Альпинисты Северной столицы. Второе рождение паровозика.

Второе рождение «паровозика»?!
Или ущербность забвения учебного альпинизма

Вначале немного истории, которая отнесет нас в средину ХХ века. Именно тогда в практике отечественного альпинизма появилось понятие «паровозик» (сленг) – прием движения связок на сложном рельефе, когда все веревки группы связываются в одну линию (движение происходит преимущественно одновременно) или это связка из 4-х альпинистов, привязанных к одной веревке. Основоположниками явления стал широко известный в те годы МС СССР И. Ерохин и секция альпинизма МВТУ.

В те годы секция альпинизма МВТУ славилась внедрением в тренировочный процесс больших нагрузок (на уровне большого спорта, а требования по ОФП были на уровне нормативов МС: лыжные гонки, кросс, игровые дисциплины), направленных на повышение работоспособности членов групп, занимающихся спортивными восхождениями в рамках соревнований по альпинизму. Как следствие такой подготовки подразумевалось значительное ускорение темпа движения и совершение восхождений за минимально возможное время. Тогда это явление было почти революционным.

Для выполнения подобных требований, как минимум, было необходимо одновременное по ритму, темпу и скорости движение всех связок (связки) группы. С учётом высочайшего уровня тренированности, наличия личностных данных, характер рельефа и состояния маршрута восхождения, становится ясно, что не все ведущие в связках (а тем более – ведомые) могли соответствовать этому требованию.

На фоне таких нестыковок появилась необходимость минимизации потерь и доведения однотипности движения связок до возможного максимума. Выходом из сложившейся ситуации явилась мысль о соединении связок в одну, с одним ведущим задающим общий стиль и темп движения вверх по маршруту. В таком варианте для всех остальных участников группы-связки оставалось одно – успевать за лидером и своевременно чистить маршрут от забитых крючьев. Хотя и в этом не всегда была острая необходимость: растянутое положение связки-паровозика и положение веревки на рельефе позволяло сокращать количество необходимых крючьев на маршруте. Участники связки-гиганта как бы освобождались от выбора и осмысливания микрорельефа, принятия даже простейших тактических решений, им не нужно было тратить время на создание и реализацию дополнительных (кроме тех, что создавал первый) точек страховки и т.д. и т.п.

Считалось, что таким образом повышается общая безопасность группы и что в случае срыва одного из участников подобной связки остальные легко его удержат («поймают» на веревке). Однако, несчастные случаи (НС), основой которых было применение указанного приема передвижения, показали ошибочность подобного подхода к мерам безопасности. Прием был официально запрещен.

Спортивные успехи школы Ерохина (так стало называться направление скоростного альпинизма) внешне подтверждали жизненность внедрения нового тактического и технического приема передвижения – «все на одной веревке». Были в то время сомневающиеся и просто противники, но их голоса на фоне авторитета И.А. Ерохина не особенно были слышны.

Гром грянул на очередном этапном восхождении группы Ерохина.

В марте 1960 года в Домбайский альплагерь «Белалакая» на спортивные сборы приехали две группы альпинистов московского «Буревестника». Одной руководил Е.И. Тамм (МГУ), второй – И.А. Ерохин (МВТУ). Цель у обеих групп была одна – совершить первый в истории отечественного альпинизма зимний траверс массива Домбай-Ульген (5а к/тр.). С небольшим разрывом группы именно в такой последовательности вышли на маршрут.

На траверсе, в районе пика ЦДСА, есть довольно неприятное место, именуемое восходителями «психологическая полка». С южной стороны гребня, в обход пика ЦДСА, над обрывом всей стены путь идет по небольшой полке, не столько технически сложной, сколько неприятной по ощущениям, когда с нее смотришь вниз на ледник. Это место всегда проходится с повышенной осторожностью. Зачастую в те времена перед выходом на эту полку первый в группе переобувался, меняя отриконенные ботинки на тапочки.

В зимних условиях траверса ни о какой смене обуви не могло идти и речи. Группа МВТУ на «психологической полке» оказалась в тяжелых и неуклюжих шекельтонах1/. На этом участке группа шла «паровозиком»: на двух связанных в одну нитку веревках были все шесть участников группы. Когда первые два участника группы преодолели полку и закрепили связочную веревку на скальном выступе в небольшом провале (перемычке) основного гребня, где-то позади (с кем – так и осталось неизвестным) случилась беда – срыв, который потянул за собой остальных трех человек. Закрепленная наглухо веревка не выдержала такой нагрузки «глухого рывка», и четыре человека стали падать вдоль стены вниз на ледник.

Вернуться к далеким по времени и тяжелым по последствиям событиям нас заставило известие о трагедии в группе УТС клуба «Сокол» из Норильска (ст. тренер Павельев А.В., КМС, инструктор-методист 2 категории), которое произошло в июле 2005 года в Фанских горах. Эта группа шла на одной веревке, когда срыв первого в связке повлек за собой срыв остальных участников группы. Маршрут, на котором произошло несчастье – сильно разрушенный гребень, не имеющий на своем протяжении сколь нибудь выраженных технических сложностей. Как принято говорить среди альпинистов, это была рядовая, обычная спусковая «двоечка» - вершина Алаудин (4.134 м) 2а к/тр.

Даже принимая во внимание тот факт, что ведущий сбился с пути и потерял направление маршрута, невозможно объяснить, как могла «слететь» вся группа. Но вся беда этого случая заключается именно в том, что они шли «паровозиком». Но не тем старым способом, а модернизированным: 1-й и 4-й участники связки были пристегнуты к страховочной (связочной) веревке обычными узлами проводника, средние – 2-й (один из юношей) и 3-й (Виктория Гулей) – двигались внутри связки, будучи прикрепленными к веревке только скользящими карабинами…!!!

Срыв первого в этой ситуации привел к тому, что своим падением он вытянул всю слабину веревки и ударом сорвал последнего, началось падение связки, затем произошел разрыв веревки. По словам спасателей, ребята (1 и 2 в связке) после падения, каким-то образом задержались (зацепились) на краю стены. Обеих девушек рывок выбросил значительно дальше. Агата Зорина в свободном полете падала примерно 300 метров , а Викторию все это расстояние било о скалы стены. В результате обрыва связочной веревки погибли: Агата Зорина (20 лет, 2-й разряд, стажер, СПб) и Виктория Гулей (27 лет, значкист, Норильск).

Если бы это был единичный случай, который можно «списать» на просчеты в обучении (плохой инструктор), на неопытность ведущего, плохой контроль со стороны инструктора (вовремя не остановил ведущего, начавшего терять линию маршрута), – это одно дело. Но данный случай является проявлением новых веяний в тактике (кто их устанавливал или кто их вовремя не остановил?) передвижения связок на маршруте восхождения. Вызывает серьезные опасения и просто тревогу, что подобную схему организации связок и порядок их движения – 4 и более человека на одной веревке – стали применять и «мастера» на маршрутах высших к/тр. (Ушба, 2003). Все это иллюстрирует усиление определенной тенденции, что требует незамедлительного вмешательства руководящих альпинистских органов, а самое главное – самих альпинистов.

Появляющиеся за последнее время в горах молодые инструкторы альпинизма (не по возрасту, а по «скороспелости» их подготовки), по мнению руководителей различных АМ, явно не дотягивают в своем образовании до требований, которые к ним предъявляет учебный процесс и те форс-мажорные обстоятельства, в которые они попадают на восхождениях. Показателен факт присутствия в группе из Норильска стажера, которая ничего не сделала для исправления ситуации с неправильно организованной связкой. Или они выходили из базового лагеря, имея всего одну веревку на четверых? Такое тоже можно предположить. Она не предприняла никаких действий, когда стало ясно, что ведущий участник группы просто «запоролся» на маршруте (извините за такое слово, но оно ложится точно в строку). И как оценить слова одного из руководителей Таджикской ФА, заметившего, «что они давно так уже ходят»? Это все вопросы, относящиеся к учебному процессу.

Поскольку это сказал представитель другой, зарубежной страны и почти другого альпинизма нам, вроде бы, до этого нет никакого дела. Но аварии в горах, вне всякой зависимости от того, где находятся горы – на Воробьевке, в Москве или на Камчатке и не знают межгосударственных границ, и «живут своей жизнью», не подчиняясь политическим правилам. А если таджикские альпинисты «так давно ходят», то этот «вирус» может нарушить межгосударственные границы и распространиться на другие территории.

С разделением страны полностью развалилось то, чем на законном основании на протяжении многих десятилетий мы так гордились. Чему искренне завидовали представители свободного западного альпинизма. Я говорю об отечественной школе альпинизма, построенной на планомерном и последовательном обучении альпинистов, системе, которую мы называли учебным альпинизмом. И если ФА России может, все же, найти пути и меры для остановки распространения опасной тенденции среди своих коллективных членов, то, как быть с альпинистами недавнего Советского Союза, живущими в других государствах по своим правилам и разумению!? Наверно, нам ответят: «А никак - это их дело, как хотят, так пусть и ходят». Будем надеяться, что «заграничные» альпинисты изредка читают страницы российских Интернет - журналов и, может быть, эта публикация подскажет им нужное направление.

В этой связи следует снова вернуться к происшествию с группой УТС из Норильска. Она в данном случае была независимой от центра «Вертикаль-Алаудин». На восхождения выходила по своему графику и своему усмотрению. Но, когда с ними произошла беда, за помощью они пришли в этот центр, который расположен на территории другого государства, а руководят им представители ФА России, не имеющие по сути дела никакого отношения к этому государству (кроме договора об аренде земли). Подобная ситуация может произойти в любом другом альпмероприятии (АМ) и в любом другом заграничном районе. Пока все идет тихо и спокойно – проблем нет. Предположим, что в «расквартированном» рядом альпсборе (уже из третьего государства) происходит несчастье. Нужно проводить спасработы, а своих сил явно не хватает. Идут к «чужим» соседям по поляне – «Помогите!». На что вполне резонно, на основе «Правил совершения восхождений в горах», соседи отвечают: «Читайте пункт «Участник восхождения обязан», там прямо говорится, что он обязан оказывать помощь терпящим бедствие участникам из своего АМ. (выделено – авт.).

С точки зрения здравого смысла, трудно представить развитие дальнейших событий. Ведь «чужие» поступили согласно действующим «Правилам…» и не нарушают ничего, а помощь пострадавшим не оказана. О таких понятиях как взаимопомощь, альпинистский и человеческий долг, нынче, пожалуй, помнить не выгодно. А как быть с тем, что отечественный альпинизм декларировал на протяжении многих десятилетий: долг альпиниста оказывать помощь терпящим бедствие в горах (без деления на «своих» и «чужих»). Хотелось бы думать, что упомянутый пункт будет изъят из «Правил…».

Ситуация, складывающаяся с указанным явлением, не такт проста, как может показаться на первый взгляд. Ну, подумаешь, молодые от незнания совершили ошибку, а сколько их вообще происходит в горах. Так стоит ли заострять общее внимание на «единичном случае». Беда в том, что это не просто единичный случай, а тревожная тенденция. Внешне такой способ хождения связки выглядит довольно привлекательно. Но! Внутри этого новшества скрыта потенциальная опасность, и ликвидировать ее в самом зародыше – это уже прямая наша обязанность. Проблема еще в том, что на местах, по-видимому, в поисках более рациональных способов движения в горах сначала не обратили внимания, а затем просто не стали анализировать возможные последствия упомянутых тактических новшеств. Из-за отсутствия альпинистской культуры и опыта теперь порой некому обращать внимание на «шалости» молодых.

Личный опыт автора в инструкторской работе, в т.ч. более 30 лет начальником учебной части, показывает, что если не будут приняты соответствующие меры по пресечению тенденции, то в самое ближайшее время массовое применение подобного приема приведет к весьма тяжелым последствиям. Ведь неспроста в свое время объявили «вне закона» печально знаменитый «паровозик». Здесь есть скрытая ситуация, которая может поставить молодых в оппозицию к принимаемым мерам, - достаточно низкий уровень воспитательной работы на местах и, как следствие, нигилизм ко всему, что исходит от этих «старых». Подтверждением реально существующего отрицания являются выступления и мнения молодых, когда прямо ставятся вопросы о дальнейшей целесообразности существования института инструкторов альпинизма, разрядных норм и вообще обучения - мол, мы и сами с усами, дайте нам свободу, и мы будем ходить, как на Западе. Ох, ох! Видать из них никто не бывал там, на Западе, а если и бывал, то не сумел увидеть их систему, бывающую очень суровой со всякого рода нарушителями правил.

Неужели надо напоминать, что старыми становятся все без исключения: такова природа жизни, но у всех ли получится дожить до этой самой старости!? Альпинистская практика показывает, что нет. И не может быть каких-то особых исключений для особо одаренных молодых, которым все можно и позволительно. Жаль, что приходится говорить прописные истины, но иного нам не дано.

Старым присуще оглядываться на то, что пройдено. Так вот в этой связи хочется вспомнить весьма показательный случай, произошедший более полувека назад. Тогда «столкнулись» два не очень старых в то время тренера Всесоюзной школы инструкторов альпинизма – ЗМС Е.А.Белецкий и МС П.Ф.Захаров – с одной стороны, и молодой, «маститый», а скорее задиристый и амбициозный, инструктор Утляткин (к сожалению, имя стерлось в памяти).

Е.А.Белецкий и П.Ф.Захаров вели на занятия в Джантуганскую скальную лабораторию группу курсантов школы. На верхнем обрезе самой высокой скалы лаборатории, часто перевешиваясь (без самостраховки) за ее край, появлялась фигура инструктора альплагеря «Локомотив» Утляткина. Он зычным голосом координировал лазание своих участников по скале, сопровождая команды нелестными эпитетами в их адрес. Два умудренных опытом тренера не преминули обратить внимание курсантов школы на подобное поведение, а между собой обронили: «… и откуда такое берется!.. нет, не жилец он в альпинизме… век его короток». Каким-то образом эти слова дошли до Утляткина, который затаил обиду на «старых» и, чтобы доказать свою исключительность, распространил по округе, что он пройдет траверс Ушбы в два раза быстрее, чем в свое время его прошли эти старики. Имелся ввиду довоенный первый массовый (11 человек) траверс Ушбы, которым руководили именно эти старики. Траверс тогда был отмечен как выдающееся спортивное достижение, а участники были награждены специальными медалями и дипломами.

Летом того же года Утляткин погиб на траверсе Ушбы. Не только сам погиб, но утащил с собой молодого инструктора, подающего надежды спортсмена и просто очень симпатичного парня – Женю Морозова.

А произошло следующее. На траверс узкого снежного желоба-кулуара в районе «красного угла» первым вышел Утляткин. Морозов просил его обождать, пока не будет налажена надежная точка страховки, и пропустить встречную группу, мол, мы и так хорошо по времени идем. Это место это не из приятных и весьма опасно. Не желая ждать, когда пройдет встречная группа, Утляткин, красуясь перед коллегами, поднялся немного выше в узкую часть желоба и ринулся, глиссируя, вниз наискосок, размахивая ледорубом над головой и крича приветствия. Финал последовал незамедлительно. Тонкий слой раскисшего снега на льду делает свое черное дело: происходит срыв сразу двух ног, скольжение на спине, потеря не закрепленного на темляке ледоруба… Рывком связочной веревки срывается со скального выступа напарник по связке. Морозов так и не успел организовать страховку в этой круговерти событий. Путаясь в связочной веревке, двойка клубком улетела на всю глубину стены.

Мы готовы опубликовать в очередном Ежегоднике все мнения и предложения в связи с вопросами, поднятыми П.П. Захаровым. Особенно хотелось бы узнать мнение ФА России о затронутой в этой статье проблеме и о не чёткости отдельных пунктов «Правил совершения восхождений в горах».

1/ Шекельтоны – утеплённые альпинистские сапоги с триконями на подошве (прим. ред.).