|
|
ПУТЕШЕСТВИЕ В ЮНОСТЬ
Валерий Гаврюшкин (Красноярск)
Вот это для мужчин – рюкзак и ледоруб,
И нет таких причин,
Чтоб не вступать в игру...
Юрий Визбор
Говорят, что в своем развитии альпинист
проходит три стадии. Первая: когда нужна
трудная гора. Вторая: когда нужна
красивая гора. Третья: когда важно, с кем
идешь
Из разговоров инструкторов
Это было давно, много лет назад, но ряд
моментов отчетливо помнится до сих пор.
Помимо воспоминаний о лазании по
красноярским скалам, хочется рассказать
и о людях, с которыми судьба сводила на
долгом альпинистском пути. Думаю, что кое-что
из написанного представит интерес для
альпинистов и столбистов новых поколений,
да и просто красноярцев.
На вершину Первого Столба я впервые
поднялся ходом «Катушки» летом 1952 г. в
возрасте двенадцати с половиной лет
вместе с группой школьников. В устье
Лалетины располагался пионерский лагерь
и под руководством старшей пионервожатой
мы как-то пошли на Столбы, где встретили
ее знакомых столбистов. Они и
организовали наше восхождение.
Перед подъемом нам объяснили, как
правильно передвигаться по скале,
держаться за кушак. Помню, у меня не было
"нормальной" обуви для лазания и я,
по совету столбистов, полез босиком.
Конечно, этот день остался одним из самых
запомнившихся в школьные годы.
Кстати, Первый Столб – самый популярный
утес среди столбистов.
Походы на Столбы стали регулярными в
студенческие годы, особенно после того,
как дирекция заповедника передала
избушку «Сакля» в качестве базы
Политехническому институту. Человек 25
посещали скалы и избу достаточно
постоянно и почти все съездили в горы на
Алтай или Тянь-Шань, некоторые по 2 раза.
Кое-кто позже побывал и на Кавказе.
Наверно, с
десяток "заболели" альпинизмом
надолго.
По Столбам мы лазили в основном
бессистемно - кто куда захочет (и сможет).
В те годы три лаза считались у нас самыми
сложными - Авиатор, Сумасшедший (на Митре)
и Коммунар (горизонталка и вертикалка).
В 1961 г. мы с моим другом Анатолием
Вставским решили полазить по ряду новых и
старых ходов с применением
альпинистского снаряжения. Примерно в
эти годы там же Геннадий Карлов проложил
два маршрута, используя шлямбурные
крючья - на носу Деда и на крайнем Пере.
Дорожки из тех крючьев хорошо видны и
сейчас. Более того, очень редко, но кто-нибудь,
говорят, поднимается по ним и в настоящее
время, правда, с верхней страховкой.
Мода на шлямбурные крючья в альпинизме
быстро пройдет, и они станут забиваться
лишь в крайних случаях, а использование
шлямбурных крючьев в большом количестве
будет пренебрежительно называться "слесарными
работами".
Правда, в скалолазании с начала 90-х годов
в Крыму и на Столбах шлямбурные крючья
найдут новое применение, как
страховочные точки для восхождения
связок и при лазании на трудность в
скалолазных соревнованиях. На Столбах
инициатором этого нового направления
(экстремального лазания) стал Владимир
Лебедев.
Итак, летом мы, почти начинающие
альпинисты (у Вставского «чистый» третий
разряд, у меня значок «Альпинист СССР»),
полезли на Майскую стенку с восточной
стороны по центру. Сразу скажу, что всего
нами было пройдено 10 маршрутов, в том
числе 6 первопрохождений, а один (одиннадцатый)
до конца мы не одолели. Идея лазаний
принадлежала Анатолию, он был лидером в
связке, как говорят, забойщиком. Начали мы
восхождения чуть ли не с самого сложного
– молодость, ничего не попишешь. Маршрут
в том месте – 90 м стены с крутизной 75-80
градусов. Несмотря на малый горный стаж,
скальная подготовка у нас была неплохой,
впрочем, все красноярцы выделяются этим в
альпинистской среде.
Снаряжения мы имели минимум – одна
крученая веревка 40 м, конечно б/у, два
скальных молотка, около десятка крючьев,
два-три из них ледовые – абалаковские "морковки",
они хорошо "работают" в трещинах, и 5
карабинов. Два деревянных клина мы
сделали и применили
позже, так же, как и 2-х – 3-х ступенчатые
лесенки из дюралевых уголков и репшнура.
Касок не было, поскольку в альплагерях
еще не утвердилось правило обязательного
их применения. Да и кто лазит на Столбах в
касках? Феска, шляпа – другое дело.
Сравните это с сегодняшними прилавками с
альпснаряжением, допустим в наших
магазинах «Путешественник», «Грот» или «Rock
Pillars» – земля и небо!
Первый день лазания. Помню, мы сменились,
т.е. прошли 15-20 метров и у меня из-под рук
уходит здоровенный камень – "чемодан".
В отличие от больших гор Алтая, Тянь-Шаня,
на Столбах все прочно, надежно. Столбы нас
в этом отношении разбаловали и вот... Я,
конечно, крикнул и
чудом удержался, а Анатолий хорошо
среагировал. Камень пролетел рядом. В
общем, маршрут оказался сложным.
Некоторые элементы лазания (например, по
лишайнику), забивка крючьев, их выбивание,
смена ведущего - все это было для нас
достаточно новым. Понадобилось два
воскресенья, чтобы пролезть там. В конце
первого (мы поднялись, видимо всего
метров на 30 - 35) в трещину был надежно вбит
вертикальный крюк и через вдетую в него
петлю, мы спустились классическим
дюльфером на двойной веревке. В следующий
раз до крюка мы забрались, конечно,
быстрее. В конце подъема был 10-12 метровый
камин. Я его проходил с верхней
страховкой, т.к. Тоха (его часто так
называли) уже сидел на вершине. Я что-то
здорово вымотался и на верху не смог даже
развязать грудную обвязку (конец веревки)
– кисти рук сильно сводило судорогами.
Помог напарник. После трудных часов
подъема по манским катушкам, вниз мы,
почти без рук, просто соскользнули на «пятых»
точках, предварительно сбросив
снаряжение. Впечатления от маршрута были
сопоставимы с лазанием на Первый Столб в
1952 году.
С позиции времени, надо сказать, что
основное мы делали правильно: первое -
применение двойной веревки и второе -
акцент был сделан на лазание, крючья
использовались в основном для страховки,
хотя, конечно, мы цеплялись и опирались, и
вставали на них.
Применение двойной веревки Анатолий
назвал зальцугом, что в переводе означает
"веревочная буксировка". Позже я
узнал, что это определение не совсем
верно, т.к. зальцуг – прием, когда первый в
связке забивает крюк, как можно выше над
собой, вщелкивает в него карабин в него
веревку и с помощью второго
подтягивается вверх.
Весной 1962 года мы изредка (на "носу"
диплом) лазили по Такмаковскому массиву.
Чего там только нет! Трещины, щели, камины,
полки, гребни, ребра, желоба, стенки, плиты
(катушки - столбовское), зацепы (карманы –
столб.). даже пробки, навесы, внутренние
углы и т.п. Один массив – отличная, куда
более разнообразная, чем известная
Джантуганская скальная лаборатория на
Кавказе, где я в 1967 году проходил занятия
в школе инструкторов по альпинизму.
Мы полазали и по старым ходам. Например,
Тотем. Лазание с перемычки - один крючок и
на вершинке. Говорили, что наши "звезды"
- А. Губанов, В. Балезин вылазили там без
крючьев и страховки, т.е. чисто по-столбовски.
А восточную стенку Тотема мы не прошли -
не хватило времени и "пороху". Хотя
стенка и невысока, метров 20-25 всего, но
перед вершиной навес, да еще, как назло,
сломался молоток. В альпинистском
отношении великолепны стены скалы
Позвонок. Пожалуй, 120-метровая восточная -
вообще самая протяженная на Столбах. Там
мы прошли три маршрута. Первый — в 1962 году.
В одной щели выколотили оставленный
артановский крюк. Группа А. Артанова на
тренировке видимо не смогла его выбить,
хотя крюк немного шатался.
В дальнейшем на Такмаковском массиве
неоднократно проводились соревнования
на приз памяти Евгения Абалакова. А
участок южных стен Могола и Позвонка (в
плане он расположен по дуге) уже давно
называется Абалаковским цирком. Название
происходит от соревнований. Приз
Абалакова, проводимый ежегодно, начиная с
1964 года, раньше называли малым
первенством Союза. Кстати, в 1982 году для
"абалаковских" была задействована
"наша" трасса на Майской стенке.
Потом на три года мы прервали лазания:
после защиты диплома и поездки в горы (Анатолий
в 1962 побывал в "Безенги", я - в "Туюк-су")
мой друг улетел по распределению в Ак-Довурак.
За это время я немного лазал по той же
методике новыми путями на Такмак, Майскую
стенку,
Колокольню с разными партнерами, но
устойчивых связок что-то не получалось.
Вставский вернулся в Красноярск в 1966 году,
и мы устремились в район Такмака. В
Такмаковском районе выделяется Большой
Беркут, как большой палец, устремленный в
небо. Во Французских Альпах скалы
подобных очертании носят названия игл,
зубьев. Относительно недавно, в 1986 году,
работая инструктором в гостинице "Турист",
я узнал, что очертание этой скалы с юга от
Моховой напоминает профиль Пушкина.
Конечно, мы слышали о легендарном
восхождении неизвестных столбистов на
Большой Беркут. Во время гражданской
войны, в 1919 году ими на вершине этой скалы
был установлен красный флаг.
Белогвардейцы не смогли его снять, и
расстреляли снизу из винтовок. Наш
спартаковец, МС по альпинизму, художник
Виталий Янов это событие отразил в
линогравюре. А зафиксированное
восхождение на Большой Беркут в мае 1949
года совершила двойка: Валерий Светлаков
и Владимир Пичугин. Валерий Андреевич так
мне рассказывал об этом: "На плечо
Беркута (предвершинная площадка) залезть
несложно, а дальше стенка и крутая.
Пичугин забрался на мои плечи и полез
вверх. Я поддерживал его руками и
страховал. На вершину я поднялся по
кушаку. Спускались мы в обратном порядке,
т.е. я по кушаку, а Володя сверху прыгал на
площадку, мне пришлось его ловить".
Я также залез на плечи Анатолия, но шаг
вверх - вправо что-то не удавался (влево я
и не пробовал), выручил маленький (лепестковый)
крючок. Спуск по двойной веревке, которую
мы забросили за "клюв", был,
разумеется, прост.
Позже, в конце 70-х годов с плеча Б. Беркута
проложен сложный и опасный вариант
подъема, все-таки, по левому краю, где
небольшое ребро. Говорят, что считанное
количество столбистов поднималось там
без страховки. Мне не известно,
поднимался ли этим ходом наш знаменитый
столбист 80-х годов Владимир Теплых но,
пожалуй, ход "сделан" в его стиле,
весьма схож с рядом "теплушек".
В сентябре 1966 года мы прошли довольно
необычный маршрут на Втором столбе: по
центру со стороны Нарыма. Примерно в
нижней трети подъема там большой откол,
Толя назвал его "комнаткой". По "комнатке",
а затем по правому краю и потолку
проходил путь наверх через трехметровый
карниз. Карниз практически горизонтален,
и без лесенок там делать было нечего. В
потолочную щель Анатолий забивал крючья,
в основном ледовые, и перевешивал лесенки.
Он одолел подъем за воскресенье, а я не
успел, - пришлось спускаться вниз. В
следующее воскресенье по забитым крючьям
я лез первым, а Анатолий следом их выбивал.
Один крюк его не выдержал - вылетел из
трещины потолка, но все обошлось - я
страховал его уже за карнизом.
Снаряжением мы уже располагали чуть
большим, хотя конечно, как во всем
советском альпинизме, еще не было
закладок.
На Первом столбе мы что-то не обнаружили
ничего нового для себя, а лезть на
Коммунар, Перья, Деда с "железом" и
веревками, вбивая туда крючья, посчитали
неэтичным. Эти скалы такие небольшие и
красивые.
В ноябре на Столбах уже, как правило, зима.
И вот коротким ноябрьским днем мы решили
залезть на Цыпу. Мы читали в книжке
знаменитого столбиста Ивана Филипповича
Беляка (БИФа), что Цыпа покорилась
компании Беркутов последней в мае 1951 года.
В ключевом
месте там вбит скальный крюк. Мы им,
конечно, воспользовались. Больше крючьев
не понадобилось. Небольшую 5-метровую
стенку я пролез в отриконенных ботинках (для
лазания зимой на Столбах, я думаю, это
лучшая обувь). Вставский поднялся следом.
Шел снег, дул ветер, и мы
недолго постояли на вершине. Заложив
веревку за небольшой уступ, на двойной,
как обычно, спустились вниз на юг. Высота
там сравнительно небольшая. Перед
спуском веревку мы несколько раз
опробовали, т.е. потянули за один конец,
она шла достаточно свободно, а вот снизу
мы ее
никак не могли вытянуть. Много раз
запускали волну, делали полиспаст из
системы карабинов - бесполезно. Наверно,
мы затратили час с лишним и все зря,
правда, разогрелись. Пришлось Анатолию с
помощью стремян и схватывающих узлов
лезть наверх и спускаться уже на
одинарной веревке на север, т.е., по пути
подъема.
Но зато в больших горах Тянь-Шаня, Кавказа,
хотя спуски были и длиннее и опаснее,
веревка у нас не заклинивалась ни разу. Не
зря говорят: "На ошибках учатся".
|
