Альпинисты Северной Столицы  

Борис Николаевич Делоне (1890-1980)

По материалам Борисова Б.И. – Москва, МГУ, МС СССР

Приведу воспоминания Бориса Николаевича Делоне. Его заметка называется «Пик Делоне».

Борис Николаевич был удивительно интересным человеком. Прекрасный математик, член-корреспондент АН СССР. Альпинизмом занимался с 20-х годов прошлого века. Имел звание Мастер альпинизма. Путешествовал вместе с Игорем Евгеньевичем Таммом – известным физиком, академиком, лауреатом Нобелевской премии, тоже альпинистом (КМС).

Про Делоне ходило много баек, и в альпинистской среде, и на мехмате. Рассказывают, что он на спор ночевал на перилах балюстрады в старом здании МГУ на Моховой, где был тогда мехмат. В студенческом фольклоре – «Мехматская таверна» (Зайди в соседскую таверну, Всегда найдешь ты там Гальперна, и т.д.) есть такие строки:

И в доску пьяный Делоне

С верёвкой лезет по стене.

Про работу, послевоенное время. Пошел к Лаврентьеву: «У всех секретная работа, дайте мне тоже секретную работу» – «Борис Николаевич, секреты ведь хранить надо» – «Я никому не скажу» – «Совсем никому, и даже жене?» – «Ну как же жене не сказать»...

Про Абалаковых он говорил: «Женечка был добрый, а Виталий злой».

Делоне читал лекции по аналитической геометрии в 1954-1955 учебном году. Помимо математики он нам рисовал кота (аффинные преобразования), рассказывал о математическом творчестве, о математических школах.

Помню, на первой после зимних каникул лекции он показывал на своё лицо: «Посмотрите, какой загорелый, это я в горах был». Он зимние каникулы провел в а/л «Алибек». У них с Таммом был свой домик недалеко от старой столовой за речкой Алибечкой. Столовая эта красивая, голубая, со значком «Альпинист СССР» на фасаде, которая сгорела в 1964 г .

Алибек,  столовая.

В 1962 г . у нас был большой сбор «Буревестника», руководил Мика Бонгард и секция СКАН. На сборе был и Евгений Тамм, с семьёй. Семья жила в этом доме. Там же тогда жил и Б.Н. Делоне. Палатки нашего сбора стояли на поляне слева от Алибечки, а дом Делоне - Тамма был справа. Б.Н. по утрам выходил умываться к речке, встречал молодых альпинистов, которые старательно терли зубы щетками с пастой, и очень удивлялся: зачем это они делают, он уже не чистит зубы 40 лет, и все зубы целы (и показывал свои крепкие желтые зубы).

1955 г ., весна, Делоне и его ассистент Мищенко (потом работал с Понтрягиным и стал большим ученым) принимают экзамен по геометрии у первого курса. Я готовлюсь по билету отвечать Делоне. Мищенко отпускает очередного студента и говорит: «Вот, Борис Николаевич, я задаю вопрос уже третьему, и они не знают (каждому Мищенко говорил правильный ответ). Интересно, как у них передаётся между собой? Когда уже начнут приходить, зная правильный ответ?». Делоне подпрыгнул: «А зачем скрывать? Я им сам расскажу». Вышел из аудитории, созвал всех студентов, кто ещё не сдавал, и говорит: «Мищенко у вас будет спрашивать то-то, так надо отвечать так-то».

Потом, пока мы готовились, Б.Н. стал рассказывать про Алтай. Как он вскоре поедет на Алтай, как красиво в Шавле, какие там ходят медведи, но палаток почему-то не трогают. «Я всегда считал красивейшим местом Домбай, но теперь считаю, что Шавла». Я так заслушался, что неправильно посчитал определители, и чуть было не погорел. (Он, правда, поставил мне пятерку, наверное, предчувствовал, что когда-нибудь стану альпинистом).

Делоне хорошо говорил по-французски. При встречах с французскими или итальянскими альпинистами он переводил. Я был на одной такой встрече в Алибеке. Делоне переводил, вставлял свои комментарии, было очень интересно.

Пик Делоне

Так писал сам Б.Н. Делоне: «На Алтае есть вершина, названная моим именем – пик Делоне. И, как это ни глупо, но я горжусь этим, и когда хочу похвастаться, рассказываю об этом.

Пик Делоне,  Вост. Белуха, Зап. Белуха

Как это произошло?

Пик этот 4300 м лежит в группе Белухи и является третьей по высоте вершиной Алтая (после Восточной Белухи 4520 м и Западной Белухи 4460 м ). Четвертая по высоте вершина Алтая – Маашей Баш, 4178 м , лежит в Северо-Чуйских белках. Она была открыта профессором Томского университета, известным гляциологом М.В.Троновым, первовосходителем на Белуху, и должна была бы по справедливости называться пиком Тронова. До Тронова считали, что четвертая по высоте вершина Икту в Южно-Чуйских белках, но это ошибка.

Как же произошло название моего пика? Среди альпинистов это произошло с легкой руки  нашего альпиниста В.М. Абалакова, который, делая в 1936 году траверс через эту вершину на главную вершину Белухи, удивился, что на этой, совсем нелегкой вершине, был советский альпинист уже в 1926 г . Среди географов название это было внесено академиком Обручевым на проредактированной им карте ледников Белухи в переизданном им сочинении Сапожникова «О путях по Русскому Алтаю». Уж не знаю, сыграла ли в этом случае роль дружба его жены с моей женою.

В 1925 году при маршрутной съёмке геолог Нехорошев наткнулся на одно интересное месторождение на северных склонах Белухи. Для проверки его данных в 1926 году был послан другой геолог. Он-то и пригласил меня как альпиниста помочь ему, а я пригласил моего друга-альпиниста Н.В. Зельгейма (сына покойного уже тогда основателя дореволюционной русской кооперации в сёлах Павлово и Варсма, дело которого очень ценил В.И. Ленин).

Этот Н.В.Зельгейм был любопытным человеком, любителем природы и альпинистом-одиночкой, что тогда очень осуждалось. Так, например, осенью следующего 1927 г . я получил от него открытку, в которой он сообщал, что один поднялся на вершину Казбека и там переночевал. Затем один поднялся на самую высокую вершину Цейской подковы Уилпату, и было так красиво, что он провел там две ночи, а потом спустился по Караугомскому ледопаду в Дигорию, перешёл через Штулувцек на Дых-су и при ночевке на перевале Дыхнысеуш (так в рукописи) был лавиной со Шхары «побит о камни сажень пять», но остался жив и, отлежавшись на перевале двое суток, спустился в Безенги. Правда, как нехорошо ходить одному! Однако знаменитый австрийский альпинист Герман Буль сделал один первовосхождение на восьмитысячник Нанга-Парбат в Гималаях.

Ехали мы втроем в 1926 г . 6 дней поездом до Бийска, а дальше неделю на телеге до Катанды на верхней Катуни. Телега два раза переворачивалась, и у двоих из нас при этом сломались часы. Наконец, через 20 дней после выезда из Москвы мы оказались у ледника Аккем под северной ледяной стеной Белухи. У ледника мы прожили в палатках месяц. В конце августа мы вдвоём с Зельгеймом отправились на «мой» пик. Геолог не был альпинистом и наблюдал за нами в бинокль с верхнего фирна ледника Аккем, где мы, выкопав для тепла в снегу яму, ночевали.

Воздушен был подъём по северному снежному гребню пика. Не очень трудный, но опасный подъём, как и весь гребень, состоял из огромных карнизов. Местами мы пролезали под ними, а местами по ним. Окрестные вершины медленно уходили всё глубже и глубже вниз, и только обе вершины Белухи оставались выше нас. Солнце жгло немилосердно, воздух был совершенно неподвижный и прозрачный. Далеко на юге на границе Монголии среди бесчисленных снежных вершин хорошо было видно другую высочайшую вершину Алтая – пограничную Кийтын (Табын Богдо Ола). На востоке и северо-востоке – Южные и Северные Чуйские белки. Особенно меня поразило тогда обилие и дикость лесов и красота вершин западных склонов Северо-Чуйской группы. Глядя на них, я думал: «Вот бы туда попасть!». Но, конечно, считал это неосуществимой мечтой. Мог ли я тогда предполагать, что через 30 лет, в 1956 г ., я буду там со спортгруппой выдающихся альпинистов Академии наук СССР, которая возьмет большую часть видимых мною вершин?

Когда мы подходили к самой вершине моего пика, обвалился в сторону ледника Менку («Вечность») по крайней мере 100-метровый участок карниза гребня, так что вся гора задрожала. Пришлось спускаться».