|
|
ОБ АВТОРСКОЙ ПЕСНЕ
Н. Курчев – отрывок из книги
«От костра к микрофону» (с.10-12)
Простой человек не может не петь и не
сочинить хотя бы простейших стишков-складушек,
даже если у него нет голоса, музыкального
слуха и элементарного представления о
правилах стихосложения. Это является его
естественной потребностью. Ведь бывают
же в жизни человека — и довольно часто —
моменты, ситуации, настроения, когда
хочется петь или хотя бы послушать
хорошую песню, которая соответствовала
бы его душевному состоянию, послушать
стихи или самому сочинить на ходу какую-нибудь
подходящую к случаю рифмованную
прибаутку.
Когда же это у нас чаще всего бывает?
Большей частью, когда мы не одни, а с
товарищами проводим где-то свободное
время. Представьте себе, например, что вы
со своими друзьями отправились в
интересный поход, что вы молоды, и ваша
энергия буквально плещет через край. Ну
как тут не запеть в поезде, например, или у
костра после трудного походного дня,
когда сама обстановка способствует "излиянию
чувств" через песню или стихи! И вообще,
всюду, где собирается молодежь — и не
только молодежь, — как правило, звучат
песни, реже — стихи: будь то поход,
туристский или альпинистский лагерь,
спортивные сборы, демонстрация,
вечеринка и т. д.
Во всех этих случаях важно только одно:
песня должна соответствовать душевному
складу и состоянию, настроению, должна
быть созвучна внутреннему миру и
переживаниям поющих, близка им по
содержанию. К сожалению, не всегда
имеющийся профессиональный песенный
репертуар соответствует этому
требованию. Особенно мало у нас шуточных
и глубоко лирических, искренних песен, в
которых ощущается большая потребность,
особенно у молодежи. И тогда в ход идут
порой совершенно немыслимые, подчас
слезливые, иногда просто низкопробные,
полублатные, или, как их некоторые
называют, "маловысокохудожественные"
песни. "Ну что ж, — скажут некоторые не
очень требовательные исполнители, — зато
в них есть шутка, какая-то лирика, острота
тематики и элементы романтики, наконец!".
И появляются так называемые "вагонные"
песни, выкопанные неизвестно откуда —
иногда времен НЭПа или более древнего
происхождения.
К сожалению, наши композиторы-песенники
долгое время увлекались песнями, прямо
скажем, высокопарного характера, и редкие
лирические или шуточные песни,
появлявшиеся в те времена на пластинках
или в кино, становились моментально
модными, их распевали все. В чем же тогда
мы, простые смертные, искали выход из
создавшегося положения? Многие шли по
пути подбора новых слов на мелодии широко
известных популярных песен. Это,
оказывается, не так уж трудно — подобрать
и срифмовать несколько строчек с
расчетом, чтобы они подошли к мелодии.
Практически это может сделать любой
грамотный человек. Конечно, другое дело —
удастся ли ему вложить в эти строчки
глубокий смысл и поэтические образы. Тут
уж нужен некоторый талант.
И вот появляется масса песен-переделок (перетекстовок),
чаще всего, невысокого качества. Их
некоторое время поют, ибо они, несмотря на
свою доморощенность, часто выражают
именно то, чем живет сейчас автор и его
друзья и слушатели. Неважное качество
стихов и избитая мелодия, большей частью
не соответствующая содержанию стихов,
приводили к тому, что эти песни жили
недолго.
Неудовлетворенные таким ходом дела,
некоторые молодые талантливые певцы из
молодежи стали писать сами песни уже
полностью — то есть и стихи, и музыку. Это
явилось началом интереснейшего в нашей
культурной жизни явления — появления так
называемых самодеятельных авторов или,
как их некоторые называют, "бардов"
или, еще хлестче, — "менестрелей",
хотя, по сути дела, ни одно из этих
названий не является подходящим. Дело в
том, что в данном случае один и тот же
человек является автором стихов, автором
музыки, сам поет и сам себе аккомпанирует
— обычно на гитаре. Это дает огромный
эффект: слияние четырех творческих лиц в
одном дает возможность наиболее полно
выразить — в стихах, в музыке, в
интонациях исполнения и аккомпанемента
— все то, что он хотел передать своим
слушателям. Такой удачный синтез
практически никогда не достигается в
профессиональной песне, где замысел
автора-поэта неизбежно в какой-то мере
искажается — независимо от их воли — в
дальнейшем композитором, затем —
исполнителем и даже аккомпаниатором.
Огромную популярность самодеятельные (или
авторские) песни получили еще и потому,
что авторы их — выходцы из той же среды,
которая остро нуждается в песнях,
отражающих ее внутренний мир: это
студенты, инженеры, медики, педагоги,
рабочие, научные работники и т. д.
Как, в какой обстановке сочинялись такие
песни? Есть, например, сведения о том, как
сочинялись песни-перетекстовки
альпинистами 30-х годов. В 1933 году
ленинградские альпинисты начали ездить в
район Домбая на Северном Кавказе. В этом
районе альпинисты ЛИИ (Ленинградского
индустриального института, позже он стал
называться Ленинградским
политехническим институтом имени М.И.
Калинина, а сейчас — Политехническим
университетом), организовали палаточный
лагерь "Поляна ЛИИ", а другие
альпинисты — лагерь "Алибек" ДСО "Наука",
в котором также отдыхали и ходили в горы
наши ученые и академики. Здесь-то и начали
сочинять песни-перетекстовки. Так, член
экспедиции АН СССР, женщина по фамилии
Пайерлс, окончившая Ленинградский
Государственный университет и
приехавшая в лагерь вместе с учеными,
сочинила песню "Пленяет взор пейзаж
гористый..." на мелодию популярной в то
время песенки "Алаверды" о том, как
ходили на вершины известные ученые С.А.
Янчевский, Е.А. Белецкий, Б.Н. Делоне, А.И.
Иоффе. Песенку "Сияет, играет..."
сочинил альпинист ЛИИ Иван Песчанский.
Был сочинен ряд других песен — чаще
шуточного характера на местные темы.
А на "Поляне ЛИИ" Лев Аронович Сена —
преподаватель ЛИИ — сочинил в 1937 году,
среди многих других песен, известную "Холодную
ночевку". Как это происходило, Лев
Аронович рассказал в интервью, взятом у
него Н. Курчевым 24 января 1969 года. Здесь
приводится часть этой беседы.
"...Надо сказать, что наши песни, в общем,
были в то время (в 1936 году) довольно
популярны. В Домбае было несколько
лагерей, мы ходили друг к другу в гости, и
я бы сказал, что наш лагерь ЛИИ, как он
тогда назывался, среди других лагерей был
известен тем, что к другим на костер мы
приходили со своими песнями. И вот
наступил 1937 год, в лагере у нас были две
смены. Первая смена приехала довольно
рано — это были гидротехники, которые по
условиям их практики должны были
находиться здесь пораньше. Поэтому они
частично накладывались и на вторую смену.
И вот, когда мы приехали на вторую смену,
то были неприятно удивлены тем, что
репертуар-то был совсем не альпинистским.
Пелись песни всякие — начиная от
всевозможных жалостных романсов и
заканчивая блатными. И особенно
популярной — невероятно популярной! —
была одна блатная песня, которая
начиналась словами:
Сижу и целый день страдаю,
В окно железное гляжу...
С ней боролись всеми методами — от
уговоров и прямо чуть ли не до
административных мер. Помню, как-то я
поднимался по "ишакстриту", который
вел к нашему лагерю. Посреди лагеря у нас,
недалеко от того места, где костер
разводился, был большой валун. Я увидел:
сидит там девушка в тренировочном
костюме — такая милая, что называется "тургеневская"
девушка, и поет эту самую блатную песенку.
Погода немножко хмурилась. Я сидел в
палатке Михаила Мартыновича
Отживольского, и он тогда говорит: "Знаете,
Лев Аронович, с этой песней можно
справиться единственным способом:
написать на этот же мотив другие слова,
например, про холодную ночевку!". Одним
словом, я получил "социальный заказ"!
Дня через два после этого я был в гостях у
своих друзей в лагере "Алибек".
Возвращаться вечером я не мог из-за
ужаснейшей погоды. И вот утром, после
ливневого дождя, я возвращался (дождь все
еще продолжался), и по дороге сочинил эту
самую "Холодную ночевку". Она еще не
совсем была готова — мы с товарищами ее
подредактировали:
Сижу и целу ночь скучаю,
Темно вокруг и грустно мне,
А струйки мутные так медленно стекают
За воротник — кап-кап — и по спине.
Зачем оставил я штормовку,
Палатку Здарского не взял ?
Попал я, бедненький, в холодную ночевку,
И холод косточки мои сковал.
Теперь, укрывшись по палаткам,
Весь лагерь спит в сухих мешках,
Я ж на уступчике сижу довольно шатком,
Терплю холодный бивуак.
Моим страданьям нет предела,
Терпеть уж больше мочи нет..
Ва-ва, ва-вавва-ва, Ва-вавва, вавва, вав-ва-ва...
Скорей бы наступил рассвет!
Передо мной Белалакая
Стоит в туманной вышине,
А струйки мутные так медленно стекают
За воротник — кап-кап — и по спине...
Вечером собрались у костра, и тут кто-то
опять запел эту блатную песню. Я тогда
говорю: "Знаете, товарищи, подождите, я
сейчас спою другую песню!". Признаюсь, я
сам такого результата не ожидал! Потому
что, как только спел, сразу все
разбежались по палаткам за карандашами и
бумагой, песня была тут же переписана, тут
же раз десять, наверно, исполнена, и, могу
сказать, что через неделю ее пел и весь
Кавказ, пожалуй! Я очень удивлен был тогда,
как она в точку попала!
Курчев: — Тем более что мотив был
известен, а тут как раз про вас же,
альпинистов, поют!
Сена: — Да! Причем, надо сказать, что
каждому альпинисту приходилось если не
настоящую холодную ночевку пережить, то,
во всяком случае, где-то помокнуть,
позябнуть приходилось, — это уж
обязательно! Песня достаточно хорошо
известна, и сейчас трудно найти
альпиниста, который бы не знал ее; пожалуй,
она больше всех остальных действительно
выдержала срок. И надо сказать, что она
сыграла полезную роль: эту самую блатную
песню буквально сразу забыли совершенно,
так что все, наверно, переключились снова
на альпинистскую тематику и с таким,
естественно, налетом юмора...".
В большом интервью, отрывок из которого
приведен выше, кратко рассказывается об
истории создания еще 13 альпинистских
песен, написанных в то время…
--------------------------------------------------------------------------------
1/ ОТ КОСТРА К МИКРОФОНУ. Из истории
самодеятельной песни в Ленинграде. СПб.:
" РЕСПЕКС" , 1996., 528 с. Составители А. и
М. Левитаны.
|
