|
|
|
|
|
|
| Альпинисты Северной Столицы |
|
Восхождение с ромашкового поля Автор: Виталий Дворякин. Опубликовано:15 декабря 2013 г. в газете «Алтайский спорт» В этом году исполнилось 65 лет со дня рождения первого отечественного покорителя Эвереста, нашего земляка Владимира Балыбердина. В ноябре краевая федерация альпинизма провела в горах Алтая соревнования его памяти, а «Алтайский спорт» отправился тем временем в противоположную сторону – на станцию Шпагино Заринского района, где Владимир Сергеевич провел детские годы. Родные увалы
Вместе с мамой он несколько
лет жил в Шпагино в доме своего деда Ионы Калиновича Моисеенко, заведующего
местным фельдшерско-акушерским пунктом. В свое время этот дом приобрел отец
ныне здравствующего алтайского поэта и писателя Николая Богормистова. В
своем поэтическом сборнике «Долгое лето» Богормистов посвятил альпинисту
одно из стихотворений. Там есть такие строчки: «Я полюбил ромашковое поле,
он горы всей душою полюбил». Но это противопоставление всего лишь
литературный прием, Первым рассказал о том, что Балыбердин родом из наших мест, в газете «Алтайская правда» директор краеведческого музея Заринского района Евгений Назаров. Между ним и альпинистом после восхождения нашего земляка на Эверест завязалась переписка. В одном из писем, ныне бережно хранящемся в музее, Балыбердин писал: «Мой последний приезд в Шпагино был в 1976 году. Тогда мы проехали на машине по окрестным деревенькам, побродили по лесам и берегам ручьев и речушек. Здесь мы мальчишками собирали ягоды и грибы, ловили пескарей, припасали телят, убирали колхозные картошку и свеклу, катались с увалов на лыжах. Возил меня мой дядя, муж старшей маминой сестры Любови Ионовны – Анохин Николай Васильевич. Они живут в Барнауле, регулярно приезжают погостить к нам в Ленинград».
По волнам памяти Мне удалось отыскать нескольких человек, знавших Владимира Сергеевича, когда он был маленьким. Правда, за давностью лет память их сохранила немногое. Вспоминает Дисангали Умарович Жумадилов, ныне житель Заринска:
– Мы жили по соседству с дедом Балыбердина. Володя в детстве такой крепенький, белобрысенький был. Летом мы в обычные для детворы игры играли – с мячом, в казаки-разбойники… Когда озеро льдом покрывалась, бегали туда жуков сквозь лед смотреть. На этом озере едва не разыгралась трагедия с участием будущего восходителя на Эверест. – Его спас Гена Тагильцев, – мой ученик, – рассказывает Зинаида Ивановна Сидорова, в ту пору учительница шпагинской школы, а ныне жительница Барнаула. Весной мальчишки катались на льдинах, Володя сорвался – стал тонуть. Мы спускаемся с Геннадием Петровичем Тагильцевым по косогору к тому самому озеру. Моросит мелкий, нудный дождик. – С тех пор еще тропка сохранилась, – кивает на примятую траву мой спутник, всю жизнь проживший на станции.
Г. Тагильцев рассказывал: «Вот здесь на льдинах и плавали. Две льдины столкнулись, и мальчишка поменьше ушел под воду. Льдины над ним сомкнулись. Я учился в четвертом классе, а он малой совсем. Май был, тепло, я на берегу сидел. Смотрю, пацан не выныривает. Я как был в одежде – за ним. Нахлебался, пока вытащил. Хорошо, берег был рядом. А потом мама его прибежала, домой увела». На стене школы, где учился будущий альпинист, висит мемориальная доска. На вопрос, кто такой Балыбердин, ученики отвечают без запинки: «Первый российский покоритель Эвереста!». Нехоженый маршрут Владимир Балыбердин в связке с Эдуардом Мысловским поднялся на Эверест 4 мая 1982 года. Это была первая советская экспедиция на высочайшую вершину мира. Для ее штурма был выбран сложнейший нехоженый маршрут – по юго-западной стене. С 4 по 9 мая на вершине побывали одиннадцать советских спортсменов. О том, как это было, альпинисты рассказали в книге «Эверест-1982». Газетная площадь не позволяет передать драматизм тех майских дней тридцатилетней давности и предшествующих им событий. Для этого надо прочитать саму книгу. Чего стоит только подробное описание восхождения и спуска с горы связки Балыбердин - Мысловский, когда наш земляк проявил себя лидером с большой буквы, человеком, для которого важнее не собственное честолюбие, а ответственность за командный результат и тех людей, что рядом. Для газетной публикации мы выбрали из книги только те отрывки, которые дают общее представление о восхождении.
Владимир Балыбердин: «Признаться, какое-то честолюбивое чувство от того, что здесь стою именно я, все-таки шевельнулось в глубине души. Оно не было резким, внезапным, как не была внезапной сама победа. Слабая надежда на нее, видимо, безотчетно зародилась еще, когда было принято решение о выходе нашей двойки из базового лагеря. К утру 4 мая надежда переросла в уверенность, а желание – в обязанность. Поэтому, глядя на Тибет, я не ощутил приступа бурной радости. Я подумал: «Ну вот, наконец-то. Вверх больше не надо. Можно отдохнуть. И что бы теперь ни случилось с погодой, с маршрутом и даже с нами – все равно русские побывали на Эвересте». Юрий Рост, журналист: «Каждый мечтал о маленькой покатой снежной площадке над всей Землей – о восхождении на вершину. Даже если по альпинистской роли ему предстояло устанавливать предвершинный лагерь, откуда пойдут вверх другие…. Но задача тренеров была отобрать таких людей, которые в случае потери для них возможности вознестись не утратили бы присутствие духа и оставались бы профессионалами высокой пробы. Для этого, кроме морального здоровья, надо было быть очень здоровым физически. Руководство экспедиции решило тщательно проверить физические возможности каждого кандидата. Начались жестокие обследования – а я бы сказал, испытания – людей в Институте медико-биологических проблем и во врачебно-физкультурном диспансере. Господи, как только не «издевались» ученые над альпинистами! «Поднимали» их в барокамерах до десяти километров, заставляли дышать чистым азотом, морозили, давали запредельные нагрузки, и все до крайних, почти критических пределов…». Владимир Балыбердин: «Только тут, при монотонной ходьбе по снегу, когда не нужно было искать зацепки, выбирать простейшие варианты лазания, организовывать страховку, я почувствовал, как я устал.
Постоянная техническая работа отвлекает от наблюдений за собственным организмом, поэтому человек выматывается до предела, не замечая этого. На снегу после нескольких шагов человек истощает свой кислородный запас и останавливается отдыхать; навалившись руками на колено, можно опустить голову, закрыть глаза и думать о чем угодно. Вместо анализа технических сложностей наступает время анализа своего физического состояния. Здесь начинаешь считать шаги, пытаясь пройти как можно больше до следующей остановки. Здесь замечаешь, как сильно замерзли руки и ноги, и стараешься интенсивнее шевелить пальцами. Ни в коем случае нельзя давать им потерять чувствительность. Сердце бешено колотится, легкие лихорадочно перекачивают огромные массы воздуха, пытаясь высосать из него редкие молекулы кислорода, а ты в этой чистейшей, разряженнейшей атмосфере движешься медленно, как сквозь густую, вязкую массу, опутанный невидимыми сетями и обвешанный гирями. В этом исключительно сухом воздухе организм теряет огромное количество влаги, но очень пить не хочется, потому что холодно. Организм незаметно обезвоживается до опасных пределов. Есть тоже не хочется: все равно нет кислорода для окисления пищи. Водяной пар при выдохе (без кислородной маски) превращается в кристаллики льда еще в гортани и оседает на ее стенках. Горло воспаляется так, что, глотая свою слюну, испытываешь жуткую боль, как будто глотаешь битое стекло. Одна мысль об этом вызывает панический страх, но и рефлекторное слюноотделение. И пытка продолжается». Анатолий Овчинников – старший тренер команды советских альпинистов: «У нас была уверенность, что двойка Мысловский – Балыбердин выполнит поставленную перед ней задачу, хотя им будет очень и очень трудно. Мысловский находился далеко не в лучшей спортивной форме. И возраст есть возраст, но воля, целеустремленность, уверенность, желание достичь заветной цели являются хорошими союзниками в любом трудном мероприятии. А В. Балыбердин обладал не только огромной целеустремленностью, волевым настроем, желанием достичь вершины Эвереста, но и необыкновенной работоспособностью, как внизу, так и на больших высотах. Это он продемонстрировал на предгималайских сборах, а в Гималаях с первого дня он выполнял любые работы – самые тяжелые, самые трудоемкие, но необходимые для успеха экспедиции.
Мы понимали, что быстрому прохождению ледопада Кхумбу в трудных условиях этого года экспедиция обязана Балыбердину и Шопину. Они первыми пришли в лагерь I, переносили грузы в лагерь II и выше. Обработка маршрута на скалах перед лагерем IV во время акклиматизации также проведена В. Балыбердиным. Он во время акклиматизации и восхождения не пользовался кислородом. Только чрезмерно трудные условия, усугубившиеся потерей рюкзака Э. Мысловским, заставили его использовать кислород во время сна. Не умаляя достоинств других участников, можно ответственно сказать, что он был лучшим участником экспедиции. И заслуженно достиг вершины Эвереста первым из советских альпинистов. Ленинградские тренеры, принимавшие участие в подготовке В. Балыбердина, могут гордиться его успехами, а тренеры экспедиции удовлетворены тем, что сумели разглядеть среди большого числа кандидатов талантливого, ранее не обладавшего широкой известностью альпиниста, оценить и включить в состав экспедиции». Деревенская закалка В книге «Эверест-82» Юрий Рост так описывал характер Владимира Балыбердина: «По внутреннему укладу Володя мне представляется не лидером, какого бы то ни было коллектива (пусть даже из двух человек), а собственно коллективом. Всю жизнь он сам пробивался, без избытка ласки и сантиментов, он и рассчитывал главным образом на себя». Владимир был в семье вторым ребенком, первым – сестра Галина. Бывает, что мальчик, растущий среди женщин, с трудом приобретает традиционные мужские качества. А бывает наоборот: с детства привыкает к ответственности, пытаясь заменить в доме мужчину. Балыбердин, как раз второй случай. Из письма Таисии Ионовны, мамы альпиниста: «Рос Володя здоровым, спокойным, трудолюбивым. Еще в яслях не давал себя одеть: «Я сам!». В 13 лет выполнял довольно сложные работы: сделал погреб, туалет, обнес усадьбу оградой, покрыл крышу дома толью с гудроном». Из этого же письма можно узнать, что с восьмого класса он ежедневно занимался утренней гимнастикой, а с мая по октябрь спал на улице – закалялся. Когда парень учился в пятом классе, вспоминает Таисия Ионовна, она несколько раз затевала разговор, что после 7-го класса надо бы поступить в техникум. «Он отмалчивался, а потом как выпалит: «Гале – институт, а я глава семьи – и мне техникум!». Все рассмеялись, потом опомнились: «А ведь Володя вперед смотрит, уже о своем месте в семье думает». После седьмого класса Таисия Ионовна вместе с сыном уехала в Карасук Новосибирской области, где жила ее сестра Раиса. Старшая дочь Галина к тому времени уже училась в Ленинградском педагогическом институте имени Герцена. Окончив 11 классов и получив аттестат, в котором было только две четверки, остальные – пятерки, Володя отправился в Питер поступать в электротехнический институт. Поступил не сразу, год учился в ПТУ на телемастера. Но своего добился – стал студентом вечернего отделения Ленинградского электротехнического института связи имени М.А. Бонч-Бруевича, попутно доучившись и в профучилище. Альпинизмом он увлекся в 1969 году уже студентом – в институте была секция альпинизма. По окончании вуза работал старшим инженером в Центральном научно-исследовательском институте морского флота, а с 1980 года – инструктором по альпинизму в Ленинградском городском совете ДСО «Спартак».
В 1982 году первых советских покорителей Эвереста встречали на родине, как космонавтов: все ликовали и были горды их успехами. Осенью Владимир Балыбердин женился, а в 1984 году у молодых родился первенец – дочь Надежда. Он не оставил горы. После Эвереста в 1989 году Бэл (так звали его в альпинистском сообществе), осуществил траверс четырех вершин восьмитысячника Канченджанга, в 1991 году повторно поднялся на Эверест, в 1992 году покорил восьмитысячник Чогори, после чего стал первым в стране альпинистом, взошедшим на три самые высокие вершины мира. Он был уже близок к мечте – массовому восхождению на Эверест под его руководством, но случилась беда. В ночь на 22 июля 1994 года Владимир Балыбердин погиб в Санкт-Петербурге в автомобильной аварии. Машина, на которой он зарабатывал в 1990-е годы частным извозом на жизнь, попала под колеса грузовика, выехавшего на красный свет. Сиротами остались три дочери. Память бережно хранит Работая над этим материалом, я посетил краеведческие музеи в Заринске и селе Сорокино Заринского района. И в одном, и в другом познакомился с экспозициями, посвященными легендарному альпинисту. «Ловкий как муха, сильный как лев» – так характеризовал его один из руководителей знаменитой гималайской экспедиции.
Среди экспонатов заринских музеев – камни с Эвереста, личные фото Владимира Балыбердина, письма.
В Сорокино под стеклом хранится книга «Эверест, юго-западная стена» с дарственной надписью нашего знаменитого земляка директору музея Евгению Назарову, ныне уже ушедшему из жизни. Супруга Владимира Сергеевича Елена Васильевна и его младшая дочь Светлана очень обрадовались, когда получили от меня в электронном виде фотографии со станции Шпагино и документы из музеев. Им важно, что память о Владимире Сергеевиче жива на родине. В сентябре 2011 года Елена Васильевна и Светлана ездили в соседнюю с нами Новосибирскую область, в Карасук, где Владимир Балыбердин окончил среднюю школу. Их пригласили на открытие мемориальной доски и экспозиции в местном краеведческом музее, посвященной дорогому им человеку. А пять лет назад Светлана приезжала на станцию Шпагино, чтобы увидеть родину отца.
Она, единственная из сестер,
живет в Санкт-Петербурге. Надежда и Татьяна осели в Москве, как и Елена
Васильевна, которая вышла замуж за хорошего человека, воспитавшего с ней
детей. Как сообщила мне Старшая дочь Владимира Балыбердина – Надежда – дизайнер. Татьяна – инженер-конструктор. У обеих есть дети. У Надежды растет сын Иван Балыбердин, а у Татьяны дочь – Александра Макагонова. К сожалению, мама Владимира Сергеевича, Таисия Ионовна, ушла из жизни. Как и два года назад его сестра Галина. Когда Евгений Назаров попросил Владимира Балыбердина прислать для музея личные вещи, тот выразил сомнение. В ответном послании написал: «Что касается экспонатов, вопрос сложный. Я никогда не понимал: кому интересно смотреть на чьи-то старые пожитки? А камни с Эвереста я вышлю непременно». Он любил горы, свою семью, честно и добросовестно делал свое дело и, хотя знал себе цену, никогда не выпячивал собственное «я». Автор благодарит за помощь сотрудников музея истории туризма и краеведения г. Заринска и краеведческого музея Заринского района. | ||
|
