|
|
|
|
|
|
| Альпинисты
Северной Столицы |
|
Владимир
Шистко
Имя
Евгения Андриановича Белецкого
я впервые услышал от А.С. Зюзина – моего «прародителя»
в альпинизме – учителя и друга до
последних дней его жизни, а также от М.Г.
Погребецкого, который с первых дней моего
с ним знакомства в альплагере на Кавказе
в 1948 году, увидев мои этюды, проникся ко
мне на удивление, с большой теплотой и
вниманием, также упомянул имя Е.А.Белецкого,
с кем мне бы нужно было познакомиться для
консультаций по теме о горах и
альпинистах. Поступление в Ленинградский
художественный институт имени И.Е.Репина
на Графический факультет в 1953 году,
кардинально изменило мою судьбу. Я сразу
же установил контакты с моими друзьями-альпинистами:
С. Вовкушевским и В. и Ф. Кабановыми. С Е.А.
Белецким мое первое с ним знакомство
произошло лишь после того, как я уже стал
в 1957 году альпинистом-высотником, побывав
на Памире при поддержке Д.М. Затуловского.
В составе высотной экспедиции, под
руководством К.К. Кузьмина, я вошел в
группу сильнейших альпинистов, которые,
совершив уже восхождения на пик
Ленинград и др. вершины, должны были
совершить первовосхождение на пик
Сталина через пик Куйбышева и Фирновое
плато на высоте Н.И. Кузьмин и все члены его команды за восхождение на пик Сталина получили золотые медали (1957), а я Почетную грамоту Верховного Совета Таджикистана, Грамоту Ленгорисполкома и памятную медаль 250-летия Ленинграда. Почувствовав себя «высотником» я смелее входил в Спорткомитет на ул. Халтурина, присутствовал на заседаниях городской ФА, открытых заседаниях Президиума и др. мероприятиях. Здесь и произошел мой первый контакт с Евгением Андриановичем Белецким. Однажды (1958 – Прим. ред.), на альпинистском вечере в Спорткомитете, во время чествования (50-летия) Е.А. Белецкого, я вышел на трибуну и преподнес юбиляру свой авторский эстамп – большой офорт, который я назвал «Поединок», под аплодисменты всех сидящих в зале. Евгений Андрианович взял гравюру, поблагодарил меня, пожав мою руку. Я был счастлив!
В 70-е годы (в 1964 г. – Прим. ред.) в наш город должен был прилететь из Москвы великий Тенцинг – первый покоритель Эвереста! Собралась большая группа ленинградских альпинистов на Пулковском аэродроме. Меня тоже пригласили. Благодаря нашему, в те годы, «Президенту» городской ФА С.М. Саввону, я вошел в состав группы встречающих. Когда, наконец, самолет приземлился и подали трап, показалась фигура Тенцинга и Ж. Гиппенрейтера – в качестве сопровождающего и переводчика одновременно. Все бурно зааплодировали, преподнесли ему цветы. На фотографии, запечатлевшей этот исторический момент, рядом с Тенцингом стояли Е.А. Белецкий, С.М. Саввон и др..
Потом, все мы на машинах, направились по маршруту во Дворец пионеров (Аничков дворец) на наб. р. Фонтанки. Была большая программа. Тенцинга встретили в ДК «Промкооперации» при огромном собрании альпинистов.
Кстати, хочу отметить, что Тенцинг посетил и мою мастерскую в Академии художеств. Я ему показал свои эскизы дипломной работы и даже преподнес ему на память большой офорт с изображением нашего самого большого «семитысячника». Я его назвал «Исполин». В 1958-1959 годах в Советском альпинизме проходили серьезные тренировки и сборы команд с целью отбора сильнейших спортсменов в команду «гималайцев». В этот период мы встречались с Е.А. Белецким чаще. У меня сохранился дневник, в котором я записал наиболее значительные события. На Эльбрусе мы расположились в «Приюте-11» - специально построенной трёхэтажной гостинице, напоминающую, издалека, дирижабль. В конце 50-х годов ХХ столетия все «каюты» гостиницы были очищены ото льда и грязи, которые накопились за годы Отечественной войны на Кавказе с 1942-43 гг. В комнатах было чисто и, даже, тепло. Мы расположились на полу и несколько суток, в период первой акклиматизации, спали в своих спальных мешках, а днем, после тренировочных выходов на склоны не далее «Приюта Пастухова», слушали лекции тренеров и, даже, сценарий будущего фильма, который подробно всем нам изложил Миша Ануфриков – экспедиционный кинооператор в сотрудничестве с А.И. Сидоренко. Наконец, наступил день выхода на вершину Эльбруса. Вышли ночью, но ближе к утру. Шли медленно. За спиной у каждого из нас были тяжелые рюкзаки. Так как народу было много, что шли в связках, которые как-то сформировались естественным образом – по «географическому» принципу: «москвичи», «ленинградцы», «сибиряки» или по принадлежности к командам ДСО. Возможно, я и ошибаюсь, но «спартаковцы», во главе с П. Будановым шли отдельно, хотя это были ленинградцы. В связке, в которой я оказался, были Е.А. Белецкий и В. Потапов. Шли медленно. Евгений Андрианович шел тяжело. В. Потапов взял часть вещей из его рюкзака себе. Шли не торопливо, почти до самой перемычки. Виктор Потапов вдруг не выдержал и отцепился от веревки, пошел самостоятельно. Евгений Андрианович шел молча, возможно он переживал, что не мог идти быстрее. Я же, как мог, пытался разговаривать, тем более что приближалось время искать место для установки палатки. Остановились, наконец. Подошел «Потап», как мы его, иногда, по-дружески называли, и мы вместе установили нашу «гималайскую палатку», забросили в нее свои вещи. Нам предстояло в этом «доме» жить целую неделю, а может быть и дольше, чтобы испытать все снаряжение на прочность, непродуваемость, утепленность и проч. Моя же цель была – всячески расположить Евгения Андриановича Белецкого в этой «теплой» атмосфере к моим заветным целям художника, придавая в беседе с ним важность роли художника, попытки отобразить в своих работах этот исторический момент. Я и ранее беседовал с ним на эту тему, но склонность Е.А.Белецкого больше лежала в сторону науки. Он был немногословен, но его позиция была уже мною определена. После восхождения на западную вершину Эльбруса, а затем, и восточную, мы стекались вниз и размещались по своим палаткам. Мы говорили о разном, но Евгений Андрианович Белецкий ни разу не говорил о том, как они в годы войны 1942-1943 гг., на вершине Эльбруса снимали фашистский стяг, и водрузили наш – советский, красный, как символ Победы и Надежды. Когда наступил, по графику, срок возвращения всех «гималайцев» вниз в Терскол, мы, вытянувшись длинной цепочкой, словно дикие «гуси-лебеди», шли вслед за Н.А.Гусаком – этим бывалым «зимовщиком» на Эльбрусе и фронтовиком. Мы оказались в белом облаке. Был мороз и все надели защитные меховые (обезьяньи) маски с отверстиями для глаз, рта и носа. Остановились. Кажется, заблудились?! Ну и Гусак! Слишком рано ушел вправо и мы все оказались в лабиринте трещин ледника. Пока стояли в ожидании выхода, мерзли и дышали, почувствовали, что при выдохе образуются клубы пара, а от конденсата вокруг отверстий, происходит наледь. Лицо мерзнет еще больше. Руки заняты. Что делать? Я маску сдернул с лица, а остальные терпят. Пока дошли до ледовой базы обморозились. Некоторые, даже, сильно. Например, у Евгения Андриановича Белецкого, вскоре опухли уши, как волдыри. У других: щеки и нос. Я же отделался лишь маленькими полосками обморожения по краю очков. Лицо, черное от загара, мороза и ветра. Когда пришли в а/л «Спартак» - мы тут же оказались в объятиях ожидавших нас друзей и близких нам товарищей. К сожалению, наша экспедиция с поездкой в Китай сорвалась из-за военных действий на Тибете по индийской границе и была отложена на год.
В те годы я вел дневник. Вот некоторые отрывки из него относящиеся к подготовке… Китайско-советской экспедиции на Джомолунгму (зимний тренировочный сбор участников, 1959 г.) …15 февраля 1959. Воскресенье. …После станции Прохладная в нашем купе стало еще более многолюдно. К нам подсели Е.А. Белецкий и В. Потапов. Они пересели из других вагонов…
…Читали письмо Ханта Е.Белецкому. Удивлялись больше всего обращению Китайского посольства в Лондоне в Британский альпийский клуб по вопросу кислородных приборов, используемых в экспедициях?! Это странно, т.к. вся организация советско-китайской экспедиции в Гималаи проводилась без огласки (!), как условились, и рекламы?! И… вдруг?!… 23 февраля 1959. Понедельник. Скальные занятия с кислородными масками и баллонами в связках. Киносъемка… …Вечером обширная программа: урок китайского языка, а после этого Белецкий, ленинградец, наш корифей, ЗМС СССР, сделал отчетный доклад об итогах разведки у подножья Джомолунгмы. После ужина в помещении нашей столовой (а/л «Спартак»), мы собрались послушать Е.А.Белецкого. Всем было интересно его послушать, т.к. о разведке знали все, но подробно никто ничего не знал. Евгений Андрианович небольшого роста, пухленький, розовощекий, с оттопыренной нижней губой, всегда серьезный и степенный (даже значительный! Как-никак член Британского Королевского географического общества, член партийного бюро Кировского завода в Ленинграде, автор нескольких книг о пике Ленина, да и прочих заслуг, которых не перечесть…), прикнопил на стене небольшую карту-схему, а потом стал неторопливо рассказывать все по порядку. Я записал, как студент Академии художеств, конспект с его слов, стараясь не упустить главное. Писал старательно и честно, насколько это было в моих силах». Рассказ Е.А.Белецкого вместился на 4-х страницах машинописного текста… Задачами разведки явились ознакомление с районом, коммуникациями, путями выхода, путями довоенных Британских экспедиций; наблюдались ли изменения в работе за период 15 лет и т.д. В комитете физкультуры двух стран (СССР и Китая) разведка доложила свои результаты. Нужно отметить то внимание, с каким китайские высшие партийные органы обсуждали этот вопрос. Директивный метод руководства военного министерства и большие средства, ассигнованные на эту экспедицию, позволяют нам надеяться на хорошую ее организацию в этом году. В этом сезоне планируется только разведка. Но, в крайнем случае – лучшем случае, это вклад в 10-летие Китайской Народной Республики. Просили не разглашать это мероприятие, но когда это произойдет, пропаганда этого исторического события найдет свое место. Разведка должна была за благоприятный период погоды (обязана была!) все сделать. Из Пекина отправились в Тибет – своеобразную горную страну, самолетом и приземлились на небольшой аэродром. Это территория КНР, которая ждет своих реформ, как район Синьдзянь. Тибет связан двумя дорогами, так как регулярных авиационных трасс еще нет. Одна дорога от Чанду-Сикан – Тибетская, ведет в Лхасу. Вторая
– с северо-востока на запад и юг: Цинхай –
Тибет. Она имеет протяженность Авиационная
трасса лежит через города: Пекин, Сиань,
Синин, Голмо (аэродром), Данк-Сюнь (аэродром),
который находится в Вначале
самолет идет над равнинами, затем над
предгорьем у рек Хуанхе, верховья рек
Янцы-Цзян, Меконг, Силуэм, через хребты
Куэнь-Луня, Северные или Транс-Гималаи
высота которых достигает От Голмо уже летят с кислородными баллонами из-за трудностей пути в воздухе. По рекомендации китайских товарищей путь можно покрыть за 3 перелетных дня: от аэродрома Дан-Сюнь. Далее
будем пользоваться автомобильными
дорогами. Предстоящей экспедиции (очевидно,
нам!) уже возможно будет пройти по дороге
через реку Брахмапутру и реку Шихатце,
спуститься в долину Цанг-По, а затем на
пароме переправиться в район Шихатце –
где живет Панген-Лама. Путь от Лхасы до
Шихатце равен Разведчики боялись наступления непогоды. В монастыре предсказывали непогоду, однако, к счастью благоприятная погода затянулась, а солнце согревало, но, к сожалению, был резкий ветер. Ранее, иногда, некоторые экспедиции именно осенью прибегали к попыткам восхождения на Джомолунгму. Визиты, расчет времени на непогоду, заняли много времени. В данной обстановке условия благоприятные для экспедиции. Китайские товарищи не признают название горы Эверест – именем английского руководителя индийской топографической службы. Джомолунгма – ее основное название. «Мы, представители вождя Мао-Цзе-Дуна и можем переделать даже погоду, подчинить ее». Так утверждали они свое к этому отношение. Разведчики
на высоте От языка Главного Ронгбукского ледника дорога шла в 4-й лагерь на перевале Чонга. Он скрыт за вершиной Чонгза. Выход на перевал предполагался осуществлять не только с востока, но и с запада. Китайские товарищи настаивали на этом. Одну из групп нужно направить на перевал Чонгла из верховьев главного Ронгбукского ледника. Другую - по пути с запада. Этот путь нужно всячески отвергнуть, ибо это продолжительнее и опаснее. Только с востока. Здесь обнаружили следы прошлых английских экспедиций (25 лет тому назад!) по левой орографической стороне ледника. По моренам и осыпям трудно пересекать ледник. От языка главного Ронгбукского ледника за 25 часов можно дойти до лагеря № 3 и № 4. Создается впечатление некоторого изменения ледника. Мы обнаружили нецелесообразность прошлых путей англичан по пути лавиноопасных снежных склонов с пересечением двух подгорных трещин. Разведка предложила другой путь, путь по кратчайшей прямой с преодолением сбросов, подгорных трещин, что более безопасно. Выводы:
предложили базовый лагерь организовать в
Восточном Ронгбукском леднике (у языка).
Там уже построена автодорога прямо к
языку ледника, протяженностью в Из
уездного пункта Птингри (Птинджи),
который расположен в 5-ти часах автопути
от базового лагеря - Вот и все, что могу я вам сообщить – закончил свое сообщение Е.А. Белецкий. Молчание наше вдруг сменилось оживлением, вопросами, спорами между собой. Потом Евгений Андрианович стал отвечать на вопросы. Игорь Ерохин: «Бывало ли, что не было хорошей погоды? Вот Шиптон, например, жаловался». Е.Белецкий ответил, повторяя еще раз все то, о чем он уже говорил. Не помню, кто именно задал интересный вопрос по существу организации экспедиции, ее структуры и всего «механизма» взаимодействия. На это Е.А.Белецкий дал исчерпывающий ответ. Первое. Китайско-советская экспедиция на Джомолунгму имеет руководящий состав: начальник экспедиции – китайский товарищ: Ши-Дпи-Чунь. Заместитель начальника экспедиции – начальник советской части экспедиции, Заслуженный мастер спорта СССР К.К.Кузьмин. Руководящее ядро состоит из 4-х человек: начальника экспедиции, заместителя начальника экспедиции, заместителя китайской части экспедиции, парторга советской части экспедиции (он также член руководящего ядра). Заместитель начальника экспедиции К.К.Кузьмин является начальником штурма. Тренерский совет состоит из 5-ти человек: два – с китайской стороны, три – с советской части. Председатель тренерского совета является представитель советской части. Этот же председатель тренерского совета является заместителем начальника по оргвопросам. С китайской стороны еще назначены 5 тренеров со своим председателем и заместителем. Для помощи в экспедиции создан штаб содействия экспедиции из представителей китайской и советской стороны. Утвержден штаб Всесоюзным Советом, который находится в Пекине. В этот штаб войдут руководители: Председатель Комитета физкультуры КНР маршал Хелун (или Хуан-Джун) и с нашей стороны, возможно, будет командовать эксперт в китайский Комитет содействия экспедиции в Тибете. Руководящее ядро решает все вопросы в экспедиции: хозяйственные и спортивные. Тренерский совет – совет специалистов. В советской части экспедиции все участники экспедиции подчиняются начальнику Советской части экспедиции. По хозяйственным вопросам – заместитель по хоз.вопросам; по спортивным вопросам – старшие тренеры. Исключение составляет научная сфера. Что касается связи. С Пекином связь будет по радио непосредственно. В экспедиции будет старший радист, старший врач, старший кинооператор, по научной работе – Боровиков А. - Теперь, что касается адреса, - Е.А.Белецкий сделал продолжительную паузу, так как мы взялись за ручки и карандаши, - пишите! Мы записываем: «КНР, Пекин. Комитет физкультуры и спорта. Отдел альпинизма. Фамилия участника экспедиции (кому будет адресовано письмо). Телефоны в Москве. Комитет ФК: К-00-4-90 доб. 2-73, Б-16-8-64». Связь с экспедицией будет осуществляться через г. Ош (в Киргизии) с Москвой. Загрузка корреспонденции не должна быть более двух писем за весь период. Так как письма будут идти очень долго. До открытия информации об экспедиции текст будет кодирован…». Вот это да! Какая конспирация?! Все изрядно устали. Мы поблагодарили его, пожелав ему и друг другу спокойной ночи, разошлись, забыв о том, что все мы спим вместе в одной большой комнате и о том, что сегодня 23 февраля – День Советской Армии! Пошли спать.
Из доклада «25 лет Ленинградскому альпинизму» (докладчик не известен), 1958 г. …В результате проведенных походов в 1931, 1932, 1933 годах Ленинградская секция сильно выросла и окрепла. С 1932 года в работе секции и походах принимали участие новые товарищи: Белецкий, Мельников, Кватер, Великсон, Громов, Сидорова и др. В 1933-1934 гг. появились в секции Калинкин, Угаров, Чернов и другие известные нам товарищи, многие из которых являются теперь мастерами и заслуженными мастерами спорта. Кстати сказать, в то время многие не думали, что, например, Евгений Белецкий и Алексей Угаров будут вообще заниматься альпинизмом. Делом в том, что, по мнению медиков и таких авторитетов в альпинизме того времени, как Делоне и Крестовников, у Белецкого отсутствовали данные для занятия альпинизмом, как человека слабосильного. В отношении Угарова считали, что он тоже далеко не пойдет из-за своей силы и веса, и неповоротливости. Опасались за целость скал, ледников и его товарищей. Но, как видим, эти мнения и опасения не оправдались и не заставили отказаться от занятий альпинизмом ни Белецкого, ни Угарова. Угарова не остановила даже не совсем приятная первая встреча со сванами, когда его на перевале Донгуз-Орун обобрали и чуть не в трусах пустили в Сухуми». Цитата В. Шистко. Оригинал доклада в рукописи находится в архиве В. Шистко (от Н.М. Сидоровой – секретаря ФА Ленинграда).
От редакции: Эта цитата из доклада является лучшим подтверждением того, насколько целеустремленным, организованным и настойчивым был Е.А. Белецкий, что позволило ему опровергнуть эти предположения и стать тем кем он стал – Человеком с большой буквы и великим альпинистом. | ||||||||||||||
|
Мои
встречи с Е.А. Белецким
