Альпинисты Северной Столицы

ТРЕЩИНА

Александр Головин,
  физик, к.физ-мат.н., КМС,
 «Снежный барс»

 Летом 1990 года Игорь Степанов, Виталий Ямаев и я отправились поработать инструкторами в международном альпинистском лагере на леднике Южный Иныльчек. Здесь в пределах досягаемости  находятся две очень красивые и высокие горы: пик Хан-Тенгри и пик Победы. В 1984 году мы уже были в этом районе в составе сборной ленинградского университета и для того чтобы получить звания ”снежных барсов” мы сходили на последний и самый сложный семитысячник: пик Победы. В этом же году мне хотелось поработать с иностранными альпинистами и, по возможности, сходить на Хан-Тенгри.

Александр Головин	Игорь Степанов	Виталий Ямаев

Вначале наша работа состояла, в основном, в организации базового лагеря. Затем, по приезде иностранных альпинистов, они начали совершать восхождения в районе пика Хан-Тенгри, а мы обеспечивали их безопасность. Один из наших клиентов, иностранных  альпинистов, словак по национальности, пошел в одиночку на Хан-Тенгри и не вернулся в условленный срок. Связи с ним не было и поэтому группа наших инструкторов, находящихся в нижней части Хан-Тенгри стала подниматься по его предполагаемому маршруту. В это же время по этому же маршруту поднималась двойка немецких альпинистов и на высоте более 6000 м они обнаружили его на полке, где он находился без палатки, сообщили об этом в базовый лагерь, а сами пошли дальше на вершину. Через некоторое время подошли наши инструктора и выяснили, что при спуске вниз по перилам он ударился, потерял рюкзак и был вынужден три дня провести без палатки на заснеженной полке. Он сильно поморозился и не мог двигаться,  поэтому его ”упаковали” и стали спускать вниз. Необходимо  было срочно доставить его вниз на ледник Южный Иныльчек и далее на вертолете вывезти сначала на погранзаставу, а затем в г. Пржевальск.

Наш базовый лагерь стоял на морене ледника Южный Иныльчек в трех часах ходьбы вниз от места, где ледник, стекающий с пика Хан-Тенгри, впадает в Южный Иныльчек. Обычно вертолеты садились напротив базового лагеря, но сейчас, когда речь шла о жизни человека, было решено попробовать подготовить вертолетную площадку на леднике Южный Иныльчек, непосредственно вблизи пика Хан-Тенгри. Ледник на участке от базового лагеря (высота 4000 м) до пика Хан-Тенгри довольно ровный и чистый и только местами встречаются отдельные узкие трещины через которые можно легко перепрыгнуть. Обычно летом в районе базового лагеря весь снег стаивает и трещины хорошо видны, а около Хан-Тенгри (хотя перепад высот и невелик) ледник покрыт снегом. В этот же раз, после нескольких снегопадов, снег покрывал ледник и в окрестности базового лагеря.

В середине дня, когда выяснилось, что к утру следующего дня словака смогут спустить до уровня ледника Южный Иныльчек - нас, нескольких оставшихся в базовом лагере инструкторов, послали выбрать и подготовить площадку для приема вертолета. Добравшись до места, мы обнаружили, что снег здесь довольно глубокий и трудно подобрать достаточно большую площадку без трещин. Тем не менее, к вечеру мы выбрали более или менее подходящее место для посадки вертолета, “вытоптали” небольшую площадку и передали об этом вниз по связи.  После захода солнца сильно похолодало. Мы поставили палатку и стали ждать утра.

Утром увидели,  как по снежнику средней крутизны в нашем направлении довольно быстро тащат словака. Обычно для транспортировки по снегу человека укутывают во все имеющееся теплое и мягкое, кладут в спальник и заворачивают в палатку. Полученный “кокон” специальным образом оплетают веревкой из которой также делают несколько петель разного размера для людей, которые будут его тащить. При крутом спуске и для переноса через небольшие трещины петли делают и сзади, чтобы притормаживать и поддерживать.

Когда они поравнялись с нами, то выяснилось, что решено не рисковать вертолетом и скоро вертолет приземлится на основную площадку около базового лагеря. И теперь словака необходимо тащить до нее. Ребята из моей группы быстро похватали свои вещи и побежали помогать тащить словака, а меня попросили собрать наш лагерь и идти за ними. Быстро собрал палатку и лагерные вещи в свой большой белый рюкзак. Он получился по диаметру больше меня. Солнце уже припекало, отражаясь от белого снега, и поэтому поверх рубашки я  одел только полупрозрачный “анорак” из парашютного капрона, надел  рюкзак,  взял в руки лыжные палки и пошел по следам ребят. 

Они были еще видны вдалеке, и я решил догнать их, чтобы помочь тащить. Это оказалось непросто, потому что наст был хороший,  ледник - ровный, и их скорость была ненамного меньше моей. Тем не менее, уже ближе к базовому лагерю я почти догнал их – в одном месте они сделали короткую остановку, а затем со свежими силами пошли дальше.

Когда я подошел к этому месту,  то увидел несколько глубоких, “провальных” следов в снегу,  что свидетельствовало о наличии трещины. Но я торопился и попробовал пройти по следу по которому протащили словака,  и это было ошибкой. (т.к. хотя снежный мост через узкую трещину выдержал вес лежащего человека – он легко может не выдержать вес стоящего человека).

Я сделал шаг. Мост, оказавшийся слишком тонким, рухнул подо мной и через доли секунды я с убыстряющейся скоростью летел вниз. Несколько раз бросило из стороны в сторону – вписывался в неидеально вертикальный ход трещины. Далее последовал резкий удар и остановка. Возникло ощущение, что за время полета, а он продолжался всего несколько секунд, в мозгу быстро прокрутилась вся жизнь. И первая мысль: “ Ну, Шура, допрыгался”. Ещё секунда - другая, ещё продолжают слегка осыпаться сверху мелкие кусочки снега и льда и наконец приходит ощущение того где ты и что с тобой.    

Я вишу вниз головой в совершенно непонятной и неудобной позе зацепившись за лямку рюкзака, который застрял в сужении трещины. Одна нога закинута на рюкзак, а рука с лыжной палкой на темляке свешивается вниз. Жив!  Начинаю соображать. Решаю кричать – ведь ребята были так недалеко! Кричу. Нет ответа, точнее – в ответ тишина. Быстро понимаю, что это бесполезно и начинаю беречь силы. Осматриваюсь.

Вверх на двадцать метров видны гладкие, отполированные края неширокой (менее одного метра) трещины перекрытой матово-полупрозрачным мостом на всем протяжении вправо и влево. Все в трещине черно-белого цвета, а точнее, разные переходы от темно-серого к светло-серому. Только вертикально надо мной в маленькое отверстие, через которое я сюда попал, виден кружочек темно-синего почти черного неба. Это обычная,  узкая поперечная ледниковая трещина идущая от одного берега ледника к другому. Ниже сужения,  на котором застрял мой большой рюкзак,  трещина опять расширяется (я вишу как раз в этой области), а потом опять постепенно начинает сужаться и сходит на нет в 10-15 м ниже меня.

Понимая, что если провишу вниз головой более пяти минут, то могу потерять сознание, начинаю пытаться освободить ногу. После нескольких попыток мне это удается и скользя ногами по гладким стенам трещины, я плавно переворачиваюсь и теперь вишу головой вверх на одной руке, вставленной в лямку рюкзака. Хватаюсь за лямку второй рукой,  но лямка не выдерживает увеличенной нагрузки и с нижней, более тонкой стороны обрывается,  и я уже вишу держась двумя руками и лихорадочно пытаюсь найти какую-нибудь опору для ног. Но тщетно,  стенки трещины очень гладкие,  и я постепенно начинаю сползать все ниже и ниже.

Оборванная с одной стороны лямка по сантиметрам выползает из рук и вот уже близок её конец. Опять смотрю вниз. Трещина ниже сужается до сорока сантиметров и я догадываюсь и разворачиваюсь так, чтобы бедра были перпендикулярны трещине. В результате,  после того,  как конец лямки выскальзывает из рук я более или менее плавно опускаюсь еще  на метр-полтора и заклиниваюсь на бедрах. Теперь можно прийти в себя и оценить ситуацию. Сразу понимаю,  что сильно облегчил свое положение тем, что бедра твердо держат меня на весу – я не касаюсь льда грудью и спиной и могу легко двигаться. Не сделай я этого разворота – меня бы зажало метрах в четырех ниже и уже лицом и спиной к стенкам трещины. А это положение и все ощущения связанные с ним ещё свежи в моей памяти. Два года назад мы с Игорем Степановым,  Айдаром Незаметдиновым и Виктором Гембицким шли по одному очень длинному и кружному маршруту на пик Революции в Горном Бадахшане. В одном месте на леднике мы сбились с дороги и выскочили на перепад (ступень) ледника с очень большим количеством трещин. Светило яркое солнце,  отражаясь от толстого слоя свежевыпавшего снега. Мы шли, связавшись,  причем второй и третий человек были пристегнуты к веревке на скользящих карабинах. Я шел первым и когда огибал очередное препятствие,  между мной и остальными участниками, которые сгруппировались на конце веревки, образовался “запас“  веревки метров в десять. Мой очередной шаг на глубоком снегу оказался глубже предыдущих, но, не придав этому слишком большого значения, я попытался сделать следующий шаг и провалился сквозь слабенький ледяной мост.

Быстрое падение вниз с сильным боковым ускорением и в конце - резкая остановка. Большой рюкзак (возможно тот же самый, что и сейчас заклинен в трех метрах надо мной) частично затормозил падение, но трещина внизу сужалась быстро и меня практически впрессовало,  ногами вниз,  в это сужение. Грудь была относительно свободна,  но бедра и ноги плотно прилегали к обеим краям трещины и были зажаты.

И сразу же мысль: “как меня тогда вытащат?“. Осмотрелся. Вытащил висящий на темляке ледоруб. Поднял его над головой, где трещина была существенно шире,  и после нескольких неудачных попыток исхитрился забить клювик ледоруба в гладкую стенку трещины. Теперь у меня была точка опоры и подтянувшись на ледорубе я вытащил ноги и бедра из заклинивания. Сразу появилось ощущение, что теперь все в порядке и я выберусь. И действительно, сверху появились ребята,  переговорили со мной и, обсыпая меня сосульками,  расширили отверстие через которое я попал в трещину. Они организовали площадку с ледобурными крюками и скинули мне второй конец веревки с петлей на конце (другой конец был пристегнут к моей грудной обвязке). Довольно быстро методом “грудь – нога” и немного помогая себе ледорубом я преодолел восемь метров отделяющие меня от поверхности. Отделался я на удивление легко – только длинная кровавая царапина на лбу. После часового отдыха с чаем мы продолжили свой путь вверх по леднику, а ещё через час я уже опять местами шел первым, хотя ребята сначала и возражали.

В этот же раз ситуация была существенно другой. Удачно заклинившись на бедрах, я ещё несколько раз попытался кричать,  но быстро понял, что наверху не заметили моего исчезновения и основной проблемой стала проблема времени и замерзания. Из рассказов я знал случаи,  когда спасателям,  даже находящимся в трещине недалеко от полузамерзающего человека,  не удавалось его извлечь. Помимо рубашки на мне была только полупрозрачная анорака,  а вязанная шапочка, по-видимому, слетела с головы во время падения и переворота. Чтобы не замерзнуть я стал мысленно согревать себя внушением и, то ли это помогло, то ли организм в экстремальных условиях сам работал на полную мощность,  но холод перестал чувствоваться.

Вроде бы и ничего, но время стало тянуться страшно медленно. Стал внимательно изучать окрестности. Посмотрел вдоль трещины направо и налево, вверх и вниз. Пригляделся ко льду стенок. Они очень заглажены, но местами лёд на вид отличается за счет пузырьков внутри и различных мелких включений. Вдруг почувствовал, что плавно сползаю вниз на несколько сантиметров. Оказалось, что тепло тела чуть растопило лед у бедер и мои движения приводят к сползанию вниз. Продолжаю ждать и рассматривать окрестности в полной тишине трещины.

Вдруг услышал слабый, но знакомый звук – звук винтов вертолета МИ-8. Видимо, он делал круги, как обычно перед посадкой, и звук иногда становился сильнее, а иногда совсем пропадал. Всё, больше вертолета не слышно – наверное он прилетал за нашим словаком, а теперь улетел вниз на базу. Время течет медленно, периодически, совсем понемногу, сползаю вниз. Тишина трещины гнетет, но уже как-то привыкаешь к своему положению.

Неожиданно сверху слышу голос. Запрокидываю голову наверх и отзываюсь. На высоте 25 метров вижу, что кто-то заглядывает в отверстие, через которое я сюда залетел. Как хорошо, что меня нашли! Он кричит мне и спрашивает, как состояние. Отвечаю и объясняю какова ситуация. Проходит некоторое время. По-видимому, наверху совещаются и готовят площадку. Пытаются спустить ко мне веревку с петлей, но подвести ее прямо ко мне очень сложно, так как расстояние очень большое и мешает зажатый надо мною рюкзак. Поэтому через некоторое время поближе ко мне,  до уровня рюкзака, спускается Володя, один из наших инструкторов, из Москвы. Он устраивается в нескольких метрах выше меня на моем рюкзаке, так как ниже протиснуться не может, и подает мне веревку. 

Обматываю веревку вокруг груди, с трудом завязываю узел, и ребята начинают тянуть меня вверх. Они рывком приподнимают меня, и сразу веревка больно стягивает грудь, но я терплю. Они делают еще один рывок наверх и прямо вдавливают меня в сужение трещины надо мной, но далее вверх продвинуться не могут. Веревка ужасно сильно сдавливает грудь. Нет, так не пойдет. Кричу: «Стойте!». Меня приспускают вниз. Обсуждаем ситуацию с Володей. Делаем две веревки с петлями для каждой ноги и теперь я могу переносить весь свой вес на одну ногу, в то время как ребята маленькими шажками подтягивают вверх вторую веревку с вдетой в нее второй ногой. Этот метод подъема в альпинизме называется ” нога - нога ”. Теперь у меня существенно больше свободы в движениях, но даже при этом, только извиваясь и протискиваясь, я медленно прохожу сужение. И сразу появляется уверенность, что я выберусь из трещины. Далее, используя ту же технику, но только делая “шаги” побольше, с парой остановок для отдыха я, наконец, добираюсь до верха. Здесь меня подхватывают под руки и вытаскивают на поверхность ледника. Яркое солнце бьет по глазам – как хорошо жить! И здесь, где уже почти тепло, меня всего начинает бить холодная дрожь! Пока ребята собирают вещи, я немного успокаиваюсь, и мы начинаем идти к базовому лагерю. Но, тут при каждом движении у меня внезапно появляется резкая боль в груди и одной ступне. С помощью ребят медленно добираюсь до лагеря. Ребята рассказали мне, что видели, как я догонял их, а после погрузки словака в вертолет обнаружили, что меня нет. Это их насторожило и на всякий случай они решили вернуться по следам и проверить не попал ли я в трещину. 

В лагере выяснилось, что при падении я сильно ушиб одну стопу, а при попытке вытащить меня с одной веревкой, мне так сильно вдавили ребра внутрь грудной клетки, что внутри образовалась большая гематома, и всю ночь я периодически стонал от боли. На следующий день с ближайшим вертолетом меня отправили в промежуточный лагерь у погранзаставы, и далее в г. Пржевальск, где в течение десяти дней пришлось пролежать в больнице.