|
|
Счастливый» случай
Анатолий Овчинников
д.т.н., проф., ЗМС СССР
Как часть повествования о своей жизни и
учебе расскажу о трех «счастливых»
случаях, которые, как мне представляется,
существенным образом повлияли на
последующую жизнь, может даже и на судьбу,
т.е. оказались «судьбоносными».
Война на первом ее этапе в 1941 году для
нашей страны оказалась крайне
неблагоприятной. Уже в сентябре или
октябре (точно не помню) солнечным утром
парням из 10 класса, беседовавшими и
гревшимся на солнышке в ожидании начала
уроков на крыльце школы, незаметно
подошел какой-то человек и объявил: «Немедленно
идти домой, переодеться и в 10 часов быть
на пристани для посадки на пароход». Их
призывают в Армию. И больше мы их не
только не увидели, но ничего о них и не
услышали, как в воду канули. У нас в
поселке Шальском, расположенном на
восточном берегу Онежского озера при
впадении р. Водлы, из местного мужского
населения старше 45 лет, не призванных в
армию, сформировали истребительный
батальон, а из парней – преимущественно
1923-1924 года рождения – создали
партизанский отряд. К декабрю финны
захватили уже все Заонежье. Финские
самолеты летали над поселком
безнаказанно. Однако Онежское озеро еще
не замерзло. Третьего декабря 1941 года
школу закрыли. Отец с братом (1924 года
рождения) сказали, чтобы мы с мамой
немедленно уходили в деревню Рубцово,
расположенную в Вытегорском районе
Вологодской области, к маминой сестре –
тете Саше. Мама сначала не соглашалась.
Это на юг по восточному берегу Онежского
озера. Но отец убедил, говоря: оставаясь,
будете только мешать нам. Ведь просто мы
не уйдем. Будет бой! У мамы аргументов
больше не осталось. В конечном итоге мы «убежали»
(тогда так принято было говорить, не ушли,
а «убежали») в деревню Рубцово. Отряд
финских егерей – лыжников (80 человек)
пришел в марте 1942 года. Однако агентура,
находившаяся на захваченной финнами
территории, сообщила об этом в Шалу
своевременно. Пришедший отряд финских
егерей встретили «с почестью» и
разгромили полностью. В плен не брали,
Мало, кому удалось спастись бегством. У
партизан потери невелики.
Мы с мамой вернулись. Школу открыли. Мои
друзья-одноклассники продолжили учебу.
Правда, они учились только до 3 мая. Я
пошел работать на лыжную фабрику. Стало
очень голодно. Все бросили учебу. После
майских праздников пошли работать,
поскольку работающим выдавали в день по
400 грамм хлеба. В конце лета узнали, что
Илья – мой брат – погиб 20 августа в
летнем походе. Мы с отцом пришли домой на
обед. Отец пришел и, как мне показалось,
выглядел грустным. Помыл руки, как обычно
из рукомойника. Прошел к столу и сел на
свое место. Мне показалось, что будто он
чем-то расстроен. Я тоже сидел на своем
месте. Мать достала из печи
приготовленный обед и стала черпать щи.
Отец, вдруг не обращаясь ни к кому,
произнес: «Ильку убили. Какой-то
незнакомый парень - партизан сказал».
Мать заплакала, уткнувшись в чугун со
щами, стоявший на ошестке печи. У меня
тоже потекли слезы. Мать, всплакнув,
оправилась и сказала: «Ой, ведь мне надо
кормить вас обедом» принесла миску со
щами и поставила на стол. Молча пообедали
и разошлись мы с отцом на работу. Мать
осталась дома. Больше разговоров на эту
тему не было. Только летом 1945 года во
время моего приезда из Москвы на каникулы,
вспоминая сыновей (Сашу и Илью) при мне «всплакивала»
и беспокоилась о том, как приняли смерть
– пулей и сразу убиты или были ранены и
намучились, прежде чем умереть.
Я продолжал работать, о продолжении учебе
и мысли не было.
Но, в первых числах октября (учебный год
начинался в октябре, надо было убирать
картошку), возвращаясь с работы, встретил
своего одноклассника и друга Колю
Иванихина. Давно не встречались. Он чему-то
рад. Оказалось, они учатся в 9-ом классе.
Коля сказал: «В школе новый директор Петр
Владимирович Шумков перевел их в 9-ый
класс, хотя они учились только до 3-его мая
и испытаний (экзаменов) не сдавали».
Директор сказал: «Вы в 8-ом классе учились,
по сути, и только не сдавали испытаний (экзаменов)
– война. А поэтому перевожу вас всех в 9-ый».
Коля сразу мне посоветовал: «Директор
новый никого не знает. Ты иди к нему и
скажи, что тоже учился в 8-ом до 3 мая». Мне
вдруг очень захотелось учиться в школе.
Согласился сразу. Не теряя времени
развернулся, пошел к дяде Саше – учебному
мастеру на лыжной фабрике. Сказал ему, что
завтра на работу не выйду. Если примут в 9-ый
класс, то буду учиться в школе. Дядя Саша
сказал: «Ну, и правильно. Ступай учиться».
На следующий день утром в школе захожу в
учительскую, и вижу, кроме директора, и
Клавдию Михайловну Кораблеву – очень
строгую и принципиальную учительницу. А
говорить неправду при ней – это выше моих
сил. Но, все же слукавил, сказал, что
учился в 8-ом классе, а хочу в 9-ый. Он
небрежно взглянул на меня и четко ответил:
«Нет! Иди в 8-ой!». Я ответил тоже
решительно: «В 8-ой – не пойду!». Разговор
окончен! Развернулся и пошел к двери. И
вдруг слышу голос Клавдии Михайловны: «А
я бы этого парня взяла в 9-ый!». Не успел
открыть дверь, как услышал: «Ладно! Иди в 9-ый
с месячным испытательным сроком». Вот он
счастливый случай! Не встреть Коли
Иванихина, не будь Клавдии Михайловны в
учительской, и на этом бы моя учеба
завершилась. И вся последующая жизнь
пошла бы по другому сценарию. Радостный
вошел в 9-ый класс! Приятно видеть
знакомые лица друзей.
Первым учителем пришел Петр Владимирович
– историк. На следующем уроке он вызвал
меня отвечать. После ответа сказал: «Испытательный
срок закончен». Я стал девятиклассником.
Думаю – это первый счастливый случай,
который определил все остальное!
1944 год. Выпускников 10 классов Карело-финской
республики в конце июня собрали в
Беломорске на выпускной вечер, на котором
только 4 парня (выпускники Шальской
средней школы), остальные девчата. Всех
девчат агитируют для поступления в
Карело-финский государственный
университет. Нам - парням не оказывают
внимания. Знают, в ноябре нас призовут в
армию. Наш 1927 год призывной. Возвращаемся
после выпускного вечера из Беломорска
домой, и сразу уезжаем на сборы
призывников. В конце их подходит к нам
командир сборов лейтенант Калия и
спрашивает: «Ребята! Вы, действительно
закончили десятилетку?». Отвечаем: «Да!
Действительно»! Он продолжает: «На войне
погибло много инженеров, врачей, учителей!
Людей с высшим образованием. Государство
нуждается в людях с высшим образованием.
Вам надо идти учиться в институты. Войну
закончим без вас! Рокоссовский громит
немцев в Белоруссии. У нас тоже с финнами
можно сказать покончено!». Я почему-то
среагировал мгновенно, что буду
поступать. Коля Рямзин – тоже. А Иван
Стовбчатый: «Нет! Я должен отомстить за
брата, погибшего в Сталинграде!».
Вернувшись, домой со сборов призывников,
увидел газету «Комсомольская Правда», на
последней странице объявление: «Куда
пойти учиться?». Понравились
специальности Московского высшего
технического училища «Радиолокация», «Двигатели
внутреннего сгорания». Пошел к директору
школы Андрею Андреевичу Александрову.
Сказал ему, что хочу поступать в институт,
а поэтому необходим аттестат об
окончании средней школы. Поинтересовался,
в какой институт решил? Ответил в МВТУ им.
Н.Э. Баумана. Он похвалил мой выбор и
сказал, что это лучшее высшее учебное
заведение страны, хотя и называют его
техническим училищем.
Это – второй счастливый случай – совет
лейтенанта Калии (к сожалению, инициалов
не запомнил) командира сбора призывников!
Он определил поступление в ВУЗ, а не
призыв в армию.
С детства нравилась физкультура. Даже в
дошкольные годы по утрам делал утреннюю
зарядку, транслируемую по радио, после
умывался до пояса. Продолжил выполнение
упражнений во время утренней зарядки в
студенческие годы, живя в общежитии. Уже
на первом семестре обучения записался в
горнолыжную секцию. Однако, тренировки
проходили на Воробьевых (тогда называли
Ленинских) горах и через
непродолжительное время пришлось
отказался от их посещения.
Горнолыжниками преимущественно были
альпинисты или склонные к альпинизму.
Проводил тренировки мастер спорта
Миклашевский Виктор Васильевич –
студент первого курса. Он много
рассказывал о горах, в частности,
Западного Кавказа. Упоминал названия гор,
ущелий и селений, которые я видел на
открытках в альбомах моего старшего
брата, погибшего в 1942 году в Севастополе,
который после окончания автодорожного
техникума в 1936 году путешествовал от
Баталпашинска до Сухуми через Теберду и
Клухорский перевал. Во втором семестре
уже понял, что стал студентом и имел
возможности посещать тренировки в
спортивных секциях: лыжной, гимнастики,
лёгкой атлетики, бокса и альпинистской.
Участвовал в соревнованиях. Занимал
достойные места. А весной 1945 года Аркадий
Георгиевич Чернышев – заведующий
кафедрой физической подготовки стал
проводить утренние зарядки по
понедельникам, средам и пятницам от 7:00 до
8:20. Я – один из тех, кто не пропустил ни
одного занятия.
На втором курсе, как заведено, регулярно
посещал утренние зарядки-тренировки,
проводимые Аркадием Георгиевичем. Ездил
в Царицыно на тренировки секции
альпинизма, лазал по стенам
недостроенных дворцов. Но мысли, с кем-то
вести переговоры о возможности поехать в
альпинистский лагерь, не было. Зимнюю
сессию сдал досрочно. Борис Резонтов –
член Профкома, живший с нами в одной
комнате, сказал, что есть путевка в дом
отдыха, расположенный в Теберде.
Вспомнился старший брат, уже прошло 5 лет
после его гибели и 10-ый год – пребывания в
Теберде. Сосчитал все свои финансы. Решил,
что их достаточно, чтобы посмотреть те
места, которые известны по фотографиям и
открыткам с детства. Захотелось и в
альпинистский лагерь, но понимал – это не
для всех. Время идет своим чередом,
наступила весна и лето. После
предпоследнего экзамена утром еду в
училище, чтобы начать подготовку к
последнему экзамену. В проходной меня по
плечу кто-то ударил. Оборачиваюсь, Борис
Дубинин1/ – аспирант, легкоатлет,
бегающий сотку: «Пойдем в скверик к
фонтанчику, надо поговорить». Идем к
фонтанчику, садимся на скамеечку. Он
рассказывает: «Вчера на заседании бюро
альпинистской секции обсуждали
кандидатов для направления в
альпинистский лагерь. Я предложил тебя.
Ты согласен?». Отвечаю: «Конечно!». Он: «Надо
сегодня ехать вместе с А. Чернобровкиным,
О. Моляковым и Л. Калишевским». Отвечаю: «У
меня не сдан еще один экзамен». Он
парирует: «Так надо пойти и сдать!». Иду в
читалку в течение пары часов
просматриваю конспект лекций. Нахожу
экзаменатора доцета Ю.Н. Ляндона. Прошу
принять экзамен по дисциплине «Допуски и
технические измерения». Он выдает
экзаменационный билет. Сажусь,
готовиться. Правда, ответ не блестящий, с
одним вопросом получилось затруднение,
но оценка «Удовлетворительно». В 19:30 сижу
в вагоне поезда, еду в а/л на Кавказ.
Дубинин. 1975 год, фото Г. Андреева
4 смены пробыл в альпинистском лагере.
Выполнил нормы 3-его разряда, работал
стажером инструктора. Зимой прошел
экзамены на присвоение звания младшего
инструктора альпинизма.
Это – третий счастливый случай – встреча
с Борисом Дубининым в проходной –
определил путь в альпинизм.
Интересно бы знать на сколько счастливые
случаи способствовали последующей
деятельности.
Не будь первого, не получил бы высшего
образования?
Не будь второго, а первый бы был. Стал бы,
как Иван Стовбчатый, офицером?
Не будь третьего, а первый и второй были –
увлекся бы только работой, как Вадим
Николаенко? Мне работа всегда нравилась.
Ваше мнение? Мне почему-то смешно!?
--------------------------------------------------------------------------------
1/ Дубинин Борис Николаевич –
председатель секции альпинизма МВТУ им. Н.Э.
Баумана, в последующие годы МС СССР,
Заслуженный тренер СССР. (Прим. ред.).
|
