Первый траверс Безенгийской стены австрийскими альпинистами в 1931 году

Алексей Николаевич Бороденков, СПб.

Листая летом в Местии книгу А.Ф.Наумова1/ «Горы Сванетии», я с удивлением прочитал, что первыми траверс Безенгийской стены прошла тройка австрийских альпинистов в 1931 году:

1931 г.: Ляльвер - Шхара, 5б к/тр. (Шинтлмейстер Йозеф, Молдан К., Поппингер К., 23-28 августа). Причем, если верить указанным датам, то прошли они его за 6 дней – очень даже приличное время и по современным меркам.

В классификаторе и базе маршрутов ФАР указано, что траверс Шхара-Ляльвер впервые прошла группа Е. Белецкого в 1938 году, а Ляльвер - Шхара – К.Кузьмина в 1953 (в ходе траверса Ляльвер - Дых-тау). Всё запуталось. Неясно, с какой стороны шел Белецкий: от Ляльвера, или от Шхары?

Недавно я про это вспомнил и решил поискать информацию в интернете. Нашел немного, но делюсь тем, что есть.

Английская версия википедии и статья австрийцев в британском Alpine Journal о первом послевоенном прохождении траверса западными альпинистами в 1967 году тоже указывают первопроходцами траверса троих австрийцев: Karl Poppinger, Karl Moldan и Sepp Schintelmeister. Направление траверса не указано.

В книге Наумова фамилии австрийцев встречаются еще 3 раза:

135. Тетнульд по Северо-восточному гребню-склону, 4а к/тр. (И. Шинтлмейстер, К. Молдан, К. Понпянгер, К. Франк, 13 августа 1931 г.; Б. Хергиани, И. Габлиани, М. Гварлиани, В. Хергиани, Ч. Чартолани, 20 августа 1952 г., при траверсах, м. 141).

141. Ляльвер - Тетнульд, 4б к/тр. (И. Шинтлмейстер, К. Молдан, К. Поппингер, К. Франк, 10-13 августа 1931 г.).

123. Шхара Западная по Западному гребню, 5А к/тр (И. Шинтлмейстер, К. Молдан, К. Поппингер, 27 августа 1931 г.; Е. Белецкий, Б. Бердичевский, Д. Гущин, И. Леонов, 9 августа 1938 г.; К. Кузьмин, Б. Андреев, И. Богачев, Е. Будников, Г. Бухаров, В. Гаель, И. Галустов, В. Дорофеев, С. Макарова, Г. Маслов, В. Рожко, Н. Семенов, И. Смирнов, В. Соловьев, В. Соломко, А. Торчин, М. Шилкин, В. Якушкин, 11 августа 1953 г., все при траверсе Безенгийской стены). Т.е. получается они сначала сходили траверс Ляльвер - Тетнульд, а потом уже траверс Ляльвер - Шхара.

Есть информация и в American Alpine Journal за 1932 год:

(Вольный перевод): Двое швейцарских альпинистов Mägglin и Heglin пропали вместе с двумя сопровождавшими их русскими альпинистами 26 июля 1931 года при попытке первовосхождения на вершину Миссес-тау. Их спальные мешки были найдены группой альпинистов из Вены (Karl Poppinger, Karl Frank, Karl Moldan и Sepp Schintelmeister), которые совершили первое восхождение на эту вершину 7 августа. Австрийские альпинисты совершили несколько восхождений с большим числом бивуаков из-за нестабильной погоды. Было совершено восхождение на Ляльвер по СВ гребню и восхождение на Гестолу во время траверса до Тетнульда с использованием бивуака; спуск был на западную сторону. Восхождение на Катын-тау совершено за 2 дня при плохой погоде, а так же восхождение на Адиш-тау при сильном ветре. В завершении экспедиции команда совершила восхождение с безенгийской стороны на Шхару и продолжила траверс через Джанги, Катын, Гестола и Ляльвер. Траверс занял 7 дней, с 6-ю ночевками в снежных пещерах!

Получается, что ходили на день дольше и в другом направлении: от Шхары к Ляльверу и не стыкуется по числам с информацией Наумова.

Еще немного удалось найти в электронном архиве альпклубов Германии, Австрии и Южного Тироля. (Перевод ниже опять вольный). 

Карл Поппингер, технический специалист, (30.12.1902 Вена - весна 1945, Югославия).
Один из сильнейших альпинистов 1930-х годов. В 1933 году предложил ввести категорию сложности лазания VII (т.е. 6b по-французкой системе. В советской, да вроде и российской классификации категория VI являлась «предельно сложным лазанием»). Совершил множество первопрохождений. 23-28 августа 1931 года вместе с Карлом Молданом и Зеппом Шинтлмейстером совершил первое прохождение траверса Безенгийской стены. Другие первопрохождения: Einserkufel, С стена, 1929. Festkogelturm, С внутр. угл, 1929. Festkogel, директ С стены, 1929. Planspitze, СВ внутр. угол, 1933. Dachlkante (СЗ столб), 1933. Rosskuppe, C внутр. угол, 1933. Peternschartenkopf, СЗ ребро, 1938.

Карл Молдан, студент из Вены (16.10.1909 Knohl - 9.10.1932). Был одним из сильнейших австрийских довоенных альпинистов. Совершил 18 первопрохождений в восточных Альпах, в том числе С стена Dachl, СЗ стена Cima d'Amola, Ю стена Gross Grundubеlhorn, С стена Stuhllochspitze. Зимой совершал первые прохождения в Бернских (Grundubelturm и Gross Grundubelhorn) и Грайских (Becca di Monciair, Ciarforon, Tresenta) Альпах. В 1931 году участвовал в успешной экспедиции на Кавказ: первовосхождение на Миссес-тау по С стене, Тетнульд по СЗ стене и ЮВ склону, Катын-тау по С ребру и первое прохождение Безенгийской стены от Шхары до Ляльвера. Опять не в том направлении, как у Наумова.

Еще в Google Books есть куски немецкой книги-библиографии со ссылками на литературу:

– Poppinger, K., In den Eisbergen des Kaukasus, Eine Ersteigung des Tetnuld. - In: Bergst 2 (X) (1932) 449-501.

– Egger, C., Die Eroberung des Kaukasus (Geleitw. von D.W. Freshfield.) Basel 1932.

– Poppinger, K., Die osterreicheische Kaukasusfarht 1931 der Sektion Reichenstein - in: MDOAV 58 (1932).

Отдельная история про Зеппа Шинтлмейстера. Я не сразу догадался, что Зепп – уменьшенная форма имени Йозеф. Смутила еще опечатка в фамилии в английской версии, и то, что в биографии Josef Schintlmeister, австро-немецкого альпиниста и физика-ядерщика, работавшего в СССР и ГДР после войны про траверс не писали.

Йозеф Шинтлмейстер, физик (16.06.1908, Radstadt – 14.08.1971, Hinterglemm).

Во время второй мировой войны работал во Втором Институте Физики в Университете Вены под руководством Georg Stetter, которая была частью немецкого «Уранового клуба». Лаборатория занималось трансурановыми элементами и измерениями ядерных констант. С 1940 по 1942 Шинтлмейстер опубликовал 4 секретных доклада, в которых описал наблюдение неизвестной альфа-радиоактивности в минералах и предсказал существование нового трансуранового элемента плутоний, способного к ядерному делению, который может быть создан в ядерном реакторе.

В конце войны вместе с другими учеными, занимавшимися ядерной тематикой, был вывезен в СССР. Работал в Лаборатории 2 AН СССР, позже известной как Лаборатория измерительных приборов АН СССР (ЛИПАН) и преобразованной в Институт атомной энергии им. Курчатова. В 1955 году вернулся в Австрию, но вскоре стал профессором ядерной физики в университете Дрездена, а так же ведущим ученым Института Ядерных Исследований (центр имени Гельмгольца) в Дрездене-Россендорфе в ГДР. В 1950х годах был одним из представителей ГДР в ученом совете в Объединённом институте ядерных исследований в Дубне.

Википедия пишет, что по возвращению в Австрию Шинтлмейстер был приглашен в Британское посольство, где его расспрашивали о его работе в СССР, но он отказался отвечать. Позже, когда он работал в ГДР и приезжал в Австрию, британские власти предлагали ему бежать из ГДР или стать шпионом, желательно в СССР. 

Ну а теперь про альпинизм. Совершил ряд первопрохождений в Альпах. Кроме 1931 года еще раз был на Кавказе в составе научной австрийской экспедиции в 1935 году. Экспедиция занималась изучением влияния сильного оледенения на погоду. В ходе экспедиции были совершены восхождения на обе вершины Эльбруса и 3 скальные вершины к югу от Эльбруса, для одной из которых это было первовосхождение. В Кругозоре к ним присоединились Göttner и Vörgof из Мюнхена и экспедиция переместилась на Миссес-кош

 в Безенги. Там братья Шинтлмейстеры вместе с Гёттнером и Форгольфом совершили восхождение на Дых-тау по новому маршруту по СЗ ребру. Спускаясь по С ребру группа встретила советского альпиниста Семеновского, который достиг вершины в тот же день. В предыдущий день вершины Дых-тау достигла и группа польских альпинистов. Попытка восхождения на Коштан-тау была прекращена из-за надвигающейся непогоды, после чего экспедиция переместилась на Восточный Кавказ, где было совершено восхождение на Казбек.

На сайте Баурок нашлась статья самого Шинтлмейстера о траверсе: Ранним утром 3 августа 1931 г. небольшой караван с вьючными животными покинул турбазу в Нальчике, направляясь к Безенги. Четыре молодых австрийца: Карл Молдан, Карл Поппингер, Карл Франк и автор этих строк - отправились в путь. Нас сопровождали три кабардинца, хорошо знавшие дорогу. Мы были очень молоды, хорошо тренированны и совершили немало труднейших восхождений. Но поездка в Кабарду была связана с нашим первым восхождением за границей.

Когда Нальчик скрылся из виду, мы поняли, что теперь должны рассчитывать только на самих себя: в эти годы спасательная горная служба на Кавказе еще не была создана. Не удалось нам отыскать и данные о состоянии снежных склонов и ледников. На своих продолжительных совещаниях мы должны были сами составлять сводку погоды. К тому же никто из нас не знал русского языка. В горах, пожалуй, он нам не особенно бы и понадобился, ибо в горных долинах Кавказа редко можно было найти тогда кого-либо, кто свободно владел русским языком. Лишь случайно можно было встретить русских альпинистов. Это были те немногие воодушевленные горным спортом молодые люди, которые, так же как и мы, были предоставлены самим себе и индивидуально обеспечивали себя горным снаряжением, палатками, веревками.

На исходе августовского дня 1931 г. наша группа благополучно добралась до Центрального Кавказа. Основной целью было первое преодоление хребта Безенги. Мы тщательно и осторожно готовились к этому. Для того чтобы исследовать последний отрезок пути, мы сперва поднялись на Ляльвер по северо-восточному гребню и достигли через Гестолу юго-восточной стены Тетнульда. 13 августа мы были на этой прекрасной вершине.

Затем мы спустились в северном направлении и повернули к западному гребню с намерением совершить восхождение на вершину Шхары. Довольно высокая башня в гребне была почти непреодолимой. Наших веревок не хватало для спуска с башни, поэтому мы по висячему леднику спустились на 60 м на веревках в северном направлении и по северному выступу Тетнульда достигли ледника Цаннер.

Это было очень трудное и опасное дело. Тот, кто хотя бы раз видел эту почти отвесную стену, охотно мне поверит. Стена крута и обрывиста и угрожает снежными лавинами и камнепадами.

Карл Франк вскоре уехал. Трое оставшихся 17 августа поднялись по северному ребру на Катын-тау, однако все еще не отваживались перешагнуть через Безенгийскую стену. Погода стояла прекрасная, но нам все же было на этих высотах очень холодно. И мы возвратились в Миссес-кош, чтобы 23 августа снова приступить к восхождениям.

За 6 дней (включая 5 бивачных) удалось пройти полный траверс всех вершин Безенгийской стены. Такой траверс предъявляет высокие требования к физической подготовленности, закалке и техническому мастерству. Это общеизвестно. Но я хотел бы напомнить кое-что о тех различиях, которые отличают сейчас восхождения альпинистов от тех, которые были 30 лет назад.

Мы были морально подготовлены к тому, что, если даже верные друзья не всегда готовы прийти на помощь в случае какой-либо опасности, мы все же достигнем цели. И еще я хочу напомнить об одном, а именно о весе снаряжения, которое нам нужно было тащить тогда и с которым ходят сегодня. Только веревки, которые стали мокрыми в первый же день, сами по себе весили много. Кошки были тяжеленными. Примусы, работавшие на керосине, конечно, не могут идти ни в какое сравнение с употребляемыми ныне газовыми кухнями. Альпинистские куртки, нейлоновые палатки - все это было незнакомо нам. Я хорошо помню день перед восхождением. Мы сложили на лугу в Миссескош в образцовом порядке все необходимое, что надо было взять с собой. Увы, окинув взглядом лежащую перед нами «гору», мы сразу же поняли, что ее невозможно унести на себе. И мы ограничились лишь абсолютно необходимым, только тем, что безусловно потребуется наверху.

Труднее всего было решить вопрос, сколько же надо взять провианта и керосина. Когда мы, наконец, уложили рюкзаки и для проверки пронесли их некоторый отрезок пути, я был, признаться, в довольно угнетенном состоянии. В самом деле, ожидавшие нас трудности были сами по себе значительными. Мы должны также соблюдать темп на траверсе. Но как могли мы сделать это с такими огромными рюкзаками? Нынешние альпинисты, имея все необходимое, могут сказать: при возросшей трудности маршрутов им все-таки куда легче.

* * *

И вот через 30 лет я снова провел несколько недель в альпинистском лагере «Адыл-су». В Терсколе под Эльбрусом встретил Алексея Александровича Малеинова. Встретил у Ирикчата и тех старых советских альпинистов, которые в 30-е годы совершали восхождения. Само собой разумеется, мы обменялись нашими мыслями о развитии альпинизма, и особенно советского. (За это время я научился более или менее бегло говорить по-русски).

Как мне кажется, 30 лет назад восхождения на Кавказе носили романтический характер. Современный же молодой альпинист не сталкивается со многими из проблем, которые доставляли нам тогда столько хлопот. Вы получаете теперь в лагере все снаряжение, о вас заботятся инструкторы и врачи. Вас снабжают провиантом, маршрутными картами. В лагере и на спасательном пункте знают даже график всего восхождения. Если же в горах кто-то попадет в беду, он уверен, что немедленно придет спасательная команда, которая окажет ему помощь.

Когда же мы более 30 лет назад начинали восхождение в районе Безенги, никто не знал, где надо искать нас, если бы мы не вернулись.

В начале 30-х годов на Кавказе были пройдены первые маршруты высокой степени трудности. Я очень счастлив, что и мне довелось участвовать в этом. Траверс Безенгийской стены открыл как бы новый этап в истории альпинизма на Кавказе. Еще никто до нас не совершал такого технически трудного восхождения и такой продолжительности. Следует отметить также, что пока повторили это восхождение только советские альпинисты. Несчастные случаи в наше время были редким исключением. Почему все же и сейчас случаются аварии, несмотря на службу горного надзора и четкую организацию альпинизма? Я позволю себе задать вопрос: не снимает ли с руководителя группы ответственность тот факт, что группа совершает восхождения по заранее запланированному маршруту, строго контролируемому руководством альпинистских лагерей? Мы, альпинисты старшего поколения, должны были постоянно контролировать сами себя в начале и во время тяжелого и длительного похода; я могу сказать, что эта ответственность лежала не только на мне, но и на моих товарищах. Может быть, я часто прекращал восхождения на ту или иную гору, но на это у меня были основания.

Ликвидация несчастных случаев в альпинизме – большая и важная проблема у нас на Западе. Я считаю, что необходимо искать пути, заблаговременно и систематически развивать и воспитывать у молодых альпинистов постоянный, бдительный инстинкт перед возникающей опасностью.

Молодые альпинисты нашего времени стали теперь опытными мастерами. Они не могут уже участвовать в походах современной молодежи. Многое изменилось с тех пор и на Кавказе. Даже в селах видишь асфальтированные улицы и грузовики. Навьюченные лошади и езда верхом многим почти незнакомы. В Безенги налажена связь вертолетами, повсюду альпинистские базы и лагеря. На многочисленных бивачных площадках можно найти палатки. Внешние условия для больших путешествий в горы стали более благоприятными. Молодые альпинисты так же предприимчивы, как и мы. Однако мне кажется, что нынешняя молодежь отличается от тогдашней во внутренней оценке альпинизма. Перед нами было незнакомое дело. Повсюду имелись гребни и отвесные стены, на которые еще не восходил человек. Технические средства были недостаточно удовлетворительными. В настоящее время преодолеваются более серьезные трудности при помощи современных технических средств: легких ледовых крюков, алюминиевых карабинов, шлямбурных крючьев и лестниц. Молодые альпинисты проходят систематическую научно обоснованную тренировку. Они фактически обучаются в школе восхождений, проходят период акклиматизации. Тогда же весьма мало заботились о нашем образовании. Современные молодые альпинисты не ведают и забот об обеспечении себя снаряжением, оно предоставляется организацией.

Но ныне кое-кто подходит упрощенно и к сложным восхождениям. Если кто-то уже совершил такое восхождение, значит, и нам под силу и безопасно проявить такое же мастерство, как и предшественнику. Это породило совершенно иную психологическую ситуацию. И старые и молодые альпинисты сейчас, как и прежде, борются с природой, но теперь эта борьба проходит совершенно в других условиях. И надо быть готовыми к ней, готовыми во всеоружии мастерства.

Траверсы Безенгийской группы:

1931 г. с 23 по 28 августа (6 дней, 5 бивачных) Йозеф Шинтлмейстер, Карл Молдан, Карл Поппингер (Вена).

1938 г. с востока Е. А. Белецкий, И. П. Леонов, Б. Л. Бердичевский, Д. И. Гущин.

1938 г. с запада С. И. Ходакевич, П. Т. Глебов, С. В. Лапин, Н. А. Крючков.

1948 г. Подъем на северный гребень Шхары с дальнейшим полным переходом: В.М. Абалаков, Н.А. Гусак, В.П. Сасоров, В.П. Чередова, И.П. Леонов, А.М. Боровиков.
Подъем на восточный гребень Шхары: В.С. Пелевин, Я.Г. Аркин, Л.Н. Филимонов; дальше совместный переход с севера с группой Абалакова.

Автор: Йозеф Шинтлмейстер, доктор философии (Дрезден, ГДР). Перевод с немецкого: В. Шалимова.

Ну и напоследок уже советская публикация 30-х годов, где упоминается траверс австрийцами: Рекордные восхождения на Кавказе. Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский.

Раннее обнажение фирновых склонов, раскрытие ледников вследствие малоснежной предыдущей зимы и скверная погода в большой степени увеличили опасности и трудности восхождений в минувшем альпинистском сезоне. И все-таки лето этого года богато рядом восхождений, которые ставят советских альпинистов в первые ряды альпинистов мира.

Траверсы Дых-тау - Коштан-тау, Безингийской стены, Светгара, северной стены Донгуз-Оруна, на которых не один раз «ломали зубы» лучшие иностранные альпинисты-профессионалы, сделаны советскими альпинистами безаварийно и в рекордно короткие сроки. Эти восхождения, проделанные без ажиотажа и рекламной шумихи, обычно сопутствующих установлению буржуазных рекордов, дают полное право считать наших альпинистов мастерами мирового уровня. Задача этой статьи – познакомить наших читателей с первовосхождениями и первыми советскими восхождениями наших альпинистов, совершенными летом 1938 г. на вершины от 3-й и выше категории трудности.

На первом месте стоит траверс Дых-тау - Мижирги - Крумкол - Коштан-тау, проделанный в августе Е. Абалаковым и В. Миклашевским. Цепь Дых-тау (5198 м) - Коштан-тау (5145 м) представляет из себя самый мощный по длине и высоте отрог Главного Кавказского хребта, расположенный параллельно ему. Соединенные глубокими седловинами, гиганты Кавказа: Дых-тау, Мижирги, Коштан-тау, относящиеся каждый в отдельности к 4-й и 5-й категории трудности, естественно, представляют собой в совокупности труднейший путь, на протяжении которого на высотах, приближающихся к седловине Эльбруса, приходится преодолевать сильно заснеженные скалы, крутые ледяные гребни и лавиноопасные склоны. Кто побывал на Эльбрусе и на Казбеке и испытал на себе действие разреженной атмосферы, ясно может представить себе всю трудность работы на такой высоте.

Первый раз на траверс Дых-тау - Коштан-тау решилась выйти в 1936 г. группа высококвалифицированных австрийских альпинистов-профессионалов. Альпинисты разбились на две группы, предварительно забросили продукты на гребень в двух местах, но всего траверса не осилили, а совершили его в два приема отдельными группами (одна траверсировала Дых-тау - Мижирги, а другая Крумкол - Коштан-тау). По отзывам руководителя этой экспедиции, «маршрут настолько сложен, что трудно себе представить».

Самодеятельная группа Всесоюзного комитета в составе Абалакова, Миклашевского, Скорнякова и Прокудаева после тщательной всесторонней подготовки прошла главную вершину Дых-тау и траверсировала восточную вершину Дых-тау, сделав первое советское и второе вообще восхождение. Затем альпинисты дошли до седловины Западной Мижирги, сделав первое советское восхождение на пик Пушкина (более 4500 м). Обеспечив безопасность спуска с гребня заболевшего Юры Скорнякова с Жоржем Прокудаевым, который вызвался проводить больного вниз, альпинисты стали продолжать маршрут уже вдвоем. Они решили во что бы то ни стало выполнить взятое задание.

Траверсировав Западную Мижирги (4926 м), Абалаков и Миклашевский затем сделали первое советское восхождение и траверс Восточной Мижирги (4918 м) и, пройдя Крумкол, взяли последнюю вершину цепи – Коштан-тау (5145 м). Спустились они с нее уже в ущелье Кундюм-Мижирги.

Второе исключительное достижение советских альпинистов в этом году, потребовавшее колоссальной выносливости и высокой техники, был траверс Безингийской стены. Безингийская стена — самая мощная по высоте и оледенению часть Главного Кавказского хребта. Идя все время на большой высоте без значительных понижений на протяжении свыше 10 км вдоль обеих ветвей Безингийского ледника, стена представляет собою грандиознейший из массивов Кавказа. Путь через вершины Шхару (5184 м), Джанги-тау (5053 м), Коштан-тау (4968 м), Гестолу (4850 м) и Ляльвер (4350 м), увенчанный «жандармами», соединенными узкими ледяными и снежными гребнями, удалось пройти только австрийской группе в 1931 г. Один из ее участников, Шинтельмейстер, по его словам, имел свыше 500 побежденных вершин. Австрийцы оценили этот путь, как «исключительно трудный, требующий, кроме высокой техники, «лошадиной» выносливости, настойчивости и исключительного снаряжения, ибо условия погоды на стене, как правило, не в пользу восходителей».

В этом году полный траверс стены сделали две группы советских альпинистов: одна – под руководством Е. Белецкого в составе Гущина, Бердичевского и Леонова; другая – под руководством Ходакевича в составе Глебова, Лапина и Крючкова.

К сожалению, группа Белецкого в своем восхождении руководилась голыми рекордсменскими целями. Она совершила недостойный советских альпинистов поступок, поставив перед собой основную цель – обогнать группу Ходакевича. Группа Белецкого сделала траверс с большим риском для жизни, плохо подготовившись и опоздав с возвращением на 9 дней против контрольного срока.

Группа Ходакевича, забросив предварительно продукты в два места стены (на Катын-тау и Джанги-тау) и выждав хорошую погоду, прошла весь траверс за 8 дней, точно уложившись в контрольный срок. Кроме того, в порядке спасательной работы на поисках группы Белецкого, группа в составе Глебова (руководитель), Лапина, Крючкова сделала классическое первое советское восхождение на Джанги-тау по пути Мерцбахера.

Третья большая победа этого года в районе Безинги – это восхождение по классическому пути на Западную Мижирги (с перевала Селла). Грандиозная гранитная вершина Мижирги, представляющая собою 200-метровую стену, давно манила к себе альпинистов. Но она давала отпор всем группам, даже сумевшим преодолеть частокол «жандармов». И только в 1934 г. двум известным швейцарским альпинистам удалось совершить первое восхождение по этому пути. Они оценили его трудность как «в четыре раза более сложный, нежели Южная Ужба». Группа советских альпинистов в составе Сасорова (руководитель), Федорова, Аскинази и Соболева повторила восхождение по этому пути. Трудность его оценена 5-й категорией. При этом нужно отметить, что путь из-под обелиска до вершины и спуск на перевал Селла был сделан за 1 день!

В районе Местийского перевала следует отметить целую серию интересных первовосхождений. Здесь альпинисты Богородский, Родин и Лысенков совершили первый траверс Светгара. Интересно отметить, что первые восходители на Светгар, австрийцы Томашек и Слезак, не дошли до самой вершины, представляющей из себя 20-метровый отвесный камень, ссылаясь на отсутствие специальной скальной обуви. Наши альпинисты победили этот камень, не меняя горных ботинок.

Группа в составе Надеждина (руководитель), Некорыстенко и Луканина взошла на вершину Далла-Кора (между ледниками Лекзыром и Чалаатом). Вскоре альпинисты Назаров и Сысоев сделали полный траверс этого хребта. Группой Поварнина впервые побеждена вершина Марьян-На. Богородский и Ал. Малеинов совершили первовосхождение на красивый безымянный пик в массиве Светгара, так называемый Гали-Тау.

В верховьях Баксанского ущелья отметим следующие интересные восхождения. Альпинистами Маркеловым и Глатенок впервые была пройдена северная стена Донгуз-Оруна, очень опасная камнепадами и лавинами. Первое советское восхождение по северному ребру на Донгуз-Орун (путь Мерцбахера, 1889 г.) сделано Гусевым, Метревелли, Андрониковым и Чудайкиным. Первовосхождение на малоизвестную вершину Су-Арик (около 4000 м) совершено Антоновичем и Салиховым.

В восточной части Центрального Кавказа следует познакомить читателей с первым советским восхождением группы в составе Зюзина (руководитель), Федоровского, Нарышкина и Тюленева на Тепли. Возможно, что это восхождение – первое вообще, так как следов предыдущей группы иностранцев на вершине не обнаружено.

Сопоставим этот краткий перечень советских рекордов альпинизма только за этот сезон с очередной серией неудач альпинистских экспедиций за рубежом. Например, экспедиция на Эверест, очередное немецкое фиаско на Нанга-Парбат и т.д. Сравнивая результаты и аварийность среди альпинистов на Западе и у нас, мы ясно видим, что наш советский альпинизм за последние годы сильно вырос и вышел на первое место по технике, массовости и организованности. Наши альпинисты делают труднейшие восхождения четко, быстро и безаварийно.

Краткое резюме: получается, что на траверс Безенги ходили втроем, за 6 дней (5 ночевок) от Шхары до Ляльвера. Если у кого-то есть другая информация, было бы интересно почитать…

(http://www.risk.ru/blog/203469)