Альпинисты Северной Столицы

Покупка очков для шерпов

Из книги Юрия Вячеславовича Кононова – переводчика и радиста экспедиции на Эверест-82. «Победа над Эверестом», Киев, «Здоров’я». 1985.

Свободное время используем для закупки солнцезащитных очков для шерпов. Это вызвано необходимостью. Например, в апреле 1953 года выпавший ночью снег принес совершенно неожиданные осложнения передовой группе Хиллари. Пройдя в течение дня по ослепительно белым склонам по долине р. Кхумбу, в Лобуче пришел отряд почти полностью ослепших носильщиков, и руководитель группы Хиллари провел очень тревожную ночь, всерьез опасаясь, что он провалил едва начавшуюся экспедицию.

Обеспечение шерпов советской экспедиции солнцезащитными очками было предусмотрено еще в Москве, но закупка их была отложена до Катманду и превратилась в один из самых веселых аттракционов, который долго вспоминали участники экспедиции.

Евгений Игоревич Тамм закупку очков поручил старшему тренеру Анатолию Георгиевичу Овчинникову. Тот отнесся к поручению очень добросовестно, обошел ряд магазинов оптики, посетил местные «толкучки» и таки нашел торговцев с передвижным магазином солнцезащитных очков с самой низкой ценой - 35 рупий за пару. Когда мы возвращались на автобусе в гостиницу, Анатолий Георгиевич попросил остановиться и пригласил меня пойти с ним завершить закупку 40 пар очков. Оказывается, базар находился тут же, у дороги, на огромном поле, образующем центр города. Свои товары продавцы приносят сюда ежедневно. Большое пространство поля позволяет торговцам свободно расположиться со своим товаром, и недалеко от края дороги мы увидели несколько лотков с очками. На одном из них лежало около 30 пар хороших очков.

- Сколько стоит одна пара? — уточнили мы еще раз цену.

- 35 рупий.

- Значит, за 30 пар надо 1050 рупий, - быстро подсчитал в уме Овчинников и стал расстегивать свою полевую сумку, чтобы достать деньги.

- Подожди, Анатолий Георгиевич, если мы заплатим деньги, не торгуясь, то продавец будет очень недоволен, надо торговаться, хотя бы для формы, - говорю я. - Он даже может обидеться, подумает, что продешевил, если мы просто так возьмем и купим у него очки.

- Хорошо, давай торговаться, только не очень дави, - говорит Овчинников, даже не подозревая, как и я, чем закончится наш веселый торг.

Пока мы договариваемся с Овчинниковым, возле лотка останавливаются несколько человек и молча смотрят на нас. Торговец видит, что мы пришли к какому-то решению и в нетерпении ждет, чем это кончится для него. Он, вероятно, надеется, что продаст нам две пары очков, так как нас двое. Чтобы с чего-то начать, я опять переспрашиваю:

- Так сколько стоит одна пара?

- Тридцать пять рупий, - подтверждает торговец.

Я беру одну пару, откладываю в сторону, потом беру вторую и кладу рядом с первой.

- Здесь две пары, - говорю я. - Тридцать пять и тридцать пять, за две пары надо платить семьдесят рупий. Мы берем обе за пятьдесят. Согласен?

- О'кей, - демонстрирует свои знания английского торговец.

- О'кей, - скрепляю я сделку. Затем к отложенным двум добавляю еще восемь пар и говорю:

- Вот здесь десять пар очков. Если каждая пара стоит теперь 25 рупий, то за десять надо платить двести пятьдесят. Правильно?

- Правильно, - кивает торговец.

- За все десять пар двести рупий, уже по двадцать рупий за пару, о'кей?

Торговец отвечает не сразу, он смотрит на стоящих рядом людей, те понимают его сомнения, по-непальски объясняют ему, что за десять пар он получает двести рупий. Мне кажется, что он просто не верит, что он сможет продать за один раз десять пар. Мы стоим спокойно, не торопим торговца. По сути, ритуал торговли завершен, последнее слово за продавцом.

- О'кей, - говорит он. Я отбираю еще десять пар, присоединяю их к первым десяти и говорю:

- За эти десять пар двести рупий и за эти десять пар двести рупий, скидка будет? - задаю я формальный вопрос, и конечно, продавец отвечает: «нет».

- О'кей, - тут же соглашаюсь я.

Можно было бы отложить оставшиеся десять пар и заплатить деньги, но торг набрал уже темп, это только рассказывать долго, а на самом деле торговля шла в хорошем темпе: отложил очки в сторону, вопрос - ответ, добавил новую порцию очков, вопрос - ответ, как в игре в пинг-понг, причем продавец уже понял, что мы не простые покупатели, намерения у нас серьезные, хотя торг идет весело. Толпа уже обступила лоток со всех сторон, и появился даже какой-то инициативный советчик, в речи которого преобладало «нет» почти на все вопросы нашего продавца. Советчик как-то сбивал темп торговли, которой Овчинников явно наслаждался, воспитанный на твердых ценах. Мы уже не могли остановиться, чувствовали доброжелательно-удивленное настроение толпы, которая быстро разрасталась вокруг нас. Люди толкались, чтобы лучше видеть и не пропустить эффектный финал. И он наступил. Я отобрал еще десять пар очков и сказал продавцу:

- Теперь считай за эти десять пар - двести рупий, за эти десять пар - еще двести рупий и за эти десять пар - тоже двести рупий, всего шестьсот рупий. Берем все за пятьсот.

- Пятьсот пятьдесят,— быстро ответил продавец, уверенный, что, увлеченные торговлей, мы переплатим ему эти пятьдесят рупий.

- О'кей,— махнул я рукой.

Глаза торговца вспыхнули от радости. Овчинников отсчитал 550 рупий, но оставшиеся деньги не прятал, он еще не пришел в себя и был уверен, что, если продавец скажет, то он должен отдать ему еще пятьсот рупий. Но тот сложил деньги в карман и, рассчитывая воспользоваться щедростью, которую мы только что продемонстрировали, сказал, показывая на оставшиеся на лотке шесть пар очков:

- Заберите и эти.

- Хорошо, сколько?

- По тридцать рупий каждая.

- Ну нет, они были по тридцать, когда вот эти, наши, были по тридцать пят рупий. Мы же заплатили за наши по 20 рупий, поэтому за оставшиеся платим меньше. Так сколько теперь за шесть пар?

- Сто пятьдесят рупий.

- Даю девяносто.

- Нет, надо сто десять.

- О'кей.

Забираем оставшиеся шесть пар, торговец тут же складывает свой пустой лоток и уже нас даже не видит, он должен пережить такой удачный для него день где-то в другом месте.

А меня за рукав дергает тот самый советчик, который мешал нашему торгу.

- Посмотрите еще очки, очень хорошие.

- Толя, нам нужны очки?

- Нужны. Нам ведь надо сорок пар, а есть только тридцать шесть.

Характер и настроение нового продавца не располагают к торгу. Отбираем десять пар.

- Сколько?

- Двести рупий.

- Сто.

- Нет.

- Сто пятьдесят.

- Нет.

Толя протягивает продавцу двести рупий, мы забираем очки и уходим. Толпа, которая переместилась за нами к соседнему лотку, расходится, несколько разочарованная - слишком быстро мы сделали вторую покупку. Овчинников дергает меня за рукав.

- Бежим, - говорит, - а то одумаются и отнимут очки.

Он не верит в реальность покупки и потом долго рассказывает всем, как было.

И второй фрагмент о радиосвязи

Дома, но в Гималаях, и нас сразу же захватывают заботы и проблемы экспедиции. Для Лени Трощиненко – это наведение порядка во всем хозяйстве лагеря, для меня новые и непривычные обязанности радиста экспедиции. Еще при подходе к базовому лагерю в селении Периче произошла неожиданная встреча с офицером связи Бисту, который спускался из базового лагеря в Намче-Базар. Он нес телеграммы Тамма в министерство туризма и советское посольство о том, что базовый лагерь установлен, а связи нет, не работает радиостанция.

- Там уже все пробовали включать, - сказал мне Бисту. - Не работает. Иду на полицейский пост в Намче, у них есть радиостанция.

Работа экспедиции без связи с внешним миром, конечно, немыслима. Однако и помощь полицейской радиостанции в Намче Базаре не решает проблемы.

О какой оперативной связи, и вообще связи, можно говорить, если в Намче Базар надо бежать два дня, а оттуда обратно в базовый лагерь - три дня хорошего хода. Пять дней для одного обмена информацией при условии, что связь из Намче Базара на Катманду будет работать регулярно. Более надежна связь службы аэропорта, они несколько раз в день имеют служебные разговоры с Катманду, но ближайший аэродром, имеющий прямую связь с Катманду, в Лукле, дорога туда и обратно занимает 6-8 дней.

Встретив в Периче офицера связи Бисту, несущего радиограмму Тамма в Намче-Базар, я не поверил в неисправность нашей радиостанции. Всю радиоаппаратуру для экспедиции готовил один из лучших специалистов радиодела В. Черевко. Еще в прошлом году на Памире я убедился, насколько досконально знает он радиоаппаратуру и как скрупулезно готовит ее для работы в высокогорье. Проверка, опробование и переопробование, испытания при разных режимах и нагрузках. А из запчастей, мне кажется, можно было бы собрать небольшую ЭВМ. Узнав в Катманду, что Черевко не смог выехать в Непал, Евгений Игоревич сказал мне: «Будешь исполнять обязанности радиста. Володя тебя подучил немного?» Да, на Памире Володя меня обучил основным приемам работы на радиостанции, показал, как ведется документация и прочее, мне пришлось даже его подменять в конце сборов.

Конечно, обнаружить неисправность и тем более устранить ее я не смогу, но я был уверен, что радиостанция в порядке. Ящик с радиостанциями при транспортировке был под постоянным наблюдением, его нигде не бросали, в рациях никто не копался, значит, все должно быть исправно. Но почему же нет связи?

Как только мы пришли в базовый лагерь, Тамм встретил меня словами: «А, радист явился. Теперь мы будем иметь связь». Это прозвучало, как очень веселая шутка.

- Вы хоть включали станцию? Аккумуляторы подсоединяли? - Тамм даже не ответил на мои слабые попытки поязвить.

Подошло время дневной связи – 15:30. Мне и ходить далеко не нужно было, на правах радиста я устроился ночевать в радиорубке. Правда, Тамм намекнул, что радиорубка должна быть не жилой, в палатке сделаем склад всей радиоаппаратуры, солдат-мотора, запасных батарей, генератора и прочее.

- Вот придет Голодов, и мы поставим себе палатку.

- Хорошо.

Я впервые в этом году увидел нашу радиостанцию «Ангару». По прошлому году помню, что крайняя левая ручка внизу - включение. Проверяю установку волны - 4710, поворачиваю крайнюю левую ручку внизу вправо. Щелчок. Шипение и завывание в эфире. И вдруг сквозь этот шум услышали слабый голос: «Бейс камп, бейс камп, Эверест бейс камп. Министри оф туризм из коллинг» («Базовый лагерь, базовый лагерь, базовый лагерь Эвереста, вызывает министерство туризма»). Микрофон схватил офицер связи Шрестха (экспедицию сопровождали два офицера связи) и быстро-быстро заговорил по-непальски. Прием. Опять монотонный голос оператора из Катманду: «Бейс камп, бейс камп, Эверест бейс камп»,- значит, не слышат нас. Включил настройку, Тамм поворотом ручки добился максимального свечения четырех индикаторных лампочек, переключил на рабочий режим - голос Катманду стал слышнее, мы ответили, нас услышали. Дали счет, подстроились чуть-чуть. Шрестха долго что-то говорил по-непальски. Потом микрофон с той стороны взял А. Сурский, работник советского посольства в Непале.

- Вы почему столько дней не выходили на связь?

- Как не выходили. Это вы молчали.

- Мы каждый день выходили на связь два раза в день.

- Мы тоже.

- Ну, хорошо. Как у вас дела? Что сделано, какие планы?

Состоялся долгий сеанс связи. Ведь в Катманду и в Москве ничего не знали об экспедиции со дня вылета в Луклу основного состава участников 13 марта.

- Вы что, не могли включить радиостанцию? - спросил я Тамма после связи. - Меня ждали?

- Ничего не понимаю, - ответил Тамм. - Конечно, и включали, и настраивали, и вызывали. Загадка какая-то.

Лишь в конце экспедиции было получено разъяснение этой загадки. Как-то в ожидании очередной связи с Катманду возле радиорубки собрались, как всегда, все свободные обитатели базового лагеря: участники экспедиции, группа телерадио во главе с Ю.А. Сенкевичем, корреспондент ТАСС Ю. В. Родионов, работники киногруппы и другие, и по какому-то поводу вспомнили первые напряженные дни работы экспедиции, оказавшейся из-за отсутствия связи в полной изоляции от внешнего мира.

Я в который раз с гордостью повторил рассказ о чудодейственном, ставшим легендарным оживлении радио, когда пришел «настоящий радист» и все наладил. И эту легенду развенчал Ю.В. Родионов.

При чем здесь ты, - сказал он - это я спас экспедицию. Когда мы на четвертый или пятый день собрались в радиорубке министерства туризма в Катманду и безуспешно вызывали базовый лагерь, я от нечего делать смотрел в окно, потом мой взгляд заскользил вдоль антенны радиостанции и остановился на гнезде, в который был вставлен штырь антенны. На гнезде было написано - Earth (земля). Мое сонноенастроение исчезло. Я еще раз убедился, что антенна и заземление поменялись местами, тут же переключил их и мы услышали: «Министри оф туризм, бейс камп ис коллинг» («Министерство туризма, вызывает базовый лагерь»). Вот и все.

Очередной раз «чудо» разъяснилось самым прозаическим образом. А жаль. «Наладив» связь, я мог детальнее ознакомиться с лагерем, который уже был хорошо оборудован.