|
|
Погиб Барихин Игорь Адольфович
(1959-2001)
Михаил Пронин,
КМС, инженер
19 июля 2001 года на западной стене вершины
Латок-3 в Пакистане погиб наш друг и
давний партнер по восхождениям Игорь
Барихин. Обстоятельства его гибели
подробно описал в своем сообщении для
интернет-сайта risk.ru руководитель
экспедиции Александр Одинцов:
"Передаю подробности несчастного
случая, произошедшего 19 июля на Западной
стене пакистанской вершины Латок 3.
Группа находилась на восхождении
тринадцатый день. 19 июля, в конце дня
группа остановилась на ночевку. В этот
день Игорь Барихин работал последним.
Выбивал крючья, разбирал последний пункт
страховки. Вечер стоял хороший, вершина
горы освещалась солнцем. Ничто не
предвещало неприятностей. Большая часть
группы стояла компактно, оборудуя место
для ночевки. Игорь находился в сорока
метрах ниже. Он ликвидировал последний
"пункт" и двигался по перилам. Пройдя
примерно полверевки (25 метров) он
окликнул меня и задал какой-то
малозначительный вопрос. В этот момент с
предвершинного гребня, а до него нам
оставалось примерно двое суток хода,
сошел очень мощный камнепад. Я оцениваю
его в несколько тонн. Мы услышали грохот
камнепада. Раздался крик: "Камень!"
Все вжались в рельеф, ища укрытия.
Камнепад прошел. Никаких вскриков, звуков
мы не слышали. После наступления тишины,
все члены группы, взглянув друг на друга,
убедились, что остались целы. Поскольку
Игорь находился вне пределов видимости,
начали кричать ему. Ответа не последовало.
Потянув веревки на которых он висел,
обнаружили, что они перебиты. Мы поняли,
что произошло несчастье. Я спустился на
веревку вниз (50 метров), произвел осмотр
места происшествия. Кричал, звал Игоря.
Ответа не последовало. Таким образом, мы
предполагаем, что камнепад попал
непосредственно в Игоря, перебил веревки.
Смерть, видимо, была мгновенной. Тело
Игоря пролетело около полутора
километров по стене и долетело
практически до начала маршрута. Группа
прекратила восхождение и два дня
спускалась к месту предполагаемого
падения тела. На следующий день после
спуска на ледник, мы нашли Игоря. Он лежал
в нескольких метрах выше бергшрунда, не
долетев до ледника метров двести. Мы
упаковали останки нашего товарища и
спустили на ледник..."
Каждому из нас горы могут преподнести
такой жестокий сюрприз, и никакая
квалификация, опыт и
предусмотрительность тут не помогут. От
лавин и камнепадов никто не застрахован -
достаточно вспомнить имена альпинистов
самого высокого класса, погибших в разные
годы на простых и, казалось, совершенно
безопасных местах: А. Глушков, А.
Липчинский, Л. Трощиненко, А. Русяев. Это
были люди, поражавшие своей надежностью и
способностью выжить в самых невероятных
ситуациях - и вот, один из них получает
смертельный удар камнем, переворачиваясь
на другой бок в спальном мешке, другие
улетают с обрыва вместе с подтаявшим
снежным пятном или погибают в лавине,
накрывающей традиционные места ночевок,
где множество людей до этого на
протяжении 30 лет ставили палатки…?!!!!!!
Мы знаем Игоря Барихина с момента его
прихода новичком в секцию альпинизма
Политехнического института в 1977 г. Могу
сказать, что он чаще исправлял ошибки и
оплошности других, чем делал их сам, и уж
если ему суждена была гибель в горах, то
только от трагического стечения
обстоятельств, когда его действия ничего
изменить не могли.
Когда трагедия произошла, многие
именитые альпинисты были удивлены, что
Игорь даже в своем кругу был так мало
известен - а ведь он был мастер спорта с
солидным списком достижений, у него более
30 маршрутов 5-6 категории трудности, две
медали на чемпионатах России, "Маршрут
XXI века", пройденный в двойке с А.
Одинцовым на пик "4810" в 1995 г.,
несколько призовых мест на первенстве
города... Примерно так же реагировали его
друзья по работе. Последние 5 лет Игорь
работал в весьма будничной и
практической сфере - он был начальником
подразделения "BOSCH-Инжектор-Электроник-Сервис"
автосервисной фирмы "Инмаркдвигатель",
и никто из его сослуживцев не подозревал,
что в свободное время он делает
восхождения мирового класса, отлучаясь
со службы на весьма непродолжительные
сроки.
Видимо, это - следствие его натуры:
альпинизм был естественной и органичной
частью его жизни, соответствующей складу
характера. Горы не были для него
средством самоутверждения, борьбы с
комплексами, способом уйти от будней в
романтические высоты, как это бывает у
других. Он воспринимал свои восхождения
как обычное дело, никогда их не
афишировал, а рассказывал в основном
только байки про смешные и курьезные
случаи, да и то в кругу друзей. Первые
серьезные испытания встретили Игоря
зимой 1981 года в горах Дагестана, в Ярыдаге.
Мы сделали там по 5-6 зимних восхождений, с
азартом бегали вверх-вниз по маршрутам 3-4
категорий трудности, но под конец погода
решила нас проучить. Мы попали в
страшнейший ураган, который за полчаса
разорвал в клочья старую палатку и
перемешал наши вещи со снегом, а нас самих
катал по склону, как упавшие кегли. Для
Игоря эти зимние радости были в диковинку,
но он сразу сообразил, что надо собраться
в кучу и, держась друг за друга,
переползать за перегиб, и был при этом
совершенно невозмутим, как будто так и
надо.
А через несколько лет, в 1985 году, Игорь
пошел с нашей политехнической командой
на свою первую "пятерку-б", пик
Ленинградец в Арча-Каныше, и опять
оказался в ситуации, далекой от
классического альпинизма. Стена была
покрыта рассыпающейся под руками
мраморной коркой, можно было
выковыривать себе зацепки в любом месте,
а подчас даже удавалось забивать крючья,
как гвозди, в монолитную стену. Все это
порождало массу проблем, и
первопроходцам приходилось на ходу
изобретать нестандартные способы
лазания и страховки, тратя на это кучу
времени и эмоций. А Игорь работал сзади,
"вышибалой" [Член альпинистской
группы, который идет последним, выбивает
страховочные крючья из трещин, вынимает
закладные элементы - "чистит"
маршрут. Прим. ред.], и, когда мы, наконец,
вылезли на гребень, с ног до головы
покрытые мраморной пылью как седые
обезьяны, он с некоторым разочарованием
изрек запомнившуюся фразу: "Теперь я
понимаю специфику стенных восхождений -
два часа висишь на крюке, потом 20 минут
идешь на зажимах по веревке и снова 2 часа
висишь на крюке. И так несколько дней".
Но уже спустя две недели, на Чапдаре в
Алаудинах все встало на свои места, и ему
понравилось - мы там отвели душу,
промолотив за один день стену длиной в 16
веревок по хорошим крепким скалам. А на
следующий год Игорь начал ходить сложные
маршруты в двойке. Сначала с А.
Добровольским на пик Туполева в Варзобе,
а потом со мной на Ягноб по маршруту
Голицына, 5б. Это все происходило в рамках
какого-то внутригородского чемпионата,
надо было лазать быстро и укладываться в
одни сутки, без ночевок, и нам это
благополучно удалось. Надо сказать, что
Игорь пришел в нашу команду на 6 лет позже
и, в отличие от остальных, скалолазанием
специально не занимался, но на горе это
совершенно не было заметно. Это был
нормальный сильный партнер, способный,
где нужно, лезть первым, а главное,
умеющий почувствовать, где его помощь
больше всего нужна, и взять на себя эту
работу, часто трудную и неудобную, -
тащить самый тяжелый мешок, болтаться
сзади, выбивая крючья, обработать лишнюю
веревку выше ночевки.
В 1987 году он очень четко сработал, как
руководитель при неудачном восхождении
на пик Блока в районе Ак-су. С середины
маршрута нам пришлось спускаться вниз
после трехдневной борьбы с непогодой, но
все эти дни он не сдавался и искал
варианты продолжить восхождение, даже
когда все щели были залиты льдом, а над
палаткой вырос трехметровый снежный
надув.
В 1988 году мы вчетвером за 5 дней прошли
стену Ак-су, где приходилось уже ночевать
на подвешенной в воздухе платформе, и
была реальная угроза получить камнем или
куском льда почти на всем протяжении
маршрута. Мне запомнилась одна
символичная картина. Игорь шел вторым и
стоял на страховке, когда мне пришлось
проходить на "фифах" [Специальный
инструмент для прохождения ледовых
участков маршрута. На участках скал,
покрытых тонким слоем натечного льда, -
практически единственное средство их
преодоления. Прим. ред.] 120-метровый
ледовый кулуар - нечто вроде громадной
сосульки из натечного льда. Лед
откалывался большими линзами и нещадно
молотил всех, кто был внизу. Но каждый раз,
оглядываясь, я видел только одинокую
фигуру Игоря. Он стоял, как ледокол,
упершись каской в стену, и рассекал своим
телом поток летевших от меня ледовых
ошметков. Остальные двое были этой
фигурой надежно прикрыты. И так бывало
довольно часто.
Основных успехов Игорь добился в 1994-1995 гг.,
хотя еще в 1990 г. его восхождения в
Узунколе в двойке с Олегом Фоминым - две
"шестерки" и "пятерка-б" за 10
дней - были пройдены в отличном стиле.
Тогда этот результат явно недооценили: на
чемпионате города дали только 3-е место.
Но в 1994 г. наконец пришел успех. Команда в
составе А. Одинцова, И. Потанькина, И.
Барихина, А. Фетисова и А. Добровольского
прошла несколько сложнейших маршрутов в
районе Асан-Усан и завоевала второе место
на чемпионате России. Тогда Игорь стал
мастером спорта, а на следующий год в
двойке с А. Одинцовым он прошел
совершенно уникальный маршрут на пик
"4810", названный впоследствии "Маршрутом
XXI века", и еще раз стал серебряным
призером Российского Чемпионата.
При этом в его отношении к альпинизму не
чувствовалось никакого надрыва и
фанатизма. Несколько сезонов он в горы
вообще не ездил, достаточно много времени
и сил посвящал основной работе, хорошо
обеспечивал семью, на выходные чаще ездил
не на скалы, а на свою дачу на берегу
Финского залива, неподалеку от Приморска.
А в последние годы стал работать
инструктором с молодыми альпинистами,
они его высоко ценили, считали своим
тренером и наставником.
И вот в 2001 году Саша Одинцов пригласил
Игоря в экспедицию на Латок-3. Перед самым
отъездом мы встречались и обсуждали
перспективы этого восхождения. Я
почувствовал, что Игорь был настроен на
успех и уверен в своих силах, он мне прямо
так об этом и сказал. Мы все следили за
сообщениями, которые передавались из
Пакистана по ходу восхождения. И когда
Игорь погиб, узнали об этом сразу. Вот
такой был у нас друг.
Смертельно обидно, что его больше нет.
|
