Альпинисты Северной Столицы

На пик Евгении Корженевской

Белецкий Е.А.,
 Угаров А.С.
по книге «Побежденные вершины», 1954.

Фото из архива
 Германа Андреева

 Посвящается памяти Евгения Андриановича Белецкого

1953 год. Чемпионат СССР по классу высотных восхождений, 1 место. Восхождение на пик Евг. Корженевской с ледника Фортамбек, пв, 5а к/тр., совершенное командой экспедиции  ВЦСПС начальник – Белецкий Е.А., Л-д (перед восхождением заболел) в составе: Угаров А.С. (рук., Л-д), – остальные москвичи: Гожев А., Дмитриев Б., Ковырков А., Красавин Л., Рыспаев Э., Селиджанов Р., Скоробогатов П.

 22 августа 1953 г. во­семь альпинистов Памирской экспе­диции ВЦСПС – А.С. Угаров, А.С. Гожев, Л.М. Красавин, П.К. Скоробогатов, Б.Д. Дмитриев, А.И. Ковырков, Э.М. Рыспаев и Р. М. Селиджанов – достигли вершины пика Евгении Корженевской – 7105 м. Советскими альпинистами-высотниками был побежден последний, третий по высоте после пиков Ленина и Сталина, семитысячник Памира, четвертая по высоте вершина нашей советской Родины. Этим была победоносно завершена борьба за покорение п. Евгении Корженевской, начатая 17 лет назад и отнявшая много сил у участников двух пред­шествующих экспедиций.

Пик Евгении Корженевской был открыт и нанесен на карту известным исследователем горных районов Средней Азии, географом и гляциологом Н.Л. Корженевским в 1910 г. Еще в 1904 г., поставив своей целью исследование загадочного тогда Памира, Н.Л. Корженевский пред­принимает свое первое путешествие в верховье р. Мук-су. В то время было известно, что эта мощная река, один из истоков многоводного Вахша, берет начало в величайших ледниках Памира. Самый значительный из них был открыт в 1878 г. энтомологом и географом В.Ф. Ошаниным и наз­ван им ледником Федченко в честь известного исследова­теля Памиро-Алая.

Узкая и глубокая долина р. Мук-су ограничена с севера склонами Заалайского хребта. К югу от нее высятся снеж­ные гиганты хребта Петра Первого, открытого также В.Ф. Ошаниным в 1878 г. Ко времени первой экспедиции Н.Л. Корженевского сведения об орографии хребта Петра Первого были весьма скудны, и путешественник надеялся во время своих маршрутов собрать более полные данные.

В сентябре 1904 г. Н.Л. Корженевский вместе с про­водником, киргизом Тохтур-баем, выступил из кишлака Алтын-Мазар в верховьях Мук-су вниз по течению реки. С величайшими трудностями им удалось пройти по голово­кружительным пешеходным тропам через дикие теснины ущелья р. Мук-су вплоть до ее слияния с р. Кзылсу у тад­жикского кишлака Дамбурачи. В отчете о своем путеше­ствии Н.Л. Корженевский дал подробное описание мар­шрута.

Однако трудности путешествия вниз по долине Мук-су подорвали силы путешественника, и обследование пришлось отложить на шесть лет.

В августе 1910 г. Н.Л. Корженевский вместе со своим спутником, доктором М.П. Богдановым, снова проникает к верховьям Мук-су. 21 августа они прошли к языку лед­ника Федченко. На следующий день было решено совместно с про­водником, узбеком Халметом, предпринять попытку осмотра ледника Мушкетова с правого склона долины Мук-су.

Н.Л. Корженевский сделал засечки с правого берега р. Мук-су и определил местоположение ледника Мушкетова, до языка которого было не более двух верст. Видимые контуры ледника, склоны его ущелья и пик Корженевской были нанесены на первую карту этого района, приложен­ную к отчету.

В то время обширные про­странства высокогорного Памира, лежащие на многие десятки километров к югу от Мук-су, вплоть до Пянджа, не были еще исследованы и обозначались на географиче­ских картах Средней Азии «белым пятном». В результате работ Корженевского в 1904 и 1910 гг. удалось получить только некоторые данные о северных склонах гигантской вершины; полные же сведения о ледниках этого узла, о местоположении пика Корженевской и расположении его гребней можно было получить только в результате вылазок в глубь «белого пятна».

В 1928 г. Академия наук СССР организовала Первую Памирскую экспедицию, ставившую главной своей зада­чей обследование высочайших хребтов Западного Памира, куда входит и область ледника Федченко. Благодаря настойчивости отрядов экспедиции, в состав которых входили опытные альпинисты, удалось сделать ряд гео­графических открытий. Оказалось, что ледник Федченко простирается далеко в глубь неисследованного района Памира и по своей протяженности занимает одно из пер­вых мест среди горнодолинных ледников мира.

Однако ее работы экспедиции не дали новых сведений о расположении гор к западу и северо-западу от хребта Академии наук, области, включающей район пика Кор­женевской.

В 1929 и 1930 гг. экспедиции Академии наук СССР продолжали планомерное исследование бассейна правого притока Мук-су – р. Сауксай, берущей начало из южных лед­ников пика Ленина. В 1931 г. состоялась разведка ЮЗ окраины «белого пятна» – ледников Сугран, Гармо и Гандо. Но и на этот раз не удалось опреде­лить взаимное расположение верховьев этих ледников и района пика Корженевской, объяснить противоречие дан­ных, полученных ранее при наблюдении с востока и с запада пика Гармо, считавшегося тогда узловой вер­шиной.

Загадка узла Гармо была разрешена только в 1932 г ., после того как были сведены воедино результаты работ нескольких отрядов Таджикской экспедиций Академии наук СССР.

Было установлено, что мощная трапециевидная вершина высотой в 7495 м , высшая точка СССР, названная пиком Сталина, расположена на стыке меридионального хребта Академии Наук и широтного хребта Петра Первого. Съемка установила, что пик Сталина не имеет ничего общего с пиком Гармо (См. См. в этой книги статью «Советско-германская экспедиция 1928 года и…». Прим. ред.).

Экспедицией 1932 г. были также разрешены основные вопросы орографии горного узла пика Евгении Корженев­ской. Отряды топографов и альпинистов обследовали лед­ники Фортамбек и Мушкетова, посетили верховья их глав­нейших притоков, определили, что пик Корженевской располагается в северо-западном отроге хребта Академии наук неподалеку от пика Сталина. Расстояние между ними не­многим превышает 13 км.

Топографическими отрядами экспедиции были соста­влены первые карты этого района. Высота пика была перво­начально определена в 7050 м, затем в 6922 м (по определению топографа Ю. Вальтера, 1932 г.), наиболее достоверные геодезические измерения последних лет опре­деляют высоту его в 7105 м. Пик Корженевской оказался, таким образом, одной из высочайших вершин Советского Союза и до последнего времени считался его третьим семитысячником (пик Победы, 7439 м был открыт на Тянь-Шане в 1943 г.). Начиная с 1932 г. покорение этой вершины становится целью групп альпинистов-высотников.

В 1933 г. было совершено первое восхождение на пик Сталина, в 1934 г. – на пик Ленина (первоначально пик был назван А.П. Федченко в 1871 – п. Кауфмана, а первовосхождение было совершено в 1928 году. См. в этой книги статью «Советско-германская экспедиция 1928 года и…». Прим. ред.), на очереди был пик Корженевской.

Возможность восхождения на пик Корженевской из бассейна ледника Мушкетова представлялась маловероят­ной. В  1932 г . ледник вплоть до верховьев был обследован участниками Таджикской экспедиции Академии наук – альпинистом В.Д. Недокладовым и геологом А.Н. Солдатовым. Они сообщили, что склоны, примыкающие к В и СЗ вершинным гребням пика, очень круты, лавиноопасны и попытки восхождения на вершину отсюда вряд ли возможны. Следовало учитывать и трудность подходов к языку ледника Мушкетова: единственная переправа вброд на левый берег Мук-су у уро­чища Дорадек непроходима до сентября; подходы к языку ледника Мушкетова по левому берегу с низовьев Мук-су по тропам золотоискателей исключительно трудны и вряд ли проходимы для вьючного транспорта.

Первое знакомство альпинистов с верховьями ледника Фортамбек в 1932 и 1933 гг. также не принесло утешитель­ных результатов. Было установлено, что южные склоны пика Корженевской и его юго-восточный гребень, ведущий к пику Четырех, круто обрываются к верховьям ледника Москвина (левый приток ледника Фортамбек) отвесными двухкилометровыми стенами. В сентябре 1936 г. в верховьях ледника Фортамбек работала альпинистская группа, разведывая пути вос­хождения на пик Сталина с севера. В состав ее входили инструктора похода, участники которого в июле-августе безрезультатно штурмовали пик Ленина. Альпинисты П.Н. Альгамбров, Е.А. Белецкий, Д.И. Гущин1/, Н.А. Гусак2/, А.Б. Джапаридзе3/, И.Г. Федоров прошли к ущелью Фортамбек от низовьев Мук-су, переправившись на левый берег бурной реки по шаткому мостику у кишлака Девсиар.

Гущин Данил Иванович	Гусак Николай Афанасьевич	Джапаридзе Александр Бичиевич

Двигаясь вверх по леднику Фортамбек в 4-х часах пути от его языка альпинисты обратили внимание на узкое, не обозначенное на карте топографа Вальтера ущелье, прорезавшее высокую террасу древних леднико­вых отложений правого берега ледника. Очертания ниж­них склонов ущелья позволяли предположить, что оно может вывести в глубь массива пика Корженевской, к одному из его вершинных гребней.

Альпинисты не без труда преодолели первую, крутую ступень ущелья, которое получило в последующих экспе­дициях имя Корженевской. Подъем был возможен только вдоль русла немноговодного, но бурного потока, судя по цвету воды, берущего начало из вечных льдов.

После четырех часов подъема по ущелью открылся вид на узкий, но мощный ледник, образующий в нижней части две крутые ступени. Язык ледника был свободен от камней, и его нижняя часть лежала на высоте 4090 м; на 1000-1100 м выше уровня ледника Фортамбек у входа в ущелье Корженевской. Над левым берегом этого ледника высились отвесные гладкие стены скалистого гребня, уходившего вверх, на восток. От языка ледника можно было видеть часть верхних фирновых полей.

Гусак и Джапаридзе, несмотря на малочисленность группы и ограниченность запасов продовольствия, решили продолжать путь вверх по этому леднику.

На второй день альпинисты вышли на перевал, на высоту вершин Эльбруса. Открывшийся вид на восток вознаградил их за трудности похода. В провале лежащего у их ног ущелья был виден мощный ледник, рассеченный трещи­нами. Это мог быть только ледник Мушкетова, а огромные вер­шины за ним принадлежали к группе Алтынмазарских пиков. Альпинисты находились на водораздельном гребне между бассейнами ледников Мушкетова и Фортамбек.

На следующий день было решено продолжать подъем от перевала по северным склонам скального шеститысячника. Путь шел вначале по четко выраженному водораздельному гребню, а затем по снежным склонам крутизной в 45-50°, выходящим к скалам шеститысячника.

Во второй половине дня альпинисты достигли первых скал черного массива (около 6200 м), который снизу казался самостоятельной вершиной. На самом деле это были только скальные обнажения на контрфорсе, при­мыкающем к мощному уходившему на восток вершинному гребню. Изгибы гребня не позволяли рассмотреть его верхнюю часть, но теперь разведчики не сомневались в том, что по этому гребню можно пройти к высшей точке массива.

Разведка Н.А. Гусака и А.Б. Джапаридзе проло­жила путь к вершине другим группам, и уже в следую­щем, 1937 г. была предпринята попытка штурма. В ознаменование двадцатилетия Великой Октябрьской социа­листической революции советские альпинисты предприняли восхождение на все три (известных тогда) семитысячника: пики Ленина, Сталина и Корженевской.

Для штурма пика Корженевской были выделены аль­пинисты А.Ф. Гетье4/, Н.А. Голофаст, Д.И. Гущин, И.В. Корзун, Г.М. Прокудаев, В.С. Науменко, радист Н.А. Кокин и врач В.И. Маслов. 23 июля отряд был доставлен на самолетах в кишлак Ляхш, у подножья западных отрогов Заалайского хребта. Дальше двигаться можно было только вьючными тропами.

Гетье. 1933 г.	Маслов. ДОКТОР. 1933 г.

Через Мук-су решили переправляться по самому верх­нему мосту у кишлака Ходжи-Тоу, что сокращало трудный путь по левому берегу реки.

29 июля отряд переправился через Мук-су. Мост из двух арчевых стволов без настила и перил раскачивался на ненадежных береговых устоях при каждом шаге, де­сятью метрами ниже бушевала река. Груз был перенесен на руках, после чего со всеми предосторожностями были переправлены ишаки и яки.

Путь по левому берегу Мук-су от Ходжи-Тоу к ущелью Фортамбек пересекает ущелья рек Иргай и Хадырша. Местное население с давних пор пользовалось речными террасами и ущельями этих рек для выпаса скота, туда была проложена тропа, пересекающая прибрежные осыпи и многочисленные саи (Сай – глубокая промоина в береговой террасе реки, образую­щаяся в результате действия ее притока. Крутые стены сая, сложен­ные речными отложениями, достигают иногда значительной высоты). При обходе особенно трудных участков тропа поднималась нередко на десятки метров выше реки. Весенние воды, оползни и камнепады совер­шенно разрушили в нескольких местах этот ненадежный путь. Альпинисты затратили немало времени для того, чтобы сделать тропу проходимой для вьючных животных. Целые сутки сооружали мост через бурную р. Хадырша. Дальше грузы пришлось нести в рюкзаках: воды Мук-су залили на некоторых участках тропу. Путь до ущелья Фортамбек занял пять дней, и только к вечеру 2 августа участники экспедиции достигли языка ледника Фортам­бек. К этому времени запасы продуктов подошли к концу, и отряд перешел на сокращенный паек. Только 6 августа самолеты сбросили на парашютах необходимые грузы, а 7 августа альпинисты выступили на разведку пути и для разбивки высотных лагерей. Отряд шел по маршруту Гусака и Джапаридзе. Часть грузов несли носильщики-таджики.

9 августа Гущин и Голофаст установили палатку на седловине водораздельного гребня (5650 м). После одно­дневного отдыха весь отряд вышел для организации сле­дующего высотного лагеря. 11 августа альпинисты на высоте в 6100 м нашли хорошо защищенную от ветра площадку для лагеря. В тот день начался спуск в базовый лагерь для отдыха перед восхождением. Альпинисты счи­тали, что штурм вершины подготовлен.

21 августа штурмовая группа прибыла в лагерь «6100». На следующий день при трудном подъеме к скалам вершинного гребня заболел Науменко. С помощью товари­щей он дошел до следующего лагеря, организованного, несколько ниже вершинного гребня (6400 м).

Отсюда решено было предпринять штурм вершины налегке, с тем чтобы преодолеть остающиеся 500-550 м подъема и в тот же день вернуться в лагерь «6400». Утром 23 августа Гущин, Голофаст, Корзун и Прокудаев вышли к вершине. Науменко не смог продолжать подъем.

Через час штурмовая группа достигла гребня и начала двигаться к вершине. После обхода острых скалистых «жандармов» путь проходил по заснеженному гребню. В два часа дня перед альпинистами открылся вид на вер­шинную точку гребня, дойти до нее удалось к четырем часам. Альтиметр показывал 6960 м, но альпинисты уви­дели, что главная вершина пика лежит восточнее, за по­нижением вершинного гребня. Чтобы достигнуть ее, нужно было спуститься на седловину, лежащую, как казалось альпинистам, на 150-200 м ниже достигнутой ими высоты, затем снова подняться на несколько сот метров. Для этого у группы не было ни времени, ни возможности: палатки, спальные мешки, горючее и продукты находи­лись в лагере «6400», там же лежал больной товарищ. С тяжелым сердцем альпинисты начали спуск. Больного пришлось уложить в спальный мешок, обернуть палаткой и транспортировать три дня вниз по крутым снежным и ледовым склонам. Только на высоте 4500 м его здоровье начало заметно улучшаться.

Таким образом, в 1937 г. альпинистам удалось пройти большую часть вершинного гребня пика Корженевской, но его высшая точка не была достигнута. Эта неудача яви­лась результатом некоторых существенных организацион­ных и тактических ошибок, допущенных организаторами восхождения.

Штурмовая группа на заключи­тельном этапе восхождения не имела ни времени, ни сил для того, чтобы преодолеть последнее препятствие – пони­жение гребня перед главной вершиной. Однако положи­тельное значение экспедиции 1937 г. несомненно. Основываясь на ее опыте, можно было разработать план решаю­щего штурма вершины.

Обстоятельства сложились так, что следующая попытка штурма, закончившаяся победой, была предпринята только через 16 лет, в 1953 г. Восхождение было организовано Отделом физкультуры и спорта ВЦСПС.

……

В состав Памирской экспедиции ВЦСПС 1953 г. были включены альпинисты-высотники, имевшие опыт восхо­ждений на вершины Памира, и молодежь, зарекомендо­вавшая себя во время восхождений на Кавказе и на высот­ном тренировочном сборе ВЦСПС 1952 г. на Восточном Памире в верховьях Танымаса.

Экспедицию намечалось провести в очень короткие сроки. 5-8 июля участников и грузы экспедиции пред­стояло отправить на автомашинах из Сталинабада (ныне Душанбе) в Джиргаталь – районный центр Таджикской ССР в верховьях р. Сурхоб. Отсюда грузы экспедиции предполагалось за 5-6 дней доставить вьюками к ущелью Фортамбек. Разведка пути, акклиматизационные походы и штурм вершины долж­ны были занять немногим более месяца. К 26 августа участ­никам экспедиции предстояло возвратиться в Сталинабад.

Однако в плане работы экспедиции не учитывались возможные серьезные задержки в пути и непредвиденные трудности при движении к подножью вершины, хотя они, как правило, сопутствуют каждой высотной экспедиции; резервы времени были сокращены до минимума, состав экспедиции был увеличен до 30 человек. Предполагалось, что возможно большее число альпинистов примет участие в восхождении, остальные участники займутся детальным обследованием бассейна ледника Фортамбек и обслужива­нием штурмовой группы. Многолюдная экспедиция была обременена тяжелым грузом. Походное и высотное снаря­жение экспедиции, продукты питания, радиостанции, ин­струмент для научных наблюдений, вьючное снаряжение составляли солидный багаж в 5,5-6 т.

К началу июля громоздкое имущество экспедиции, упакованное в десятки ящиков и мешков, было сосредото­чено в Сталинабаде, 5 июля туда же прибыло большинство участников.

Сталинабад встретил нас изнуряющей жарой, дохо­дящей до 42°; лунные ночи не приносили облегчения. Одна­ко желанный выезд в горы без конца откладывался; на первых же этапах продвижения экспедиции встретились серьезные осложнения, от которых, к сожалению, не уда­лось избавиться до конца работы.

Выяснилось, что одна из паромных переправ в верховьях р. Сурхоб снесена водой, движение на авто­машинах оказалось далее невозможно. Остающийся участок пути решено было преодолеть на самолетах, и весь состав экспедиции занялся переупаковкой всех грузов.

За это время Е.А. Белецкий и завхоз экспедиции Е.М. Езерский слетали в Джиргаталь и условились с местными колхозами об организации каравана.

В ночь на 9 июля первая машина с грузами экспедиции и частью участников выехала в Таджикабад. В пути нас ждало новое испытание: проехав сотню километров по горным дорогам, мы узнали, что часть автомобильной дороги за Комсомолабадом разрушена разбушевавшейся рекой и движение удастся восстановить не ранее чем через десять дней.

По телефону удалось известить Сталинабад о про­исшествии, выезд двух остальных машин был отменен. Оставалось перебросить участников и грузы в Джиргаталь на самолетах.

11 июля пришел конец томительному сидению. Нагру­женный до предела маленький транспортный самолет с трудом оторвался от земли и, не разворачиваясь, начал набирать высоту, следуя изгибам узкого ущелья р. Сурхоб.

Под крылом самолета проплыл разрушенный участок дороги. Вскоре мы достигаем места слияния рек Сурхоб и Обихингоу, справа и слева медленно вырастает пано­рама заснеженных гор. Наконец, мы у цели. Самолет разворачивается, и мы видим широкую долину р. Обизанку и небольшие постройки районного центра Джиргаталь. На посадочном поле нас встречают товарищи, прибывшие сюда накануне из Сталинабада.

Операция по переброске грузов в Джиргаталь заняла три дня.

Джиргаталь мы оставили вечером 14 июля: мост через р. Агуюрма, через который нам предстояло проходить с караваном, может быть в любой час снесен водой. За­вьючиваем животных, и к середине следующего дня все грузы сосредоточиваются на полянке на левом берегу р. Обизанку. А. И. Иванов проверяет вьюки и приходит к неутешительному выводу: при имеющемся количестве вьючных животных мы сможем перебросить грузы к Ляхшу только за три рейса. Начальника экспедиции все еще нет, и после короткого совещания принимаем решение выделить головную группу из десяти альпинистов, которая под­готовит в Ляхше караван для дальнейшего движения экспе­диции и разведает самый трудный участок караванного пути по левому берегу Мук-су за кишлаком Ходжи-Тоу.

Карта Корженевской, 1953 г.

16 июля разведка выступила в путь и к вечеру при­была в живописный кишлак Дамбурачи у слияния Кзылсу и Мук-су. Погода безоблачная, в глубине долины Мук-су четко вырисовываются контуры вершинного гребня пика Сталина. К середине следующего дня мы прибыли в Ляхшу. Здесь нас ожидали дурные вести: таджик, прибывший накануне из Ходжи-Тоу, сообщил, что мост через Мук-су неделю назад обрушился. Мы лишились единственной переправы через эту реку: прежние мосты ниже по течению у кишлаков Девсиар и Ляхш не восстанавливались уже несколько лет.

Успех экспедиции зависел от того, удастся ли в бли­жайшие дни организовать переправу через Мук-су где-нибудь в районе Ходжи-Тоу. Мы решили без промедле­ния двигаться туда, надеясь, что часть моста и его устои сохранились, – это облегчило бы наведение альпинистской переправы.

К вечеру небольшой караван – Гожев, Лапин, Рыспаев, Ржепышевский, Угаров и Белецкий – с частью грузов, дорожным инструментом и всеми наличными запасами веревки вышел в путь. Остальные участники разведки остались в Ляхше для связи с основным составом экспе­диции, через три дня они должны будут доставить нам продукты. Руководству экспедиции послали донесение о неприятных новостях.

В 16 часов мы на марше. Пытаемся наладить радио­связь с нашей группой в Ляхше на УКВ, но слышимость пропадает сразу, как только мы уходим за первый пово­рот тропы. Других средств радиосвязи у экспедиции нет, что принесло нам в последующем множество неудобств и затруднений.

Тропа от Ляхша к Ходжи-Тоу проложена по западным и юго-западным склонам отрогов Заалайского хребта. Труднопроходимые каньоны правых притоков Мук-су обходим на сотни метров выше течения реки по пологим безлесным склонам, покрытым травой. Особенно буйно растет она там, где есть вода; многочисленные родники дают начало потокам, устремляющимся в Мук-су. Прекрас­ные пастбища служат ляхшским колхозникам для выпаса табунов. На летовках нас гостеприимно угощают айраном и хмельным кумысом. С тропы возле урочища Сары-Булак (3400 м) открывается великолепная панорама хребта Петра Первого. Перед нами высятся массивы пиков Сталина и Корженевской, внизу в глубоком провале долины видны серебристая лента Мук-су и терраса ее правого берега, на которой зеленеют поля Ходжи-Тоу. Спускающаяся между зарослями арчи, облепихи и шиповника тропа пово­рачивает влево. Пересекаем два глубоких сая, где грузы приходится переносить на плечах.

После одиннадцатичасового марша приходим в Ходжи-Тоу и сразу же отправляемся дальше по широкой верхней речной террасе к мосту через Мук-су. Еще час пути, кру­той спуск в сай по едва заметной тропе – и мы у реки. Сжатая в отвесных скалистых берегах, она грохочет, поражая своей мощью. Впрочем, удивляться не прихо­дится: верховья этой реки собирают воды огромных оле­денений, равных по площади всем ледникам Главного Кавказского хребта.

С трудом находим остатки моста. Несколько арчевых бревен лежат в уступах береговых скал в десятке метров над водой. От берега до берега в самом узком месте вблизи моста не менее 20 м, навести альпинистскую переправу на отвесный левый берег невозможно. В нескольких де­сятках метрах вверх по течению на левом берегу у воды лежат обломки скал и речные валуны. Если удастся за­бросить туда с нашего высокого берега веревку на рас­стояние не менее 35 м, можно будет переправиться по ней. Но закрепится ли конец веревки в камнях левого берега? Первые попытки безрезультатны. Ржепышевский много раз подряд бросает уложенную в кольца вспомогательную альпинистскую веревку, на конце которой закреплен обломок камня. Изредка удается добросить веревку до левого берега, но ее конец с камнем неизменно соскальзы­вает в воду. После двухчасовых попыток конец веревки с камнем застревает между валунами левого берега, и мы не в силах выдернуть его оттуда соединенными уси­лиями.

Ржепышевский и Рыспаев заявляют о своей готовности немедленно начать переправу, однако риск слишком велик: сорвавшийся в реку захлебнется в ее бурном течении или разобьется о береговые скалы, прежде чем мы извлечем его из реки на страховочных веревках. Решаем предвари­тельно испытать переправу пробным грузом: пускаем вниз к левому берегу на карабине увесистый обломок скалы. Вначале он благополучно скользит над рекой, но затем останавливается, и вся переправа рушится: скала левого берега, удерживавшая, конец веревки, не выдер­жала.

Рано утром принимаемся за работу, и к 10 часам Гожеву удается сделать удачный бросок. На этот раз предвари­тельное испытание проходит благополучно, и мы с вол­нением приступаем к переправе наиболее легкого из всех Рыспаева. Метр за метром продвигается он по провисшей над самой водой веревке и, наконец, достигает левого берега. Мы переправляем ему конец основной альпинист­ской веревки, она надежно закреплена на обоих берегах и натянута импровизированными блоками.

Путь к ущелью Фортамбек открыт. Организованная нами переправа безотказно служила для транспортировки людей и грузов, площадки возле нее стали местом лагеря экспедиции, исходным пунктом разведывательных и штур­мовых групп.

Донесение об удачной переправе через Мук-су было отправлено без промедления с посыльным в Ляхш. Мы, конечно, рассчитывали, что через два-три дня к нам при­будет караван с основным грузом экспедиции, необходи­мым для подготовки восхождения и штурма вершины. До прихода каравана мы намеревались разведать путь по левому берегу к ущельям Иргай и Хадырша. При удов­летворительном состоянии тропы мы могли бы перепра­вить через Мук-су ишаков, а небольшой караван на левом берегу существенно облегчил бы переброску снаряжения и грузов к леднику Фортамбек.

20 июля мы отдыхали в Ходжи-Тоу, на небольшой зеленой лужайке; рядом в арыке журчала чистая роднико­вая вода. К вечеру следующего дня все разведчики были уже на левом берегу Мук-су. Переправу никак нельзя было назвать приятной. Начинать ее приходилось на не­большом карнизике, нависшем над рекой. С помощью товарищей каждый по очереди пристегивал двумя кара­бинами свое веревочное сиденье и грудную обвязку к ве­ревке. После этого начинался медленный спуск на другой берег: мы опасались, что быстрое скольжение может по­вредить капроновую веревку. На правом берегу для товарищей была оставлена подробная инструкция о тех­нике переправы и правилах безопасности.

При прохождении особенно трудного, отвесного участка стены пришлось применить веревку, устроив «маятник» для переправы людей и тяже­лых рюкзаков. К сожалению, это было далеко не един­ственное место, где еще на пути к леднику Фортамбек пришлось прибегать к альпинистской технике.

К середине дня, после пересечения двух глубоких саев, мы прибыли к ущелью Иргай. В глубине его шумел чис­тый поток, берущий начало в небольшом ледниковом цирке, окруженном снежными вершинами. Живописное ущелье пересекали не без труда, с рубкой ступеней. Убе­ждаемся, что восстановить вьючную тропу нам будет не под силу и грузы от переправы придется переносить в рюк­заках.

За ущельем Иргай тропа шла по террасе левого берега, поросшей высокой травой. Из-под наших ног с шумом срывались многочисленные выводки горных куропаток, на склонах ущелья мы не раз видели сурков, зайцев и кийков. Животные спокойно подпускали нас сравнительно близко.

К 14 часам мы поднялись на высокое плечо, отделяв­шее нас от ущелья Хадырша, и начали спуск к его бур­ному потоку, берущему начало в ледниках, верховья кото­рых через перевал Курай-Шапак связаны с бассейном ледника Фортамбек. На протяжении нескольких сот метров мы траверсировали крутые склоны, углубляясь в ущелье Хадырша, поросшее арчевыми деревьями и кустарником. Наконец, мы достигли реки. Переправа через нее вброд или по камням была невозможна; остаток дня потратили на постройку моста и улучшение тропы. У самого потока между камнями разровняли площадки для трех палаток: ущелье Хадырша должно было стать местом промежуточ­ного лагеря на пути к ущелью Фортамбек.

Утром налегке отправились в обратный путь, оставив в палатках нового лагеря все принесенные нами грузы, включая и остатки продуктов; нам казалось, что этим мы делаем первый шаг в подготовке штурма вершины. В сере­дине дня мы прибыли к переправе. Оба берега были без­людны, из Ляхша никто так и не пришел, хотя прошло уже пять дней с того времени, как мы расстались с нашими товарищами. До прихода каравана мы были обречены на вынужденное бездействие, вдвойне неприятное потому, что продукты у нас были на исходе. В томительном ожида­нии прошли день, вечер и ночь, утром 22 июля в Ляхш были направлены Ржепышевский и Рыспаев. Уже к сере­дине дня они возвратились с известием: А.И. Иванов, А.И. Ковырков, П.К. Скоробогатов, А.Д. Суслов, Б.Д. Дмитриев, Н.Г. Дивари, Р.М. Селиджанов уже вышли с небольшим караваном из Ходжи-Тоу к месту пере­правы. Через час пустынные площадки правого берега ожили и началась переправа людей и грузов.

Наши товарищи прибыли с твердым намерением не­медленно приступить к постройке моста через Мук-су. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что для этого у нас уже нет времени, к тому же мы все равно не сможем вос­становить вьючную тропу на левом берегу; поэтому сле­дует, не теряя времени, начать переноску грузов к ущелью Фортамбек, включив в эту тяжелую работу возможно больше участников.

25 июля небольшая группа начнет разведку пути до языка ледника Фортамбек. Накануне Угаров и Ржепышевский попытаются дойти до ущелья Фортамбек и вернуться в лагерь Хадырша,

Эти решения означали нарушение первоначальных пла­нов, но они были приняты участниками экспедиции как единственный выход из создавшегося положения.

К вечеру 25 июля в палатке - скале у потока Хадырша лежало 250 кг грузов для верхних лагерей. Альпинисты с нетерпением поглядывали на склоны ущелья за рекой, ожидая возвращения Угарова и Ржепышевского.

Разведчики вернулись только утром следующего дня.

Накануне им не удалось обойти обычным путем глубо­кие саи левого берега Мук-су, так как разбушевавшаяся река на некоторых участках подступила вплотную к отвес­ным берегам речной террасы и пришлось искать обходы саев по верхним склонам, на 400-500 м выше реки. Путь от лагеря Хадырша до моста через каньон потока Фортам­бек занял у разведчиков четырнадцать часов.

Через два часа после получения этих сведений Лапин, Гожев, Ржепышевский, Белецкий и Угаров снова высту­пили к ущелью Фортамбек, чтобы разведать путь до языка ледника. От лагеря в ущелье Хадырша старая тропа ведет по склонам правого берега ущелья, а затем уходит по бо­ковой долине к Мук-су. Спустившись от лагеря на 150-200 м, Угаров оставил тропу и вывел нас вправо на кру­тые травянистые склоны долины Мук-су. Здесь начался подъем.

С тяжелыми рюкзаками мы поднялись на высоту в не­сколько сот метров над рекой и пересекли верховья саев, пользуясь ступеньками, вырубленными разведкой нака­нуне. Затем последовал крутой спуск к Мук-су до нижней речной террасы, где у большого обломка скал сохрани­лись остатки заброшенного коша. Выше по течению пере­двигаться можно было только у самой реки. В одном месте мы вынуждены были идти по пояс в воде, придерживаясь за береговые камни. Путь небезопасен, река подмывает непрочный береговой грунт, всюду видны следы недавних обвалов. Через полтора часа мы прошли эти неприятные участки и начали двигаться по речным террасам. После пересечения нескольких боковых ущелий притоков Мук-су мы остановились на ночлег, немного не дойдя до ущелья Фортамбек. 27 июля на рассвете переправились, наконец, по шаткому мостику на правый берег и начали подъем к языку ледника.

Нам было известно, что через час-полтора ходьбы пра­вые склоны ущелья станут непроходимы и надо перепра­вляться на левый берег по огромному обломку скалы, пе­рекрывающему течение узкой, но многоводной реки. Но где же этот знаменитый по всем прошлым экспедициям верхний Фортамбекский мостик? Только после часовых поисков Белецкому, бывавшему здесь раньше, удается его отыскать; скала-мост лежит на глубине около 100 м, в узком каньоне, время изменило характер склонов, часть берега обрушилась, обнажив крутые скалы.

Мы тратим несколько часов на то, чтобы проложить путь к переправе и сделать его более безопасным: ведь каждому придется не один раз пройти здесь с тяжелым грузом. Навешиваем перила, в двух местах приходится организовать спуск по веревке. Скалы левого берега в нижней части круты, закрепляем сорокаметровую веревку для подъема спортивным способом. После этого нетрудно выбраться на пологую, поросшую лесом террасу, выводя­щую к леднику Фортамбек. Но мы не идем дальше Фортамбекского мостика и в тот же день возвращаемся в лагерь Хадырша.

На следующий день в ущелье Фортамбек вышли с гру­зами десять альпинистов. Тяжелый путь до Фортамбекского мостика был пройден за 8 часов, еще 3 часа заняла переправа, и только к вечеру мы выбрались на террасу левого берега. Места здесь необычайно живописны, дорога проходит в густых зарослях смешанного леса, где рядом с арчей и горной сосной растет береза, всюду заросли ши­повника. В сумерках отряд достиг поляны на опушке леса, невдалеке отвала ледниковой морены (около 2650 м). Это прекрасное место для лагеря, где много топлива и род­никовой воды. Вечером 27 июля головной отряд экспеди­ции ВЦСПС разбил здесь палатки своего базового лагеря, который должен был стать исходным для штурма пика Корженевской.

Стало ясно, что штурм вершины нельзя будет подготовить в наме­ченные сроки. Мы опоздали с прибытием к леднику Фортамбек. Экспедицию следует продлить по крайней мере на десять дней.

Ко времени штурма вершины в верхних лагерях должно быть сосредоточено около 800 кг продовольствия, топлива и снаряжения; такие запасы могут обеспечить восхожде­ние 12-15 альпинистов, включая вспомогательную группу. Кроме того, немало грузов следует доставить для разведы­вательного и акклиматизационного походов, а также для питания участников экспедиции в базовом лагере. Если весь основной состав экспедиции, прибывший к переправе, будет занят переноской грузов, то каждому альпинисту придется совершить по четыре рейса в ущелье Фортамбек. Принимаем решение, что раз­ведку пути в верхние лагери поведут мастера спорта Гожев, Лапин, Дивари, Угаров и Белецкий, а все остальные немедленно начнут доставку продовольствия и снаряже­ния в базовый лагерь. От того, как мы справимся с доставкой груза, будут зависеть и число участников восхождения и сама возможность штурма вер­шины.

На следующий день приступили к осуществлению наме­ченных планов. Часть альпинистов отправилась вниз, оставшиеся занялись улучшением переправы у верхнего Фортамбекского мостика и переноской в базовый лагерь снаряжения, оставленного здесь накануне. Положение становится напряженным, не хватает продуктов, не подвезена теплая высотная обувь. Однако питание бывает подчас столь скудным, что многие участники потеряли в весе больше, чем при нормальной тренировке. Не всем удается легко переносить эти трудности, но бодрость и вера в победу не оставляют участников экспедиции; медленно, но верно мы приближаемся к выходу в высокогорную зону пика.

В 15 часов 31 июля небольшой отряд выступил на раз­ведку пути. Мы намеревались к вечеру дойти до ущелья. Корженевской, чтобы рано утром, до того как поднимется вода, начать движение по нему. Через 15 минут мы сошли с речной террасы и вступили на старые морены левого берега ледника Фортамбек. На большом протяжении они засыпаны свежими обломками скальных пород, принесенных сюда зимними лавинами. Еще 20 минут пути, и мы достигаем языка ледника Фортамбек.

В поисках пути пересекаем ледник и выходим к правому берегу долины. Легче всего идти вблизи отвес­ной стены береговой террасы, возвышающейся на 60-80 м над уровнем ледника. Во многих местах в долину вклиниваются мощные выносы породы, принесенные сюда селевыми потоками с правых склонов долины.

Вскоре мы убедились в том, что процесс разрушения ледника Фортамбек протекает исключительно интенсивно. За 16 лет, прошедших со времени последней экспедиции, внешний вид ледника значительно изменился. На суще­ствующих картах района ледник Фортамбек обозначается сплошным ледовым массивом, начиная от точки 2740 м у истоков реки. Теперь на протяжении 3,5 км от истоков реки до ущелья Курай-Шапак ледник разорван двумя глу­бокими провалами, обнажившими его ложе и скальные породы, образующие левый берег долины.

Выше ущелья Курай-Шапак долина ледника Фортам­бек поворачивает к востоку, и перед нами открылся вид на пирамиду пика Сталина, высящуюся над снежными полями Памирского плато.

Через 4 часа после выхода из базового лагеря мы дос­тигли ущелья Корженевской. Оно примыкает к долине ледника Фортамбек на восьмом километре от его языка. В глубине ущелья шумит поток, скрывающийся под лед­ником, на высоте 2990 м. Площадки для палаток мы раз­ровняли на морене, на почтительном расстоянии от камнеопасных стен, террасы правого берега.

Утром следующего дня Дивари и Гожев потратили более полутора часов, чтобы проложить путь в нижней ступени ущелья Корженевской, в месте, где оно прорезает берего­вую террасу. Пришлось вырубить несколько десятков сту­пеней и навесить веревку, облегчающую прохождение наи­более крутого участка.

Преодолев эту часть пути, отряд начал подъем вдоль потока, двигаясь у самой воды, переправляясь по камням с одного берега на другой. Поднимались мы по крутому ущелью, набирая за час до 250 м высоты. За узкой долиной ледника Фортамбек перед нами открылись снежные вер­шины верховьев ледника Курай-Шапак. Через 4 часа мы увидели язык ледника Кор­женевской, спадавший в ущелье двумя крутыми ступенями, почти свободными от камней.

Показания наших анероидов подтвердили наблюдения экспедиции 1937 г.: язык ледника находился на высоте, близкой к 4050 м. На ледник можно было выйти как по «бараньим лбам» левого берега, так и по осыпям, непосред­ственно ведущим на правую береговую морену. Вторым направлением мы и пользовались во всех походах, так как оно скорее выводило к высотному лагерю №1, разби­тому на гребне этой морены на высоте 4400 м.

С площадок лагеря перед нами открывался вид на верх­нюю часть ледника и седловину (5600 м) в гребне, отделяющем верховья ледника Корженевской от бассейна ледника Мушкетова. Справа от седловины мы видели кру­тые снежные склоны, поднимающиеся на высоту около 6400 м, к началу западного вершинного гребня пика Кор­женевской. В полутора километрах от нас, по пути к сед­ловине водораздельного гребня, ледник образовывал сту­пень ледопада, сильно расчлененного сбросами и трещи­нами. Казалось, что обойти ледопад можно только вблизи крутых склонов левого берега ущелья. Однако над этим участком пути нависали сбросы небольших висячих лед­ников, и, обходя здесь ледопад, мы очутились бы под угрозой лавин и ледовых обвалов.

Мы намеревались на следующий день обследовать путь и выйти к седловине, однако вечером начался снегопад, и к утру палатки оказались засыпанными толстым слоем снега. Пришлось немедленно начать спуск, оставив в ла­гере №1 палатки и часть снаряжения. Через 4 часа мы были в базовом лагере.

В палатках мы никого не застали. Из оставленной нам записки узнали, что третий, предпоследний рейс нашим товарищам пришлось проделать с неполной нагрузкой: все снаряжение и продовольствие для верхних лагерей, доставленное к переправе, было уже перенесено к леднику Фортамбек. Но долгожданный караван из Ляхша так и не прибыл, и для похода в высокогорную зону у нас не было ни нужного количества утепленной обуви, ни горючего, ни продуктов. 4 августа снова проводим в вынужденном отдыхе.

Утром следующего дня из лагеря Хадырша пришли Скоробогатов и врач экспедиции. Они доставили нам оче­редное письмо от начальника экспедиции, из которого мы узнали, что караван из Ляхша все еще не прибыл, поэтому нет возможности закончить переноску грузов в лагерь Фортамбек к намеченному сроку; тем временем положение с продуктами в нижних лагерях стало кри­тическим.

В этих условиях оставаться у ледника Фортамбек было бессмысленно, и к вечеру мы спустились в лагерь Хадырша. Было ясно, что следует идти на штурм при всех условиях, но придется поручить восхождение небольшой группе из наиболее подготовленных участников. События следую­щего дня способствовали выполнению такого плана.

Прибыв в 10 часов утра к переправе Ходжи-Тоу, где находился основной состав участников экспедиции, мы узнали, что часом раньше сюда пришел долгожданный караван с наиболее дефицитным снаряжением и продук­тами. Оставалось немедленно приступить к комплектованию отряда для заброски продуктов и снаряжения в верх­ние лагери и высотной акклиматизации альпинистов. Участники, у которых заканчивались отпуска, выну­ждены были возвращаться к месту работы; к тому же мы были ограничены в продуктах, поэтому к участию в походе были допущены только 12 альпинистов. Из них предстояло отобрать участников штурма и вспомогательную группу. К середине дня последние приготовления к выходу закончены, в рюкзаки уложены недостающие для верхних лагерей продукты и высотная обувь – обшитые брезентом валенки на кожаной подошве, окованной гвоздями.

При первом походе на ледник Корженевской было доставлено небольшое количество снаряжения и продук­тов, поэтому каждый участник похода должен был поднять сейчас в высотный лагерь №1 32-35 кг груза. Решено было сделать это за один рейс. Наши объемистые трехкамерные рюкзаки заполнились до отказа продуктами, теплой одеждой; часть альпинистского снаряжения и стойки для палаток пришлось уложить под клапаны рюкзаков. Медленно продвигаясь с грузами по леднику Фортамбек, мы к вечеру 9 августа благополучно достигли лагеря близ ущелья Корженевской.

Подъем к высотному лагерю №1 занял весь следую­щий день; только к 5 часам вечера, изнуренные тяжелым переходом, мы выбрались к палаткам, установленным ранее на правобережной морене. Результаты перехода были весьма ощутимы: в ложбине за мореной образовался внушительный склад продуктов и снаряжения, обеспечи­вавших акклиматизационный поход и восхождение. Через час на бензиновых примусах и походных кухнях был при­готовлен ужин.

Общее внимание привлекал путь к вершинному гребню. До седловины в водораздельном гребне было не менее 1000 м подъема, однако казалось целесообразным совер­шить этот тяжелый переход за день, чтобы создать высот­ный лагерь №2 в безопасном месте на свободных от снега площадках, видимых из лагеря.

Утром 11 августа мы выступили в путь, оставив на морене часть продуктов и две палатки. Вес рюкзаков не­сколько уменьшился, но все же доходил до 25 кг, немало для таких высот. Через полчаса мы поднялись по скован­ному утренним заморозком леднику к подножью ледо­пада и направились к левому склону ущелья в поисках обхода. В зоне опасных трещин пришлось идти в связках, этот порядок не изменялся на всех последующих этапах пути к вершине. Мы с опаской следили за сбросами на­висающих над нами ледников, намечая укрытия в изло­мах ледопада на случай обвалов. Однако все обошлось благополучно, и через 4 часа после выхода из лагеря № 1 мы были на снежных полях выше ледопада. Начался уто­мительный подъем к седловине. Направляющие альпи­нисты часто сменялись, чтобы ускорить протаптывание тропы. Погода была переменной, резкий холодный ветер иногда стихал, облачность рассеивалась, и тогда изнуряю­щая жара делала движение еще более утомительным. Последний крутой подъем оказался особенно трудным для некоторых участников.

Идущим впереди пришлось немедленно приступить к устройству площадок лагеря. Мы вырубили их в мерз­лой осыпи склона на высоте около 5600 м у самого гребня, огромными снежными карнизами нависшего в сторону ледника Мушкетова. Устройство площадок для четырех палаток под леденящим сильным ветром заняло полчаса: только к вечеру удалось забраться в палатки и заняться приготовлением пищи. Вопреки предположениям, бензи­новые примуса на этой высоте работали безотказно, это дало основание включить их в снаряжение штурмовой группы.

Ночь прошла спокойно, все спали, несмотря на тесноту в палатках. Еще один день мы предполагали затратить на обследование пути к вершинному гребню, с тем чтобы за­нести на высоту 6000-6100 м часть горючего и продуктов для штурма. Такая разведка дала бы возможность опреде­лить расположение следующих лагерей. Утром при сильном ветре начали подъем к вершинному гребню. Было холодно, нам пришлось идти в высотной обуви. Она ока­залась не особенно удобной при движении на кошках по крутым склонам: жесткие голенища мешали изгибу голе­ностопного сустава.

Сначала мы придерживались четко выраженного водо­раздельного гребня, спадающего от вершинного гребня несколькими ступенями. Крутые склоны гребня были покрыты кое-где рыхлым снегом, приходилось проклады­вать путь по грудь в снегу. Выходы скал были сложены сильно разрушенными ломкими породами, что делало подъем небезопасным и затрудняло организацию крючьевой страховки. При дальнейшем подъеме мы выяснили, что до высоты 5800 м выгоднее подниматься ниже гребня, обходя его справа по крутым снежным полям.

К середине дня мы выбрались к скалам на высоте около 5950 м ; поднявшись на скалы, увидели, что путь к высоте 6100 м , где намеревались разбить лагерь №3, не особенно труден. Выше этого места водораздельный гребень терялся в крутых склонах западного вершинного гребня – там следовало ожидать наибольших трудностей.

Сложив грузы, мы начали спуск. Ледник Мушкетова едва просматривался сквозь дымку тумана, Алтынмазарские вершины были полностью закрыты облаками. В 17 ча­сов мы вернулись в лагерь № 2, где нам предстояло про­вести вторую ночевку.

Под утро у Белецкого начался сильный кашель, за­труднявший дыхание. Дмитриев, успешно исполнявший в походе обязанности врача, оказал некоторую помощь, но болезнь не прекращалась.

В лагере №1 врач, прибывший накануне с альпини­стами вспомогательной группы – Орловым, Литвиновым и Гузем, – установил у больного воспаление легких, осо­бенно опасное на больших высотах.

Положение осложнялось также тем, что вспомога­тельная группа с последним рейсом от переправы не доста­вила в лагерь № 1 достаточного количества горючего, а наличные запасы не позволяли предпринять восхождение. Орлов и Литвинов немедленно отправились к переправе за горючим, но они могли вернуться в лагерь Фортамбек только на четвертый день. Решили спуститься вниз; было целесообразнее отдых перед восхождением провести в лаге­ре Фортамбек. Белецкий заметно ослаб, энергичные меры врача не принесли ощутимых результатов. Утром больной не мог уже идти самостоятельно, и альпинистам при­шлось по очереди нести его вниз. К вечеру отряд прибыл в базовый лагерь. Здесь на обычной высоте можно было начать курс лечения.

В дни отдыха было решено, кто войдет в штурмовую груп­пу. По пути к вершине предстоит разбить не менее пяти вы­сотных лагерей, и восхождение со спуском в лагерь Фортамбек займет 8-10 дней. При самом экономном расходова­нии продуктов в штурме могло участвовать не более восьми альпинистов. К этому решению нас принудила бесконеч­ная затяжка с доставкой грузов. Участников штурма надо было отобрать из большого числа вполне достойных и под­готовленных к восхождению кандидатов, все время стре­мившихся к участию в штурме семитысячника и положив­ших немало сил для его подготовки.

Решение было принято после тщательного врачебного осмотра; в штурмовую группу вошли Угаров (руководи­тель), Гожев, Ковырков, Скоробогатов, Красавин, Дмит­риев, Рыспаев и Селиджанов.

Утром 17 августа Орлов и Литвинов доставили горю­чее, и через час восходители отправились в путь с твердым намерением в тот же день дойти до лагеря № 1. Из остав­шихся была составлена вспомогательная группа (Фомен­ко – начальник, Орлов, Литвинов и Гузь), которая должна была выступить в поход на следующий день, дойти до ла­геря №2, непрерывно наблюдая оттуда за движением восходителей. Участники вспомогательной группы должны были подняться на безымянную вершину «6300» в водо­раздельном гребне к северу от седловины (Восхождение на пик «6300» совершено 21 августа Фоменко, Орловым, Литвиновым и Гузем).

К середине дня 18 августа лагерь Фортамбек опустел. В нем остались только Белецкий и врач.

17 августа (Ниже следуют выдержки из дневника А.С. Угарова). Штурмовая группа готова к восхождению, к 11 часам с увесистыми рюкзаками за плечами выходим в путь. Местами путь сильно изменился. На леднике Фортамбек, при входе в ущелье Корженевской, образовалось мутное озеро. Вскоре мы увидели причину его воз­никновения: мощный селевой поток заполнил ущелье Корженевской слоем грязевой массы толщиной в 4-5 м. Поток обрушился и на ледник Фортамбек, повсюду видны следы его разрушительной деятельности, знакомые по прошлым походам места изменились. В поисках пути в глубине узкого обрывистого каньона мы то и дело пе­репрыгиваем по камням с одной стороны бурного гор­ного потока на другую. Тяжелые 25-30-килограммовые рюкзаки сильно затрудняют движение. Путь преграждает водопад, вырывающийся из узкой щели. Принимать хо­лодный душ не хочется, и все обходят поток по крутому склону с тщательной страховкой через выступающие камни. К 18 часам приходим в лагерь №1 (4400 м) и с удоволь­ствием сбрасываем рюкзаки. Сегодня мы поднялись на 1500 м. Из лагеря продолжаем наблюдение за крутыми снежно-ледовыми склонами левого берега, под которыми придется проходить завтра, при обходе ледопада. Ледо­вые обвалы и лавины здесь не редкость. Приходим к выводу, что опасные места следует проходить после 10 часов утра, когда сойдут утренние лавины.

Корженевской (фото Андреева).

18 августа. Выходим в 10 часов утра. Опасный участок у ледопада следует пройти как можно быстрее, но это не удается; при обходе трещин приходится организовывать тщательную страховку. Все время наблюдаем за склонами над нами и на случай появления лавин намечаем пути отхода влево, в лабиринт трещин ледопада. За два часа опасные участки пройдены, но все сильно утомлены. Свободно вздохнули, выйдя на безопасный снежный склон. Короткий отдых восстанавливает силы. По снежному склону выходим на седловину (5600 м). На подготовленных раньше площадках быстро устанавливаем палатки. Начинается вечерний резкий холодный ветер, ночью метет пурга. Спим беспокойно.

19 августа. Небо ясное, но ветер буквально обжигает своим ледяным дыханием. Одеваем всю теплую одежду, оставляем ботинки в запасной палатке лагеря № 2, выше можно идти только в высотной обуви. Поднимаемся по крутому отрогу, примыкающему к склонам западного гребня пика Корженевской, местами глубоко утопая в су­хом снегу. Груз в рюкзаках все увеличивается: на высоте 5950 м берем продукты, заброшенные сюда при акклима­тизационном походе.

Разведанный путь закончен. С тщательной поперемен­ной страховкой через выступы и крючья преодолеваем два крутых взлета сильно разрушенных и заснеженных скал и перед выходом на склон вершинного гребня под большим скальным выступом организуем высотный лагерь №3 (6100 м). Скалы и укрытия из снежных кирпичей несколько защищают палатки от холодного ветра. Просматриваем пройденный путь. Далеко внизу, на подходах к лагерю №2, движется четверка альпинистов – наша вспомогательная группа.

20 августа. Сегодня предстоит преодолеть наиболее ответственный участок пути, выйти на западный гребень пика. Движемся по крутому снежному склону, в верхней части которого нависают ледовые глыбы и снежные кар­низы, готовые ежеминутно обрушиться. Ковырков и Селиджанов пытаются уйти вправо, к нижней части скаль­ного выступа, но попадают на ледовый склон крутизной до 60°, покрытый тонким слоем снега. Для того чтобы пройти его, потребовалось бы вырубить несколько сот ступеней и организовать тщательную крючьевую страхов­ку. Это надолго задержит движение группы, и ночь может застать нас тогда на крутых склонах, где нельзя устано­вить палатки.

Решаем продолжать подъем слева по снежному склону, пробивая глубокую траншею в рыхлом снегу, по которому мы не идем, а как бы плывем. Местами встречаются участки твердого фирна, крутизна склона доходит до 60°. Мимо нас, шурша в глубоком снегу, а иногда выскакивая на поверхность твердого фирна, с большой скоростью проле­тают обломки льда и скал. Поочередно наблюдаем за верх­ней частью склона, чтобы вовремя предупредить товари­щей об опасности. Упорно продвигаемся со страховкой вверх, на второй взлет скального выступа. Дальше идем по крутым разрушенным скалам, чередующимся со снеж­ными участками. В верхней части скал, на высоте 6400 м , обнаруживаем площадку экспедиции 1937 г ., между кам­нями лежит деревянная стойка палатки. Не останавли­ваясь, продолжаем подъем.

Перед выходом на гребень скалы особенно круты. Скоробогатов с тщательной страховкой, подтянувшись на руках, преодолевает небольшой кулуар и с трудом выхо­дит на выступ. Верхняя страховка организована, осталь­ные легко выбираются наверх.

Мы на вершинном гребне пика Корженевской. В этом месте его плечо образует широкую ровную площадку, покрытую мелким щебнем. Впереди нас открывается вид на юг, в сторону хребта Академии Наук, рядом с нами пик Сталина. Отсюда смотрим на Памирское плато сверху и видим ниже себя мощные фирновые поля, над которыми высится пирамида высшей точки страны.

Пик Сталина, фото Угарова. 1953 г.

Разбиваем палатки лагеря №4. Ночевка на высоте 6500 м организована с возможным комфортом. В соседней палатке шумят примуса, в палатках тепло и почти уютно, хотя снаружи бушует вьюга. Сильный ветер сорвал оттяж­ку нашей палатки, выхожу исправить повреждение. Холодный, обжигающий ветер несет мелкие ледяные иглы; пробивая штормовой костюм, они тают под одеждой. За­вязать оттяжку, не снимая рукавиц, не удается, без них же пальцы мгновенно коченеют. С трудом закрепляю оттяжку и забираюсь в палатку. Чай готов. Долго отогреваюсь в спальном мешке после неприятной прогулки.

21 августа. Прекрасная, ясная погода. Хорошо виден подъем по вершинному гребню. Тепло одеваемся. Пред­стоит нелегкий путь, а трудности с высотой возрастают. Рыспаев и Ковырков ночью жаловались на головную боль, но сейчас чувствуют себя хорошо.

Выходим всей группой. Пересекаем круто обрывающийся на юг снежный склон, траверсируя его около скал. Впереди преграждают путь четыре «жандарма». Первые три обхо­дим легко, последний, самый мощный, обходим сначала по заснеженным выступам скал, но скоро траверс стано­вится невозможным, приходится подняться по крутому кулуару. Из-под ног часто срываются громадные камни, грозящие сбить идущих ниже. По веревке вся группа выбирается на зазубрину четвертого «жандарма».

С попеременной страховкой траверсируем крутые за­снеженные черепитчатые скалы. Медленно продвигаемся вперед; движения стеснены, чувствуется разреженность воздуха. По пути встречаются скрытые поперечные тре­щины, расположение которых нельзя определить заранее. Вот последний взлет гребня, за большим провалом видна наша цель – главная вершина пика Корженевской. При подъеме мы еще ни разу не видели ее. Через некоторое время выходим на северо-западную вершину пика, кото­рая была побеждена в 1937 г., и долго роемся в снегу на скальном выступе. Наконец, мне удается обнаружить консервную банку с запиской группы Гущина, заверну­той в пергамент. «Восхождение совершено на северо-за­падную вершину пика Корженевской 1937 г. 23 августа в 16 часов, высота 6910 м по альтиметру, экспедицией Высшего совета физической культуры при СНК СССР. Участник Науменко остался в лагере «6400 м» по болезни. День был солнечный. Температура на солнце на вершине -13°. Спуск начали в 16 часов 25 минут. Участники чувствуют себя превосходно».

Продолжаем путь, стремясь организовать пятый и пос­ледний высотный лагерь №5 как можно ближе к вершине. Те­ряем 90-100 м высоты, спускаясь по крутому снежному склону на седловину у подножья главной вершины. В 17 ч. 30 м. на ровной снежной площадке, защищенной от ветра, разбиваем бивак. Вершина кажется близкой, и наибо­лее нетерпеливые товарищи предлагают до наступления тем­ноты сходить на нее, воспользовавшись хорошей погодой.

К вечеру задул холодный ветер, но в палатках тепло. Греем чай, предлагаю без ограничения пользоваться любыми продуктами, однако все едят мало, даже и те, кого стеснял режим жесткой экономии продуктов в нижних лагерях.

Ночью непогода. Мелкие снежинки, гонимые сильным ветром, проникают внутрь палатки. Наши спальные мешки и одежда местами начинают промокать и примерзают к по­лотнищам палатки. Стужа усиливается. Лежим в теплой одежде, в спальных мешках, надев на ноги по нескольку пар шерстяных носков, но это не спасает от холода. За полотном палатки свирепствует ветер.

22 августа. Проснулись рано, лежим в спальных меш­ках, ожидая, когда солнце осветит бивак. Подъем к вер­шине начинаем в 11 часов, идем без рюкзаков. Рыспаев и Красавин чувствуют себя плохо, но не хотят остаться на седловине. Двигаемся в связках по крутому снежному гребню. С трудом переставляя ноги в глубоком снегу, останавливаемся через каждые 10-15 шагов и подолгу тяжело дышим. Кажется, что мы не приближаемся к вер­шине, но все же медленно и упорно двигаемся к цели. Впереди ледовые сбросы, обходим их слева по крутому фирновому склону.

В 15 часов первая связка Петр Скоробогатов и автор этих строк выходят на пологую часть гребня. Погода пор­тится: сильный ветер и снег. В тумане осматриваемся: мы стоим на высшей точке пика Евгении Корженевской! Альтиметр показывает 7050 м над уровнем моря. Внизу расстилаются мощные горные цепи.

Обследую купол вершины и сквозь разрывы облаков пытаюсь наметить другие пути восхождения. Убеждаюсь, что пройденный нами путь единственно возможный. Склоны пика круто обрываются на Ю, в сторону хребта Петра Первого, и на СВ, в сторону ледника Мушкетова, восточный гребень уходит в глубокий провал, в сторону хребта Академии Наук, и непреодолим.

Спустя полчаса все восемь альпинистов собрались на вершине. Обнимаемся, поздравляем друг друга с победой. На скальном выступе складываем большой тур и водру­жаем на нем красный флаг. В туре остается записка с име­нами восходителей. Погода окончательно портится. Обидно, что мы не можем сфотографировать панорамы.

Начинаем спуск: Красавин чувствует себя плохо. К 18 часам спускаемся к палаткам. Усталые, но довольные располагаемся на ночевку. На последние 300 м подъема нам пришлось потратить 7 часов, это был самый напря­женный день восхождения. Становится понятной причина неудачи предыдущих восходителей, начавших штурм из лагеря, лежавшего на 700 м ниже вершины. Красавин сильно хрипит. Не начинается ли воспаление легких? Сможем ли мы тогда быстро спустить его вниз?

23 августа. С большим трудом пробиваемся в глубоком снегу на СЗ вершину. Дальше спуск, и к 14 часам подходим к лагерю № 4. Мучает жажда, на по­ходных кухнях топим снег и согреваем немного воды. Здоровье Красавина с потерей высоты улучшается. По крутому фирновому склону слева от скального выступа направляемся к лагерю «6100». С трудом вбиваем в твердый фирн кошки и двигаемся с попеременной страховкой через скальные выступы или ледоруб. В нижней части снежного склона Гожев неожиданно проваливается в по­перечную трещину, но задерживается на веревке. Принимаем все меры предосторожности, в наиболее опасных местах переползаем через трещины по-пластунски.

К 18 часам спускаемся в лагерь № 3 (6100 м). Здесь нас должна ждать вспомогательная группа, но никаких при­знаков людей нет.

24 августа. В лагере на седловине находим записку Фоменко: после восхождения на пик «6300» заболел Гузь и его транспортируют вниз.

Не задерживаясь, начинаем спуск. На снегу видна глу­бокая борозда — след транспортировки больного. Наконец, на крутом леднике обнаружили под снегом воду. Сбрасываем рюкзаки и долго с упоением пьем. Появляется аппетит.

Внизу на леднике, в получасе ходьбы от лагеря «4400», догоняем группу Фоменко. Гузь пришел в себя, но сильно ослаб. Вместе со Скоробогатовым берем его под руки и ве­дем вниз. В лагере Дмитриев оказал Гузю медицинскую помощь, и к утру его состояние заметно улучшилось.

25 августа. Продолжаем спуск. Рюкзаки при прохо­ждении промежуточных лагерей прибавляют в весе, так как мы забираем с собой все бивачное снаряжение. Поздно вечером уже в полной темноте приходим в «Зеленый лагерь». Долго сидим у костра и вспоминаем тяжелый и опасный путь к вершине. Вокруг нас густые березовые заросли, шумит вода в потоке Фортамбек. Вдали видны освещенные причудливым светом луны снежные вершины.

26 августа. Утром выходим к лагерю Хадырша, а на сле­дующий день мы уже у переправы через Мук-су, где нас восторженно встречают товарищи. Дальнейший путь с кара­ваном в Джиргаталь кажется нам по сравнению с испы­таниями восхождения приятной прогулкой.

…Восхождение альпинистов профсоюзов на пик Корженевской может быть отнесено к числу наиболее выдающихся побед советских высотников…