|
|
|
|
|
|
| Альпинисты Северной Столицы |
|
СНЕГА ЭКВАТОРАК 40-летию советского первовосхождения на Килиманджаро
…Сим повелел Великий Джедефра – солнце Та-Кем (древнее название Египта) послать верного слугу своего, государственного казначея Баурджеда, с лучшими кораблями за пределы Мира в страну Та-Нутер полную золота, белой слоновой кости и черных рабов, дабы положить эти богатства к стопам Великих династий фараонов… А ещё повелеваю найти на голове Великой Горы белый прозрачный камень, что плачет слезами при виде Солнца и доставить его перед наши очи… Так, ещё за 15 веков до начала нашей эры, в одном из первых оазисов жизни планеты – Древнем Египте, было известно существование в центре Африки вершины с вечными снегами. Шли годы, складываясь в столетия. Менялись племена и их вожди, рождались и гибли в жестоких междоусобных войнах государства Центральной Африки. Черная волна работорговли прошла по континенту вслед за волной завоевателей – колонизаторов, разрушая устои морали и белых и черных. Возникали зачатки промышленности, транспорта. Ветер с запада медленно, но верно вторгался в феодальную жизнь континента. А над бескрайним океаном саванны и поясом тропических лесов сияла вечными снегами вершина Африки, венчающая горный массив в центре континента. Известное повсеместно имя Килиманджаро принадлежит не вершине, а горному массиву, расположенному на 6-ом градусе южной широты, на границе современных государств Кении и Танзании. Массив Килиманджаро имеет 3 вершины – центральную – Кибо (5895 м), восточную – Мавензи (5151 м) и западную – Шира (4003 м).
Центральная и носит в альпинизме имя массива – Килиманджаро. Весь массив – тело гигантского древнего вулкана, основной кратер которого диаметром более 2-х км и глубиной в 200-250 м является кольцевой вершиной Кибо. Значительно более сложная в альпинистском отношении скальная вершина Мавензи представляет по-видимому реликт гигантского вулканического выброса одного из древних извержений. Между Кибо и Мавензи на высоте 4100-4300 м находится седловина, протяженностью до 4-х км. Западная вершина массива – Шира является типичным побочным кратером древнего вулкана, возвышаясь над склоном всего на 200-250 м. Тропическая зона, где расположен массив, оставляет для снегов область лишь выше 4800 м. Однако в области кратера с древних времен существовали ледники «оседлавшие» его периметр и спускающиеся как внутрь кратера, так и на внешние склоны на 100-150 м. Сегодня глобальное потепление растопило их, навсегда лишив человечество термина «снега Килиманджаро»…
Племена, населяющие подножье массива, изнемогавшие в борьбе за выживание среди роскошной и богатой природы, не были обременены честолюбивыми альпинистскими мечтами, ограничиваясь обрядами поклонения своему повелителю, сверкающему с неба вечной короной снегов. В 1884 г. колониальный раздел Африки между великими европейскими державами привел к подножью Кибо германских колонизаторов – Танганьика и Уганда стали частью Германской империи под общим названием – Германская Восточная Африка. На склонах массива Килиманджаро появились ученые-натуралисты, а вслед за ними и непоседы, уже попробовавшие своими горными ботинками ледники Альп… Первые робкие попытки пробиться через пояс тропических лесов к зоне высокогорных лугов, предпринимались ещё в 70-х годах XIX века. Однако физические трудности и опасности, связанные с наличием диких зверей (львы, буйволы, леопарды, слоны) сдерживали порывы любопытствующих. В 1888 г. у подножья Кибо появляется германский альпинист Отто Элерс, совершивший в одиночку восхождение (18.11.1888) от гостевых хижин на высоте 1800 м, до края кратера Кибо. Эта дата считается днем первовосхождением на Килиманджаро. Спустя год, в конце 1889 г., два германских альпиниста более высокого уровня – Ганс Майер и Людвиг Пуртчеллер, утром 06.10.1889 достигают высшей точки массива, пройдя по кромке кратера, от места, достигнутого годом раньше Элерсом ещё около 1,5 км, на высоте почти 6000 м. Измерения высоты Кибо, проведённые первовосходителями дали разные результаты – от 6010 м (измерения Ганса Майера, 1889 г.) до 5889 м (измерения 1907 г.). Первая цифра многие десятилетия была официальной высотой Килиманджаро. В последний период высота массива принимается равной 5896 м. В 1921 г. восходитель Гилман находит оптимальный путь к краю кратера. Эта точка получает название Gilman Point (пик Гилмана), становясь с тех пор одной из наиболее посещаемых точек на краю огромного кратера. На пути к высшей точке массива имеется характерная группа скал, возвышающихся над краем кратера на 50-60 м (скалы Бисмарка). С начала XX века посещения склонов Килиманджаро и его вершины становятся боле частыми. Однако число восходителей не идет ни в какое сравнение с масштабами альпийских и даже гималайских восхождений. К концу 1927 г. общее число восходителей не Килиманджаро составило всего 50 человек (почти за 40 лет!). На пути к вершине, на высоте около 5200 м, находится естественная пещера, в которой Ганс Майер во время одного из своих восхождений провёл часть ночи. Пещера получила имя Майера, сохранив его до настоящего времени. После 2-ой мировой войны склоны Килиманджаро приобретают характер международного туристского региона. На высоте 1500-2000 м строится несколько отелей, откуда начинаются восхождения. Район, окружающий массив, получает статус заповедника. В ближайшем городке Моши группируются филиалы международных и танзанийских туристских фирм. На склонах массива строятся 3 промежуточных лагеря – Mandara-Hut (2860 м), Horombo-Hut (4120 м), Kibo-Hut (4640 м). Трудности самого восхождения естественно падают по мере обустройства тропы, однако турфирмы разрабатывают сервисный маршрут с целью получения с восходителей максимальной прибыли. В
В декабре 1961 г. Танзания становится независимой. В ночь на 1 января 1962 г. специальная горная команда африканских альпинистов зажигает на высшей точке Африки факел – символ независимости. Отныне эта точка будет носить имя – пик Свободы (Uhuru Point).
…Вы, что в детстве Чуковского не читали? «…Не ходите дети в Африку гулять…». – Гуляйте по наше прекрасной стране… Голос заведующей Отделом науки ленинградского обкома КПСС звучал как приговор, не подлежащий апелляции. Я молча вышел из кабинета. Полуторагодовые усилия по организации экспедиции Географического общества СССР с восхождением на Килиманджаро разбились о скалы холодной войны, полыхавшей в конце 60-х годов XX века. Отчаянный визит в ЦК КПСС не принес результата. Молодой референт, вернувшись от аппарата прямой связи с Ленинградом сочувственно сказал: «…не выпустят они Вас…». Однако тупиковая ситуация неожиданно разрешилась приглашением к участию троих москвичей, два из которых имели титул лауреатов Ленинской премии, а один из них имел ещё статус члена-корреспондента АН СССР и одного из ведущих физиков-теоретиков нашей грешной планеты. Почувствовав, что поездка все равно состоится и в сакраментальной тогда фразе «Москва – Ленинград соревнуются» наш город может потерпеть очередное поражение ленинградские бонзы дрогнули… Группа Географического Общества СССР состояла из: 3-х ленинградцев – Игоря Васильева – доцента ЛТИ, Саши Дитмана – научного сотрудника Института полупроводников и автора этих строк; 3-х москвичей: физика-теоретика: Алексея Абрикосова – член-корр. АН СССР (1964), лауреата Ленинской премии (1966), академика АН СССР (1987), проживает в США с 1991, лауреат Нобелевской премии (2003); Сергея Иорданского – физика, к.т.н., а также инженера-строителя Богдана Поповского. 23 февраля 1968 г., под звуки маршей Дня Советской Армии, самолет Аэрофлота взял старт по маршруту Москва – Каир – Ходейда – Могадишо – Дар Эс Салам – Найроби. Получив на борту грамоту от славянского бога ветров Сварога, за пересечение экватора, мы уверенно приближались к старту своего многоцелевого маршрута. Кроме основной задачи группы Географического общества СССР – первого советского восхождения на Килиманджаро, планировалось восхождение на гору Кения (5197 м), расположенную на самом экваторе, а также посещение величайших заповедников планеты – Нгоро-Нгоро и Серенгети с проведением кино и фотосъемок, сбором гербариев и коллекций местных крылатых насекомых… Однако суровые будни идеологически разделенного мира внесли в поездку с самого начала серьезные коррективы. В аэропорту Найроби, к нашему крайнему недоумению нам объявили о депортации из страны всей группы в течение 24-х часов. Отчаянные успокаивающие жесты, вызванных в аэропорт представителей нашего посольства, предотвратили международный инцидент с возможным использованием редкой в этих местах славянской ненормативной лексики… Выяснилось, что на днях двое кенийских журналистов устроили дебош в одном из московских ресторанов и были депортированы из СССР. По законам дипломатического протокола такая же участь ждала двух безвинных сотрудников советского посольства в Кении. Наше неожиданное появление изменило направление движения дипломатического кенийского меча… Депортируясь в сторону танзанийской границы и с сожалением глядя на проплывающий на горизонте силуэт горы Кения, одновременно с нескрываемым восхищением наблюдаем величественные силуэты жирафов, неспешно переходящих шоссе перед носом нашего лендровера. «Утешительным заездом» явилось организованное фирмой «United Touring Compani» восхождение на древний вулкан Меру (3120 м), с вершины которого мы увидели нашего соперника – конус вулкана Кибо. Даже с расстояния в 100 км он выглядел весьма внушительно. Позднее выяснилось, что сия респектабельная фирма является дочерним предприятием всемирной туристской компании Кука – той самой «конторы Кука» столь блистательно прорекламированной некогда в знаменитой детской поэме Маршака «Мистер Твистер». …1 марта 1968 г. Ранее утро. Сброшены одеяла из обезьяньих шкур альпинистского отеля Марангу. Накануне вечером подписано с хозяйкой отеля заявление о том, что ввиду отказа от носильщиков и проводников группа предупреждена об оплате из своих средств возможных спасательных работ… Трое ленинградцев и трое москвичей с полной выкладкой (спальниками, примусами «Шмель», советской тушёнкой и сгущенкой и т.п.) выходит на восхождение. Предстоит преодолеть разницу высот более 4-х км.
Наиболее оригинальным воспринимается отсутствие тени под ногами. Практически это экватор. Встреченные крестьянки с огромными гроздьями бананов на голове, в ужасе шарахаются при виде белых «бвана» (господ), несущих собственные рюкзаки… Зрелище невиданное в этих местах. К вечеру доходим до первого лагеря – «Мандара-хат». Ночевка в нем не входит в планы полностью самостоятельного восхождения, проходим еще метров 200 и становимся на ночлег. Вокруг типичный среднерусский пейзаж. Березки, ручеек, комарики (в умеренном количестве). И интеллигентские, юмористические подкалывания о 980 рублях (сумма, по тем временам, впечатляющая) выкинутых на африканский вечерний ветерок… Второй день – ишачка протяженностью в 12-14 км с набором высоты всего 1200-1300 м. Горная саванна с диковинными растениями – сенециями (полукактусы – полупальмы). То и дело навстречу попадаются одиночки и пары восходителей, спускающиеся в сопровождении своих гидов и «портеров» (носильщиков).
Некоторые имеют на голове венки, сплетенные из неярких горных цветов. Узнаем о традиции – восходитель, достигший вершины, получает венок, сплетенный сопровождающим его. Венки далеко не у всех. Один из молодых американцев на наш вежливый вопрос отвечает: «Я потерял интерес к восхождению». Потом мы узнали, что по статистике только трое из сотни восходителей доходят до вершины. И дело не в сложности. Килиманджаро. Кибо имеет максимум двойку по нашей альпинистской квалификации, да и то, в основном за высоту. Просто народ идет любой, как правило совершенно неподготовленный, ни физически, ни, главное, морально. Под вечер доходим до второго лагеря Хоромбо-хат. Высота 4100 м. Облака уже под нами. Просторы саванны просматриваются на десятки километров окрест… Высота не чувствуется, однако вечерняя прохлада уже не экваториальная. Утро 3-тьего дня радует погодой. Идем бодро. Метров через 500 слева вежливая информация «Last water» – последняя вода. Для советских альпинистов – туристов, привыкших пить из любой лужи, не говоря уже о снежниках, объявление звучит несколько анекдотически. Выходим на седловину. Левее могучий конус Кибо, увенчанный снежно-ледовой шапкой, правее скальная корона Мавензи, отдаленно напоминающая нашу кавказскую Шхельду.
Погода портится. Холодный пронизывающий ветер с примесью дождя и снега. Высота явно доминирует над географической широтой. Подходим к последнему верхнему лагерю, Кибо-хат. Высота 4650 м. С противоположной части седловины сюда же идет тропа из Кении. Оттуда тоже совершаются восхождения. Палатки разбиваем у самого снежника. Отсюда по камням и снегу начинается тропа восхождения на конус Кибо. Укладываемся спать часов в 8 вечера. Выход назначен на час ночи. Таков регламент восхождений. Снежные поля нужно пройти до восхода, жаркого даже на этих высотах, экваториального солнца. Выходим по графику. Морозная тропическая ночь. Температура -12о С. Для памирских восхождений рядовая. Для кавказских – холодновато. Для африканских – немыслимо холодно. Ветер пробирает до костей. Над головами угольно черное небо с зимними яркими звездами. Знакомая Большая Медведица почти на горизонте и перевернута – южное полушарие! Знаменитый Южный Крест во всем великолепии… Часа через 2 впереди слева отверстие в скале. Пещера Ганса Майера. Решаем отдохнуть, но через несколько минут холод заставляет подняться и идти дальше. Постепенно небо над Мавензи начинает светлеть. Мы уже выше вершины Эльбруса.
Над просторами саванны и пояса тропического леса, окружающего массив Килиманджаро, встаёт солнце. Последняя сотня метров проходится уже в относительном тепле. Наконец каменная лестница радует последними ступенями. Мы на краю кратера Кибо. Гилман-пойнт – пик Гилмана. На стояке укрепляются вымпелы Географического Общества и ДСО «Спартак».
Серия ритуальных фотографий. Под плитой с надписью «Gilman point» журнал восхождений. Отмечаемся со всеми подписями. Один из москвичей плохо себя чувствует – горная болезнь со всеми её симптомами налицо. Раннее утро, до активного таяния фирна ещё часа 2, решаем продвигаться по краю кратера ближе к его высшей точке. Под ногами ледничок, свисающий на обе стороны кромки кратера. Метров через 200 группа черных скал – скалы Бисмарка. Серия фото и движемся дальше. На всякий случай несем с собой репшнур. Еще метров через 100 подходим к критическому месту на кромке кратера. Узкий, покрытый размокшим фирном, гребень длиной метров 20. Дальше опять широкий скальный путь. Пройти туда можно со страховкой – по обе стороны есть куда падать. Насчет пройти обратно – неясно. Через час-полтора фирн совсем раскиснет… Решаем не гневить бога и лежащего где-то поблизости (по словам Хемингуэя) замершего леопарда. По большому счету задача решена. Мы над Африкой. Возвращаемся к Сергею, изнемогающему в неравной борьбе с горняшкой. Увидев нас, он обрадовано бормочет какую-то фразу. Просим повторить погромче. И… безудержный хохот группы несколько минут нарушает безмолвие заоблачных снегов… Поскольку фраза концептуальная и как бы подводит итог многодневной дискуссии, она требует некоторого пояснения. Большинство участников экспедиции уже выезжали за рубеж, как правило в составе научных делегаций и групп. И прекрасно знали о наличии в каждой из таких групп соответствующего «куратора». В нашей группе обе «тройки» – ленинградская и московская, знавшие друг друга много лет, понимали, конечно, отсутствие пресловутой персоны (может быть «это» и было главной трудностью в пробивании всей поездки). Однако интеллигентская склонность к юмору и «хохмам» в свободные вечерние часы, способствовала словесным упражнениям на «заданную тему». Куратор «искался» всем коллективом в лингвистическом конкурсе. И вот на вершине Кибо, жестоко страдая от горной болезни и ее материальных позывов, Сергей произнес концептуальную фразу, достойно завершившую групповую дискуссию. «Хотел бы я знать, кто из нас, в своей автобиографии, напишет, как он в качестве стукача взошел на Килиманджаро»… Вниз бежали быстро, даже глиссировали по размокшим снежникам. С ходу собрали штурмовой лагерь и пошли далее вниз. Ночевали на высоте 4100 м около лагеря Horombo-Hut. Днем Саша Дитман сделал почти всем венки из ромашек, а около нижнего лагеря каждый за вполне умеренную плату получил на память о покорении Килиманджаро венок из цветов бессмертника. Поздним вечером пятого дня мы входили в вестибюль нашего отеля. Впереди была ночь отдыха, за ней нас ждали величайшие заповедники планеты… | ||||||||
|
