Альпинисты Северной Столицы  

1965. Восхождение на Ключевскую сопку

Сергеев Вадим Петрович 

Памяти Е.К. Иорданишвили .

Господи, как давно все это было… Но было!

Зимой 1964/65 Гоша (Иорданишвили Е.К.) сказал: «Пойдем на Камчатку, на Ключевскую сопку». Идея казалась сумасшедшей и невыполнимой. Ведь с деньгами у нас была напряжёнка. Но у Гоши была идея. В те времена были очень популярны поездки агитбригад с самодеятельными артистами, которых щедро финансировали профсоюзы. Гоша задал себе вопрос: «Чем научные сотрудники Института Проводников Академии Наук (ИПАН) хуже самодеятельных артистов?», и подумав, что ничем не хуже, решил создать что-то вроде агитбригады по распространению научных знаний и найти, заинтересовать нужных спонсоров.

В своих производственных командировках в Москву он стал «по пути» заходить в разные, не связанные с производством организации, искать возможности для осуществления этой идеи.

Как молоды мы были …и целеустремленны!

Случайно, или нет, но Гоша добился успехов в Министерстве Гражданской Авиации (МГА) – он пообещал, что группа ученых из Ленинграда будет читать лекции на научно-популярные темы во всех аэропортах Советского Союза, лежащих по дороге на Камчатку, а Министерство сделает нам скидку на авиабилеты. Министерство согласилось и сделало скидку в 75 % с письменным распоряжением в адрес Ленинградского отделения Аэрофлота.

Кроме того, Гоша посетил Генштаб и договорился, что группа ученых прочитает лекции для солдат, которые служат в воинских частях на нашем пути. Предполагаю, что Гоша это сделал, чтобы на пути иметь поддержку от военных.

Забегая вперед, отмечу, что лекции мы читали и для работников Аэрофлота, и для военнослужащих. Тематика лекций сегодня позабылась, но помню, что лекция Игоря Васильева была посвящена вопросам применения изотопов и излучений в науке и технике, я рассказывал о новых источниках электроэнергии с упором на мое любимое термоэлектричество.

Разрешение на въезд в запретную (пограничную) зону Гоша организовывал уже в Ленинграде через Большой дом и общество «Спартак».

Всю весну и начало лета шла подготовка к походу. Надо было купить цветную кино и фотопленку, проверить фото и киноаппаратуру, сшить или обновить трехспальные мешки, (два ватных одеяла с пришитыми завязками, одеяла несли двое, третий нес палатку), обеспечить группу ледорубами и реп-шнуром, а также альтиметром. В процессе подготовки Саша Дитман изготовил высококалорийный продукт – смесь грецких орехов с медом, который он назвал «пимажо».

В начале июля я отправился на Невский в кассы Аэрофлота и по предъявлении вышеупомянутого распоряжения МГА получил шесть билетов от Ленинграда через Москву, Хатангу, Тикси, Чокурдах, Анадырь, Магадан, Хабаровск, Петропавловск-Камчатский с обратными билетами Хабаровск-Ленинград. Но до Ключей (поселок рядом с Ключевской сопкой) и обратно мы должны были лететь без скидок, полностью за свой счет. При покупке билетов (и при посадке) никто не требовал никаких паспортов (и это в тоталитарном СССР)! Глядя на карту маршрута ,

удивляешься, какие огромные расстояния нам предстояло преодолеть.

16 июля 1965 года мы, пять человек, вылетели из Ленинграда в Москву, где в Шереметьево к группе присоединился Сандро Айрапетянц. Там же в Шереметьево группа уже в полном составе погрузилась на рейс до Хатанги с промежуточной посадкой в Амдерме. В этом аэропорту, расположенном на берегу Карского моря, мы впервые увидели край Северного Ледовитого океана. Еще собираясь в поход, кто-то предложил по дороге купаться во всех морях, которые нам встретятся. И в Амдерме во время стоянки несколько участников на глазах у удивленных пассажиров влезли в воду и тут же выскочили из нее примерно как пробки шампанского.

Следующая остановка – Хатанга. Когда мы прилетели, там была ночь, но белая, белее Ленинградской. Светило солнце, на улице ни души. Мы посидели в тундре возле полярных елей, стелющихся по земле. Когда началось утро, была организована лекция. Кажется, именно в столовой в Хатанге

 мы увидели меню с несуразными для средней России ценами. Гуляш из оленины стоил 50 копеек, а суп из свежей капусты – 2 рубля. (Зарплата моя в 1965 году составляла 120 рублей).

Поскольку первая гостиница, в которой мы ночевали, была в Тикси, я до сих пор храню квитанции, свидетельствующие, что мы действительно летели указанным путем.

Тикси стоит на берегу моря Лаптевых, который очень похож на покрытый галькой берег Черного моря в Сочи с той лишь разницей, что очень близко от берега плавали небольшие льдинки. С лекционной нагрузкой мы справились успешно и полетели в Чокурдах.

Вот в Чокурдахе-то произошли изменения в наших планах. По прибытии Гоша, как всегда, представился начальству, и тут мы пошли нарасхват. Нас захотели послушать и военные, и сотрудники аэропорта. Но, кроме того, в Чокурдахе в это время оказался аэрофлотовский партийный босс. Узнав о нашем появлении на вверенной ему территории, он сказал, что ученые из Ленинграда, раз они здесь оказались, должны прочитать свои лекции в поселке Черском (Нижние Кресты на Колыме) и на мысе Шмидта. Отсутствие этих пунктов в нашем маршруте его не смутило. Он сказал: «Билеты в Черский и на мыс Шмидта – за наш счет, перелет Чокурдах – Анадырь в ваших билетах имеется, а ваши тяжелые рюкзаки мы отправим из Чокурдаха прямо в Анадырь, где вы их и заберете».

Как ни странно, у каждого из нас при себе оказались авоськи, в них каждый сложил личные предметы первой необходимости, билеты нам выписали, и борт ИЛ-14 повез нас в поселок Черский. Там нас уже ждали. Был составлен план лекционной пропаганды. После того как он был выполнен, Гошу спросили, не желаем ли мы чего-либо от принимающей стороны. Гоша попросил устроить небольшую экскурсию по Колыме. На следующий день к пристани был подан грузовой теплоход, нас встретил капитан и сказал: «Я поднимусь вверх на несколько километров, высажу вас в тундру, вы погуляете, а я приготовлю уху и приглашу вас на борт». Гуляя по тундре, мы умудрились ее поджечь, но тут же потушили, а примерно через час раздался гудок теплохода, приглашающий к трапезе. Капитан был крайне молчалив, мы надеялись разговорить его при помощи спирта, но он все молчал и молчал, и только когда кто-то из нас спросил его: «Капитан, а Вам здесь нравится?», капитан улыбнулся и ответил: «Да кому же здесь может понравиться! Вот накоплю два чулка капрона денег и уеду к себе на Украину!»

Затем мы вернулись в Черский и вылетели на мыс Шмидта с посадкой в Певеке. В Певеке храбрые члены группы купались в Восточно-Сибирском море, а остальные наблюдали и снимали их для будущего фильма. Я и Саша узнали чукотское название Певека: у него было красивое имя – Апапельхин. Я сочинил текст на мотив «Когда святые марширует»:

Есть на свете чудный город,

Его зовут Апапельхин,

Если б было много денег,

Я б слетал в Апапельхин!

Апапельхин! Апапельхин!

Апапельхин! Апапельхин!

Апапельхин! Апапельхи-ин!

Если б было много денег,

Я б слетал в Апапельхин!

Пелось легко…

Но мне взбрело в голову написать текст на якобы английском:

There is a pretty tow,

His name is Apapel’khin,

If I have a many money

I should fly to Apapel’khin!

После приземления в аэропорту Мыс Шмидта в зале ожидания мы увидели большой портрет Отто Юльевича. Внизу были написаны координаты: 179°30'. Гоша сказал: «На 30 секунд не долетели до западного полушария, завтра договорюсь с каким-нибудь трактористом, чтобы он довез группу до западного полушария». Но тут кто-то из участников закричал: «Гоша! Так мы уже в Западном полушарии, ведь под портретом стоит – з.д.». Немедленно из авосек были извлечены кружки и спирт, вода где-то нашлась, и мы отметили прибытие в Западное полушарие.

Был намечен план лекционного обслуживания, в том числе и солдатиков. Естественно, он был выполнен. В гостинице температура была как на улице – чуть выше нуля, поэтому перед сном под руководством Семена Шульмана

 все разогревались твистом.

На ИЛ-14 мы, наконец, прибыли в Анадырь .

Первое, что нам бросилось в глаза – огромная куча отходов человеческой жизнедеятельности, возвышавшаяся над туалетом. Начальству было не до нас – какая-то комиссия, прибывшая сверху, ставила ему клизму. Удалось узнать, что наши рюкзаки не прибыли, и когда прибудут, неизвестно. Каким-то образом Гоша связался с шахтерами, состоялся обмен: мы им – лекции, они нам – экскурсию на шахту.

Залежи угля находились под поверхностью. Нам выдали снаряжение: одежду, головные уборы, оснащенные фонарями, и мы пешком пошли в забой. На меня эта прогулка особо сильного впечатления не произвела, но сам факт посещения шахты запомнился на всю жизнь.

А рюкзаки наши где-то застряли. Мы все выполнили, началось вынужденное безделье. И тут-то мне стало не по себе. В группе началось недопонимание, склоки, вроде бы даже разделение на группки.… Я подумал, что происходит что-то неладное, а ведь нам идти вместе в поход. Но тут прилетели рюкзаки, и мои сомнения исчезли: все восстановилось. Но я навсегда осознал, к чему приводит бесцельное безделье, и в дальнейшей жизни старался исключить подобные ситуации. Возможно то, что я чувствовал, является исключительно моим личным впечатлением, возможно, другие члены группы ничего подобного не испытывали. Я был рад, что в эти дни я жил в одном номере с Сашей (в анадырской гостинице номера были двухместные), и мне с ним было очень легко. Именно тогда я сочинял тексты про Апапельхин, и вроде бы даже заставил Сашу петь, хотя он джазовые темы не очень любил.

Далее полет шел по нашим билетам. Мы посетили Магадан, и, если мне не изменяет память, Игорь встретил там знакомого ленинградца.

Затем перелет Магадан-Хабаровск. Я умудрился приболеть, но группа обо мне заботилась, и в Петропавловск-Камчатский я летел уже практически здоровым.

В аэропорту Елизово мы собрались грузиться в ИЛ-14, отправлявшийся в Ключи. Этот поселок был начальной точкой похода: в нем находилась вулканостанция, где мы собирались узнать, как нам лучше забираться на Ключевскую сопку. Игорь Васильев

 собрался платить за полет в Ключи, но тут Гоша с присущей ему непосредственностью сказал женщине, командующей посадкой и требующей от нас посадочные талоны, что нам не хватит талончиков для возвращения в Ленинград. В результате в полетном листе была сделана запись: «Отказались дать талончики ввиду их нехватки». Произошло чудо – мы полетели бесплатно. Просто какой-то коммунизм.

Мы летели вдоль долины реки Камчатка, внизу был типичный среднерусский пейзаж. Я уже не помню, как мы по прибытии в Ключи оказались на вулканостанции, но вулканологи приняли нас очень хорошо. Гоша объяснил им, что наша цель – подняться на Ключевскую сопку и заглянуть в жерло вулкана. Он объявил, что сегодня отдыхаем, а завтра выходим вверх по северному склону, благо, что он рядом с вулканостанцией. Вулканологи заулыбались, но никаких комментариев не сделали. Вдруг в дом вошел военный, представился «Капитан Гремяко» и сказал, что он тоже ленинградец. Затем поинтересовался, зачем мы здесь. Гоша объяснил ему, представил верительные грамоты (разрешение на въезд в запретную зону) и, указав на северный склон, сказал: «Вот наш маршрут».

Капитан Гремяко улыбнулся и сказал, что зачем нам лезть по такой крутизне (а склон и в самом деле был весьма крутой) и что завтра утром он пришлет за нами грузовик, на котором нас подвезут к более простому месту для начала восхождения. Гоша пытался сопротивляться, но капитан сказал: «Итак, до завтра, будьте готовы!» попрощался и ушел. Гоша начал возмущаться, но тут вулканологи сняли с себя режим секретности и объяснили Гоше, что он собрался выйти на хозяйство полковника (фамилию забыл), командующего здешними ракетными установками.

Утром прибыл грузовик, какие-то пассажиры сидели в кузове, капитан приказал грузиться, и мы приехали к северо-восточному склону, где и высадились.

Хочу заметить, что в памяти остается все необычное, а при восхождении нетривиальные события довольно-таки редки. Тем не менее, опишу все, что удалось вспомнить.

Вулканы Ключевской группы на снимке из космоса (Фото Александра Ладыгина) включают:

 1 – Ключевской; 2 – Камень; 3 – Дальняя Плоская сопка (Ушковский); 4 – Ближняя Плоская сопка (Крестовский); 5 – Острый Толбачик; 6 – Плоский Толбачик; 7 – Безымянный; 8 – Овальная Зимина; 9 – Острая Зимина; 10 – Большая Удина; 11 – Малая Удина; 12 – Средняя; 13 – Горный Зуб.

Первый же ночлег в палатках оказался необычным. Палатки мы поставили на очень мягком вулканическом пепле и радовались, какое у нас изумительное ложе. Но пошел дождь, пепел намок, а следом промокли и нижние одеяла спальных мешков. Спать в луже мы не смогли, но в результате, пока одеяла сушились у костра, появилась гениальная идея (у кого, не помню, знаю только, что не у меня) – ставить палатку на полиэтиленовую пленку, загибая избыток вверх. После этого проблем с намоканием спальных мешков не было.

Дневник я не вел, поэтому, сколько дней длилось восхождение, я точно не помню, лезли и лезли вверх…

По пути попались фумаролы

 (трещины и отверстия, располагающиеся в кратерах, на склонах и у подножия вулканов и служащие источниками горячих газов), зрелище, напоминающее ад…

Гоша следил за лавиноопасностью, небольшие лавины иногда срывались. Но Игорь и выше его Семен, Гоша и Саша

 смело шли вверх.

На одном из привалов – место было вроде бы ровное – рюкзак Игоря, в котором, в частности, находились обратные авиабилеты всей группы, внезапно почему-то покатился вниз и через несколько секунд пропал из виду. Все немного занервничали, а бедный Игорь, по-моему, с Семеном пошел вниз искать рюкзак. Спустя полчаса они вернулись с рюкзаком. Напряжение спало.

Наконец мы добрались до ровной площадки между вулканом Камень

  и нашей мечтой, и командор сказал: «Завтра взойдем!» (или что-то в этом роде).

Утром светило солнце, в черных очках, с носами, обмазанными зубной пастой, без рюкзаков, но с ледорубами, мы пошли к высоте 4.850 м.

 Горной болезни у себя я не заметил, но эйфория была, и не только у меня. Я заглянул в кратер и понял, что это – величайшее событие в моей жизни, да так и считаю до сих пор.

Спустились быстро, восторженное состояние не проходило. Были сделаны персональные фотокадры на фоне Ключевской. Сейчас сохранились фото Гоши Иорданишвили,

 Игоря Васильева , Семена Шульмана , Сандро Айрапетянца , Вадима Сергеева , (автора этих строк). Нехватает только Саши Дитмана.

Вечером был торжественный ужин. Первый тост был посвящен успешному восхождению, сколько было других – не помню, но все было чинно-благородно.

Перед отбоем, когда все лежали в палатках, Гоша задал вопрос: «А куда мы пойдем на будущий год?» Из палаток посыпались всевозможные предложения, но Гоша их отверг и сказал: «Я думаю, что мы пойдем на Килиманджаро!»

От нашего хохота должны были сойти лавины. Ни один из нас не воспринял это всерьез.

Однако Гоша уже понял, что в СССР всё невозможное – возможно и в 1967 году они с Игорем, Сашей и несколькими москвичами реализовали этот план.

Утром мы свернули лагерь, и пошли в Козыревск. Позади нас остались вулканы: Камень, Безымянный, Острый и Плоский Толбачик. Где-то мы шли со страховочной веревкой, при этом кто-то провалился в провал, но веревка не позволила уйти глубоко. Затем мы вышли в «Долину абстрактных скульптур» (название мое для личного употребления). Фотоснимков у меня не осталось, и очень жаль, поскольку камень, который я назвал «Бегемот в кепке», до сих пор стоит перед внутренним взором. Несколько фотографий на спуске все-таки сохранились…

 и, конечно, прощальный взгляд Иорданишвили на вулкан….

Наконец снег кончился, появилась зелень, ягоды, которыми мы утоляли жажду – источников воды на пути не попадалось, а пить очень хотелось. К вечеру показался Козыревск, мы бросились просить попить у местных жителей и никак не могли напиться.

Кажется, директор школы распорядился пустить нас переночевать. Перед сном мы вышли из школы прогуляться, и кто-то постучался в ближайший дом и еще раз попросил пить, хотя мы уже посетили что-то типа столовой.

Перед тем как отправиться в аэропорт, мы спустились к реке Камчатке, чтобы напоследок искупаться. Замечу, что после отбытия из Ключей никакие насекомые на нас не бросались, и только на подходе к Козыревску появились слепни. Здесь же, на берегу Камчатки на нас набросилась жуткая стая комаров, и купание превратилось в пытку.

В аэропорту попытка улететь на халяву успехом не увенчалась, похоже, здесь коммунизм уже кончился, пришлось заплатить. В результате у каждого осталось по два посадочных талона: до Хабаровска и до Ленинграда. Однако всем удалось добраться до своих пунктов назначения.

В Петропавловск, в центр города, мы прибыли из аэропорта Елизово на автобусе, нашли ресторан «Камчатка», и Гоша пошел к администратору договариваться об отдельном кабинете, в который нас впустят с черного хода (вид у нас был далеко не парадный). Как всегда Гоше все удалось, мы уселись за стол, блюдо, которое я запомнил, называлось «Рыбное ассорти». Мы чинно отметили завершение похода. Гоша, Саша и Семен собрались посетить Долину Гейзеров, а Игорь, Сандро и я вылетели в Хабаровск.

В Хабаровске каждый из троицы полетел восвояси: Игорь в Адлер, Сандро в Москву, а я в Ленинград. За время полета я пересек семь часовых поясов, но по прибытии домой этого не заметил, потому что местное время было примерно такое же, как при вылете. Самолет летел вместе с вращением земли.

Вот вроде бы и все.

Среди участников был только один не ИПАНовец – Игорь, но он с Гошей с 1960 года участвовал во всех походах. Гоша очень ценил Игоря и Игорь компанию не испортил…

 От редакции: Сейчас многие участники этого исторического похода уже закончили свой жизненный путь: Васильев Игорь Александрович (1930-2000), Иорданишвили Евгений Константинович (1928-2010) – руководитель, Айрапетянц Сандро Вартанович (1926-2001), вечная им память. Но есть еще, по нашим сведениям, и живые: Дитман Александр Владимирович, 1928 г.р.; Шульман Семен Григорьевич, 1929 г.р.; и автор этих строк Сергеев Вадим Петрович, 1936 г.р. Крепкого им здоровья!