|
|
|
|
|
|
| Альпинисты Северной Столицы |
|
Памирский лазурит
Помниться, когда ещё был «на ходу» и перед горами нужно было набегать свои километры, в очередной тренировке, пробегая через деревеньку, где на завалинке сидели старушки. Каждый раз эти бабушки откалывали в мой адрес что-нибудь интересное. В основном это были сочувствия. Но были и недвусмысленные намёки, куда это я опять бегу? Завидя меня, они заранее готовили очередной вопрос. Помнится, один из них – «Кто его отвязал?». Но однажды одна из старушек ехидненко посоветовала – «Взял бы, да лучше почту разнёс!». Бежать от смеха я уже не смог и перешёл на шаг. Живо представил, как бы это всё происходило на самом деле. Действительно вопрос пользы от спорта всегда поднимался, особенно в горах. На вопрос: Какая от вас польза? Я отвечал, всегда терялся, как ответить. Как правило, сбивался на тему о прикладном значении альпинизма, но где-то понимал, что где-то просто так в основном поедаем вэцээспээсовские (ВЦСПС – Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов – сектор альпинизма входил в его состав и финансировался) харчи. Но был год, когда альпинисты действительно хлеб ели не зря. Назревали афганские события. Пограничникам нужно было укреплять границу, точно знать – можно ли за светлое время перевалить за перевал, есть ли на пути источники воды и пр. вопросы. Проезжая не раз по Памирскому тракту вдоль реки Пяндж, на очередных инструктажах офицеров-пограничников можно было услышать немало интересных эпизодов. Граница, мол, наша «на замке», но в ней специально оставлены как бы проходы для местных, проходящих на «ту» сторону и обратно. Был такой таджик, который часто ходил во вторую свою семью в Ишкашиме на левый берег Пянджа, возвращаясь в свой Ишкашим на правом берегу. Пограничники знали, где он ходит, но не закрывали проход. Закрыв этот контролируемый проход, заботливый глава семьи нашёл бы другой, о котором погранцы могли бы не узнать… И вот в помощь пограничной службе в этот район по линии Спорткомитета СССР, была направлена группа альпинистов (в 1978). Возглавлял группу известный МС по альпинизму, полковник Виктор Павлович Некрасов. Его считали «кавказцем», но однажды побывав в Азии, полюбил Памир, хорошо знал эту горную страну. Это был его 14-тый выезд. Он был всегда весел и общителен, но по-военному строг. Сразу по приезду объявил общее собрание, дал полчаса побриться и привести себя в порядок и (!) немедленно перебрать овощи! По приграничной дороге Некрасов мог ехать даже после 22:00, что запрещалось всем другим. Он мог остановиться на любой заставе в любое время суток и рассчитывать на самый душевный приём. Помнится, как на одной заставе ему решили сделать приятное. В кузов ГАЗ-66 загрузили невод, пару тулупов и ящик под рыбу. Законы границы строги. В пограничном Пяндже нельзя купаться, мыть руки, нельзя показывать пальцем в сторону «соседа». Это всем! Но Некрасову было можно всё! Для рыбалки было выбрано место там, где река, как растопыренные пальцы руки, расходилась на многие рукава. В одном из таких рукавов и состоялась рыбалка. Мы разбились «по связкам». Удерживая невод в довольно сильном потоке, приходилось двигаться в ледяной мутной воде. Попадая в омут, рыбак крепко удерживал невод, пока его течением не прибивало к берегу. После считанных минут в воде рот сводило, как сваркой. Офицер заставы сидел на берегу и руководил процессом, меняя связки и требуя немедленно надевать тулупы замёршим. Форель и маринка погружались в ящик с крышкой с запором, с отверстиями по бокам и цепью привязывалась к берегу. На дно ящика укладывался камень, придавливая его ко дну. После нескольких заходов, офицер дал команду заканчивать, пожурив нас, что мы только рыбу ему распугали и что его ребята наполняют ящик быстрее и без лишнего шума. Однажды по заказу Некрасова для экспедиции была собрана алыча для будущего компота. Для сушки она была разложена на шиферные листы по всей заставе. Работая в районе одной из застав, нас повезли посмотреть место охоты волков на архаров. В огромном котловане, в окружении цепи гор, веками шла «коллективная» охота волков. Рогов в котловине было не счесть! Тогда увезти домой на самолёте сувенир в виде рогов было не возможно, т.к. в аэропорту они входили в перечень предметов, запрещённых к перевозке. Хотелось увезти хотя бы фото, но почему то никто не хотел сфотографироваться, приложив рога к своей голове… Говорили, плохая примета… Работы по правке карт ЮЗ Памира подходили к концу. Были привлечены преподаватели школ и аксакалы, поправляя даже транскрипции произношений и прописей. В этих районах, говорили, что здесь жителей с высшим образованием на 100 человек больше всех в (!) мире. После 10 классов детей со слезами везли учиться в Душанбе. В учебных заведениях эти дети с глубинок имели при поступлении свои льготы. Получив дипломы, они уезжали в родные края. Поэтому встретить в горах Таджикистана чабана с высшим образованием не в диковинку. Мы уже нагулялись, вымеряя своими шагами пограничные ущелья, и подробно внося коррективы в интересующие вопросы, как пришло сообщение от главного геолога Памира с просьбой перебраться на северные склоны Шахдаринского хребта и помочь геологам в одном очень нужном и интересном деле. Быстро, по-военному, экспедиция перебралась в район п. Энгельса (Горан-Дару). Здесь мы узнали, что геологи обнаружили проявления лазурита и в попытках добраться до его корня, слетели с крутой плиты, едва не оставив там свои брови и ногти… И что нам, альпинистам, это будет по силам, тем более, что у нас есть спец. снаряжение. После рассказа инструктирующего геолога в моём сознании рисовалась стена, где у её основания был корень, но добраться до него потребуется высшая техника. Набрав с собой «железа», ведомые геологами, мы тронулись в путь в поисках корня лазурита. То ли в попытках взять реванш за свой срыв на плите, то ли из желания показать нам какие «крутые» на Памире геологи, наш «вожак» предложил – вдруг – очень высокий темп, которым в горах вообщем то не ходят. В группе был известный высотник МС СССР Кир Александрович Коноплёв и другие, не менее сильные парни, но темп был принят, хотя всё это выглядело смешно, но продолжалось не долго. С извиняющимся взглядом геолог неожиданно сел на край тропы, предлагая остальным двигаться без него. На этом «игры» закончились. Продвигаясь вверх по ущелью, геолог останавливался и показывал на «саёк», где он падал со своими спутниками. Саёк – это по-нашему кулуар, не представлял особой сложности и группа, обойдя его по широкой полке, подошла к той несчастной плите, где ошиблись и падали геологи. Верёвки даже не вынимались. По мелкой осыпи подошли к белой скале. Если и отделился лазурит из корня, то где-то здесь. Я не представлял ранее, как просто оказывается находят геологи проявления интересующих элементов. Продвигаясь вдоль реки, берут пробы. При первом же притоке, берут пробу выше слияния, и если проявления выше нет – то надо искать его уже не в основном русле, а в притоке. Почти упёршись лбом в скалу, стали отгребать примыкающую к ней осыпь. Осыпь открываясь, становилась влажной и уже появился запах сероводорода – явного признака, что мы уже близко к цели. Вблизи скалы стали появляться серо-синие куски породы, которые одним боком ещё лежали почти касаясь монолита. Удар айсбайля по корню – и вместе откола ярко ультрамаринового цвета лазурит! Ура! Корень найден. Это не проявление, а месторождение! Третье в стране и четвёртое в мире (Саяны, Ляджар-Дара, Горан-дора и Афганистан). Для определения качества лазурита существует простейший приём. Достаточно дыхнуть на излом, как он приобретает яркий цвет или окунуть кусок в воду. Для этой цели мы несли с собой несколько «капсул» с водой (полиэтиленовый мешок в мешке…). В результате все капсулы быстро иссякли. Вспомнили пионерский способ тушения костров…, пока сами не иссякли. Все испытывали небывалый подъём! Дух Клондайка обуял нас! Стали отбирать лучшие куски и заполнять ими рюкзаки. Уходя, отрубили кусок верёвки, полусхватывающим узлом обвязали «батон» лазурита, забили в белую скалу крюк, на который и повесили «батон», чтобы был виден издалека. Уже первые шаги вниз показали, что жадность нас сгубила. Бережно сохраняя содержимое рюкзаков, стали понемногу избавляться от ценного груза, однако лямки рюкзаков оттягивали плечи назад, изгибая нас животами вперёд. Процесс разгрузки по пути не прекращался. Оставив самые ценные камни на дне рюкзаков, мы спустились в неширокую зелёную равнину, где паслись овцы. Подошёл коренастый молодой чабан, только что вернувшийся домой из армии, где водил совремённый танк. Узнал о нашей находке и приказал великодушно, немедленно выбрать любого барашка, предупредив: «…белий барашка – колхозний, чёрний – мои». Из нескольких сотен баранов был выбран самий лючий (!) белый барашек!... Из окаймляющих речушку кустарников были изготовлены шампуры и «белий» барашек быстро был съеден. Чабан не переставал радоваться и рисовал картину ближайшего будущего этого ущелья. Он был уверен, что первым делом сюда будут пробивать дорогу, и в мир его пастбищ будет приходить цивилизация! Меня тоже распирало от гордости! Впервые в жизни в горах мы едим хлеб не зря! В порыве щедрости я отдал чабану свой прекрасный, двойной, итальянский, лучший сицилийской ручной работы, вибрам. Мне достались с обрезанными голенищами керзачи чабана! Было очень приятно сознавать, что единственный на Памире (а может быть и в Мире) чабан будет ходить в такой шикарной обуви! Признаюсь, что эйфория продолжалась не долго. Мне уже утром стало жаль, что я «погорячился»… Внизу главный геолог Памира сел в свой газик и быстро привёз пару ящиков шампанского. В каком-то кишлаке это зелье было завалено в магазине матрацами и, к счастью, он помнил об этом. Нас утопили в шампанском!!! Потом уже мы узнали, что найденное месторождение лазурита было довольно высокого качества.
Не ювелирный (что » 1000 $ за кг), но и не поделочный, порошком которого красили первые джинсы и давно использовали для изготовления кровли своих мечетей на востоке. Ещё просил главный геолог Памира не распространяться о нашей находке. Мы договорились тогда. Прошло много лет и я, думаю, в том, что я написал об этом, сейчас тайны не существует. | ||||
|
