Альпинисты Северной Столицы

К ВОСЬМИТЫСЯЧНИКАМ

Если личное знакомство в большинстве случаев дает верное представление о масштабе заботы нашего государства о правильном и безаварийном развитии альпинизма, если специальная литература также разносторонне освещает и обосновывает эти вопросы, то отдельные газетные и журнальные статьи, посвященные походам и восхождениям, в стремлении повысить значимость достижений, дают такой концентрат из трудностей, опасностей и геройства, что после прочтения такой «агитационной» литературы невольно рождаются десятки тревожных вопросов. Их число растет от хлестких рассказов «очевидцев» о несчастных случаях и опасностях в горах, от вольных переложений этих рассказов любителями слухов.

Общественность настораживается: а есть ли основания для опасений? На правильном ли пути наш альпинизм?

От буржуазного альпинизма советский альпинизм коренным образом отличается тем, что он направлен на коммунистическое воспитание трудящихся.

Поскольку же воспитание – процесс организованный, целенаправленный, вся работа по альпинизму у нас идет по определенному плану, подготовка и воспитание проводятся по стройной системе, обеспечивающей быстрый рост спортивного мастерства на основе всестороннего развития личности спортсмена и при условии максимальной безопасности работы в горах.

Развитие альпинизма за рубежом – в основном дело частной инициативы и в некоторой степени выполнение «заказа» господствующих классов на подготовку шпионов авантюристов, которые наводняют под видом туристов горные районы мира, и «отчаянного пушечного мяса» для агрессивных армий. Широко культивируются самоубийственное хождение одиночек, безумные «рекорды» в преодолении опаснейших стен, которые тем заманчивей, чем больше восходителей погибло на них.

Не трудно понять, с каким настроением идут в горы буржуазные альпинисты, что их толкает на головоломные (в буквальном смысле) маршруты – прочтите несколько характерных строк из Швейцарского ежегодника альпинизма:

«Жизнь без альпинизма пуста и не стоит и полушки. Лучшие, незабываемые минуты – это проведенные в единоборстве с вершиной, когда сердце сладко замирает от сознания смерти, витающей над тобой».

Отсюда индивидуализм и эгоизм, оголтелая погоня за рекордами для личной славы, всестороннее развитие изобретательности проводников и владельцев горных отелей в обирании горных туристов.

В общем же мнение по этому вопросу довольно однозначно: «…золотой век альпинизма давно прошел…».

Большая часть сухопутных границ нашей Родины проходит по горным районам, суровым, малоисследованным. Таким как Саяны, Алтай, Тянь-Шань, Памир и Кавказ.

Эти районы, особенно в своих труднодоступных частях, еще слабо освоены, но, тем не менее, в них широко ведутся разработки полезных ископаемых, геологоразведочные и топографические работы и проводятся самые различные научные экспедиции. Советские пограничники зорко стерегут горные рубежи.

Многие тысячи жителей гор зимой и летом передвигаются по трудному горному рельефу, борются с жестокими бурями, переправляются через бушующие потоки.

Естественно, что далеко не всегда человек выходит победителем в борьбе с горной стихией, тем более что сознание горцев кое-где цепко держится за прадедовские «проверенные» методы борьбы, уже далеко не соответствующие современной культуре.

Многие причины требовали от человека умения не только жить и работать в горах, но и подниматься на вершины. Особенно большой вклад в дело освоения горных районов нашей страны и путей на вершины внесли военные топографы, производившие съемки горных районов, а также наши великие путешественники – Пржевальский, Семенов-Тянь-Шанский, Мушкетов и другие.

Но не только необходимость заставляла подниматься людей на вершины: любознательные люди, используя свои отпуска, шли в чудесный горный мир, чтобы познать его, научиться преодолевать его трудности, подниматься на вершины. В конце девятнадцатого века в России организовались первые общества горовосходителей, среди которых самое крупное – Русское горное общество – насчитывало несколько сот человек.

Свидетельств о восхождениях, проделанных до восемнадцатого века, не сохранилось. Первым подъемом на гору большой высоты следует считать восхождение горца Иосифа на Казбек (5048 м) в середине восемнадцатого века, что видно из сочинений грузинского ученого Иоанна Батоношвили. Какое же мужество требовалось, чтоб решиться на такое восхождение, да еще одному!

Это произошло за четверть века до восхождения на Монблан доктора Паккарда и крестьянина Жака Бальма, которое в Европе считается первым, открывающим эпоху горовосхождений. Таким образом, приоритет горовосхождений принадлежит нашей стране.

Широкое развитие альпинизм получил только в советское время, на основе повышения общего материального и культурного уровня страны, в связи с развитием физкультурного движения и освоения горных районов.

Где же, как не в СССР, должен был быстро развиваться «спорт отважных» – для этого есть все условия: лучшие в мире горные районы, с тысячами самых разнообразных вершин, сильная, закаленная, любящая спорт молодежь, забота государства о развитии спорта и высокая культура и техника.

В то время как альпинизм за рубежом влачит жалкое существование, когда термин «массовость» можно применить только к американским военно-альпинистским школам, наш альпинизм, начиная с 1923 года – с первого восхождения значительной группы грузинских студентов-физкультурников на Казбек, – неуклонно повышает свою массовость и уровень достижений.

Чтоб реальней представить себе горный мир и те ощущения, которые испытывает человек, впервые в него попавший, поедем вместе с новичками в лагерь.

После духоты раскаленного южным солнцем городка предгорий, в автомашине, быстро несущейся вдоль полей кукурузы и подсолнечника, прохладно. Едем в горы! Эта мысль волнует, ждешь чего-то нового, необычного, хочется скорей увидеть этот сказочный мир, о котором столько слышал зимой на семинарах в заводской секции альпинизма – но горы затянуты облаками… У всех приподнятое настроение: шутки, смех, песни. Но вот машина свернула с асфальта – и вдоль потонувших в садах селений покатилась проселком вверх по мутной реке, к голым горным увалам. Берега реки все круче, течение быстрей; все сильней гудят и скрежещут бурые воды, ворочая многопудовые камни в русле. Проезжаем ГРЭС – мозг человека бросил чудовищную силу горной реки в турбины, и ее энергия по проводам потекла вверх по ущелью, к горнорудным разработкам, и вниз, к колхозам и совхозам равнины.

Все уже теснина – дорога врублена в отвесы скал, глубоко внизу бурлит река. С непривычки на каждом повороте замирает сердце – уж очень узко и высоко…

Ландшафт северный – по крутым склонам лепятся косматые сосны, низко ползут клочья туч, цепляясь за выступы скал. Пассажиры примолкли. Автомашина тяжело взбирается по крутому серпантину. Холодно, по брезенту стучит дождь; порхают снежинки. Вот тебе август, да еще на Кавказе! Хмурый лес, туман, промозглая сырость. Нестойкие ропщут… А машина ползет все выше по скользкой дороге; свет фар вырывает из темноты причудливые, покрытые мхом скалы, стволы и ветви елей, берез, рябин.

Сверкнули огни – учебно-альпинистский лагерь. Машина останавливается у строя палаток. Сгружаем вещи, дежурный по лагерю ведет к бане. Вечером, усталые с дороги, ни в чем не успеваем разобраться, но немного успокаивает уютная столовая, вкусный, сытный ужин, тепло спальных мешков…

А утро – разве его забудешь? Яркое сине-фиолетовое небо кажется еще темней над сверкающими снегами. Прохладно, но солнышко уже такое ласковое… Остатки вчерашних туч ползут по дну ущелья, подчеркивая гигантский масштаб припудренных свежим снегом вершин. А вокруг – могучий вековой лес, мощная, в рост, заросль высокогорных трав, яркий ковер альпийских цветов, запах которых пьянит в это сверкающее утро. На линейке кончилась зарядка – рассыпавшийся молодой, звонкий строй летит к речке. Как здесь чудесно!

Через день, пройдя медосмотр, получив горное снаряжение и основные установки по поведению в горах, новички с инструктором выходят на панорамный пункт; альпинисты – значкисты и разрядники – приступают к тренировке перед своими восхождениями. Идем по направлению к вершине, стоящей над большим ледником. Говорят, что до нашего пункта три часа ходьбы; до вершины, кажется, рукой подать – не больше двух часов ходу – докуда же мы дойдем?

Хотя идем налегке, без привычки даже при ровном, медленном темпе подъема в разреженном воздухе дышать трудновато. Тропка лепится над обрывами по альпийским лугам, местами исчезает на каменистых осыпях; с редкими остановками идем уже три часа – перегиб склона, и перед нами широко раскрывается горная панорама; пришли, это и есть панорамный пункт. А та вершина все так же близко… Только теперь мы понимаем, что так же далеко, – необычайная прозрачность почти лишенного пыли горного воздуха вводит в заблуждение… Зато с какой четкостью видны все детали горного рельефа! Старший инструктор проводит беседу о строении гор и знакомит нас с районом.

Многое кажется невероятным: жжет солнце, а ниже нас лежит и не исчезает громадный ледник; говорят, что он «течет», сползает вниз по своему ложу на несколько десятков метров в год! Он везет на себе громадные гряды каменных обломков, упавших со склонов: на них какая-то зелень, даже молодые сосны! Путешествующий лес – никогда бы не поверил…

Прямо под нами в леднике большой котлован – говорят, что это озеро. Правда, вода в нем проела дно и громадным валом ринулась вниз, чуть не смыв мост у нашего лагеря несколько дней тому назад, но каждый год, с весны, накапливается до краев. На ледяных буграх около озера двигаются черные точки – оказывается, что это разрядники нашего лагеря отрабатывают технику движения по льду – ходят на «кошках», рубят ступеньки, учатся технике безопасности. Инструктор рассказал нам, какие в районе вершины, кто и по каким путям на них ходил или собирается, показал нашу зачетную вершину, за восхождение на которую мы, после окончания курса обучения в лагере, должны будем получить значок «Альпинист СССР I ступени». Грело солнце, было тихо, все казалось таким спокойным и доступным: скорей бы «в бой» – не так страшен черт, как его малюют! Наше боевое настроение несколько снизилось, когда с подтаявшего склона сошла громадная лавина и пыльным вихрем понеслась через весь ледник в его верховьях. Участился стук камнепадов на скальной стене – нетрудно было догадаться, что это за «бомбежка», если ее так хорошо слышно за несколько километров; рушились ледяные башни на разорванной части ледника, исчезая в черных провалах… А инструктор спокойно и детально рассказывал нам об опасностях гор, о том, как советские люди самоотверженно осваивают горы, учатся тонко разбираться в их опасностях, уверенно добиваться выдающихся спортивных результатов.

На обратном пути в лагерь снова весело: теперь мы близко взглянули на горный мир, хочется овладеть альпинизмом, стать хозяином родных гор. Вспоминались слова С.М. Кирова, которые он записал после восхождения на Казбек: «В 1 час 20 минут мы стояли на вершине. Нет никакой возможности описать то величие, которое открывается отсюда. Хочется упасть в снег и целовать его от восторга, охватывающего тебя, при виде этого грандиозного многообразия природы и беспредельного величия ее. Нельзя представить себе человека, имеющего хотя бы каплю чувства, который бы не проникался благоговением, глядя на это захватывающее зрелище. Увидев раз эту картину, нельзя забыть ее всю жизнь…».

Год от года советский альпинизм становится все более массовым, особенно активно с 1933 года, когда на Эльбрус поднялась первая альпиниада РККА в количестве восьми человек. В этот же год советская страна праздновала крупнейшую победу своего альпинизма – первовосхождение на высшую точку СССР – пик Сталина (7495 м), совершенное Е. Абалаковым, из состава специального отряда Таджикско-Памирской экспедиции Академии наук СССР.

На следующий год на Эльбрус поднялись уже 296 командиров, а на Памире тремя участниками Памирского похода РККА был взят пик Ленина (7127 м), считавшийся тогда второй высотой Советского Союза; но в 1943 году военные топографа под руководством подполковника Рапасова открыли на Центральном Тянь-Шане пик высотой 7439 м, который назвали пиком Победы.

В 1935 году альпиниады были организованы и горными республиками, и на Эльбрусе царило «небывалое оживление»: на него поднялись более двух тысяч человек!

Такая массовость и повышенный интерес к восхождениям на сложные вершины Кавказа и других горных районов потребовали подготовки инструкторских кадров, изготовления качественного альпинистского снаряжения. Дело альпинизма с 1936 года было передано ВЦСПС, началось строительство учебно-альпинистских лагерей ДСО, повысился спортивный класс лучших альпинистов СССР.

1936 год, июль. Абалаков В - школа инструкторов

Кроме высочайших семитысячников Союза – пика Сталина и пика Ленина, до 1941 года были взяты: трижды пик Хан-Тенгри (6995 м), пик 20-летия Комсомола (плечо пика Победы – 6930 м), пик Е. Корженевской (до высоты 6800 м) и пик Дзержинского (6713 м). Не меньшие победы были одержаны и на Кавказе: совершены рекордные траверсы Дых-Тау – Коштан-тау и Цурунгал – Шхара, многократно пройдена через обе вершины прославленная Ушба, дважды – скальная пила башен Шхельды и все семь вершин Безенгийской стены.

1936 год. Пик Хан-Тенгри. Абалаков В.


1936 год. Пик Хан-Тенгри. Гутман Леонид	1936 год. Пик Хан-Тенгри. Дадимов

1936 год. Пик Хан-Тенгри. Абалаков. Е-4х5	1936 год. Пик Хан-Тенгри. Саладин

Почти все маршруты, проделанные в наших горах сильнейшими зарубежными альпинистами, были перекрыты нашими восходителями. На время Отечественной войны спортивные восхождения практически прекратились, но навыки, полученные в схватках с горами, помогли нашим бойцам альпинистам громить врага, как на горном театре, так и на равнинных фронтах, и в немецком тылу, в партизанских отрядах.

Еще не кончилась война, как в 1944 году трое преподавателей Бакурианской школы военного альпинизма в условиях глубокой осени прошли траверсом все вершины Джугутурлючата.

С 1946 года начинают нормальную работу учебно-альпинистские лагери. Но за время военной грозы окреп, вырос советский народ, переоценил многое. И в альпинизме работа организовалась по-иному, больше стало военной четкости, изменились техника и тактика сложных восхождений, стали создаваться спортивно-альпинистские школы.

Несмотря на большие потери опытных кадров, погибших во время войны, и разрушение части лагерей, работа быстро наладилась, и одновременно с восстановлением разрушенного хозяйства страны росли и спортивные достижения во всех классах альпинизма.

По мере развития альпинизма и охвата горовосхождениями все большего количества людей, все ярче начинает выявляться спортивное начало – борьба за первенство, за лучшие достижения. Это движение необходимо было организовать, дать ему направление, соответствующее требованиям коммунистического воспитания.

Всесоюзной секцией альпинизма было разработано положение для определения лучших достижений каждого года по трем классам – технически-сложным, траверсам (прохождениям вдоль гребней) и высотным восхождениям, которое было утверждено Всесоюзным комитетом по делам физической культуры и спорта и вошло в силу с 1947 года.

Это Положение – первая попытка такого рода, весьма не совершенная в деталях, – определило принципиальные основы соревнования в альпинизме, выдвинув на первый план не скорость прохождения маршрута и даже не одну его техническую сложность, а качество проведения всего мероприятия в целом. И результаты не замедлили сказаться.

За послевоенные годы на Памире были совершены первовосхождения на трудные шеститысячники – пик Патхор (6052 м), пик Карла Маркса (6700 м – оба Ю.-З. Памир) и пик 30-летия Советского государства (Западный Памир – 6440 м).

Еще успешней развертывались действия на Кавказе: из труднейших восхождений были проделаны траверсы Птыш - Джугутурлючата, Безенгийской стены, с трудным подъемом на Шхару с севера, Коштан-тау – Дых-Тау, траверс Коштан-тау с востока и Шхельды - Ушбы.

После же войны началось планомерное освоение труднейших северных стен – Ушбы, пика Щуровского, Западной Шхельды, Шхары, Домбай-Ульгена с юга, Сангути, Тютю-баши и других.

Особенно показательны по высокому спортивному классу достижения советского альпинизма в 1951 году.

Количество серьезных достижений больше в траверсах: только на Кавказе пять групп прошли маршруты высшей категории трудности. Еще несколько лет назад траверсы гребня Шхельды через его башни и «жандармы», а также и классический траверс двурогой Ушбы – считались мерилом альпинистского мастерства.

В 1950 году пять грузинских альпинистов в условиях весьма плохой погоды прошли оба массива за один прием, потратив на маршрут 25 дней. Это было большой победой советского альпинизма, завоеванной четырьмя колхозниками-сванами под руководством И. Марра. Но уже в августе 1951 года три группы прошли этот маршрут при посредственной погоде значительно скорей. Команда общества «Буревестник» в составе четырех человек под руководством К. Кузьмина поднялась по стене на Западную Шхельду и за 15 дней пошла оба гребня, причем траверс Ушбы совершала совместно с девятью другими членами своей команды, с которыми соединилась на Ушбинском плато.

В это же время четверка команды общества «Спартак» под руководством И. Леонова прошла этот же траверс, начиная от Ушбы; непосредственно за ней вышли три альпиниста общества «Наука» (руководитель – В. Старицкий). Эти группы справились с маршрутом за 13 дней, т. е. даже быстрей, чем ранее проходились в сумме оба массива порознь. Все эти три восхождения были проведены четко, без единой травмы и нарушения.

На Западном Кавказе группа ДСО «Наука» под руководством С. Калинкина впервые прошла траверс Домбай-Ульгена.

В самом суровом районе Кавказа, там, где над громадным Безенгийском ледником расположился «Президиум Кавказских гор» – основные пятитысячники – команда из восьми молодых альпинистов МВТУ им. Н.Э. Баумана (общество «Наука») под руководством В. Лубенца в условиях частых гроз прошла траверс Дых-Тау – Коштан-тау, считавшийся рекордным. Это восхождение было большой победой, особенно существенной потому, что команда в основном состояла из молодых альпинистов.

Если траверсы 1951 года, за исключением домбайского, проходили уже по полностью освоенным путям и ставили своей целью повышение качества и темпа прохождения, основные «стенные» восхождения были направлены на разрешение новых проблем, которые явились бы критерием роста уровня советских стенных восхождений. Четыре попытки восхождений отбила грозная Уллу-Тау-Чана, отвес которой сверкает поперек ущелья Адыр-су на Центральном Кавказе; попытки заканчивались в первой трети стены – настолько крутыми, заглаженными и оледенелыми были ее скалы.

Команда мастеров альпинизма общества «Спартак» в составе В. Абалакова, В. Чередовой, Н. Гусак (заслуженные мастера спорта) и мастеров М. Ануфрикова, А. Боровикова, В. Кизеля, В. Нагаева и Л. Филимонова решили отметить пятилетие команды этим серьезнейшим восхождением. В результате упорного трехдневного штурма стена была взята. Ранее считалось, что стены подобной трудности могут проходить одновременно не более четырех человек.

Второй проблемной стеной была Чанчахи – «жемчужина Цейского ущелья» – стена исключительной красоты и крутизны: только в 1950 году на нее решилась пойти группа общества «Буревестник», но попытка окончилась неудачно. В июле 1951 года четверка мастеров общества «Спартак» вышла на тот трудный и весьма опасный маршрут, но большой опыт и тщательное изучение маршрута помогли группе за полтора дня пройти стену.

Но освоение родных гор – не единственная основная задача советских альпинистов: на очереди вопрос о завоевании мировых рекордов, продиктованный постановлением ЦК ВКП(б) от 27 декабря 1948 года. Можно уже подвести некоторые итоги работы в этом направлении, наметить перспективы.

Несомненно, что по классу траверсов наши альпинисты являются сильнейшими в мире – не только какая-либо страна, но и все альпинисты буржуазного мира не проделали такого количества сложных восхождений вдоль гребней.

До войны стенные восхождения у нас совершались редко – мы понимали, что они были слишком рискованны при существовавшем уровне техники и тактики. Только с 1946 года, когда советские альпинисты значительно улучшили технику сложных горовосхождений за счет применения новых типов оснащения, начался планомерный штурм угрюмых северных стен. На сегодня не только перекрыты все стенные маршруты, проделанные зарубежными асами в наших горах, но и проведен целый ряд восхождений, значительно более сложных.

По числу альпинистов, поднимавшихся на вершины, превышающие 7000 м, СССР имеет первое место в мире. Но на советской территории нет восьмитысячников, и борьба за абсолютный рекорд – достижение вершин наибольшей высоты – пока происходит без участия советских спортсменов.

В настоящее время многие районы Гималаев и Каракорума принадлежат Тибету, соединившемуся с Народным Китаем, что делает реальным организацию экспедиций стран социализма к ряду восьмитысячников, в том числе к высшей точке мира Джомолунгме (Эвересту), возвышающейся на 8820 м над уровнем моря.

С 1921 года англичане упорно и многократно пытались покорить ее, но безуспешно. Также, несмотря на целый ряд попыток, не взяты ни вторая высота мира – Чогори (К-2) – 8610 м, ни третья – Канченджанга – 8579 м.

Много трагедий видела и Нангапарбат (8114 м), где немецкие экспедиции потеряли в 1934 году – троих альпинистов и шестерых носильщиков, а в 1937 году – семерых альпинистов и девятерых носильщиков.

Только в 1950 году двум альпинистам из состава французской экспедиции, после неудачной попытки восхождения на Дхаулагири (8176 м), удалось подняться на один из наиболее легких восьмитысячников мира – Аннапурну (8078 м), причем восходители тяжело поморозились.

Все эти экспедиции ярко показывают порочность воспитания спортсменов в капиталистическом мире: коллективная экспедиционная работа не удается там, где господствуют авантюризм и эгоизм, где люди стремятся только к личной славе, не думая о жизни партнеров и тем более «низшей расы» – носильщиков, самоотверженно, а нередко и героически работавших для успеха всей экспедиции. Альпинисты страны Советов, совместно со спортсменами и жителями гор Китая – людьми труда и коллектива, – должны включиться в борьбу за высоты – флаг мира должен реять над миром! (1951 год).