|
|
Интервью Солонникова Виктора
Александровича (Санкт-Петербург) с
далёким городом Бийском (Алтай) – с
журналистом Евгением Гавриловым:
Солонников Вик. (30.12.1938) – Радиоинженер,
закончил ЛЭТИ, к.т.н. Работает в ГУТ им.
Бонч-Бруевича, зам начальника
лаборатории. КМС по лыжам. Первое
восхождение совершил в 1957 году. МС СССР по
альпинизму – 1966. МСМК – 1975. Руководил
экспедициями 16 лет. Совершил восхождений:
5 к/тр. – 27 (5а к/тр. – 6 5б к/тр. – 21); 6 к/тр. –
17. Первовосхождения: 1974 – Арнавад В по С
ст. (Памир), 5б к/тр.; 1980 – Холодная стена по
Ю ст. (Памир), 6; 1980 – пик «5840» (Памир, в
районе п. Холодная стена), 5б к/тр. 7-тысячники
– 2. Первопрохождения – 19 (шестерок – 14, в
т.ч. 6б к/тр. – 6, 6а к/тр. – 8). Старший тренер
одной из сборных команд Ленинграда по
альпинизму (15 лет). Старший тренер сборной
команды Ленинграда по скалолазанию (15 лет).
Старший тренер сборной команды ЦС ДСО «Труд»
на Чемпионатах СССР и ВЦСПС с 1974 по 1985 г.
Подготовил около 20 МС СССР. У Виктора
Александровича никогда на его
восхождениях не было ЧП – все были живы и
здоровы…!
Первенства СССР – 18 раз: 1 место – 5, 2-е
место – 4, 3-е место – 2.
Чемпион СССР – 1971, 1974, 1975, 1977, 1981 гг.:
1971 – высотно-технический класс, Энгельса
по СВ ст., 6б к/тр., пп.
1974 – высотно-технический класс, пик
Арнавад восточный по С ст. (Памир), 5б к/тр.,
пв.
1975 – высотно-технический класс, пик
Ахмади-Дониша по ЮВ стене (Памир), 6б к/тр.,
пп.
1977 – высотно-технический класс, пик
Московской правды по В ст. (ЮЗ Памир), 6 к/тр.,
пп.
1981 – высотный класс, пик Коммунизма по Ю
ст. (Памир), 6б к/тр., пп.
Евгений Гаврилов: Виктор Александрович,
когда состоялась ваша последняя
экспедиция в горы? И какой работой вы были
заняты в спортивной сфере в последние
годы?
Виктор Солонников: Последняя экспедиция,
где я принимал участие, была в 1989 году в
районе Кара-Су (Памиро-Алай). Последние
два года на сложные восхождения не ходил.
А до этого почти всё время участвовал
либо в чемпионатах страны, либо
чемпионатах города и ЦС «Труд», начиная с
1962 года.
После 1990 года ездил только в Крым, где
бываю каждый год осенью. Там альпинизмом,
практически, не занимаюсь. Но одно время
ходил по несложным маршрутам с друзьями и
немного занимался скалолазанием.
До 2003 года активно занимался
скалолазанием, сам выступал в
соревнованиях, занимался тренерской
работой, а с 1993 по 2003год был председателем
комитета по скалолазанию Санкт-Петербурга.
В это время была гигантская работа по
организации графика соревнований и их
проведению. Мы проводили очень много
соревнований как на искусственном, так и
на естественном рельефе. Несколько лет, у
нас регулярно проводился открытый
чемпионат России на естественном рельефе.
А до этого был даже Кубок России. После 2003
года эти соревнования (на естественном
рельефе) не проводятся.
Много лет у нас проводился открытый
чемпионат и Кубок Санкт-Петербурга на
естественном рельефе, приезжали очень
многие из разных городов. Конечно, в наш
график входили чемпионаты, и кубки города
в закрытых помещениях, на стендах. по всем
видам (по боулдерингу, скорости,
трудности).
Такой насыщенный и тяжёлый график
требовал больших усилий, поскольку
необходимо было непрерывно выискивать
финансирование и людей – подготовщиков,
особенно для соревнований не
естественном рельефе, где шло постоянное
освоение скальных массивов. С 1993 года и по
2003 год мы нашли даже вокруг Ястребиного
озера достаточно много скальных массивов,
приемлемых для проведения соревнований
Работа была интересной и довольно
сложной. И когда у меня силы кончились, я
от этих дел отошёл, но продолжаю
участвовать в альпинистских делах,
являюсь членом ФАСиЛ СПб (Федерация
альпинизма, скалолазания и ледолазания
Санкт-Петербурга).
Евгений Гаврилов: Что стало с
соревнованиями после вашего ухода?
Виктор Солонников: Соревнования
продолжаются, но на естественном рельефе
они затихли. Бывает, проводят один вид, но
с какими-то трудностями, не в календаре.
Потихонечку всё умерло. Осталось только
лазание на естественном рельефе: у нас
очень много «пробитых» маршрутов на
различных скальных массивах.
Во многом соревнования на естественном
рельефе прекратились и потому, что у них в
России было много противников.
Хотя, для нас такая позиция кажется
странной. Вреда это никакого не приносит,
только плюс. Эмоциональная сторона
значительно выше, чем в соревнованиях в
закрытых помещениях, места чудесные. Тем
более, что мы все давно уже привыкли к
скальной жизни: все субботы, воскресенья
и праздники, начиная с первого мая и до
поздней осени, проводим на скалах.
Евгений Гаврилов: Говорят, что
скалолазание большей частью сегодня –
спорт молодых?
Виктор Солонников: У нас и по России очень
развито детское скалолазание. Есть
детские спортивные школы, где дети
занимаются уже с 7 ‑ 10 лет. В некоторых
школах построены «скалодромы».
Проводятся детские, детско-юношеские
соревнования на стендах в рамках города и
России («Невские вертикали»).
Эта линия идёт независимо от взрослого
спорта. Интересно, что, чем меньше возраст
детей, тем их больше. Наметилась
тенденция, что к 17-18 годам остаются очень
немногие из тех, кто начал заниматься с
детского возраста. Возникают какие-то
другие интересы, заботы. А взрослое
скалолазание – это спорт взрослых, и на
крупных соревнованиях и сечас можно
увидеть тридцатилетних спортсменов.
Евгений Гаврилов: А как же альпинизм?
Виктор Солонников: Альпинизмом начинают
заниматься с 16-18 лет.
Первая стадия – когда едут первый, потом
второй раз, а потом определяют: либо ездят,
либо не ездят. Годам к 20 у человека
созревает желание и интерес к занятиям
альпинизмом.
Общность людей, которая занималась
детским скалолазанием, в эту систему
практически не попадает. Это как бы своя
линия. В альпинизм скорее попадают люди,
которые растут в альпинистских секциях.
Они сразу едут в горы и начинают
заниматься ещё и скалолазанием, по
необходимости.
С точки зрения спортивного скалолазания
это уже второй уровень. Только единицы из
них могут достигнуть высоких результатов
в скалолазании.
А вот дети, которые занимались в детских
школах, либо заканчивают совсем
заниматься, либо становятся
профессионалами в скалолазании. Связь,
что была раньше, прервалась. Хотя у нас
много неплохих скалолазов-альпинистов в
возрасте 25-30 лет.
Мы ежегодно 1-го мая проводим для
альпинистов чемпионат города по
скалолазанию (лазание на трудность) по
всем правилам, плюс соревнования связок
без судейской страховки. Это направление
у нас активно развивается. Сформировали
правила, проводим пару городских
соревнований: в закрытых помещениях и на
скалах. Есть ещё целый ряд стартов,
открытые турниры. Вот это связано с
альпинизмом.
Евгений Гаврилов: А как было у вас? Как вы
пришли в альпинизм?
Виктор Солонников: Пришел, когда поступил
в институт. Мои старшие товарищи –
старший брат, другие знакомые к тому
времени уже были альпинистами. В те
времена, начинали заниматься альпинизмом
с 18 лет. Обычный вариант: новичок,
значкист и т.д. И тут уже в рамках
вузовской секции, конечно, через какое-то
время занятие альпинизмом стало
интересным и спортивным.
Хотя были и другие увлечения. Я ещё, до
вуза, занимался лыжами, неплохо бегал,
выступал в соревнованиях различного
ранга.
В соревнованиях города по спортивному
скалолазанию я начал участвовать только
когда закончил вуз. Так что получается,
что во время достаточно большого срока
занятий альпинизмом в вузе (пять лет), до
первого разряда, я вообще скалолазанием
занимался только на скалах в майские
праздники.
Первого мая у нас вся альпинистская
общность выезжала на скалы, и, конечно,
все лазали. И хорошо получалось. Но в
городских соревнованиях принимала
участие только небольшая часть людей. Их
было немного среди большой массы
альпинистов.
Как только закончил институт, пошёл
работать на предприятие, где был мой брат
и целый ряд знакомых, которые занимались
уже спортивным скалолазанием, готовились
к соревнованиям и выступали. В той секции
это было обязательным. И я, конечно,
принял старт. Стал участвовать в
соревнованиях, ‑ первенство
предприятия, первенство «Труда», города (с
первого же года), ‑ и пошло увлечение
скалолазанием.
И всё-таки скалолазание – это был еще не
спорт, а занятие альпинистов. Нужен ли
такой спорт альпинистам, если можно
научиться лазать по скалам и без
соревнований? Во всех альпинистких
секциях в промежутках между выездами в
горы занимались общей подготовкой, а тут
вдруг соревнования? Но в альпинистской
среде, с которой я общался в секции
предприятия, да и на альпинистских сборах
«Труда» многие считали, что активные
занятия скалолазанием, подготовка к
соревнованиям и выступление в них
существенно способствуют
совершенствованию лазательных навыков и
серьезно повышают альпинистскую
скальную подготовку, что необходимо для
сложных стенных маршрутов.
Нужно учесть, что в те годы был один
выходной день, и ездить куда-то на скалы
за 200 км. на один день было, практически,
невозможно. Поэтому оставались только
праздники. А праздники какие? Первое Мая
– 2-3 дня и Девятое Мая – когда проводили
Чемпионат города. Здесь уже надо было
лезть на достаточно приличном уровне.
Евгений Гаврилов: Как вы вышли из этого
довольно непростого положения?
Виктор Солонников: Начали думать о том, а
что же делать? Как повышать свою скальную
подготовку? Стали в марте-апреле
тренироваться в зале, выезжать командой
предприятия на сборы на скалы на 10 дней
перед первенством «Труда» и на сборы
5‑7 дней в мае перед первенством города
и сразу появились результаты. Команда
нашего предприятия в 1962г. стала чемпионом
областного совета ДСО «Труд» и были
Чемпионом все следующие 15 лет, и даже два
раза выиграла Чемпионат города. В
середине 60-х стали регулярно выезжать в
Крым, сначала один раз осенью, затем 2 раза
в год – осенью и весной, а далее долгое
время 3‑4 раза – обязательно еще неделю
на 7-е ноября и иногда еще и в мае, если
были соревнования.
А когда были введены два выходные дня, то
появился сплошной график выездов на
субботу-воскресенье на скалы.
Нужно сказать, что скалолазание – это
очень сложный вид спорта. В отличие от
многих традиционных видов (лыжи, легкая
отлетика и др) в скалолазании на
результат влияют множество
дополнительных факторов: умение изучить
и запомнить маршрут, приспособиться к
невсегда хорошо знакомому рельефу, уметь
быстро находить правильные технические
решения при движении, и, конечно как и в
других видах, уметь настроиться на
выступление и выступить на пределе своих
возможностей.
Евгений Гаврилов: Были какие-либо занятия
в пределах города?
Виктор Солонников: А скалодромов тогда
фактически не было. Мы могли
тренироваться только используя некие
подсобные средства. Либо самим
прилаживать какие-то зацепки к стенкам
или ещё как-то. Предприятие снимало для
нас гимнастический спорт-зал, в котором
мы придумывали различные упражнения на
снарядах, шведской стенке, ставили трассы
для лазания, работали с секундомером и т.д.
Одно время мы даже сделали свой скалодром
с помещении, где были кирпичные стены.
Надолбили сами зацепок и тренировались.
Фактически это был неплохой скалодром с
довольно длинными маршрутами. Причём всё
делалось с верхней страховкой. Удачно это
у нас как-то получилось. Володя Шопин
привел нашу компанию в заброшенное
помещение, и мы там всё это организовали
своей небольшой командой. Потом долго-долго
его использовали.
Евгений Гаврилов: Получается вы пришли в
скалолазание из альпинизма?
Виктор Солонников: Когда я начинал
заниматься альпинизмом, там
скалолазанием сильно не занимались.
Скалы были как учебный вариант. Новичков
вывозили на три дня на ближние скалы и там
всю технику изучали, наборы разных
вариантов рельефа.
Сергей Константинович Калинкин, большой
энтузиаст этого дела, проводил первые
соревнования, обязательно, и всё было на
полном серьёзе. Но это было под такой
эгидой: «альпинист должен уметь лазать по
скалам». И, конечно, среди людей, которые
там участвовали выявлялись сразу те, у
которых что-то получалось и у которых
получалось хуже.
У тех, у кого получалось, это
координированные люди, чаще люди, которые
занимались какими-то видами спорта.
Среди группы людей, которые пришли, сразу
было ясно: вот эти ребята лазают неплохо и
у них есть перспектива, остальные –
неизвестно – получиться или нет. И они
все занимались альпинизмом: кто-то
доходил до второго разряда, кто-то
становился инструктором, а кто-то, у кого
это всё получалось неплохо, сразу был
готов к тому, чтобы впоследствии
проходить какие-то сложные участки,
работать на скале.
Такие люди всегда в альпинизме
выделялись. Из них формировались команды,
которые могли пройти сложные маршруты. Но
в 70-е годы в большинстве сильных
альпинистских команд уже обязательно
были высококвалифицированные спортсмены-скалолазы,
кандидаты в мастера спорта или мастера
спорта по скалолазанию, а иногда команды
целиком состояли из таких спотсменов и
это явилось причиной феноменального
взлета отечественного альпинизма в 70-е –
90-е годы.
Евгений Гаврилов: Вы сказали, что у вас
была довольно приличная лыжная
подготовка?
Виктор Солонников: Я в школе занимался
лыжами в секция во Дворце пионеров. Когда
пришёл в институт, сначала пошёл в лыжную
секцию. И потом всё время ездил на лыжные
сборы, выступал в соревнованиях.
Функциональная подготовка у меня в
результате была прекрасная.
А вообще-то я во время учебы в ВУЗе и лет
десять после окончания активно занимался
лыжами, был неоднократно чемпионом
института, выступал на чемпионатах
города.
Это нормальный регулярный вид спорта.
Большая осенняя, весенняя подготовка.
Летом тоже есть программа. Не выехал в
горы, будешь везде участвовать. Однако
после окончания ВУЗа основным занятием
уже стали альпинизм и скалолазание, хотя
я еще много активно бегал на лыжах и
участвовал в соревнованиях на 10, 15, 30, 50 и 70км.
Евгений Гаврилов: А ваш брат занимался
альпинизмом?
Виктор Солонников: Брат тоже занимался
лыжами, двоеборьем. Потом пошёл
заниматься слаломом и перестал бегать на
лыжах. Он занимался альпинизмом с первого
курса. Брат старше меня на три года,
поэтому когда я поступал в ВУЗ, у меня уже
были знакомые, которые ездили в горы,
приезжали, увлеченно рассказывали о
жизни в горах, вся их компания была мне
хорошо известна.
А после вуза меня взяли на предприятие,
где мой работал брат, Эрик Антипенко и ещё
ряд зннакомых. Там уже была секция
альпинизма. Была компания, организовали
команду, и пошла целенаправленная работа.
Брат хорошо лазил по скалам, он выигрывал
чемпионат Ленинградского «Труда», был
какое-то время в сборной города. Неплохо
выступал. И, конечно, он всё время был выше
меня по альпинистской линии. Это потом я
потихонечку к нему подошёл.
Наша вторая волна ребят, которые были со
мной, вошла в ту команду, в которой был мой
брат – известная команда Гурия Чуновкина.
И сколько-то лет мы выступали вместе,
ездили в экспедиции.
А потом у нас сложилась своя команда и
дальше мы двигались своим путём. В эту
команду входили замечательные скалолазы
Борис Васильев, Юрий Манойлов, Андрей
Грачев, Слава Ведерников, Николай
Степанов, прекрасные альпинисты Коля
Романенко, Дима Антоновский, Саша Воронов
и многие другие. В этой же команде в 1977-1979гг
выступал и мой брат, Владимир Солонников,
мастер спорта, чемпион и неоднократный
призер Чемпионатов страны. А в
восьмидесятые годы – Игорь Царук и
мастера спорта и чемпионы страны по
скалолазанию Миша Мигуньков и Игорь
Потанькин.
Евгений Гаврилов: Как бы вы
охарактеризовали альпинизм?
Виктор Солонников: Альпинизм –
интересное занятие. Ты занимаешься
первооткрывательством довольно долгий
период. Для себя ты открываешь новые
ощущения, представления, возможности и до
того момента, пока ты созреешь, и тебе
будет всё понятно, пройдёт не один год.
Это долгий процесс. Это сейчас всё быстро:
из новичка за один год делают сразу
второразрядника. В этом и плюс и минус.
Они очень многое пропускают. У них
сокращенная и упрощённая программа
получается, и многие вещи ускользают.
Квадратики закрыты, а опыта всё равно не
хватает.
Возникает довольно опасная ситуация,
очень многие вещи человек не познаёт.
Вообще, само пребывание в горах у них не
такое большое. За 2-3 года выполнил первый
разряд, а был в горах всего-то чуть-чуть.
Полтора месяца в год. А на самом деле
только большой осознанный опыт
обеспечивает дальнейшую долгую жизнь в
альпинизме.
Могу сказать, что у меня процесс
созревания был пока я учился в вузе. Тогда
сделал первую "пятёрку" на пятом
курсе, много "четвёрок". Как только
закончил вуз, тоже сделал 5б, каких-то ещё
массу восхождений.
Я уже занимался шесть лет, и казалось, что
есть внутренний опыт, думаешь, что ты уже
"вообще корифей" и всё знаешь. А
потом открывается, что у тебя всё ещё
впереди, ты только начинаешь познание и
только тогда ты подходишь к
действительно сложным задачам и знаешь,
как их решить.
Опыт набирается медленно. Аналитическая
работа по анализу того, что ты сделал, и
что надо, зависит не только от тебя, но и
от той компании, которая тебя окружает, от
того, насколько опыт, который есть у
окружающих тебя людей, будет передовой и
будет усвоен тобой, и ты сможешь им
воспользоваться.
Евгений Гаврилов: Каковы истоки вашего
опыта в альпинизме?
Виктор Солонников: Мне в данном случае
немножко повезло. Старшая группа, где был
мой брат, была в то время на подъёме и
пропагандировала спортивный альпинизм.
Плюс к этому в те годы несколько лет, я
контактировал с Виктором Павловичем
Егоровым, который был в Безенги
инструктором. Мы с ним ходили 2 года, в том
числе и на сложные восхождения. Он много
полезного мне дал в спортивном подходе к
альпинизму, что было далеко не везде. Это
помогло в дальнейшем сформировать
собственное представление о том, какой
должен быть вообще подход к совершению
восхождений.
Если просто, то это всем известно:
1. Хорошая (лучше блестящая) скальная и
ледовая подготовка;
2. Мобильность группы, т.е. необходимо,
чтобы движение было оптимальным,
взаимодействие всё время отработано, ты
не находил решение по ходу движения, а
знал все схемы, варианты движений, мог
этим свободно пользоваться, и тебя ничто
не затрудняло;
3. Группа была лёгкая, не несла много груза,
было оптимально подобрано снаряжение.
4. Тщательная, очень подробная проработка
маршрута и тактики его прохождения.
Все это вещи элементарные, но Вы
выделяетесь по сравнению с другими,
только тогда когда каждая позиция
оптимизирована, и все строго
придерживаются чётких подходов, и не дают
себе послабления. Складывается некий
стереотип, идеология в команде, которая
занимается спортивным альпинизмом.
Евгений Гаврилов: Что вы можете сказать
про профессиональный спорт?
Виктор Солонников: Надо учесть, что в те
годы профессионалов не было. Это сейчас
некоторые люди могут заниматься этим
профессионально. Заниматься альпинизмом
и жить этим. Мы занимались альпинизмом
недолгое время в году. Чем мы и отличались,
большинство людей в то время. Насколько в
горы? Ну, на полтора месяца. А так работа,
никуда не денешься. Инструкторами люди,
может быть, ездили и на большее время, но
дело в том, что инструктора занимались
инструкторской работой. Они ходили
только в пересменок. По насыщенности
занятий спортивным альпинизмом они перед
нами никаких преимуществ не имели. А нам
из этих полутора месяцев, если едешь в
экспедицию, остается 30‑35 дней на
собственно альпинизм, а остальное ‑
экспедиционные подъезды, организация и
всё прочее.
А что можно сделать за месяц? Можно
сделать две шестёрки, 5б, тренировочные
восхождения и, наверное, всё. У нас так
складывалось, что это, скорее всего, были
две «шестёрки», первопрохождения. Они по
времени требовали больше подготовки.
Нужно было смотреть, изучать, понять, что
делать. Это требовало предварительной
работы с материалами, фотографиями. Как
их добывать – это было целое дело. И всё-таки
накопленный опыт, взаимопонимание в
команде и, конечно, высокий уровень
скальной и технической подготовки
позволял решать интересные задачи и
проходить довольно сложные маршруты. Вот
такая была жизнь.
Евгений Гаврилов: Не задумывались вы
когда-либо о переходе в профессионалы?
Виктор Солонников: В те годы
профессионалов вообще было мало. У нас
было одно: стал инструктором, получил
отпуск, а там попадёшь куда-нибудь в
компанию и будешь ходить. Можно было
такой путь избрать.
У меня так как-то не складывалось. В общем-то,
и работа у меня была интересной. Эта жизнь
тоже шла своим путём, хотя может быть из-за
занятий спортом медленнее, чем хотелось
бы. Но, тем не менее, по специальности
занимаюсь радиотехникой, кончил ЛЭТИ,
была интересной работа. С удовольствием
занимался этим делом и продвигался
достаточно хорошо.
Чтобы перейти в профессионалы, в те
времена было нереально. У меня из
знакомых-то никто профессионалом не был.
Все были любителями.
Евгений Гаврилов: Можно сказать, что вас
не отпустила наука?
Виктор Солонников: Наука или не наука –
как это сказать. Наука, техника. Защитил
кандидатскую диссертацию в 1986 году на
пределе срока, был достаточно долгое
время начальником лаборатории. Был
связан по времени. Не так просто мне было
в то время уйти в горы. Да еще я занимался
и скалолазанием, а затем стал заниматься
и тренерской работой. Начиная с 1980 года, я
был тренером сборной команды Ленинграда
по скалолазанию. Достаточно большое
количество ребят, которые были у меня в
команде, были и неплохими альпинистами.
Некоторые пришли новичками в
скалолазание, потом стали
высококвалифицированными скалолазами, а
потом – хорошими альпинистами. У меня
жена, Людмила Федоровна, ‑ мастер
спорта по скалолазанию, двадцать лет в
сборной команде. Можно сказать обвешаны
медалями с головы до ног. Дочка в 15 лет
стала чемпионкой страны среди девушек, а
потом и мастером спорта.
Я уже вынужден был выбирать: самому
заниматься и выступать в соревнованиях
или заняться тренерской работой. Всё-таки
это не так просто. Пришлось перейти на
занятия с поддержкой формы, а основное
время посвятить тому, чтобы кому-то чем-то
помогать и организовывать тренировочный
процесс.
А что это за жизнь? Я ездил обязательно в
Крым, плюс чемпионат страны или ВЦСПС,
если не всегда на полный срок сбора, то, по
крайней мере, на соревнования плюс неделя,
а иногда и на полный срок сборов. Плюс
съездить обязательно весной на «Абалаковские»
в Красноярск, На некоторые соревнования,
например на Чемпионат ЦС ДСО «Труд», не
удавалось поехать, и ребята ехали без
меня и выигрывали. Сборная города была на
мне долгое время.
Евгений Гаврилов: В Вашем активе
достаточно много сложных восхождений.
Могли бы выделить какие-либо из них?
Виктор Солонников: Они все разные. Сложно
что-то выделить. Не знаю, как у других
людей, а у меня, правда сейчас немножко
стало стираться, но ясные ощущения
остались от каждого сложного восхождения.
Я их очень хорошо помнил, по ощущениям все
представлял, мог бы к ним вернуться, хотя
прошло много лет.
Одно время, лет десять назад, как закрою
глаза или во сне всё это вижу: горы,
восхождения. Гурий Чуновкин говорил мне,
что у него было также, после того, как
перестал ездить в горы. Я мог каждое
восхождение описать и достаточно
подробно вспомнить. Сейчас понял – стал
немного забывать, кое-что стирается из
памяти.
Восхождений сложных было много. Одно из
самых не то, чтобы уж сложных, а
тактически непростых, ‑ это, конечно,
южная стена пика Коммунизма. Интересный
маршрут. Его пока никто не повторил. Хотя,
если так уж разобраться, технических
сложностей там не так уж много. Просто
сложная тактика, сложный выбор пути,
организация движения, да и высота, все-таки.
По тем временам мы его довольно быстро
прошли: 8 дней. Никто быстрее не ходил.
Причём, это восхождение сложное
практически с самого низа, в отличие от
остальных по этой стене. Все подходят
довольно далеко по снегу, а потом
начинают идти по скалам. У нас всё
начиналось достаточно низко. Так
называемая стена, «Треугольника», так мы
по ней начали, и далее продолжалась
достаточно интересная техническая
работа. Хотя, по технике, может быть и
проще, чем на некоторых других
восхождениях.
Очень хороший маршрут у нас был на пик
Таджикского университета (ТГУ) по ВЮВ
стене, самый левый маршрут. После нас
многие группы его повторяли, но никто
точно не прошёл. Ситуация такая: стена
узкая и, в принципе, с неё можно уйти в
нескольких местах. Были группы, которые
обходили то одну часть, то другую и в
итоге стена была дискредитирована, и
маршрут до сих пор от начала и до конца не
пройден никем. Хотя он технически очень
сложный. Хороший маршрут, очень сложный
маршрут.
Вообще эта проблема сейчас существует.
Существует почему-то в психологии многих
наших людей, ‑ но это, наверное, ещё с
тех времён осталась:- такая особенность-стремление,
что сложно, ‑ обойти. И не следовать
жёсткому принципу: если ты что-то
повторяешь, то должен идти так, как
первопроходитель.
Если ты делаешь какие-то отступления, ты
должен об этом написать – и это будет
твой вариант. Вот этого многие не
придерживается. Просто обходят какие-то
сложные участки или идут по-другому, а
заявляют, что это тот же самый маршрут.
Таких случаев сколько угодно. У нас был
очень неплохой маршрут на первой стадии
наших занятий, в 1972 году на Чапдару.
Судьба этого маршрута интересна. Он
долгое время был 6б. В последние годы, его
сделали 6а, потому что большинство
верхнюю часть маршрута обходят.
Это было известно давно, но все писали,
что они прошли так, как надо. Даже мои
знакомые, которым я давал описание
маршрута, потом приходили и отвечали на
вопрос так: «Прошли?» - «Да, прошли. Но
знаешь, мы только вот верхнюю часть здесь
вправо и там…» – «Елки-палки, ребята! Там
есть контрольный тур». – «Ну, а кто
требует эти записки?» Вот такая ситуация.
Помню даже писал Шатаеву: «Давайте
сделаем просто: люди ходят по другому, так
классифицируйте это. И пусть они так
ходят, на здоровье. А если они хотят
пройти маршрут, который пройден
первопроходителями и классифицирован,
так путь несут со всех контрольных туров
записки. Если они все записки не могут
принести, то пусть фотографии движения по
кускам притаскивают. И тогда им маршрут
зачитывать». Это у нас в крови: пройти как
попроще, а сказать так, как нужно.
Были и другие сложные и тяжелые маршруты
– пик Энгельса, пик Маркса, Восточная
Победа и др.
Евгений Гаврилов: Были у вас чрезвычайные
ситуации на маршрутах.
Виктор Солонников: Что такое
чрезвычайная ситуация? Скажем так:
впрямую не было.
Но этот вопрос тоже непростой. Дело в том,
что было много восхождений, говоря
объективно, опасных или периодически
опасных. Это особый вариант, есть особый
класс маршрутов, которые надо как-то
обязательно изучить, понять и потом
разработать схему движения. И ещё иметь
группу, которая могла бы эту схему
движения реализовать с жёсткие временные
рамки.
Вот это на самом деле интересное занятие.
Таких маршрутов нам удалось пройти
несколько и это требует хорошей
мобильности группы.
Мы, например, были связаны каким-то
временем выезда. Скажем, выезжаем на июль
и в этом месяце идём. А маршрут в июле «пробивается»
местами, а в августе стоит как «кол» и там
можно идти спокойно. Тоже так бывает. Тут,
считаю, маршруты разные получаются. Но
они идут потом как один и тот же.
Судьба таких маршрутов очень интересна. У
меня, например, есть маршрут на Холодную
стену, первовосхождение. Мы его вынуждены
были идти в конце июля – начале августа. А
в это время у него такая специфика, что
верхняя часть стены, усыпана снежно-ледовыми
наростами, как грибами обсажена вся
вершина. И все эти наросты регулярнейшим
образом падают. В результате основанная
часть стены пробивается.
Мы только когда приехали, увидели, что
идти не так-то много где можно.
Регулярность падения такая, что просто не
пройти. Мы вынуждены были выбирать путь
так, чтобы пройти где-то по краю,
проскакивать какие-то места. И нам
удалось это сделать. Маршрут неплохой, но
и не самый сложный оказался.
За нами шло три команды. Но они шли уже в
августе. Мы закончили, пришли, а через
неделю пошли следующие.
А в горах это очень существенный момент.
Вот стена работала, а потом – раз! – и
через неделю она замолчала. Всё
обсыпалось и не падает. Получается, что
судейство маршрутов идёт как одинаковое,
условия никто просто не учитывает, и на
результат это никак не влияет. Смотрят
только на то, как пройдён маршрут,
сложность.
Конечно же, это неправильно. Нам пришлось
настолько поизгибаться, чтобы, как во
время войны, идти в пыли, где-то
проскакивать, где-то времена выбирать,
когда можно, а когда нельзя. А потом, через
несколько дней, можно было идти где
угодно и об этом не думать. И тогда можно
двигаться, совсем по‑другому
планировать восхождение и проходить там,
где ты хочешь. Действительно, через
несколько лет там было много восхождений
и были пройдены самые прямые маршруты,
которые, если бы идти в июле месяце, ‑
то не пройти. Вот такая бывает ситуация.
Но нам-то тогда было всё равно. Мы своё
получили. Мы пришли: «Есть задача,
остались живы, значит, прошли маршрут
интересный, хороший, ну ладно получили не
первое, а второе место. Это, в конце концов,
не так важно…»
Хотя в то время это было, конечно, важно.
Так мы думаем, тешим себя мыслью, что не
важно, маршрут пройден, и всё равно это
остаётся у тебя на всю жизнь, но какой-то
осадок откладывается. Что-то не совсем
так. Хорошо, если это 1-3 место. А если бы
провалились и заняли 5 место? Глядишь, у
вас бы из команды кто-то ушёл.
Главное, что были хорошие времена, и
экспедиции можно было хорошие делать.
Приходишь: ГОРА, И МОЖЕШЬ ИДТИ!!! Это
вообще чудо!
Евгений Гаврилов: А как насчёт неудач?
Виктор Солонников: У нас много было
неудачных восхождений. Особенно поначалу.
Мы много раз были «на грани» и выбирались
с большим трудом. Один из первых опытов –
участие в «Союзе» в 1969 году. Шли Южную
стену пика Энгельса в центральной части.
Тогда Гурия Чуновкина ударило камнем. Мы
были вынуждены его спускать. Были
спасательные работы, целое дело. Там
вообще чуть всех не прибило. Много было
таких приключений поначалу! Не так-то всё
просто.
Но потом всё анализируешь. И, наверное,
через несколько лет, если бы мы пошли этот
маршрут, то, скорее всего, прошли, и никого
там бы не стукнуло. Можно там найти
варианты прохождения.
В 1966 году мы шли в рамках Чемпионата
страны маршрут на Западную Шару Северное
ребро по «бутылке», так называют нижнюю
часть стены – примерно половина маршрута,
проблемный вариант. Очень проблемный. (В
Западной прессе этот маршрут называют «Ребро
самоубийц»)
Команда была очень сильная. И вот мы
прошли «бутылку», ‑ это половина стены,
и погода испортилась. Мы вынуждены были
спускаться. Это было правильно. Даже если
бы не испортилась погода. Потому что
дальше было одно место, которое было даже
непонятно, как проходить.
Мы спустились, заночевали, утром встали, с
рюкзаками и идём вдоль стены, уходим. И
вдруг сверху падает гигантский нарост, «верблюд»,
так мы его называли, и всю стену перекрыло
гигантским слоем лавины. С «австрийских
ночёвок» бегут ребята: все думают, что нас
придётся искать. А мы идём навстречу. «Как?»
– «А мы спустились». – «Ох, елки-палки!
Как вам повезло!»
Но в дальнейшем таких ситуаций почти не
повторялось.
Евгений Гаврилов: Что бы вы могли сказать
про альпинизм, в отличие от туризма?
Виктор Солонников: Альпинизм мне
нравится. Занятие чудесное. Во-первых, оно
эмоциональное. Вы ездите на новые места,
мест этих, несмотря на то, что всё
осваивается, очень много. Сами экспедиции
в новые места – вообще чудесные ощущения,
когда ты приезжаешь в район, где никто не
был.
Кроме того у нас в команде практически не
было случайных людей. Было
взаимопонимание и общая цель. Что может
быть приятнее, если едешь в свой отпуск в
своей компании и решаешь сложную задачу.В
мире есть много мест, куда можно поехать и
сделать интересные восхождения, и далеко
не всё пройдено. Поэтому заниматься этим
очень интересно. Занятие серьёзное,
требует хорошей подготовки.
Подумайте только: прожили всю жизнь, всю
жизнь чем-то занимались, трудились, ночей
не спали, сдавали какие-то работы. Это вас
занимало, требовало нервов, вы там «на
ушах» стояли и что-то сдали, какую-то
работу. Конечно, это очень важно для
человека, для его места в жизни. Но если вы
начнёте вспоминать, то у вас это не
оставит такого яркого следа в памяти, как
серьёзное восхождение. Это эмоционально
значительно сильнее.
По очень многим причинам на вас
воздействует: природа, колоссальная
цветовые гаммы, взаимодействия людей,
опасности. И это всё вы преодолеваете. Вот
в этом преодолении как в любом виде
спорта есть колоссальный плюс, когда вы
достигаете цели. В альпинизме это
сопряжено ещё с каким-то познанием себя,
познанием природы и этого чудесного мира,
в котором вы живёте.
И главное, если не лезть на рожон, знать
меру и знать себя, то можно в нём выживать
и получать «своё удовольствие» и потом
эти воспоминания останутся с вами на всю
жизнь. Всегда мысленно можете вернуться в
тот мир, и если не удовлетворение от этого
получить, то по крайней мере, вы будете
вспоминать это с кем-то из своих друзей.
А туристы – это очень близкие занятия.
Там своя специфика. Путешествия всегда
интересны. Сколько было первопроходцев и
как это было занимательно открывать мир
для себя! Но туризм, как спортивное
занятие, спорт-туризм ‑ это вопрос
очень сложный, над этим надо поразмыслить.
Вы можете довести всё до абсурда. Если
поставите временной фактор за критерий, и
тогда вы вынуждены будете заниматься тем,
что не является основной целью. А
основной целью является познание.
Если в альпинизме критерий и цель
поставлена очень чётко: есть маршрут,
вершина и вы должны пройти. Всё что для
этого нужно, вы делаете. Чем вы быстрее
прошли, организованнее, тем это
безопасней и вы достигли своей цели.
Время и критерий – тот фактор, по
которому вас будут судить, когда другие
пойдут. Но для вас это пока не так важно.
Главный фактор в альпинизме – прежде
всего, безопасность.
В туризме всё-таки созерцательный фактор
и фактор познания превалирует над
спортивным.
Я не говорю про спуски по горным рекам.
Это совершенно другое занятие и оно может
более приближается к спортивному. Там
вопрос не познания. Там нужно всё
осмотреть, оценить: разработать тактику и
потом пройти. Иначе можешь вляпаться и
вообще не выплыть. Там спорт присутствует,
но это очень опасное занятие.
|
