Кара-Куль. Горное чудо для некоторых, никогда не видевших больших озер, тем более в обрамлении сверкающих вечными снегами хребтов. Впервые в истории на лодках, предусмотрительно взятых в поход, совершается рекогносцировочное плавание по новому "российскому" (в этом ни у кого нет сомнений) озеру.

Бесконечная, пробитая многовековыми караванными походами узкая дорога-тропа выводит на живописное, окруженное цветными скалами место. Отряд останавливается. Ионов торжественно объявляет перед строем:

- Здесь будет заложен Пост Памирский, для охраны владений России и дружественного Бухарского ханства.

Залп новеньких, только что принятых на вооружение армии, винтовок Мосина, весомо подтверждает эти слова…

С 4 июля 1892 года начинает действовать план военной кампании, разработанный в Петербурге подполковником генерального штаба Алексеем Скерским. Отряды снова разделяются. Маршрут отряда Скерского лежит на Большие Памиры и через них к озеру Яшиль-Куль, где оборудован афганский укрепленный форпост. Отряд Ионова направляется на Малый Памир к границам Британской Индии, в район Арвата, имея задачу по пути ликвидировать китайские военные посты и пункты базирования сборщиков податей с местного населения. В дальнейшем у Яшиль-Куля отряды снова соединяются и с учетом сложившейся обстановки принимают решение о дальнейших совместных действиях. Планы весьма своевременны. Еще неделю назад, на рассвете, вблизи места ночного привала российского отряда, были обнаружены несколько конных разведчиков, то-ли афганцев, то-ли англичан – установить не удалось. Дальнейшие события, полностью определяемые экспедицией Ионова, развивались с калейдоскопической быстротой. В течение недели отряд Ионова проходит пространства юго-восточного Бадахшана, ликвидируя (без кровопролития) китайские посты, персонал которых бежит в Кашгарию при подходе российских разведчиков и, повернув на северо-запад смыкается с отрядом Скерского, обложившего афганский военный лагерь у Яшиль-Куля.

12 июля 1892 года происходит сражение, определившее судьбу Памира на следующее столетие. Сражение, с применением с обоих сторон артиллерии, продолжалось несколько часов. Афганский отряд отступил к долине реки Гунт, оставив на поле боя много убитых. Несколько пленных, взятых русскими войсками, были отпущены, ввиду невозможности их содержать. Английские советники ретировались вместе с афганцами. Российский отряд тоже понес потери. Разрывом снаряда был убит капитан – один из старших офицеров отряда, стоявший рядом Ионов чудом остался жив.

Задачи похода выполнены, отряд начинает движение обратно, к далеким туркестанским лагерям базирования.

27 июля в торжественной обстановке состоялось открытие российского укрепленного пункта – Пост Памирский, в 20километрах от кишлака Мургаб, на дороге ведущей к долинам южного Туркестана. Винтовочный залп увековечивает память павших русских солдат и возвещает установление российского контроля над восточным Памиром. Двадцать российских казаков остаются на первую памирскую зимовку и несение службы по охране интересов России на этих заоблачных высотах…

"Этот поход является одним из самых тяжелых походов в смысле климатических условий и борьбы с суровою природой, выпавших на долю памирских отрядов, а также служит красноречивым доказательством того, что нет такой преграды, через которую не перешел бы русский воин…" /Б. Тагаеев "Русские над Индией", СПб, 1900 год/

Однако, несмотря на поражение у Яшиль-Куля и недвусмысленное предупреждение России, афганцы с Памира не ушли. Весь Западный Памир и правобережье реки Пяндж оставались под контролем их постов и войск. Резко возрос уровень жестокости по отношению к местному населению, в большинстве своем уже считавшим себя (через голову Бухарского Эмира) подданными Российской Империи.

Обратного хода Россия дать уже не могла, да и не хотела. Понимали это и в правящих кругах Великобритании, сосредоточившей, начиная с 1892 года, свою деятельность в кабинетах министерств иностранных дел обоих держав. Основная цель – разграничить территориальные интересы двух Империй, (Китай не считался партнером в возникшем геополитическом споре).

Военная кампания России на Памире продолжалась. Летом 1893 года отряд капитана Ванновского вытесняет афганские войска из ущелья реки Бартанг. Уходя афганцы зверствуют в кишлаках, уничтожают овринги, веками создававшиеся, как единственное средство сообщения, в условиях неприступных, зачастую, склонов-стен Бартанга. В 1894 году афганские войска вытесняются из Рушана и Шугнана. Однако главный опорный пункт Памира, крупный кишлак Хорог и часть правого берега Пяндша еще остается в их руках.

Осенью 1895 года объединенные отряды под командованием подполковников генштаба России Скерского и Юденича (того самого!) штурмом берут Хорог. Военный этап Памирской эпопеи закончен, теперь легче заканчивать и дипломатический. Новый император России – Николай II в самом начале своего царствования выполняет неофициальный "наказ" династии – на азиатском фланге Империи русский флаг расширил ее границы.

На военной медали, выпущенной в 1896 году, выбиты барельефы четырех российских самодержцев – Николая I, Александра II, Александра III и Николая II. Надпись гласит: "За походы в Средней Азии 1853-1895".

Начинается российский период истории Горного Бадахшана.

Да простит читатель автора за столь обширное внимание к этой истории – всего-навсего одной из многих славных страниц истории России. В частичное оправдание сошлемся еще раз на (уже раритетную) монографию Б. Тагеева с не очень дипломатичным названием – "Русские над Индией":

"…Русское общество весьма мало знакомо с обстоятельствами, при которых к территории России был присоединен Памир и прилегающие к нему ханства, где ныне наш трехцветный флаг гордо развился высоко над облаками, как-бы в напоминание с Памирских высот англичанам и афганцам о могуществе и силе их северо-западного соседа…"

Заключительным аккордом памирской конфронтации двух Великих Империй XIX века являлся, подготовленный в кабинетах министров иностранных дел обоих Держав и блестяще завершенный интендантами обоих армий, грандиозный банкет, устроенный на "нейтральной" территории полевыми командирами английского и российского отрядов. Случайным участником банкета, в качестве его почетного гостя, оказался известный шведский путешественник Свен Гедин, начинавший в этих местах свою, впоследствии знаменитую, экспедицию от Памира до берегов Желтого моря.

При окончательном размежевании – Англии удалось добиться создания узкой зоны, отделявшей новые территории России от Британской Индии. Эта узкая (12-30 км) полоса была милостиво "уступлена" Афганистану и получила впоследствии название "афганский корридор". В его центральной части оказалось и место встречи отрядов Ионова и Янгхазбенда летом 1891 года. Здесь расположились полевые кухни, а также специально выписанные из обоих столиц повара и организаторы международного банкета. Княжество Канджут, жаждавшее подданства России, оказалось в Британской Индии, но озеро Виктория, которому было возвращено древнее местное имя Зор-куль (Высокое озеро) большей своей частью отошло к России.

…Британские устрицы и каспийская черная икра, французское шампанское и русские шустовские коньяки, шашлыки из седла барана Марко Поло (архара) и консоме из кекликов (горные куропатки) на блюдах севрского фарфора и Императорского Петербургского фарфорового завода наводили благоговейный ужас на ваханцев, афганцев, сикхов, помогающим прислуживать за анфиладой полевых столов под огромными тентами. История умалчивает – встретились ли под этим небом в этот день два верных солдата Империй – Михаил Ионов и Френсис Янгхазбенд…

Организация российской пограничной службы на Памире потребовала создания постепенно развивающейся сети пограничных отрядов, постов, служб их снабжения, коммуникаций снабжения, служб контакта с населением и местной администрацией. Термин "Россия на Памире" не мог быть, и не был формальной строкой в реестре забот Российской Империи. Эта концепция жила и развивалась в ногу со временем, а зачастую (и весьма часто), опережая культурные и моральные реалии своего времени.

Уникальна природа Памира. Уникальна его флора и фауна. Эндемичные (нигде более не встречающиеся) растения, невиданные по величине экземпляры плодов овощей, выращиваемых в условиях высокогорья, долгое время были загадкой для ученых. Загадка начала проясняться (да и то не до конца) лишь к середине XX века. Ультрафиолетовая часть солнечного спектра в сочетании с исключительной прозрачностью атмосферы (почти полное отсутствие паров) создала эти природные условия. Даже такие "отходы" живых организмов, как экскременты летучих мышей, в этих уникальных условиях превращаются в чудодейственное целебное вещество – мумиё!

Так же уникальна, по своему, история памирских пограничных отрядов.

С самого начала их функционирования они стали не только (а может быть и не столько) центрами военного присутствия России в этом регионе, но и центрами культуры, образования, примерами современного сельского хозяйства, примерами нового стиля общения людей, очагами современной жизни. И все это сразу же было оценено не только местным населением, но, рассказами очевидцев, преодолевало все разграничительные линии, практически несуществующие на этих слабонаселенных заоблачных территориях. И в этой ситуации, столь необычной в тогдашнем колониальном мире, огромную роль сыграли сменяющие друг друга российские офицеры – командиры памирских погранотрядов. И в недолгий дореволюционный, и (особенно!), в более чем 70 летний советский период их истории. Огромную роль среди них играли выпускники петербургских, а потом ленинградских военных академий и училищ, петербуржцы-ленинградцы, посвятившие свои жизни профессии "Родину защищать", ученые инженеры, врачи, агрономы, ветеринары, работавшие в контакте, а иногда и в самих погранотрядах.

Первыми начальниками памирских отрядов и одновременно руководителями местных русских администраций назначались военные, долгое время совмещавшие свою службу с исследованиями Памира, тесно связанные с Петербургом в качестве действительных членов Русского Императорского географического Общества. Первыми были Василий Зайцев и Алексей Скерский – участник памирского похода Ионова, освободитель Хорога. В период их относительно недолгой службы, (как правило в таких тяжелых условиях смена командиров отряда проводилась через 2-3 года), уже первые годы принесли облегчение жителям Восточного и Западного Памира. Хотя дипломатическое размежевание привело к разделению народностей, обитавших по обоим берегам Пянджа.

…Из отчета начальника Памирского отряда капитана Сулоцкого (1896 год), "…Население стало жить спокойнее… оно было избавлено от родовых сборов, душивших его ранее… стали редки не только преступления, но даже просто дурные поступки… Спокойная жизнь населения Памиров сделалось приманкой для соседских китайских киргизов, которые добровольно начали переселяться в эти места…"

Усилиями одного из начальников отряда на Памир на яках(!) было доставлено первое пианино. В офицерский клуб долго стояли очереди жителей, чтобы увидеть и послушать это чудо… Казаки и переселявшиеся туда их жены (поощрялась добровольная и высокооплачиваемая сверхсрочная служба на Памире), активно передавали местному населению навыки приусадебного сельского хозяйства и огородничества. На удивление самим учителям, здесь, на Восточном Памире, вырастали кочаны капусты и клубни картофеля невиданной величины…

В годы предшествующие первой мировой войне, большую роль в укреплении погранслужбы и повышении российского авторитета на Памире сыграл выпускник петербургского пехотного училища, а позднее Академии Генштаба А.Г. Шпилько, оставивший большой фотоархив, всесторонне характеризующий жизнь и быт Памира тех лет.

Четверть века российского Памира пролетели быстро. Последний "дореволюционный" начальник Памирского отряда (1914-1917гг) Иван Ягелло стал командиром Красной Армии. Ученый-востоковед защищал новую власть на фронтах гражданской войны. Следует сказать, что почти все памирские начальники отрядов, представлявшие, как правило, прогрессивные слои научной и военной интеллигенции, приняли революцию и в разных формах сотрудничали с Красной Армией, передавая свой опыт ее боевым частям и курсантам военных училищ. Принял революцию и герой Памира – Михаил Ионов, ставший к 1917 году генералом семиреченского казачьего войска. Умер в 1923 году, последние годы жизни преподавал в одном из пехотных училищ Красной Армии, сын его – красный командир, участвовал в освобождении Душанбе от белых и националистической администрации.

Эхо Октябрьской революции перекатилось через разграничительную линию двух Империй. Начались восстания пуштунских племен в Северной Индии, победила народная революция в Афганистане, приведя к власти руководство, первым протянувшее руку дружбы Советской России.

Новые руководители памирских отрядов продолжали гуманистические и воспитательные традиции, существовавшие на российском Памире. Правда, военный этап не миновал и Памир. В 1919 году для укрепления советской власти на Памире была создана и успешно выполнила свою задачу Памирская военно-политическая экспедиция. Прочные корни дружбы с Россией, уже давшие к этому времени свои всходы, а также малочисленность феодально-байской прослойки а Бадахшане, позволили избежать крайностей красного и белого террора.

Басмаческое движение в Средней Азии также обошло, в основном, Памир. Местное население вынуждено было пропускать басмаческие отряды из Кашгарии и обратно, но участия в их деятельности, как правило, не принимало.

С середины 20-х годов деятельность российской (теперь уже советской) погранслужбы на Памире была практически восстановлена.

Предоставим слово бесстрастным историческим документам, характеризующим развитие отношений власть-население, на Памире, начав с дореволюционного периода.

…Согласно моему ходатайству Вами была отпущена бесплатно для развития шелководства не Памирах шелковичная грена…

Из Приказа №3. По населению района Памирского отряда от 6 января 1917 г.

…"Распространенный среди туземцев обычай делать подношения и подарки членам русской администрации является вредным, несовместимым с достоинствами русской власти… и подлежащим полному искоренению"…

Выдержки из рапортов и приказов по Памирскому погранотряду за 1931-39гг.

…Личный состав ППО систематически оказывает помощь местным колхозам

– в подготовке с/х инвентаря к посевным кампаниям,

– принимал участие в ликвидации последствий лавин и обвалов,

– расчистке местных аэродромов от снежных завалов,

– личный состав принимал участие в спасении Хорогской ГЭС от угрозы затопления и вывода из строя турбин…

…Красноармейцы застав Кала-и-Вамар и Лянгар оказывали помощь в уборке урожая…

…Расчистка дорог Памирского тракта – 166 км, Рошткалинский участок – 45 км, Бартангский – 65 км…

…Силами личного состава в г.Хорог достроен водопровод…

…Силами личного состава заготовлено в колхозах и совхозах:

оказана помощь в уборке урожая, расчистке снежных и каменных завалов…

С конца 20-х годов, почти сразу после ликвидации басмачества в Средней Азии, Памир становится объектом особых интересов геологов и альпинистов. Сначала совместно с германскими альпинистами, а потом и самостоятельно совершаются восхождения на высочайшие вершины. В 1933 году покорен один из самых северных семитысячников планеты, получившим имя – пик Сталина. Эта традиция проходит через 30-е годы и возрождается в послевоенный период, принеся международную славу советскому альпинизму. Достойный вклад в это, поистине всенародное – молодежное движение, вносят альпинисты Ленинграда, "облюбовавшие" интереснейший, с альпинистской точки зрения, регион Юго-западного Памира (Ваханский хребет – сосед Гиндукуша, с грандиозными пиками Маркса и Энгельса).

В 60 – 70-е годы в этом районе ряд первовосхождений совершает ленинградская команда, руководимая одним из ведущих альпинистов Ленинграда и страны, мастером спорта СССР Сергеем Саввоном.

В конце 20-х – начале 30-х годов на Памире осуществляют свою деятельность две научных Таджико-памирских экспедиции находящиеся под научным руководством Географического Общества СССР – единственной общесоюзной организации, сохранившей свои центральные органы после революции не в столице, а в Ленинграде. "Картографический" итог комплексной экспедиции, в которой активное участие принимал академик О.Ю. Шмидт – будущий герой челюскинской эпопеи – хребет с высочайшими вершинами страны получает имя хребта Академии наук, впервые пройденный крупный ледник, стекающий с ледника Федченко получает имя – ледник Географического Общества СССР.

В 1932 году на Памире работает комплексная ботанико-биологическая экспедиция, под руководством академиков Николая Вавилова и Евгения Павловского – будущего Президента Географического общества СССР.

Заново открываются и оконтуриваются, известные с древности, уникальные месторождения лазурита на юго-западном Памире и, разрабатываемые еще рабами китайских богдыханов, рубиновые кони северного Бадахшана. Исследования и ботанические экспедиции ленинградского ботаника Николая Вавилова, впоследствии лидера мировой генетики и геоботаники, дают мощный толчок к развитию в Бадахшане ботанической и сельскохозяйственной деятельности. Имена Елены Райковой и Анатолия Гурского – создателей Хорогского ботанического сада, ленинградского геоботаника Кирилла Станюковича – неутомимого исследователя Восточного Памира, становится гордостью Бадахшана и всей страны.

Перед Великой Отечественной войной методом народной стройки, за невиданно короткий срок, строится Памирский автомобильный тракт Душанбе – Хорог – Мургаб – Ош, кратчайшим путем связавший Бадахшан с Западной и Восточной частями советской Средней Азии. День и ночь, прорубаясь сквозь скалы, нависшие над Пянджем, заменяя многовековые овринги автодорогой, пробиваются навстречу друг другу бригады профессионалов и добровольцев. В конце 1940 года Большой Памирский тракт имени Сталина открыл не только прямое сообщение, но стал новой вехой в развитии Бадахшана. 40-е 80-е годы прошлого века стали десятилетиями щедрой и бескорыстной помощи русского-советского народа, всей страны, далекой заоблачной ее части – Горно-Бадахшанской Автономной области Таджикистана.

Тысячи груженых автомашин шли из Оша и Душанбе в Муграб и Хорог, труд необъятной страны сплетался с трудом ее далекой, вознесенной над Азией области. Обратно на равнины Союза шли, как правило, пустые автомашины. Пустые на невнимательный взгляд. На самом деле они везли невидимый, но самый ценный груз – дружбу, любовь, уважение, солидарность малых горных народов, составляющих отныне единую национальную семью Бадахшана.

Ненастье в горах всегда намного страшней непогоды на равнине. Удар перестройки и последующие трагические геополитические события, развалившие Великую страну и бросившие, неожиданно, по сути, на произвол судьбы, среднеазиатские республики, ударил по Таджикистану особенно сильно.

Бывшая советская республика стала ареной жестокой политической (и к сожалению военной) конфронтации двух группировок. В кровавую круговерть частично оказался втянутым и Бадахшан, но самое страшное – Памир оказался практически в блокаде. С запада Памирский тракт оказался перекрытым гражданской войной, с востока, со стороны Оша, полностью иссяк поток помощи – Россия сама оказалась в тяжелейшем политическом и экономическом кризисе. А две границы, вставшие между Бадахшаном и Россией, сделали этот барьер практически непреодолимым. Черная тень голода нависла над Памиром. Во вторую зиму после распада СССР угроза стала смертельной. В отдаленных горных кишлаках Ванча и Бартанга появились случаи голодной смерти людей…

Помощь пришла откуда ее почти никто не ждал…

Атеистическая страна, какой был Советский Союз, естественно весьма настороженно относилась к религии, хотя свобода совести, включая "религиозные отправления" была, как говорится, отдельной строкой записана в сталинской конституции 1936 года. И если православие в какой-то степени еще было исторически созвучно стране, то такие редкие "ответвления", как памирский исмаилитизм, вызывали неясные опасения о каком-то внешнем, недобром влиянии на умы памирцев. История давняя, не нам ее анализировать и мусолить. Хотя "специалисты" в верхах, обязаны были знать, что еще в преддверии первой мировой войны, тогдашний глава исмаилитов мира – Ага-Хан III, специально посетил Петербург, где имел беседу с Николаем II о делах исмаилитов Бадахшана недавно попавших в подданство российской короны…

Ага-Хан IV, следующий в династии глав исмаилитов мира, один из богатейших людей планеты, хранитель (честный и рачительный, что так редко сегодня!) казны этой религии, протянул руку помощи одной из своих самых многочисленных религиозных диаспор мира. Организованный в кратчайшие сроки авиамост Европа – Ош и автомобильный мост-караван Ош – Мургаб – Хорог, спас Бадахшан от голодной смерти и энергетического коллапса. Народ Бадахшана, лишь понаслышке и под секретом, знавший о "живом боге" своей веры, живущем бесконечно далеко, почувствовал "живую руку" его помощи. Почувствовал и оценил. Недаром в Хороге "второй дверью" правительства Республики Горного Бадахшана стала дверь личного представителя Ага-Хана IV напротив двери Председателя Госсовета республики…

Посещение Ага-Ханом IV Горного Бадахшана в 1995 году вылилось во всенародную и искренне-трогательную встречу народа со своим, не только религиозным главой, но "отцом-спасителем" в буквальном смысле слова…

Совсем недавно (в 2003 году) Ага-Хан IV наносит неофициальный визит в Москву, где имеет беседу с Президентом России В.В. Путиным. Многоголосые СМИ ничего о этой встрече (кроме сухой констатации факта самого факта) не сообщили.

Сто лет – время, превышающее человеческую жизнь. Сто лет – краткий миг в истории стран и народов.

…Раннее утро 30 сентября 1992 года. Группа Русского географического Общества выезжает из Оша на Восточный Памир для установки мемориальной доски в честь столетия организации Российской пограничной службы на Памире.

От рождения идеи до прибытия группы в штаб погранотряда в Оше прошло несколько месяцев. Заставы Восточного Памира ждут нас уже с весны. Завод "Азимут-электроприбор" безвозмездно изготовил титановую мемориальную доску. Текст не очень дипломатичный, но... на дворе первый год "без СССР", разгул "свободы слова" – пиши, что хочешь... Спонсор поездки – небольшая фирма "Остров". Ее представитель – Олег Шмонин в группе. Остальные – члены Русского географического Общества со стажем – Игорь Васильев – профессор, зав. кафедрой Технологического института и автор этих строк – профессор Ленинградского Политехнического института.

Уже часа через три изнуряющая жара сменяется жарой нормальной, первая ступенька "лестницы" на "крышу мира" – перевал "сорокалетия Советской Киргизии" – в просторечии "сорок киргизов". Мы приближаемся к Алайской долине. Около кишлака Сары-Таш первая памирская застава. О нашем приезде уже знают – пропускают без формальностей. Знакомый пейзаж Алайской долины – проезжаю здесь в пятый раз. УАЗ уверенно разменивает кольца серпантина, обгоняя груженые рейсовые автомашины Управления памирского тракта. Наконец, четырехкилометровая высота вступает в свои права – начинается снегопад. На наших глазах один из встречных грузовиков, забуксовав, исчезает за краем дороги. На счастье кювет здесь глубиной всего в 3-4 метра, перевернувшись, автомобиль встает на свои шины... Случись это метров через сто – кювет был бы раз в пятьдесят глубже...

Высшая точка перевала Ак Байтал, 4640 метров. Мокрый снег с ветром. В снежной круговерти знакомая статуя архара, рядом бетонный транспарант "Добро пожаловать в Горный Бадахшан". С перевала спуска почти нет, последняя "ступенька" вывела нас на плоскогорье Восточного Памира – черную высокогорную долину смерчей – Маркан-Су.

Минуем синюю жемчужину Памира – озеро Кара-Куль с гостеприимным погранпунктом и продолжаем движение к нашей цели – поселку Мургаб – центру Мургабского погранотряда.

Не доезжая километров двадцать до Мургаба, останавливаемся на памятном месте. Прямо у дороги развалины некогда добротных каменных одноэтажных строений. Это и есть Пост-Памирский, основанный сто лет назад.

Сегодня мы проезжаем мимо, уже поздно и темно. Отдадим ему дань памяти на обратном пути. Сейчас несколько минут молчания – память о героях-казаках, донесших флаг своей Державы в эти заоблачные высоты центра Азии...

В Муграб приезжаем уже ночью. С трудом разминаем одеревеневшие ноги. У всех легкая одышка. Высота не такая уж большая, около 3700 метров, но отсутствие акклиматизации (мы за световой день поднялись на три километра) все же дает знать. С утра в центре погранотряда оживление – готовится встреча с делегацией Ленинграда, а главное – церемония, посвященная столетию основания российской погранслужбы на Памире. Мы недооценивали значения нашей инициативы. Оказывается, она уже несколько месяцев владеет мыслями коллектива погранотряда, от рядовых пограничников до командования.

- Мы думали, что Россия совсем нас забыла, – сказал один из офицеров, встретившись утром.

- Что одни мы здесь, а в тылу пусто ... И вот узнаем, что помнят, любят и даже такой юбилей вспомнили, о котором мы сами не знали...

Вечером зал клуба отряда переполнен. Стриженные "под ноль" почти детские лица соседствуют с бывалыми сверхсрочниками и кадровыми офицерами – "высокогорниками". На всех лицах "памирский загар" – чего-чего, а ультрафиолета здесь сверх всяких норм. Торжественность момента усиливается – вносится знамя Мургабского погранотряда – наследника первых казаков Поста-Памирского.

Краткая историческая информация о событиях вековой давности. Зал слушает с неподдельным вниманием, для многих, в том числе офицеров – большинство

фактов – открытие. У меня же все больше возникает чувство какого-то театра абсурда...

Ha ярко освещенной сцене, между двух пограничников почетного караула, красное знамя с портретом Ленина уже не существующего государства. Мои слова, воскрешающие осень 1895 года – окончательное установление российской государственности на Памире – взятие Хорога – встречаются бурными аплодисментами зала, в том числе и упоминание фамилии одного из руководителей российского военного отряда – подполковника Юденича, того самого, кто спустя четверть века во главе белой армии рвался к колыбели Октябрьской революции – Петрограду... А на территории Восточного Памира трудно сказать, чья власть? В далеком Душанбе разгар кровавых разборок двух политических группировок, на западном участке памирского тракта, в районе Тавиль-Дары боевики |не очень понятной политической ориентации, блокирующие Бадахшан с запада...

Долго не расходятся пограничники после окончания вечера-митинга. Не утихают споры и обсуждения под холодными, почти не мерцающими (мал слой атмосферы) звездами.

На следующий день на пограничном уазике-вездеходе выезжаем на юго-восточный угол Памира в район погранзаставы "Речная" с целью выбора места для установления мемориальной доски. Местность абсолютно безлюдна, киргизские семьи кочуют западнее, постоянного населения здесь нет. Уже к вечеру на пологом склоне видим развалины двух домиков, сложенных из необработанных камней. Одно из памятных мест военного прошлого России.

Здесь был опорный пункт китайского богдыхана, собиравшего, от имени властителя Поднебесной империи, дань с этой части Памира.

Сто лет назад отряд Ионова заставил солдат гарнизона в панике бежать в Кашгарию. С тех пор сюда никто уже не возвращался... На ближних склонах видны небольшие стада архаров. Вчера узнали их научное название – "Баран Марко Поло". Действительно, первое их описание дал знаменитый итальянский путешественник раннего средневековья.

Подъезжаем к линии таджико-афганской границы. В горной местности трудно обустроить границу по всем правилам. Один ряд колючей проволоки пересекает груды камней, уходя вверх по склону. Для архара и тем более для ирбиса (снежного барса) это не препятствие. Следы их видны на снегу по обе стороны границы... Место явно неудачное для установления мемориальной доски, хотя вид отсюда на афганский коридор хороший. Сплошные каменные осыпи без признаков скал. И камней, заметных, на которых можно было бы закрепить знак, тоже не видно. Выделив и предварительно обустроив один из более или менее крупных камней, решаем завтра с утра поискать более подходящее место. Уже затемно начинаем движение к месту предстоящей ночевки – погранзаставе "Речная". Уазик медленно движется по рыхлому снегу, скрывающему еле видную горную дорогу. Внезапно в пучке света, перед фарами автомобиля мелькают какие-то тени. Капитан и водитель-солдат выскакивают с автоматами. Начинается беспорядочная стрельба. Стадо архаров стремительно перебегает дорогу прямо около автомобиля. Результатов стрельбы в темноте не видно, наверное, все убежали. Через несколько минут на ближайшем снежном склоне появляются три архара, бегущие вверх наискосок по звериной тропе. Один хромает и отстает. По нему одиночными выстрелами ведет огонь капитан. Архар останавливается и, завалившись вбок, скользит вниз по склону. Через несколько минут пограничники с участием профессора Васильева подтаскивают тушу архара к машине.

Никогда не думал, что горный баран может быть таким большим и тяжелым. Особенно впечатляют его рога и "мужские достоинства". Весу в нем не меньше ста пятидесяти килограмм – вчетвером с трудом переваливаем его через задний борт уазика. На заставу приезжаем в полночь. Гастрономические разговоры о шашлыке из архара приходится отложить до утра.

На высоте 4000 метров спится, как это не странно, хорошо. Воздух чистый, хотя и в умеренных количествах. Зато тишина идеальная.

Утром встаем рано в предвкушении двух важных событий – установления мемориальной доски и (признаться стыдно, но факт) дегустации, первый раз в жизни, шашлыка из архара. Лениво ковыряем перловую кашу с тушенкой. Входящий капитан из штаба погранотряда весело спрашивает:

Увидев наши недоуменные взгляды, поясняет, показывая на тарелки на столе:

- Вот этот, его, правда, наш повар немного перловкой разбавил...

... С постными минами свидетельствуем свое восхищение...

Сегодня великолепная зимняя погода. Ярчайшее солнце, легкий мороз. Горный Памир красивее всего в такую погоду. Прекрасно видна вся афганская долина. Тот самый "афганский коридор", которым Британская империя отгородила жемчужину своей короны – Индию от России, добровольно уступив Афганистану долины рек Вахан-Дарья и Оксу.

Едем вдоль линии границы, оснащенной в этом месте современной системой сигнализации и следового контроля. Сворачиваем на север в широкое ущелье, пробитое горным ручьем, и сразу же видим идеальное место для мемориала – отвесную скалу, высотой метров в пятьдесят, смотрящую прямо на юг, где в снегу высятся перевалы, ведущие в Пакистан, Индию, Китай...

Преодолеваем каменную осыпь над узкой автодорожкой и оказываемся под скалой... в трапезной горного барса – крохотный грот усыпан косточками лис, зайцев, детенышей архаров и кииков.

Найдена ровная отвесная поверхность. Начинаются нелегкие на этой высоте "сверлильно-каменотесные" работы. Уазик уезжает к месту вчерашней внеплановой охоты, говорят – там остался еще один убитый архар.

Вчера нас предупредили, что из Хорога едет бригада бадахшанского телевидения и радио, а из соседней с запада заставы "Зор-куль" делегация пограничников для участия в церемонии открытия мемориальной доски.

Наконец, площадка выровнена, четыре отверстия высверлены. Распаковываем "ленинградский сувенир". На солнце полированный титан пускает такие "зайчики", что, наверное, видно с любого места долины на "сопредельной территории".

Почти одновременно подъезжают два уазика. Наш возвращается, волоча на буксире тушу архара с обгрызенными конечностями и задом, видно ночью поработали мелкие хищники. Второй джип с заставы "Зор-куль". Успели. А хорогской группы нет. Решаем не ждать, горные трассы вещь коварная, можно застрять и на сутки и на двое...

Доска установлена. Текст воскрешает славные страницы прошлого России, особенно ценные сегодня, осенью 1992 года, в разгар политической смуты, увы, время от времени, (но, к сожалению, почти регулярно), сопровождающей ее непростую историю...

Текст заголовка составлен в соответствии со старой российской орфографией.

Звучит скромный салют из двух автоматных стволов. Выступающие офицеры и члены группы простыми, может быть, чуть затертыми словами, однако от всего сердца, говорят о моменте, достойном внимания и выходящем далеко за пределы одного погранотряда и маленького кусочка уже не российской-советской территории.

Что поделаешь – государства приходят и уходят, а добрые дела людей остаются...

Постояв в молчании несколько минут, отдав дань памяти русских солдат, пришедших в эти заоблачные края и навсегда оставшихся в земле Памира, спускаемся вниз и садимся в машины. Сверкающий прямоугольник четко выделяется на темной, выветренной поверхности скалы и долго еще виден из окон уходящих автомобилей...

Буквально через 5 минут после возвращения на погранзаставу, во двор с гудением въезжает покрытый пылью автомобиль хорогской группы телерадиокомитета Горного Бадахшана. Принося свои извинения за вынужденное опоздание (пурга на перевале) умоляют вернуться хоть на несколько минут, повторить церемонию. "Иначе нас обратно не пустят", - вполне серьезно говорит руководитель группы.

Отправляемся обратно. По ускоренной программе повторяем основные моменты церемонии. Это тот вариант, когда инсценировка простительна и честна...

Вечером этого же бурного дня переезжаем на соседнюю заставу "Кзыл-Арват" – это в самом юго-восточном "углу" Памира почти у стыка трех границ – Китая, Афганистана и Таджикистана. Пограничники рассказали, что недавно китайцы обновили столб в этой точке. Из трех табличек заполнили две – со стороны Китая и Афганистана, написав наименования стран на их языках. Третью сторону оставили чистой – то ли деликатно, не желая вмешиваться в сложные проблемы западного соседа, то ли, действительно, не зная, что писать...

Незабываемое впечатление оставляет ночное купание в горячем целебном источнике, расположенном в нескольких десятках метрах от линии границы. Древний сруб, внутри деревянный бассейн, размерами примерно 3х3 м, сложенный из толстых бревен. Горячая (наверно за сорок градусов) вода, отдающая сероводородом. А вокруг мороз, снег, луна над серебряными горами. Сердце азиатского материка, дальний рубеж российского солдата конца XIX века.

Последний геополитический шаг России на юг, к теплым морям...

Следующим вечером, побывав по дороге на самой высокогорной погранзаставе Памира – "Шат-пут" (4275 м над уровнем моря) движемся по восточной пограничной дороге вдоль Сарыкольского хребта (в этих местах СССР оставил "в наследие" Таджикистану непризнанную Китаем границу!) в сторону озера Ранг-Куль и дальше к Мургабу, завершая кольцо по юго-восточному Памиру. Южная, густая темнота, с трудом пробиваемая светом фар. Черные скалы справо то отходят от дороги, то почти нависают над ней. На одной из них, невидимая в ночи, почти сто лет белеет выведенная огромными буквами несмываемой добротной краской, фамилия – "ИОНОВ" – вечный памятник российскому солдату-майору-полковнику-казачьему генералу – верному сыну своей Державы...

Еще через двое суток тот же, уже ставший почти походным домом, уазик увозит нас с Памира. Снова проезжаем озеро Кара-Куль.

Снова Ак Байтал встречает нас непогодой, последней прохладой, за которой уже маячит зной ферганской долины.

…Наверное только древнегреческому богу зла Ариману ведомо, когда и от кого в тихих кабинетах Генштаба России (уже не в Петербурге, как сто лет назад, а в Москве) родилась идея ухода России с Памира – ликвидация Хорогского и Мургабского погранотрядов…

Злые языки судачат о подброшенной самому высокому начальству бумаге – доносе, что якобы слишком много бензина потребляют оные отряды, а иногда и на охоту ездят их начальники, транжиря бесценный российский энергоноситель…

Не будем верить грязным сплетням и без того переполняющим последнее пятнадцатилетие славной российской истории…

Однако выскажем твердое убеждение, что в момент принятия столь "судьбоносного" решения не было за спинами "авторов", трудолюбиво склоненными над поверхностями полированных штабных столов, теней Великих, а ныне почти безвестных подвижников – ученых Федченко и Мушкетова, Северцева и Грумм-Гржимайло и не было около них теней "военных консультантов", Ионова и Скерского, Снесарева и Горчакова, положивших жизнь за полуторавековую эпопею, закончившуюся водружением российского флага на Посту Памирском и над ревущей водой правого берега Пянджа…

…Тихо и незаметно, избежав (не иначе по чьему-то строгому приказу) трескотни СМИ, покидали армейские автомобили и начальственные УАЗы обжитые за 110 лет места, военные городки, родные заоблачные заставы.

Оставляя их таджикским армейским друзьям. НО ОСТАВЛЯЯ… а не занимая, как бывало когда-то…

Можно "подсластить пилюлю", рассуждая, что вот и Британская Империя развалилась. И свернула все свои интересы "восточнее Суэца". Однако Гибралтар и по сей день британский, несмотря на все старания гордой Испании, и далекие Фольклендские острова, которые не каждый британец найдет на карте в двадцатитысячекилометровой дали, отбиты у хулиганистой Аргентины. Отбиты с затратой из казны миллиардов фунтов стерлингов. Отбиты ради демонстрации национального флага – "Юнион Джек" перед всем миром.

Империи по разному умеют сохранять свои приоритеты и интересы…

Но в заключение, чтобы не выглядело все так уж пессимистично, приведем текст телеграммы Президента Русского Географического Общества, направленной в Хорог по случаю столетия вхождения Горного Бадахшана в Россию, исполнившегося осенью 1995года.

ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ ОТ ИМЕНИ РУССКОГО ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА СЕРДЕЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ НАРОД И РУКОВОДСТВО ГОРНОГО БАДАХШАНА СВЯЗИ СТОЛЕТНЕЙ ГОДОВЩИНОЙ ВХОЖДЕНИЯ БАДАХШАНА В РОССИЮ. ИМЕНА ИОНОВА И СКЕРСКОГО ФЕДЧЕНКО И РАЙКОВОЙ ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО И АБАЛАКОВА НАВСЕГДА ОСТАНУТСЯ В ИСТОРИИ ПАМИРА И РОССИИ КАК СИМВОЛЫ ДРУЖБЫ СОТРУДНИЧЕСТВА СОВМЕСТНОГО ДВИЖЕНИЯ К ПРОГРЕССУ. ТЫСЯЧИ ПАМИРСКИХ ПРОВОДНИКОВ РАБОЧИХ УЧЕНЫХ ИНЖЕНРОВ ПРИНЯЛИ МУДРОСТЬ И ЭСТАФЕТУ ПРОГРЕССА ОТ РУССКИХ БРАТЬЕВ ДОСТОЙНО ПРОДОЛЖАЮТ СОВМЕСТНО НАЧАТЫЕ ДЕЛА И ПЛАНЫ. СЕГОДНЯ НАС РАЗДЕЛЯЮТ ТЫСЯЧИ КИЛОМЕТРОВ ТЫСЯЧИ ПРОБЛЕМ МНОГО ГРАНИЦ НО МЫ ВЕРИМ В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ НАШЕЙ ДРУЖБЫ И СОТРУДНИЧЕСТВА. ПРЕЗИДЕНТ РУССКОГО ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА ПРОФЕССОР ЛАВРОВ

НЕВА - ПЯНДЖ – ДВА ВЕКА ПУТИ…