Альпинисты Северной Столицы

ВПЕРЕД И ВВЕРХ, ИЛИ НАЗАД ПОД КРЫШУ?

Юрий Ицкович,
  к.т.н., 1 разряд по альпинизму,
 МС СССР по горному туризму

 "Лучше десять раз вернуться, чем один раз не вернуться". Так говорят мудрые и осторожные альпинисты. "Если нельзя, но очень хочется, то можно". Так говорят часто рискующие восходители. Где правда? Рисковать или вернуться? Когда рисковать, а когда вернуться? Меня об этом часто спрашивают друзья, начитавшись рассказов о приключениях в горах.

СМЕЛЫМ ДАЕТСЯ РАДОСТЬ?

Принято считать, что смелые люди чаще рискуют, чем возвращаются. Это, видимо, правильно, хотя бесспорно и то, что возвращаются не только трусы. Бывают обстоятельства.

Например, один из основоположников советского альпинизма Н.В.Крыленко был не из трусливых. Он много раз руководил научными географическими экспедициями и одновременно был восходителем. В таких условиях он вынужден был думать не только о покорении вершины. Успех экспедиции в целом был важнее.

В 1928 году успешно закончилась советско-немецкая экспедиция на Памире под его руководством. Составление новых топографических карт, успешные поиски памирского золота для страны Советов, открытие новых вершин, наименование их в честь советских лидеров - все это имело не только научный, но и общественный резонанс. В частности, в пик Ленина (кстати, не только вождя мирового пролетариата, но и напарника Крыленко по швейцарским горовосхождениям) был переименован пик Кауфмана, названный так еще А.П. Федченко. И, хотя этот факт носил явно выраженный политический характер, а по современным понятиям был не вполне законным, тем не менее, успехи были на лицо. Были найдены удобные подходы к пику с южной стороны и даже совершено восхождение, правда, не советскими, а немецкими альпинистами, которое, видимо, не входило в планы экспедиции, не соответствовало политической логике событий того времени и оспаривалось советской общественностью в связи с отсутствием доказательств факта восхождения.

Оставалось немного - покорить пик своими собственными силами. В 1929 году Крыленко попытался сделать это, но не нашел себе напарника, а может и не искал, пошел вверх один, соло, но до вершины не дошел. И не потому, что выбился из сил, а потому, что было уже поздновато, а он еще был на высоте 6850 метров.

Его можно понять. Он - министр, государственный деятель и восхождение на вершину через силу, по-видимому, не было целью его жизни, да и достигнутая высота уже была рекордной для советских альпинистов того времени, а возраст восходителя (44 года) уже перешел предельный порог высотников по современным понятиям. И все-таки впечатление излишней осторожности, может быть нерешительности и перестраховки в создавшейся ситуации остается. А может быть это - судьба? Может надо сначала покорить вершину, а потом ее переименовывать? Так было бы справедливее по отношению к истории, к предшественникам, к памяти А.П. Федченко?

Правда на следующий день Крыленко с сопровождавшим его солдатом Рахметдиновым пошли не на юг, по пути подъема, как все, а на север через неизвестный перевал. Вот это уже совсем другое дело. Это бесспорно смелое решение. Этим решением Н.В. Крыленко реабилитировал себя за нерешительность накануне. Снаряжение у восходителей по современным меркам было не на высоте, а перевал оказался крутым. Крыленко даже сорвался на снежно-ледовом склоне и более ста метров пролетел вниз, не контролируя своего падения. Но судьба хранила его. Все обошлось благополучно, он серьезно не пострадал, а перевал позже был назван его именем.

Следует ли из этого, что смелым и решительным всегда сопутствует удача? Думаю, что нет, не всегда. Есть что-то еще, что определяет успех. В связи с этим не могу не сказать, что первооткрыватель пика Ленина, А.П. Федченко, был достаточно решительным человеком, однако, несмотря на это, жизнь его закончилась трагически.

А ведь как блестяще все начиналось! В 20 лет он уже закончил учебу в Московском университете - можно сказать, вундеркинд! Сразу окунулся в научные исследования по естественным наукам и в научные экспедиции. Когда туркестанский генерал-губернатор Карл Кауфман обратился в Общество любителей естествознания с предложением принять участие в изучении вновь приобретенных Россией земель, выбор руководителей остановился на А.П. Федченко, как наиболее подготовленном к самостоятельной ответственной работе.

Так состоялось их знакомство, и началась дружба, основанная на помощи Кауфмана в организации экспедиций и на высокой эффективности работ Федченко. Поэтому вполне естественно, что когда летом 1871 года Федченко первым из европейцев увидел Заалайский хребет, то его высочайшую вершину он назвал именем мецената научных исследований К.П. Кауфмана, поскольку Володе Ульянову (Ленину) в это время только что исполнился один год, и его еще никто не знал. Так называть вершины, было принято. Точно также шестью годами раньше Джомолунгма была названа в честь президента Геодезического комитета Индии сэра Джорджа Эвереста, который никогда не был на склонах этой горы, хотя и имел большие заслуги, проведя первую топографическую съемку Гималаев.

В экспедиции Федченко к Заалайскому хребту произошло одно событие, можно сказать знаковое для него. Алексей Павлович в возрасте расцвета сил (27 лет) в поисках перевала в Зеравшанскую долину попытался, но не смог пройти по леднику, названному им именем Щуровского. Чтобы не провалиться в трещины ледника, путешественники привязывали к себе деревянный крест из двух длинных горизонтальных жердей. Ходить так было не очень удобно. Может быть, поэтому за десять часов своих усилий Федченко удалось пройти не более четырех километров. А может быть опыта участия в "теплых" экспедициях по долинам, с сопровождением каравана, чаще всего верхом на лошади, с поддержкой молодой супруги, было недостаточно для успешной работы в суровых условиях ледника.

Кстати, история с крестами повторяется, и современные соло восходители преодолевают в одиночку закрытые ледники тоже с горизонтальным крестом на поясе. Правда крест этот сделан из титановых трубок и ничего не весит. Но речь не об этом, а о А.П. Федченко.

Будучи человеком настойчивым, Федченко решил не отступать. Чтобы проникнуть в высокогорные районы вечных льдов Памира, он поехал набраться опыта в Альпы, в Шамони. Не известно, как А.П. Федченко готовился к предстоящим переходам по ледникам, думал ли он вообще о своей физической форме, о возможных сюрпризах погоды в горах и т.д. Утром 14 сентября 1873 года он отправился с двумя проводниками по леднику Монблана Ледовое море, собираясь пройти его и через ледник Коль де-Жан к вечеру спуститься в приют за перевалом. В пути на подходе к перевалу начался дождь, перешедший затем в снег. Началась метель, путешественники повернули назад, идти было трудно и к 9 часам вечера, когда совсем стемнело, силы оставили Федченко, он опустился на лед и проводники не смогли его спасти. Как потом выяснилось, до гостиницы оставалось около часа пути. Утром его нашли, засыпанного снегом. Он умер, а было ему всего 29 лет.

Что это? Не правильно принятое решение? Недооценка опасностей? Переоценка своих сил? Недостаточная тренированность? Я смотрю на фотографию. Благородный овал лица, красивая прическа, тщательно ухоженная борода больше ассоциируются с образом академического ученого, чем лихого альпиниста. Вопросы, поставленные выше, возникают снова. Ответа нет, хотя на любой такой вопрос возможен положительный ответ. Видимо такова судьба, и что-то в своей жизни он сделал неправильно. Похоже, что излишняя настойчивость, так же, как и ее полное отсутствие, не всегда помогают в достижении цели. Иногда надо и остановиться, не перегибать палку судьбы, особенно, когда фортуна не на твоей стороне.

Это, естественно, никак не умаляет заслуг А.П. Федченко в изучении орографии, флоры и фауны Памира. Но ледники его не принимали, как ледник Щуровского, так и Ледовое море у Монблана. Может, неудача на леднике Щуровского была знаком Судьбы, которого он не понял? Символично, что память о Федченко, кроме его научных работ, осталась в названии именно ледника, причем самого большого на Памире, ледника, который он никогда не видел и на который никогда не вступал. Таково было желание известного исследователя Памира В.Ф. Ошанина, открывшего этот ледник в конце девятнадцатого века.

Случаи с Крыленко и Федченко в некоторой степени иллюстрируют роль решительности для достижения цели. Она необходима, но не всегда достаточна.

 А КАК БЫТЬ С КОЛЛЕКТИВОМ?

Конечно, хорошо принимать решения, если ты вольный художник и тебе удалось реализовать основные заповеди Гулага (по Солженицыну): "Никого не бойся, никому не верь, никого ни о чем не проси". Когда ты никому ничем не обязан, это прекрасно! Можно принимать любые решения. На свой страх и риск. Но насколько это прекрасно, настолько же и трудно достижимо. И уж конечно принципы Гулага нельзя распространять на руководителей экспедиций. Руководитель отвечает за успех дела перед теми, кто доверил ему руководить. У него есть своя стратегия, своя тактика. Он может пожертвовать личным успехом или своим, или кого-нибудь из участников ради стратегических планов предприятия.

Помните историю первого покорения пика Сталина в 1933 году? Николай Горбунов, спортивный руководитель экспедиции, израсходовал все силы и остановился на высоте 7380 метров. С ним рядом Евгений Абалаков, на склоне в палатке остался лежать с сердечным приступом измотанный до предела А.Ф. Гетье. В случае неудачи руководителя не оправдают просчеты научного руководства в планировании работ, наметившего доставку слишком тяжелой метеостанции на высоту 6900 метров. Тем более, не оправдает его авантюризм первоначальной цели: установить метеостанцию на вершине высочайшей горы СССР. Невозможно оправдать руководителя и недостатками в планировании спортивных мероприятий, выразившимися в нехватке продуктов питания. От решения руководителя зависит успех экспедиции и даже будущее всего альпинизма в СССР.

Вопрос о желании идти, или не идти на вершину не стоит. Вопрос только в том, хватит, или не хватит сил. Как тут не вспомнить народную мудрость о том, как хорошо, когда наши желания совпадают с нашими возможностями! В большинстве случаев на практике приходится искать компромисс между желаниями и возможностями. Именно таким компромиссом было решение Н.П. Горбунова: пожертвовать личным успехом, послать вверх одного Е. Абалакова, а самому остаться и ждать его возвращения в 115 метрах от вершины, любуясь в галлюцинациях воспаленного мозга своим движением к вершине с ним рядом. Слава Богу, сил у Евгения Абалакова хватило, и он естественным образом стал героем тех лет, признанным лидером советских альпинистов.

Или взять первую советскую экспедицию на Эверест в 1982 году. Около тридцати лет готовились наши альпинисты к этой горе. Им никак не удавалось не то, чтобы взойти на вершину, а даже сделать такую попытку, организовать выезд в Гималаи, в основном по политическим причинам. Наконец, было принято политическое решение об организации экспедиции. Альпинистов отобрали примерно так, как отбирают космонавтов, и началось собственно восхождение.

Ясно, что на кону стоял престиж страны, и нужна была только чистая победа, без каких либо несчастных случаев и других ЧП. Поэтому после возвращения с вершины первых покорителей Владимира Балыбердина и Эдуарда Мысловского, после того, как тренеры и начальник экспедиции Евгений Тамм увидели воочию состояние восходителей и оценили трудности и риск восхождения, они тут же запретили выход на маршрут всем оставшимся еще в базовом лагере восходителям. Тренеры по радио передали приказ возвращаться всем, кто уже был на маршруте.

Это решение противоречило личным интересам спортсменов, которые, затратив много сил на подготовку, естественно рвались наверх. Но такое решение давало возможность успешно завершить экспедицию, хотя и с меньшим числом взошедших на вершину альпинистов. Не все спортсмены выполнили приказ. Те, кто уже был на маршруте, сделали вид, что приказа не слышали, рискнули и взошли на вершину. И никто их за это не осудил, а тренеры как бы и не заметили нарушения дисциплины. Победителей не судят! Ясно, что приказ носил формальный характер, предназначался для подстраховки от гнева более высоких руководителей. А тем альпинистам, кто не успел выйти на маршрут из базового лагеря, просто не повезло. Видно не судьба.

Может показаться, что с руководителями вопрос о принятии решений более или менее понятен. Нужен точный расчет с оценкой вероятных последствий принимаемых решений для всего коллектива.

Но это только кажется. Чаще всего точный расчет невозможен, а для вероятностных оценок не хватает информации. Любое неожиданное ухудшение погоды может сломать все расчетные конструкции. Надо что-то еще: интуиция, решительность, настойчивость и уж конечно не обойтись без определенного везения.

Вот один из примеров. В 1951 и 1952 годах знаменитый гималайский первопроходец, Э. Шиптон дважды руководил английскими экспедициями на Эверест. Одновременно эти экспедиции разведывали пути восхождения на Чо-Ойю. И хотя обе экспедиции формально закончились благополучно, особо выдающихся результатов достигнуто не было, в том смысле, что все заканчивалось разведкой подходов. Более того, попытавшись подниматься по западному гребню Чо-Ойю, восходители увидели вдали ледяную стену высотой, как им показалось, не менее 300 метров. Не производя более детальной разведки, Шиптон решил, что это препятствие на две недели работы и вернулся назад.

Вот она нерешительность, не достаточная настойчивость в достижении цели! Мы то сейчас знаем, что чуть позже знаменитый шерп Пазанг Дава Лама прошел эту стену всего лишь за один час! Будь англичане напористее, они, безусловно, взошли бы на Чо-Ойю в 1952 году.

Судьба такого не прощает. Даже знаменитому Э. Шиптону, первопроходцу ледопада Кхумбу, открывшего путь на Эверест. Конечно, у Шиптона были какие-то уважительные причины, но думаю, что не случайно на следующий год руководство экспедицией на Эверест было доверено не ему, а Джону Ханту. И Эверест впервые был покорен! А может быть, Провидение специально так все подстраивает, что бы мы узнали о подвиге Герберта Тихи и Пазанга Дава Ламы?

В 1954 году Тихи организовал самую малочисленную экспедицию из штурмовавших восьми тысячники в те времена: три австрийца и одиннадцать шерпов во главе с Пазангом отправились на Чо-Ойю. На большее у спонсоров не хватило средств.

Экспедиция прошла маршрутом Шиптона и организовала лагерь 3 под той самой стеной, которая выглядела грозно, но была высотой не более 60 метров - в пять раз меньше, чем думал Шиптон. Пазанг преодолел стену менее чем за час. Далее путь к вершине был открыт.

На следующий день восходители организовали лагерь 4 на высоте 7000 метров, в котором остались Тихи и три шерпа. Здесь ночью их настигла жестокая пурга, которая сломала стойки палаток. Тихи и Пазанга, вылезших из палатки, ветер свалил с ног. До второй палатки они добирались ползком. И в это время Тихи, по непонятным причинам, снял рукавицы. Не иначе, как на него нашло затмение разума. А может быть, это было испытание Свыше?

Вторая палатка тоже была завалена бурей. Когда все четверо попытались ее закрепить, сильный порыв ветра вырвал палатку из рук. В отчаянном броске, Тихи поймал полотнище голыми руками и еле удержал его. Вот он подвиг! Небольшой, но подвиг, или, как минимум, самоотверженный поступок. Все длилось не более минуты, но этого хватило, чтобы руки были обморожены.

Всем пришлось спуститься в первый лагерь и лечить руки Тихи, который чувствовал себя плохо. Пазанг ушел вниз за продуктами, и в это время в лагере появились швейцарцы, которые хотели попробовать свои силы после неудачной попытки восхождения на соседнюю вершину, хотя разрешения на штурм Чо-Ойю от Непальского правительства у них не было.

После длительных дипломатических переговоров было достигнуто соглашение, по которому в течение 10 дней право первенства оставалось за Тихи. Впервые восьми тысячник стал предметом конкуренции. Тихи приступил к подготовке второго штурма, не дожидаясь прихода Пазанга. В лагерях были вырыты пещеры вместо палаток. Десятидневный срок подходил к концу, и когда утром 18 октября из пещеры третьего лагеря увидели три точки, поднимающиеся снизу, то подумали, что это - швейцарцы.

Но это был Пазанг. Находясь в 28 километрах за перевалом от базового лагеря, он узнал, что швейцарская экспедиция проследовала в район Чо-Ойю для восхождения на вершину. Обуреваемый спортивным честолюбием, Пазанг бросился догонять их. С тяжелым грузом он совершил феноменальный переход. За три дня он дошел до базового лагеря через перевал, поднялся в третий лагерь и через пол часа уже вместе со всеми шел к четвертому лагерю по сделанным им ранее перилам через ледовую стену. И никакой усталости!

На следующий день, на штурм вершины должны были идти Пазанг и австриец Ехлер, однако несколько позже к ним решил присоединиться и Тихи, который с трудом мог держать в руках ледоруб. И они достигли вершины на следующий день 19 октября, несмотря на то, что Ехлер обморозил ноги, которые несколько раз пришлось оттирать, несмотря на то, что Тихи плохо владел руками, и его приходилось вытягивать вверх по скалам. Душой штурма и главным мотором движения был Пазанг, проявивший выдающиеся, можно сказать, феноменальные физические кондиции!

Знаменательно, что 19 октября был единственным днем хорошей погоды, когда можно было сделать восхождение. На следующий день разыгралась непогода, и восходители с трудом спустились вниз. Так бывает вознаграждена только непоколебимая настойчивость и упорство.

Швейцарцам не повезло. Зима вступила в свои права. Им пришлось уйти ни с чем. Как говорится, не судьба.

Получается, что, принимая решение за коллектив, тоже не обойтись без решительности. Хотя бесспорно, что руководитель должен быть достаточно осторожен и расчетлив, потому что он отвечает за весь коллектив.

 БОГ С ТОБОЙ, ПРИЯТЕЛЬ

А как принимать решение для себя? Когда от твоего решения зависит, прежде всего, твоя собственная жизнь? Я, естественно не имею в виду людей, опьяненных манией величия и непогрешимости, принцип которых прост: "Я никогда не ошибаюсь. Один раз я думал, что я ошибся, но я ошибся". Так все же идти вперед, или отступить? Что было бы, если бы Крыленко не отступил на пике Ленина, а Федченко не рисковал, идя на ледник у Монблана? На сколько случайны принятые ими решения? Хотя вопросы эти чисто риторические, именно они заставили меня задуматься о роли случайности в нашей жизни.

На седьмом десятке лет я, анализируя свой жизненный опыт, в том числе и в горах, пришел к убеждению, что все, или почти все случайности, происходившие со мной и не только со мной, не так уж и случайны, а в значительной степени определены Свыше. Не подумайте, что я собираюсь разводить философские дискуссии о предопределенности судьбы, неизбежности рока или о Промысле Божьем. Я лишь хочу привести некоторые эпизоды своей жизни, которые привели меня к тому, что я думаю сейчас.

Естественно, что, родившись в 1937 году, я воспитывался в СССР атеистом, ни о каком Боге не помышлял, а жил так, как учила меня Отчизна. А она, между прочим, учила жить по совести, может даже праведно, но я об этом не задумывался. В 1956 году я попал в горы, увлекся и стал часто бывать там, близко к «небесам» в прямом и переносном смысле слова. Надо сказать, что меня все время тянуло на всякие приключения, я совершал рискованные поступки, и со мной часто случались всякие неожиданности.

Постепенно я стал замечать некоторые закономерности в случайных событиях. Первое, что я заметил, это то, что мне слишком "везет". Однажды, в альплагере на Кавказе мы поднимались по крутому склону "серпантином" и остановились на пять минут, чтобы отдышаться. Большинство, в том числе и я, присели, кто, где остановился. Я сел около камня высотой метра два или три, ниже его по склону, прислонившись к нему рюкзаком, висевшим на моей спине.

Пять минут пролетели, как одно мгновение, и инструктор скомандовал идти дальше. Голова группы уже тронулась в путь, а я еще думал, пора мне вставать, или можно еще пять секунд понежиться в тени камня. В это время, по-видимому, кто-то из идущих впереди альпинистов оперся, или просто дотронулся до "моего" камня и он начал накатываться вниз на меня. Я не видел этого и не успел ничего почувствовать. Я только видел, что у девушки, стоявшей чуть в стороне и ниже по склону, расширились глаза, и вырвалось восклицание, кажется, «Ой!»

Дальше несколько мгновений я ничего не помню, а те, кто все это видели, говорят, что камень меня раздавил, но в последнее мгновение, я «выпорхнул из-под него, как птичка». Еще через мгновение, которое я уже помню, я стоял в метре от камня, а вниз с грохотом рушился камнепад из глыб, сбиваемых "моим многотонным шкафом".

Я почувствовал тяжесть на спине, снял свой рюкзак, открыл его и достал алюминиевую солдатскую флягу, лежавшую там в качестве тары для воды на будущем восхождении. Фляга была раздавлена в плоский блин, как будто побывала между молотом и наковальней. Инструктор стоял бледный, видимо думая, что он не совсем верно выбрал место для передышки. А фляга долго хранилась у меня, как память о первом плотном контакте с «небесами».

Таких случаев было много! Помню в 1972 году мы, группа спортивных туристов, искали проход к южным склонам пика Ленина с запада вдоль реки Саук-сай. Вдоль реки пройти было невозможно из-за скальных обрывов. Мы попытались переправиться через реку на другой берег в брод, но все наши попытки кончались тем, что река сбивала идущего, и его вытаскивали из бурного потока страховочной веревкой. Группа была угнетена неудачами, можно даже сказать деморализована.

И тогда мы с братом Владимиром решили сходить на разведку вверх вдоль притока Саук-сая, попытаться найти проход по верху, ведь где-то по близости прошли сорок лет назад экспедиции Н. Крыленко! Мы шли налегке, без снаряжения, траверсируя склон крутизной около 45 градусов из конгломерата спрессованной глины с камнями. Идти было легко.

Проблема была только одна. Вода за тысячи лет прорезала склон крутыми, почти вертикальными расщелинами, которые мешают идти. Через них нужно перепрыгивать, или перелезать, и без веревки, которую мы не взяли с собой из лагеря, это - не безопасно, потому что все это где-то внизу обрывается в ручей, вдоль которого мы идем.

Так вот перебираясь через одну из таких расщелин, я сделал какое-то неосторожное движение и полетел вниз по расщелине крутизной градусов семьдесят. Я помнил, как нас учили лазать по каминам в распор, упираясь в две его стенки руками и ногами, и отчаянно старался затормозить падение таким способом: сначала локтями, ногами, потом руками. Остановиться мне не удавалось, хотя скорость была поменьше, чем при свободном падении. Зато сверху меня догоняла лавина камней, которые я выбивал из стен расщелины выступающими частями своего тела.

Я уже от ударов камней начал терять контроль над ситуацией, как вдруг почувствовал, что наткнулся на что-то прочное, и падение прекратилось. Когда мимо меня пролетели все камни, выбитые мною из стен расщелины, оказалось, что я двумя ногами стою на камнях, выступающих на разной высоте из противоположных стен расщелины, и упираюсь руками в стены. Метром ниже расщелина и склон заканчивались тридцати метровым обрывом в ручей, где, скорее всего, выжить уже невозможно.

Я в шоковом состоянии, не чувствуя боли, быстро и как мог аккуратно вылез по стенке из расщелины на склон и начал приходить в себя. Владимир шел впереди и не видел, как я сорвался, но, по-видимому, услышал грохот камней и остановился. Сейчас он стоял и осматривался, пытаясь понять, что произошло. До него было метров двадцать по высоте - столько я пролетел по расщелине. Руки, ноги и голова болели от ударов, особенно пострадали руки, они были изодраны в кровь. Тем не менее, все кости были целы!

Сколько может быть таких случайностей? Я случайно уворачивался от падающих на меня камней, попадал в бурные горные реки и чудом выбирался из них живым. И с каждым разом все больше и больше удивлялся своему везению. Уж не охраняет ли меня кто-нибудь? Тогда кто? За какие заслуги?

Вместе с такими счастливыми случаями я стал замечать и противоположные тенденции. Стоило мне сделать что-нибудь неправильное, нехорошее, неэтичное, и со мной происходили неприятные случайности.

Например, в 1975 году, в майские праздники мы с компанией друзей решили взойти на Казбек, вторую из самых высоких гор Кавказа. При подъеме по тропе из села Гергети мы проходили мимо храма Цвемба Самеда (Божьей Матери), который работает эпизодически во время религиозных праздников, а в остальное время стоит в горах открытый и никем из живых людей не охраняемый.

Естественно, мы зашли в храм, полюбовались настенными фресками и пошли дальше. Я, уходя из храма и задержав прощальный взгляд на одной из фресок, обратил внимание на не догоревшие церковные свечки у основания фрески. Я вспомнил, что забыл дома свечи для освещения палатки ночью, собрал огарки церковных свечей, которые побольше, и взял их с собой.

Елена Павлицкая, когда узнала об этом, сильно ругала меня, упрекая в неправедном поступке и чуть ли не в богохульстве. Я, конечно, будучи стопроцентным атеистом, отшутился, мол "Бог простит", и забыл об инциденте.

Через четыре дня, когда мы втроем с Еленой и Аликом Клебановым достигли со второй попытки вершины Казбека, неожиданно началась пурга. В пурге мы не смогли найти дорогу к своей палатке и четыре дня (и три ночи) прорывались вниз к людям без сна и пищи, без теплых вещей, промокшие, промерзшие и предельно уставшие.

Во вторую ночь, во время отсидки в ледяной пещере, в абсолютной темноте на ледопаде Девдоракского ледника Алик сорвался и упал на дно этой пещеры с ледяного балкончика метров на семь. Он сильно травмировался, и мне пришлось взять на себя инициативу по подъему Алика из пещеры.

Утром, когда рассвело, мы увидели, что пещера представляет собой высокий ледяной зал с вертикальными стенами и двумя отверстиями вверху - окнами на склон горы, через одно из которых мы и пролезли вчера в темноте на свой балкончик.

Половину дня мы с Леной вытаскивали Алика из пропасти. Из-за травм он не мог нам помогать. У нас ничего не получалось, мы были близки к отчаянию. Лена даже хотела одна бежать вниз за помощью, и в это время в середине третьего дня наших приключений нас завалило снежной лавиной.

В пещере наступил полумрак. Окно, через которое мы проникли в пещеру, было забито снегом. Тусклый свет сочился только через второе окно. Мы, конечно, знали, что попасть в лавину - это смертельно опасно, но мы были настолько измотаны физически и морально окружавшими нас сплошными опасностями, что лавина уже не смогла существенно увеличить наши страхи.

Просто нам пришлось откапываться, разрывая снег голыми руками. Когда мы прорыли метровую нору и вылезли на поверхность, то решили, что нам надо держаться вместе, а я поклялся, что, если мы вытащим Алика из пропасти, то дальше я унесу его на своей спине до людей, чего бы мне это не стоило. И нам удалось сделать это! Хорошо, что в то время я еще не знал трагическую историю А.П. Федченко, погибшего из-за пурги, и не потерял голову от паники.

Сейчас с расстояния в тридцать лет я понимаю, что мы действовали самоотверженно и превзошли обычный, ординарный запас сил, спасли пострадавшего и выжили сами.

Вечером четвертого дня мы добрались до людей обмороженные, промокшие, обессиленные, но живые.

По-разному можно относиться к этому. Можно все это считать простой случайностью. А можно думать, что Всевышний наказал нас за неправедные поступки, а потом простил за самоотверженность. Значит, все-таки Он есть? И помогает, когда сочтет нужным?

И вот в 1977 г. при спуске с пика Коммунизма я сделал совершенно безнадежную попытку помочь сорвавшейся со стены Елене Павлицкой, фактически прыгнул за ней в пропасть. После того, как, пролетев 200 м. по отвесным скалам, переломав множество своих костей, я очнулся, то первое, что всплыло у меня в памяти, - были слова: "Живи по правде, борись до конца". Кто дал мне такие наставления? Я ничего не помнил, кроме ощущения чего-то большого и светлого, но стал всерьез допускать наличие могучего хранителя. По прежнему не понимая, за что мне такое везение, я стал осознано пытаться всегда жить по правде.

Не всегда это получалось, и не всегда я беззаветно верил во Всевышнего. Иногда были сомнения, размышления, дискуссии с самим собой. Если Всевышний может все, то не являемся ли мы букашками, подопытными кроликами в руках Провидения? Каково было бы жить безвольной букашкой?

Однажды в своей жизни мне пришлось оказаться в подобной ситуации и, хотя это произошло совсем не в горах, позволю себе рассказать об этом случае и о своих чувствах. Всю жизнь я проработал в Военно-промышленном комплексе (ВПК). И когда в 1993 году нам перестали платить зарплату, я был сильно озабочен проблемой кормежки своих малых детей пяти и шести лет от роду. Как раз в это время звонит мне мой однокашник Олег Алексеев, тоже из ВПК, и приглашает в субботу съездить за бесплатной рыбой. Под Сосновым Бором государственные искусственные пруды, в которых разводили карпов, теперь вроде ничьи. Новые хозяева - приватизаторы их не охраняют, приходи, открывай заслонку из пруда в ручеек и набирай рыбы голыми руками, сколько хочешь! Он уже съездил туда два раза на неделе.

Конечно, я согласился, и не я один. Конечно, когда мы набрали рыбы, нас окружили Омоновцы с автоматами и приказали садиться в микроавтобус с вещами. Я постарался не поместиться в машину и нас под конвоем повели куда то. По дороге я чуть отстал от группы таких же, как я, ворюг, спрыгнул в придорожную канаву, заросшую кустарником, и затаился. Здесь в кустах я и испытал те самые чувства букашки, или подопытного кролика, или зайца, за которым гонятся охотники с собаками.

Страшно - не передать словами! Внутри, где-то в животе, холодно и даже знобит. Зубы позвякивают во рту, и сердце стучит, как молоток. Выглянешь из кустов - у пруда стоит мужик с автоматом с однозначными, карающими намерениями. Больше всего страшит неизвестность. Какие намерения у милиционеров? Сколько времени они будут дежурить? В какую сторону идти к дому?

В общем, мой воровской и партизанский опыт оказался недостаточным. В конце концов, при выходе из леса меня поймали, отвезли на рыбозавод, и отобрали всю рыбу.

Приватизаторы пригласили снова приходить в следующие выходные за рыбой, желательно с друзьями. Забирать рыбу у воров им дешевле, чем нанимать рабочих для ловли рыбы. А надо еще расплачиваться с милиционерами. Поэтому чем больше придет народу воровать рыбу, тем выгоднее.

Поздно вечером, когда я уже был дома, пришел Олег Алексеев и принес в подарок пару килограммов рыбы, оставшейся у него от прошлых поездок. И это было нечто большее, чем возмещение моральных издержек за неудачную рыбалку. Мы обсудили с ним случившееся, пришли к общему мнению, что в будние дни охотников за рыбой меньше и милиционеры себя не окупают, пожелали в душе успехов новым владельцам прудов в их не простом бизнесе и больше туда не ездили. Я понял, что Олег - мой настоящий друг, а приватизаторы - тоже люди, оказавшиеся в нужном месте в нужное время.

А главное, я понял, что в состоянии безвольной, подопытной букашки нормальный человек жить не может, для человека это невыносимо и потому неприемлемо. И вообще ведь Бог же не фраер. Он – Всевышний и Всемогущий, но не игрок в кости, который на людях проверяет теорию вероятности. Не может быть такого, что если, скажем, выпал твой номер, то никуда тебе не деться, ты будешь раздавлен.

Постепенно во мне укрепилось мнение, что Провидение, не ущемляя человеческой воли и свободы выбора решений, тем не менее, может менять вероятность тех или иных случайных событий по своему Промыслу. Например, если на всем Кавказе - непогода, то велика вероятность, что и на Казбеке будет пурга.

И наоборот. Помните, как покорил вершину Нанга-Парбат в 1953 году Герман Буль? Четверо спортсменов оказались в палатке в штурмовом лагере не слишком близко к вершине. В Гималаях начинается сезон муссонов. Из-за непогоды восходителям уже пришлось отсиживаться в палатке. Нет взаимопонимания с руководителем экспедиции. Из четверых только Буль рвется вверх. Остальные считают затею безнадежной и опасной для своей жизни. После долгих уговоров О. Кемптер согласился сопровождать Буля вверх, но утром, вернее ночью, когда пора собираться в путь, не нашел в себе сил вылезти из спального мешка.

И тогда Герман Буль принимает решение: идти вверх в одиночку. Решение со стороны кажется безрассудным, даже, несмотря на то, что формально Буль договорился с Кемптером о том, что тот его догонит по следам в снегу. Вероятность этого - ничтожна, так же, как и того, что Буль доберется до вершины. Буль ушел и не вернулся ни вечером, ни ночью, ни следующим утром. В душе оставшиеся в палатке спортсмены его уже похоронили, но он выжил в эту ночь на высоте свыше восьми тысяч метров без теплой одежды, без воды и пищи. У меня нет никаких сомнений, что Судьба была к нему милостива, и Всевышний хранил его. Ночь была безветренная и мягкая. Десять градусов - это вообще не мороз для такой высоты. Такого не бывает практически никогда. Но тогда случилось. Буль стоял всю ночь на скальной полке и переминался с ноги на ногу, чтобы не заснуть. Он выжил и стал героем.

Можно сказать, что он выжил случайно, что ему повезло. Но не зря говорят, что Случай – это псевдоним Всевышнего, когда он не хочет подписываться своим собственным именем. Известно, что везет тому, кто везет, и с кем Фортуна. И Буль, конечно, не единственный, кому она улыбалась.

Яркий пример этому - наши легендарные альпинисты, братья Абалаковы. Уже через два года после начала занятий туризмом они пытаются взойти на Дых-Тау, а в следующем 1932 году вместе с председателем московской альпсекции А. Гермогеновым идут на траверс всей Безенгийской стены. Снаряжение у них было не ахти, и несколько раз они срывались на льду в пропасть, особенно отличался Виталий. Тем не менее, все остались живы - Судьба!

Через пол года Евгений с товарищами, во главе с Гермогеновым идут на Эльбрус. Цель - покорить обе вершины, впервые зимой, любой ценой. Снаряжение - хилое, питание - полуголодное. Ночью на перемычке умирает Гермогенов. Его спускают Евгений Абалаков и Д. Гущин, причем не к скалам Пастухова, а прямо вниз, в зону трещин (возможно, они этого не знали). Тело Гермогенова срывается и летит вниз, срывает Абалакова. Гущину удается остановиться на самом краю, но удержать Абалакова с Гермогеновым он не может. Для сохранения шансов на успешные поиски их в последующие дни, принимается решение оставить Гущина на верху, а Абалаков с Гермогеновым и с перерезанной веревкой летят в трещину. По дороге Абалакову удалось зацепиться за выступ и выжить - Судьба!

Еще через пол года - триумфальное восхождение Е. Абалакова на пик Сталина, несмотря на гибель нового председателя московской альпсекции Н. Николаева и множество травм и болезней других участников - Судьба! 1/.

Летом 1936 года братья Абалаковы с товарищами идут на Хан-Тенгри. Вершина не сдается. Несколько человек погибают. Виталий Абалаков с обмороженными руками и ногами, с температурой 40 градусов выжил и выздоровел - Судьба! В 1937 году его арестовало НКВД за то, что «Передал немецким шпионам местонахождение советской погранзаставы на вершине Хан-Тенгри», но он выжил и там!

И только после того, как ему исполнилось сорок лет, жизнь Виталия начинает налаживаться. Еще пятнадцать лет он ходит в горы, десять раз становится чемпионом СССР по альпинизму. Нет сомнений, что такого количества счастливых случайностей у одного человека просто так не бывает. Судьба хранила В. Абалакова долго и заботливо  Ясно также, что решения о том, что делать: идти, или вернуться, у них были всегда приняты заранее. Их принципом было «Вершина любой ценой», а отступления были только в случае, когда проблемой становился не подъем на вершину, а уже и спуск, причем даже по простейшему маршруту.

Может быть, это и есть главный принцип в горах? Может быть, так и поступают все настоящие герои? Может быть, и Г. Буль принимал решения, исходя из того же принципа? Или все-таки советовался со своим внутренним голосом, со своей совестью? Что касается Буля, то я не возьмусь сказать о нем что-нибудь определенное, очень уж бескомпромиссным был его характер. Именно характер толкал его на соло восхождения. Но думаю, что большинство соло - восходителей принимают решения, прислушиваясь к внутреннему голосу, совести, к знакам Судьбы.

Говорят, что суеверие – это вообще характерная черта многих альпинистов. Можно смеяться над тем, кто возвращается в лагерь, если у него развязался шнурок на подходе к горе, потому что это – дурная примета. Но трудно спорить и с народной мудростью, что лучше быть суеверным, чем мертвым. Поэтому прислушиваться к своему внутреннему голосу, к знакам Судьбы – не так уж и плохо.

Так принимал решение Рейнхольд Месснер, когда после гибели своего брата Гюнтера на все той же кровожадной Нанга-Парбат в 1970 году, несколько раз приезжал к горе из Европы с намерением покорить ее, но уезжал, даже не пытаясь начать восхождение. И только в 1978 г., после того, как восстановил в своей душе спокойствие и уверенность, он пошел на риск.

Ранним утром, в максимальном темпе, практически бегом, он идет по крутому и опасному пути - по ледовой стене под висячим ледником, грозящим обвалиться в любую минуту. За шесть часов, не останавливаясь и не отдыхая, пока солнце не светит на стену, он набирает 1600 метров высоты. Наконец, стена пройдена. Месснер отходит на несколько метров в сторону, ставит палатку под защищающим ее сераком, зажигает примус, и в это время мимо него проносится снежно ледовый обвал, сметая весь только что пройденный им путь. Нет сомнений, что Промысел Божий охраняет его. И так все три дня, пока он бежит на вершину и возвращается в базовый лагерь. Стоило ждать восемь лет, чтобы дождаться своего звездного часа и молниеносно, в альпийском стиле с минимальным снаряжением впервые покорить вершину – восьмитысячник в одиночку! И советоваться здесь не с кем, кроме своего внутреннего голоса, своего Бога.

И если бы Месснер в этот раз не решился идти на вершину, он не стал бы тем Месснером, которого мы знаем, – героем и звездою мирового альпинизма, потому, что судьба не прощает сомнений и нерешительности.  

Решительность, самоотверженность и чистая совесть - видимо это главные слагаемые успеха!

И ПОСЛЕДНЕЕ

Это предупреждение. Я обязан его сделать...

Не забывай, что век твой не бесконечен. Хорошо быть молодым и здоровым! Хорошо, когда у тебя все получается! Хорошо, когда удача с тобой! Хочется идти все дальше и дальше, вперед и вверх! Неужели так будет всегда? Есть ли граница совершенствованию? Как ее увидеть?

Есть одно золотое правило: надо вовремя остановиться. Время безжалостно и после сорока лет надо понимать, что сегодня ты еще о-го-го! Ты лучше, чем завтра, но уже хуже, чем вчера.

Конечно, возраст - критерий не абсолютный. Когда в 2003 году друзья предложили мне принять участие в восхождении на Эльбрус, то в первую очередь я подумал о возрасте. Зачем это? Я приехал на Кавказ, чтобы показать горы своим детям Павлу и Дарье, а не для каких-нибудь подвигов. Хотя вершина и не самая сложная, но и я уже не первой свежести на своем седьмом десятке. Правда компания состояла из таких же, уже не молодых участников, в среднем двести лет на троих. Поэтому, посомневавшись неделю, я все же решился. Я искренне благодарю Бога за то, что он дал мне сил дойти до вершины и снова испытать радость достижения цели, хотя в течение всего восхождения я периодически спрашивал себя, не пора ли остановиться? И если порвалась завязка на солнцезащитных очках, то не знак ли это Судьбы?

Считаю, что очень мудро поступил Р. Месснер, когда после одиночного восхождения на Эверест 2/ заявил в Пекине, что второй раз ему такого страха не перенести. Он, по-видимому, правильно воспринял свое падение в ледниковую трещину на склонах Эвереста, случайно не закончившееся трагедией, как знак, что пора заканчивать эти подвиги.

А вот Герман Буль не смог остановиться вовремя. Он погиб после многомесячного конфликта с альпинистской общественностью, в условиях ссоры на горе с партнерами, когда он уже не был самым сильным в команде, но по-прежнему претендовал на лидерство.

По стечению конфликтных обстоятельств он с молодым партнером Куртом Димбергером после восхождения на восьмитысячник Броуд-Пик вдвоем пошли на красавицу Чоголизу, чтобы доказать второй, более сильной связке свой потенциал. На гребне в непогоду под ними обвалился карниз, Буль улетел вместе с карнизом и погиб. Что это, случайность, или неизбежность? Ведь карниз обвалился под обоими альпинистами. Димбергер успел среагировать и спрыгнуть с падающего карниза на прочный гребень. Возможно, у Буля не хватило реакции сделать тоже самое. Может свою роль сыграли возраст и общая усталость.

Остановиться вовремя! Никто не подскажет тебе, когда это «вовремя» наступит, никто, кроме твоего внутреннего голоса!

Ицкович Владимир

В связи с этим хочу рассказать о судьбе своего брата Владимира. После нашего, во многом трагического восхождения на пик Коммунизма в 1977 году, он не ходил больше на серьезные восхождения, а увлекся полиатлоном (лыжные гонки, стрельба и подтягивание). 10 лет он соревновался с молодежью, а, начиная с пятидесяти лет, многократно становился призером и чемпионом города среди ветеранов. В 2002 году в возрасте 65 лет стал серебряным призером чемпионата мира среди ветеранов. Это - его высшее достижение. Казалось, совершенствованию нет предела. На прямой вопрос: «Доколе?», он уверенно отвечал, что будет бегать до семидесяти лет, а потом начнет снижать нагрузки.

Но тут произошел Случай. 11 марта 2004 года он вернулся домой после выступления на чемпионате мира в Кустанае. По-моему выступил он успешно (35 раз подтянулся, за 16 минут и 15 секунд пробежал 5 км, 85 очков выбил из пневматического пистолета - общее пятое место среди ветеранов).

Домой он добирался на перекладных: автобусы, поезда, самолеты. Никто толком не знал, когда он вернется. Может быть поэтому, а может просто по случайности, никто не заявил его на открытый кубок Петербурга, проходивший с 12 по 14 марта. 13 марта, когда он рассказал об этом во время совместной тренировки на лыжах, мне послышалось в его голосе сожаление, а может даже обида на стечение обстоятельств. Видимо ему очень хотелось выступить на этих соревнованиях. Очень уж в хорошей он был спортивной форме.

Я пошутил, что это происки соперников, у которых он отбирает слишком много призов в последнее время. Шутка оказалась зловещей. На следующий день один из молодых спортсменов, приехавший на кубок из Сясьстроя, не знакомый с местной трассой лыжных гонок, во время разминки поехал на спуск по пути подъема и столкнулся с бежавшим вверх по трассе Владимиром.

С тяжелой травмой головы он был доставлен в больницу. Самоотверженные и драматические усилия родственников, особенно жены Татьяны и сестры Александры со своим сыном Константином, а также врачей были бесполезны. Через 131 день он скончался, так и не сказав больше ни единого слова.

Так что же произошло 14 марта? Простая случайность? Или это Судьба? Знак того, что в спорте надо остановиться вовремя? Можно, конечно, рассуждать, что лыжник, бегущий в гору, не видит дальше десяти метров перед собой и не может среагировать на несущегося в него со скоростью железнодорожного экспресса спортсмена. Тот, в свою очередь, вылетев из-за поворота на ледяной и узкой лесной трассе, не смог справиться с управлением. Поэтому все - чистая случайность.

Но можно думать и по другому. Все-таки метров десять в поле зрения у поднимающегося в гору лыжника есть, а это - пара десятых долей секунды до столкновения. Возможно, лет сорок назад в такой ситуации Владимир сумел бы среагировать и уклониться от столкновения, хотя бы уберечь голову! Ведь смог же молодой Курт Димбергер спрыгнуть с рушащегося карниза на твердое ребро Чоголизы, в то время как более опытный, но более старый и уставший Герман Буль не успел этого сделать и погиб.

Интересно, не было ли в последнее время в жизни Владимира знаковых событий, которых он не понял, означавших, что «пора кончать»?

Я, конечно, знаю не все, но мне кажется, что в горах ему всегда везло, что являлось следствием прекрасной спортивной формы и, возможно, Промысла Божьего. Даже если он проваливался в трещину ледника, то выбирался из нее без травм.

«Везло» ему и в других видах спорта. Помню, как он рассказывал о своем длительном соревновании в молодости с известным альпинистом, чемпионом СССР Эдуардом Оше в разных спортивных мероприятиях с переменным успехом. Помню, как радовался он, побеждая соперника «случайно», например, обогнав его на 0,1 секунды в забеге на 800 метров. Он считал это случайностью, потому что они бежали в разных забегах, Владимир, выступая позже и зная результат соперника, выложился до предела, а Эдуард - бежал просто в свою силу.

И так все время. То судьи насчитывали ему в стрельбе больше очков, чем он видел сам в подзорную трубу, то один из его главных соперников, забежав впереди него на тяжелый подъем, немного закачался, как бы потеряв ориентацию, соответственно пару секунд времени, и отстал от Владимира. А иногда соперники обгоняли его, но не на столько, чтобы заработать лишние очки в общем зачете. Все это он считал своим везением.

В сезоне 2004 года его рассказы иногда свидетельствовали о неудачных случаях. То на первенстве России судья не зачел ему несколько подтягиваний. Одно, слишком быстрое, посчитал рывком, а другое, слишком медленное посчитал выполненным с остановкой и т.д. То на лыжной гонке он догнал на спуске спортсмена, у которого лыжи ехали медленнее. На большой скорости и сложной трассе Владимир не смог аккуратно выпрыгнуть из лыжни и обогнать спортсмена. В результате Владимир упал и потерял несколько секунд драгоценного времени.

Создается впечатление, что для молодых людей природой и общественной моралью разрешено все или почти все. Ты можешь тренироваться в любое время, хоть круглосуточно. На тебя смотрят почти как на олимпийский резерв. Но с возрастом все меньше людей разделяют твою тягу к спорту. Фактически ты никому не нужен и тренируешься для собственной души. И далеко не все любуются тобой, сочувствуют тебе, а многие просто считают тебя полудурком. Ты в какой-то степени мешаешь им жить. Против тебя направлена их эмоциональная отрицательная энергетика.

И вот Владимир рассказывает, как во время тренировки летом на роликах, на асфальтовой дороге из садоводства «Мшинское» на станцию «Росинка», какой-то бабушке показалось, что он своими роликами и лыжными палками только портит хороший асфальт. Она разворчалась и даже попыталась перекрыть ему дорогу своей тележкой с дачным скарбом.

Или тренировки по стрельбе из пневматической винтовки. Где тренироваться? Самое простое – прийти на работу на полтора часа раньше, и на чердачном закутке в конце лестницы поставить пулеулавливатель и вволю пострелять, если не каждый день, то через день. Но, оказывается, есть уборщица, которая тоже приходит на работу раньше других и подметает лестницу на нижних этажах. Причем уборщица любит музыку и работает в наушниках, слушая плеер. Ей мешают выстрелы наверху. И вот она уже проклинает Владимира и желает ему всего наихудшего.

Может быть эти «невезения» и неприятности и были сигналами о том, что пора заканчивать спортивную карьеру. В последний день 14 марта жена Татьяна упорно уговаривала его не ездить на соревнования, потому что у него очень усталый вид. Он был непреклонен, между ними даже произошла размолвка. Торопясь на пригородную электричку, уже на лестнице он сказал ей: «Ты зря стараешься меня уберечь, я все равно умру на бегу». Неужели он что-то чувствовал? Думаю, что в такой день, когда на соревнования собирается весь цвет городских спортсменов, он не мог остаться дома. Иначе он не был бы тем, кем он был.

Если он ставил перед собой цель, то никаких препятствий он не признавал. Если же цель действительно оказывалась недостижимой, то он кардинально менял свой образ жизни, например, менял работу, переезжал на новую квартиру и начинал все сначала. Когда в тяжелую ледяную пору, какая бывает на морозе после оттепели, многие спортсмены притормаживают на сложных спусках, чтобы не разбиться на поворотах, он прибавлял скорость, рисковал и уходил вперед. Думаю, что ничего случайного в тот день он не сделал. Это - Судьба, от которой уйти можно, только переменив себя.

Помните Поля Брэгга, автора знаменитых методик оздоровления с помощью голодания? По преданиям он был болезненным от рождения юношей, но решил стать здоровым, и посвятил этому всю свою жизнь. Как говорят, ему удалось повернуть время вспять. На 96-ом году жизни он был, судя по гистологическим обследованиям, молод и свеж, как 18-летний. Считается, что он погиб случайно, скользя на виндсерфинге в открытом океане, он был накрыт большой волной и захлебнулся.

Уверен, что это - тот самый Случай, который случается по воле Провидения. Все здесь необычно: возраст, место происшествия, занятие потерпевшего. Возможно, что П. Брэгг не мог уже жить, не устанавливая все новые и новые рекорды. Но по существу уже пора было остановиться. Возможно, что семьдесят лет назад аналогичное происшествие не привело бы его к летальному исходу.

Вообще, похоже, что Промысел Божий состоит в том, что слишком долго жить простым смертным не положено. Это вредно для прогресса цивилизации. Старые люди в массе своей консервативны и замедляют прогресс, а молодые - ускоряют его. Аналогичные мысли высказывает известный пропагандист здорового образа жизни Юрий Андреев. Иначе, почему абсолютное большинство человечества не ведет здоровый образ жизни, а поддается множеству соблазнов, созданных природой и сокращающих жизнь?

Долго жить допустимо только особо выдающимся личностям, которые двигают прогресс цивилизации до глубокой старости. А все соблазны, традиции, привычки, губительные для здоровья, направлены на ускорение смены поколений и соответственно прогресса.

Может это действительно так, но многие не хотят этому верить. И пропагандируют здоровый образ жизни. Это и Ю. Андреев – в прошлом Мастер спорта по дзюдо. Это и брат мой Владимир, который за свою сознательную жизнь не только не выпил ни грамма алкоголя, не выкурил ни одной сигареты, не съел ни одной медицинской таблетки, но не пил даже чай и кофе, не признавал никаких искусственных возбудителей или депрессантов…

Возвращаясь к первоначальному вопросу о том, что делать в сложных случаях в горах, рискнуть, или вернуться, я бы дал следующий совет. Отвлекись от суеты, сосредоточься и подумай, насколько правильно то, что ты собираешься сделать. Достаточно ли труда вложил ты на тренировках? Не пытаешься ли ты потешить свое самолюбие "на халяву", или назло другим? Наконец, готов ли ты совершить подвиг. И если твой внутренний голос, твоя совесть, говорит тебе, что все в порядке, то смело иди вперед и вверх! Провидение тебя не оставит.

Не забывай только, что когда-нибудь надо остановиться. Лучше это сделать вовремя!