|
|
ИСКРЫ ИСТОРИИ (Музтаг-Ата – Конгур 1/)
Составил С. Калмыков, 2/
физик, к.т.н., МС СССР
Составитель приносит искреннюю
благодарность
Е.Ф. Гасилову за предоставленную
возможность пользоваться его
великолепной домашней библиотекой
От редакции: Статья посвящается 50-летию
первой советско-китайской экспедиции на
Музтаг-Ата…
Утро на оз. Кара-куль. Музтаг-Ата (7546 м).
Фото С.К.
Свен Гедин (1894 г.)
Эрик Шиптон (1947 г.)
Евгений Андрианович Белецкий (1956 г.)
Крис Бонингтон (1981 г.)
Дэн Мазур (2000 г.)
Высшая точка Кашгарского хребта Конгур
(7719 м, в центре) над оз. Кара-Куль. Фото С.К.
Любопытные, беспокойные люди несут факел,
который лишь чуть освещает впереди их
путь. А вместе с ними он светит и нам –
всему человечеству, – делая яснее,
понятнее мир, в котором мы живем. Ветер
времени раздувает пламя и уносит искры в
темноту прошлого. Пойдем и мы вслед за
этими искрами истории и попытаемся
поймать и разглядеть хоть некоторые из
них.
Свен Гедин
Массивный толстый том, пожелтевшие от
времени страницы, твердый знак в конце
слов, буква "ять" и латинская "i"...
Величественные слова текста: "На
границахъ восточнаго и западнаго
Туркестана... возвышается... гигантскiй
горный узелъ, отъ котораго расходятся...
величайшiе горные хребты...".
Откроем обложку: "Типографiя
Императорской Академiи Наукъ. Дозволено
цензурою. С.Петербургъ, 3-го марта 1899 года".
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ
ВЕЛИЧЕСТВУ
ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ
НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ
С ГЛУБОЧАЙШИМЪ БЛАГОГОВЕНIЕМЪ
ВСЕПОЧТИТЕЛЬНЕЙШЕ
ПОСВЯЩАЕТЪ авторъ
Перевернем еще лист: портрет молодого
симпатичного черноусого мужчины в тонком
пенсне, титульный лист:
Фото автора
В СЕРДЦЕ АЗIИ
ПАМИРЪ. - ТИБЕТЪ. - ВОСТОЧНЫЙ ТУРКЕСТАНЪ.
ПУТЕШЕСТВИЕ СВЕНА ГЕДИНА
В 1893-1897 ГОДАХ
Переводъ с шведскаго А. и П. Ганзен.
С разрешенiя автора.
Томъ I.
Со 116-ю рисунками и 2-мя картами.
Возьмем теперь энциклопедию: "Гедин
Свен Андерс (1865-1952), швед. путешественник.
Исследовал Тибет, Синьцзян, Монголию,
Вост. Туркестан (1893-1935)". Всего одна
строчка, а как много в ней мы делаем для
себя открытий. Во-первых, этот "древний"
исследователь и в тоже самое время –
почти наш современник. Потом, как же
приворожил его "Восточный Туркестан":
попав туда впервые в 1893 г., на протяжении 40
с лишним лет он снова и снова возвращался
эту страну иссушенных солнцем и холодом
высокогорных пустынь и покрытых вечными
снегами гигантских гор! Ну и, наконец, как
он был молод, когда сделал свое первое
путешествие: ему было тогда всего около 30
лет. Впрочем, вообще в те времена люди
жили стремительно: как тут не вспомнить
еще одного исследователя великих гор
Средней Азии, Алексея Павловича Федченко
3/.
Вернемся, однако, к путешествию Свена
Гедина. Молодой швед был тепло встречен в
Петербурге как императорской
администрацией, так и самыми выдающимися
представителями русской географической
науки. "Оглядываясь назад на
совершенное мною путешествие, я вижу
целый ряд русских военных, ученых и
частных лиц, перед которыми нахожусь в
неоплатном долгу благодарности.
Министерства Иностранных дел и Военное
оказали мне с самого же начала столько
сердечной и реальной помощи... Мне
предоставили возможность нанять себе на
службу русских казаков, беспошлинно
ввести свой багаж в Россию... Ни одному
русскому путешественнику не могло быть
оказано большего содействия..., нежели мне.
Повсюду меня встречали, точно я был
русским подданным... В Императорском
Географическом Обществе, членом которого
я уже имел честь состоять, я также нашел
покровителей и друзей".
Проехав на поезде за четыре дня 2116 верст
(2257 км), Гедин пересек европейскую часть
России. В Оренбурге он пересел на
тарантас. 14 ноября 1893 г. началась
азиатская часть путешествия. "Покидая
Оренбург, разом расстаешься со всякой
цивилизацией и, углубляясь на восток,
оказываешься всецело предоставленным
самому себе. (Далее в книге Гедин пишет,
что мог говорить на местном наречии
тюркского языка и без проблем объяснялся
с местными киргизами, которые входили в
состав его экспедиций. – С.К.)". В
Каракумах лошадей в тарантасе пришлось
заменить на беговых верблюдов. Оставив
позади еще 2060 верст (2198 км), 4 декабря Гедин
въехал в Ташкент. "В Ташкенте я пробыл
около семи недель... Генерал-губернатор
барон Вревский принял меня с
безграничным радушием, я был его
ежедневным гостем и имел случаи завязать
у него знакомства, которые весьма
пригодились мне для моего путешествия по
Памиру". Пройдя из Ташкента в
Ферганскую долину, Гедин с караваном на
лошадях 23 февраля вошел в долину
Исфайрамы и тем самым начал высокогорную
часть своего путешествия. "...В
Маргилане... имел случай еще раз сказать
прости европейской цивилизации... Какая
разница со следующими вечерами!"
Подъем по Исфайраме на юг, по северным
склонам Алайского хребта выводит к
перевалу Тенгиз-бай (3850 м), который зимой и
в настоящее время чаще всего бывает
непроходим, а во времена Гедина... "В
ночь на 26 февраля мы послали 8 киргизов с
заступами, топорами и кирками вперед
проложить дорогу, а затем ранним утром
выступил и караван. Около Кара-кии
встретилось первое трудное место, где все
еще возились наши киргизы, вырубая
ступеньки во льду... Я... совсем изнемог.
Поднялись мы на высоту 2850 м. Ночью дала
себя знать "горная болезнь";
страшная головная боль и сердцебиение
продолжались и весь следующий день..."
При выходе на перевал "...снег... лежал в
два метра глубины. В сугробах была
протоптана узкая глубокая тропа; идти по
ней было все равно, что по узкой
перекладине через трясину. Один неверный
шаг в сторону - и лошадь совсем
погружалась в снег..." Но и после
перевала не было легче: более дня длился
спуск по лавинным желобам и конусам
выноса до Дараут-Кургана в Алайской
долине. "Кто знает, что было бы с моим
караваном, если бы мы вышли днем раньше и
попали под лавину, или днем позже, и нас
застал бы ураган".
После дневки в Дарауте 2 марта экспедиция
продолжила путь на восток по Алайской
долине. 6 марта они переправились через
реку Кизыл-су и свернули на юг к склонам
Заалайского хребта. Алай остался позади,
впереди был Памир. "После
десятичасового перехода мы сделали
привал среди этого царства смерти и
холода, где не видно ни былинки, ни следа
жизни... Мороз стоял 26°... Поздно вечером
была, наконец, разбита юрта... Только в час
утра в лагере... водворилась тишина.
Термометр показывал -32°... Набилось нас...
как сельдей в бочонок, и все-таки
температура в юрте понизилась к утру до -24°...".
При подъеме на Заалай остановились на
дневку в урочище Бордоба, где Гедин
выполнил серию измерений толщины
снежного покрова, подснежной температуры...
"Утром 9 марта все мои киргизы пали на
колени в снег, вознося Аллаху мольбы о
счастливом перевале через опасный Кызыл-арт...
Но мы счастливо достигли гребня (4271 м)... На
самом перевале... киргизы мои опять упали
на колени и возблагодарили Аллаха...". 11
и 12 марта экспедиция Гедина провела на
льду огромного, 15-20 км в поперечнике,
горько-соленого озера Кара-куль, лежащего
к югу от Заалайского хребта. Именно Гедин
впервые измерил эти изумляющие нас
сейчас глубины озера (см. таблицу - справа
налево: толщина ледового покрова,
температура воды на дне и глубина озера).
И это на высоте 4000м и температурах до -30°
ночью...
18 марта отряд Гедина спустился в широкую
долину Мургаба... "В некотором
расстоянии виднелось небольшое русское
укрепление; на северо-западной башне
развивался русский флаг "на крыше мира".
Мургаб, стена.
Мы приблизились. 160 солдат и казаков
выстроились на стене и приветствовали
нас громким ура. Около ворот меня
сердечно встретил комендант, капитан
Зайцев с шестью офицерами". Это был
самый передовой форпост Российской
империи в Средней Азии - нынешний город
Мургаб в восточной части Горного
Бадахшана Таджикистана, тогда
называвшийся Пост Памирский (см. на фото:
юрта кочевников, разбитая около Поста; на
верху холма видны стены укрепления и
стоящие на них люди из гарнизона). "...Потом
было подано горчащее туркестанское вино,
и комендант торжественно провозгласил
тост за короля Оскара. И, если где был
выпит от души благодарственный бокал, и
где-либо радость била так через край, так
это именно здесь на "крыше мира", на
высоте 3610 м, вдали от шумного света, в
сердце Азии!...".
Гедин позволил своему отряду
блаженствовать в Посту Памирском до 7
апреля.
Погранпост. Мургаб.
"Отношения между офицерами и командой
наилучшие. Тридцать человек солдат за
отбытием срока службы должны были
вернуться в Ош, и трогательно было видеть,
как при прощании офицеры, по русскому
обычаю, трижды целовались с каждым из
уходивших нижних чинов. С ружьями на
плече, с ранцами за спиною солдаты бодро
отправились пешком в 45-ти мильный путь,
через плато Памира, в теплую желанную
Фергану. ["Отсюда до Ферганы только по
прямой не менее трехсот километров будет"
– примеч. А.Я. Зайончковского].
Далее путь экспедиции лежал на северо-восток
и восток к хребту Сарыкол. Этот, почти
повсюду меридионального направления,
горный кряж является политической
границей между Таджикистаном и Китаем, а
также отделяет Памир с его хребтами
широтного простирания от почти
меридиональных хребтов Кунь-Луня. "Из
множества ведущих в китайский Памир
перевалов я выбрал Джагатай, 4730 м высотой".
Перевал был пройден 12 апреля, а на
следующий день Гедин столкнулся с
представителями китайских властей из
близлежащих поселков Булун-куль и Тар-баши.
Опасаясь, что иноземцы являются агентами
русского царя, они навязали Гедину
сложные переговоры, в которых ему мало
помогали бумаги, полученные в Петербурге
от тамошнего китайского посланника. В
конце концов, Гедин получил разрешение,
хоть и с ограничениями, на путешествие в
Кашгар через район Музтаг-Ата... Однако,
"...они давали мне знать о себе весь путь,
запретив киргизам в этой области
снабжать меня бараниной, топливом и
другими необходимыми предметами".
Вскоре Гедин впервые увидел великие
вершины китайского Памира: "Вокруг нас
расстилался чудный вид.
Конгур. (фото-Ершова).
Прямо на восток, по другую сторону
маленького озера Булюн-куля, виднелась
мощная гора, окутанная вечным снегом. Это
Ак-тау - "Белая гора", северное
продолжение Музтаг-Аты. Налево от нее
открывалась долина Гез, направо широкая
долина Сарыкол". Та гора, которую Гедин
здесь называет Ак-тау, сейчас носит
название Конгур (7719 м). Это - высшая точка
расположенного к северу от массива
Музтаг-ата Кашгарского хребта и всего
Кунь-Луня. Слева на современном фото А.
Ершова - Конгур из поселка Субаши.
Пройдя мимо красивого горного озера
Малый Кара-куль, Гедин остановился в
маленькой крепости Субаши на высоте 3756 м.
"Вооружение гарнизона Су-баши состоит
из полдюжины английских и стольких же
русских ружей и затем из луков и пик. С
европейским оружием солдаты обращаются
дурно, и оно обыкновенно в плохом
состоянии. Я видел, как двое солдат,
перепрыгивая через ручей, опирались на
свои ружья, воткнутые дулами в грязное
месиво. ...Как сам комендант, так и весь
гарнизон, день деньской ровно ничего не
делают, только курят опиум, играют на
деньги, едят, пьют и спят". Свен начал
готовиться к восхождению на Музтаг-Ату.
"Моим намерением было, если возможно,
добраться до самой вершины горы и
исследовать ее геологическое строение,
ее ледяной покров и гигантские ледники...
Поэтому мы снарядились, как в настоящий
поход, решившись во чтобы-то ни стало
одолеть великана. Мы решили подстерегать
минуту, т.е. благоприятной погоды, в каком-нибудь
укромном местечке и тогда сразу взять его
приступом. Решено было разбить третий
лагерь на возможно большей высоте, а
оттуда уже производить рекогносцировки и
наступление... Что же касается киргизов в
Субаши, то они менее пессимистически
относились к подъему на Музтаг-Ату,
нежели их соплеменники на Памире. Все
соглашались сопровождать меня и
стараться до последнего, но думали все-таки,
что экспедиция не удастся".
"Все" оказались правы, что
неудивительно. Высота в 7,5 км все-таки
была не по плечу для тех времен. 17 апреля
живописный караван Гедина выступил из
Субаши наверх. Кроме самого Гедина, "...состоял
он из шести киргизов в теплых бараньих
тулупах, с посохами в руках, девяти
больших черных добродушных яков и двух
баранов". Первый лагерь был разбит выше
языка ледника на высоте 4439 м. В этих
местах до них всего лишь однажды бывали
люди: польский геолог К. Богданович в 1889 г.
На следующий день погода заметно
ухудшилась, но путешественники решили
продолжать восхождение. На этот раз взяли
всего трех яков - киргизы шли пешком.
Крутизна склона составляла 22-24°. Первый
привал был сделан "...на высоте 4850 м, т.е.
выше всех европейских гор". На высоте
5336 м на маленький отряд обрушился
жестокий ураган. После нескольких часов
ожидания они повернули вниз. Ураган
продолжал бушевать все последующие дни,
Гедина мучила сильнейшая офтальмия (снежная
слепота), и после нескольких дней
ожидания 25 апреля караван вернулся в
Булун-куль. Гедин решил прервать на время
исследование массива Музтаг-Аты и
долиной Гез-дарьи 1 мая пришел в Кашгар.
В июле экспедиция Гедина вновь вернулась
к Музтаг-Ате. После детального изучения
ледников, стекающих с горы на север и
запад, 6 августа Гедин повторил попытку
восхождения. На этот раз к середине дня им
удалось добраться до высоты 6300 м. "Достали
хлеб, чай, топливо, чтобы развести костер,
но стоило нам взглянуть на еду, чтобы нас
затошнило; так никто ничего и не взял в
рот. Нас только мучила жажда, и мы все
глотали снег; даже яки проглатывали
большие комки. Вид с высоты 6300 м был
поистине восхитительным и
величественным. Нам открывалось, через
хребет Сарыкол, все пространство до
самого Заалайского хребта... в хребте
Мустаг, северном продолжении Музтаг-Аты,
есть несколько вершин, которые мало
уступают самому "отцу ледяных гор"".
Речь здесь идет о Кашгарском хребте, и его
высшая точка, Конгур, на самом деле
превышает Музтаг-Ату более чем на 150 м. "Мы
стали держать военный совет. День
клонился к концу, и становилось холодно
(+0.7° в 4 ч. дня); киргизы были так изнурены,
что не могли идти дальше; яки пыхтели,
высунув языки; мы находились как раз у
подошвы куполовидной возвышенности,
которая постепенно переходит в плоскую
макушку вершины". Здесь надо заметить,
что западный склон Музтаг-Аты разбит
глубоким ущельем шириной местами до 1 км с
отвесными стенами высотой до 400 м на
северную и южную части (освещенный
солнцем южный борт этого ущелья хорошо
виден на фотографии в начале статьи). По
дну ущелья стекает вниз ледник Ямбулак.
Путь вдоль южного борта ущелья Ямбулак
выводит к главной вершине массива.
Северная же часть склона ведет к более
низкой Северной вершине. В своих первой и
второй попытках восхождения Гедин
поднимался именно к Северной вершине. "С
грустью решился я вернуться, и мы быстро
заскользили вниз по старым своим следам".
Гедин понял, что за один день дойти до
вершины не удастся: "...единственно
верным средством будет разделить
экскурсию на два дневных перехода,
переночевать в юрте первую ночь на
значительной высоте, а на следующее утро
со свежими яками и с легким багажом
продолжать путь до вершины." Следующая,
третья, попытка была предпринята 11
августа. "Нам предстояло подняться на
высоту приблизительно 6000 м, ночевать там,
а на следующий день продолжать подъем и
достигнуть возможно большей высоты.
Поэтому мы брали с собой маленькую юрту,
четыре больших связки терескена для
топлива, шесты, веревки, топоры, тулупы и
продовольствие; все это было навьючено на
9 сильных яков". На этот раз маршрут
восхождения проходил по новому пути - по
южной части западного склона, справа по
ходу от ледника Ямбулак и намного южнее
современного маршрута. Припасы на два дня
не потребовались: в первый же день
восхождения, на высоте 5800 м, группа попала
в зону трещин. Стали проваливаться яки, а
затем и люди, с трудом удерживаясь на
краях трещин. Было решено более не
рисковать и спуститься.
Запасы экспедиции истощались, но прежде,
чем уйти к Посту Памирскому за
пополнением их, Гедин предпринял еще одну,
четвертую, попытку восхождения по
старому пути 18 апреля и 6 августа. 16
августа отряд начал новый подъем, имея
запасов на два дня. На ночевку встали в
той же самой наивысшей точке, которая
была достигнута 6 августа, - на высоте 6300 м.
Выровняли площадку, поставили юрту,
закрепили ее арканами на двух глыбах
сланца, обнесли снежным валом. Развели в
юрте костер (!) из терескена и ячьего
помета и, страдая от едкого дыма, смогли
отогреться. Огонь разжигали еще дважды за
ночь, но каждый раз холод брал верх. Холод
и горная болезнь... "Казалось конца не
будет этой долгой, тяжелой ночи. Как мы ни
ежились, упираясь коленами в самый
подбородок, невозможно было сохранить
теплоту тела... Никто глаз не сомкнул во
всю ночь... Люди мои стонали, точно на ложе
пытки, и не столько от холода, сколько от
всё усиливавшейся головной боли".
"Более величественного места стоянки у
меня, однако, никогда не было... Я вышел из
юрты прогуляться... Луна лила серебряный
свет на наш лагерь и производила чисто
фантастический эффект... Очарованный ею, я
стоял, как прикованный. Никакое перо или
кисть не в состоянии изобразить этой
волшебной картины..."
Следующий день начался мрачно: "Юго-западный
ветер перешел почти в ураган, взвивал
густые облака мелкого снега."
Посопротивлявшись до полудня, Гедин
отдал приказ к отступлению.
"Итак, я четыре раза неудачно пытался
взойти на вершину Музтаг-Аты, но не могу
сказать, чтобы это было абсолютно
невозможно... За крутым выступом, которого
мы достигли 18 апреля, 6 и 16 августа, не
виднелось никаких непреодолимых
препятствий к подъему. Оттуда... можно
добраться до северной вершины, однако, не
самой высокой в группе Музтаг-Аты, но
соединяющейся с таковой отлогим гребнем.
Между этими вершинами и под ними
простирается огромное фирновое поле
ледника Ямбулака... Во всяком случае, если
хотят удачи, подъем должен начаться из
долины Сарыкол от западной подошвы горы,
т. е. с высоты 12000-13000 футов [3660-3960 м - С.К.];
этот склон не так крут. Напротив, с
востока, юга и севера гора прямо
неприступна".
Больше Гедин к Музтаг-Ате не возвращался.
Но невозможно, однако, просто так закрыть
и отложить в сторону этот, первый, том
описания его путешествия. Заглавия не
отпускают: "Глава XXI. В пустыню. Глава
XXIII. Царство могильной тишины. Глава XXIV.
Воды нет! Глава XXV. Караван распадается и
гибнет. Глава XXVI. Пять суток пешком по
бесконечным пескам. - Вода. - Спасены.
Глава XXVI. Ислам-бай спасен". По
возвращении в Кашгар Гедин решил
продолжить исследования, начатые его
российскими предшественниками, М. В.
Певцовым и Н. М. Пржевальским, и пройти с
запада на восток западную часть пустыни
Такла-Макан между реками Яркенд и Хотан.
Углубившись в начале 1895 г. в пески к
востоку от Яркенд-дарьи, Гедин попал в
безводную зону.
Наилучшие русские карты, которые были у
Гедина, оказались неточны, местный
проводник экспедиции также сильно
недооценил расстояния, которые
предстояло пройти. Колодцы оказались
сухими... "Это была моя вина... я нес
ответственность за все ужасные мгновения,
за все страдания и муки и людей и животных
моего каравана! ...сцена эта стояла перед
моими глазами, и я не мог отделаться от
нее, она давила меня кошмаром по ночам, не
давала спать". От жажды и изнурения
погибли двое из четырех местных киргизов,
спутников Гедина. Погибли даже животные:
собаки и 7 из 8 верблюдов каравана. Оставив
умирающий караван, Гедин вдвоем со
спутником четыре дня шли пешком на восток,
к реке Хотан.
Уже в лесной зоне истощенный, умирающий
от жажды киргиз не смог продолжать путь, и
уже в одиночку на пятый день Гедин дошел
до берега Хотан-дарьи, напился сам, набрал
воды в свои, сделанные шведским мастером,
походные сапоги, и в одних носках шагая
обратно по пустыне, принес ее своему
находившемуся в агонии спутнику.
Обессилевший караван-баши Гедина,
оставшийся было с караваном, все-таки
смог с одним верблюдом продолжить путь по
следам ушедших вперед и был спасен
купцами из Хотана...
Эрик Эрл Шиптон (1907-1977)
(По книге Г. Диренфурта "К третьему
полюсу", статье Дж. Шмидта в журнале
National Geographic за декабрь 2000, книге Э. Шиптона
"Горы Татарии")
Шиптон.
Несмотря на простоту и доступность его
западного склона, Музтаг-ата еще долго
оставался непокоренным. В Гималаях
альпинисты давно уже перевалили рубеж 8000
м, а на его вершине так еще и не побывал
человек. Причина, конечно, заключается в
его удаленности от цивилизованного мира
– на границе между Россией и Китаем,
окруженный огромными пространствами гор
и пустынь с редким кочевым населением,
этот технически несложный пик не
привлекал к себе внимания. В 1947 г. попытку
восхождения на него предпринял герой
Эвереста, знаменитый британский
восходитель, Эрик Шиптон.
После гибели Мэллори и Ирвайна на
Эвересте в 1924 г. британцам удалось
организовать следующую эверестскую
экспедицию только в 1933 г. Шиптон принимал
в ней участие. Первая штурмовая связка,
Харрис-Уэджер, смогла повторить
результат Э. Нортона девятилетней
давности - 8570 м. На следующий день к
вершине вышли Шиптон и Ф. Смайт. Из-за
проблем с желудком первому из них
пришлось отступить с высоты 8400 м, а Смайт
достиг той же самой точки на 8570 м. В 1935 г.
Шиптон приезжает на Эверест снова уже в
качестве руководителя маленькой
подвижной экспедиции. На самом Эвересте
они поднялись лишь на Северное Седло, 7000 м.
Но зато провели детальную разведку и
топографическую съемку района, совершили
восхождения на три семитысячника и
многие шеститысячники. В 1951 г. Шиптон -
организатор и руководитель второй
послевоенной экспедиции с юга из Непала,
которая открыла путь в Западный цирк
Эвереста через ледопад Кхумбу.
Вместе со своим партнером по
восхождениям, Г. У. Тилмэном, Шиптон
первым развил философию маленьких,
легких экспедиций (они шутили, что умели
"организовать гималайскую экспедицию
за полчаса на обороте конверта"). В
написанной им в 1969 г. автобиографии под
названием "Нехоженый мир" Шиптон
писал: "Мое сильнейшее возражение
против крупных экспедиций основано на
том, что они разрушают тот дух простоты
путешествий в горах, который я
рассматриваю как одну из основных черт,
порождающих присущее горовосхождениям
очарование". Эти его взгляды стоили ему
поста руководителя экспедиции 1953 г. на
Эверест. Должность эта была отдана
полковнику Д. Ханту, и экспедиция Ханта
смогла, наконец, достичь высочайшей
вершины планеты по пути, открытому
Шиптоном.
В 1940 г. Шиптон принял предложение Форин
Оффис (британское Министерство
иностранных дел) занять пост генконсула
Великобритании в Кашгаре (как оказалось,
последнего). "Он был странной
кандидатурой на пост генерального
консула в Кашгаре в 1940 г. этот 33-трехлетний
альпинист с сияющими голубизной глазами
и холодноватой грациозной манерой
держаться. Мужчины становились его
преданными друзьями, женщины влюблялись
в него. Шерпы его боготворили. Советская
газета "Правда" навесила на него
ярлык шпиона". Как и многие другие
путешественники и дипломаты, он и в самом
деле выполнял разведывательные функции,
ежемесячно отсылая в Индию секретные
отчеты, содержавшие политический анализ
событий в регионе, включая передвижения
советских войск. Но, конечно, основная
ценность этого поста для Шиптона
состояла в том, что она давала ему широкие
возможности путешествий в совершенно
неосвоенном альпинистами районе.
Арка-Шиптона.
На опубликованном в National Geographic снимке Г.
Уилтси - "Арка Шиптона", найденная им
в 50 км к северо-западу от Кашгара. Высшая
точка этого грандиозного чуда природы
находится на высоте около 150 м над
подошвой "опор", но между опорами -
узкое, местами несколько метров в ширину,
и глубокое, около 300 м до дна, ущелье,
которое эта арка перекрывает как мост.
Летом 1947 г., пишет Шиптон в книге "Горы
Татарии" (средневековый термин,
обозначавший часть Евразии от Днепра до
Японского моря), "сложилась редкостно
удачная ситуация. Билл Тилмэн
присоединился к швейцарской экспедиции
на Ракапоши [7788 м, Каракорум – С.К.], и я
постарался убедить его посетить нас в
Кашгаре перед возвращением домой.
Китайское правительство [гоминдановское
правительство Чан-Кай-Ши – С.К.] любезно
дало ему визу для этого. Война оборвала
сложившуюся в тридцатых годах нашу
прекрасную традицию путешествовать
вместе. По мере того как шли годы, и уже с
тех пор набирался десяток лет, я начал
было думать, что соединявшая нас нить
безвозвратно порвана, и что наше
непринужденное и плодотворное
сотрудничество принадлежит только лишь
прошлому. Перспектива возобновить его,
пусть даже на короткое время, при полной
свободе действий была очень
соблазнительной." Шиптон пишет, что ему
самому для попытки восхождения не
требовалось ничего, кроме нескольких
свободных дней, и – вот удивительно – как
раз в это время у него появилось сразу
несколько причин съездить по своим
консульским делам в Сарыкол.
28 июля Шиптон с женой и шерпой Гиальгеном,
носильщиком и одним из слуг Шиптона в
эверестских экспедициях, вышли из
Кашгара. "За три дня до того я серьезно
заболел гриппом, от которого едва успел
оправиться к прибытию в Ташкурган. Это
было плохим началом". 6 августа в
Ташкургане они встретились с Тилмэном, 8-го
маленькая экспедиция тронулась в
дальнейший путь и 10‑го прибыла к
подножию Музтаг-Аты. Опытные альпинисты,
Шиптон и Тилмэн без колебаний определили
простейший путь к главной вершине с
запада по пологому склону шириной в
несколько сотен метров между южным
бортом ледника Ямбулак и зоной трещин
далее к югу, который используется
восходителями и в настоящее время.
На следующий день восхождение началось.
Вместе с Тилмэном, Гиальгеном и Шиптоном
поднималась и миссис Шиптон с молодой
турчанкой, которую привезли из Кашгара
специально для того, чтобы сопровождать
ее на обратном пути из Лагеря 1, пока
мужчины будут на горе. Часть поклажи была
нагружена на яка, с которым шел погонщик.
Однако, к середине подъема стало ясно, что
"яки уже не те, что были в дни Свена
Гедина", четвероногий помощник с его
погонщиком были отпущены вниз, а груз
поделен между восходителями. В 3:15
маленькая группа достигла места Лагеря 1
на высоте 5330 м, где кончаются скалы, и
начинается ледник, и миссис Шиптон со
своей компаньонкой сразу ушла вниз.
На следующий день восходители без
особенных трудностей поднялись на высоту
6250 м, где поставили Лагерь 2. "По
традиции Гиальген нес бóльшую часть
груза, а мы с Тилмэном по-очереди рубили
ступени." Правда, ступеней было совсем
немного. За вечерним чаем обсудили план
назавтра. Их расчеты показывали, что
времени для восхождения на вершину из
этого лагеря должно хватить. Поэтому было
решено завтра не брать с собой бивачного
снаряжения и идти налегке. Тилмэн, хотя он
совсем недавно был на Ракапоши, всю ночь
мучился от жесточайшей головной боли.
На следующий день, выйдя из лагеря в 6:15,
они за первый же час поднялись примерно
на 300 м, но дальше дела пошли хуже. "Снег
неожиданно испортился. Он был покрыт
тонкой корой наста, которая не
выдерживала нашего полного веса.
Приходилось пробивать ее сильным ударом,
а в мягком снегу под ней мы проваливались
больше чем на фут [30 см]… Состояние Билла
не улучшалось. Он мог идти по следам, но не
мог работать первым… С юга поперек
гребня дул сильный ветер... Всякий раз,
делая остановку для отдыха, я начинал
отчаянно дрожать, как-будто стоял голый
на ветру после купания в холодной воде…
Позже мы с Биллом сошлись во мнении, что
никогда до того не мерзли так сильно при
движении. Солнце коснулось нас примерно в
восемь часов, но, казалось, оно не давало
никакого тепла ни тогда, ни в середине дня…
Гиальген тоже не очень хорошо себя
чувствовал и отклонил мое приглашение
поработать первым, протаптывая следы…"
В тяжелой монотонной работе они к
половине третьего достигли высоты
примерно 7300 м, где склон стал
выполаживаться, переходя в нечто, похожее
на вершинный купол. Они решили дать себе
еще час, но и в половине четвертого
вершина все-еще не была видна. "Видя
гору лишь с запада, мы совершенно не имели
представления о протяженности
вершинного плато. Сейчас это был вопрос
скорее не высоты, а протяженности…"
Группа решила повернуть вниз.
В Лагере 2 Шиптон неожиданно обнаружил,
что все пальцы на его левой ноге были
сильно поморожены. "Ботинки были
старые. Днем раньше я их промочил, а в то
утро заметил, что внутри они были покрыты
льдом". Идея назавтра поднять лагерь
"повыше на какую-нибудь пару тысяч
футов [610 м]", а затем повторить попытку
достичь вершины, отпала сама собой.
Вершина Музтаг-Ата и на этот раз осталась
девственной. Рассказ как Шиптона, так и
Тилмэна в книге "Две горы и река"
оставляет впечатление какого-то
легкомыслия в этой попытке. Похоже, что
"эверестские волки" слишком
высокомерно отнеслись к этой во всех
отношениях более простой, чем Эверест
горе. Акклиматизации, соответствующей
пику высотой как-никак в семь с половиной
километров, не было, каким-либо изучением
предстоящего маршрута никто не
озаботился, лагерь, из которого был
предпринят штурм вершины, стоял слишком
низко, теплой одежде и обуви тоже не было
уделено достаточного внимания…
Евгений Андрианович Белецкий (1908-1979)
Советско-китайская экспедиция на Музтаг-ата
1956 г.
(Из книги Л. М. Замятнина "Пик Белецкого")
Белецкий с детьми.
Ленинградский токарь Евгений Белецкий
изучает китайский язык. Первоклассница
Ирина не удивляется тому, что, вернувшись
с завода, папа садится за стол и, раскрыв
ученическую тетрадь, бормочет разные
непонятные слова. Она понимает – папа
готовится к предстоящей экспедиции.
В феврале-марте на Западном Кавказе
состоялся тренировочный сбор советских
высотников. На шестнадцать мест в команду
претендовало сорок спортсменов. На сборе
особое внимание было уделено
общефизической подготовке. В суровых
зимних условиях альпинисты совершили
восхождения на вершины Эрцог и Сулахат.
Ядро советской команды составили
участники высотных экспедиций ВЦСПС
прошлых лет.
В начале июня все участники будущей
экспедиции на Музтаг-Ата, включая
двенадцать китайских альпинистов,
съехались на Кавказ в альплагерь "Шахтер".
Под руководством Белецкого был проведен
цикл скальных и ледовых занятий,
совершены походы через перевалы Джан-Туган,
Местийский и Гумачи. 26 июня высотники
поднялись на седловину Эльбруса (5300 м),
где заночевали в палатках. На следующий
день альпинисты штурмовали восточную
вершину Эльбруса. На этом
предварительная подготовка участников
экспедиции закончилась.
В конце месяца сборная команда
высотников вылетела на Памир. 5 июля рано
утром на пяти автомашинах альпинисты
выехали из Оша. Впереди семьсот
километров пути через перевалы Чигерчик,
Кзыл-арт и Акбайтал.
С пограничного перевала Сарыташ
открывается четырехглавый массив Музтаг-Ата.
Дальше машинам не проехать. До базового
лагеря десять часов пешего пути.
Экспедиционные грузы навьючиваются на
верблюдов. Воды нет. Палящая жара.
Выжженная солнцем высокогорная долина.
Единственные обитатели ее – архары и
сурки. Караван из пятидесяти верблюдов
растянулся на полкилометра. К 9 часам
вечера альпинисты достигли площадок
будущего лагеря в верховьях реки Гез.
7 июля с рассвета и до темноты спортсмены
занимались устройством базового лагеря.
Установили палатку под столовую,
рассчитанную на 40 человек. Разобрали
доставленные караваном снаряжение и
продукты. Оборудовали склад. Запустили
движок – и загорелись электролампочки!
Прошлые экспедиции не знали такого
комфорта. Вырос жилой городок из
приземистых палаток -"памирок". В
специальной юрте разместилась кухня.
Вначале была только одна кухня – русская.
Но когда выяснилось, что китайские
альпинисты не могут есть непривычную
европейскую пищу, Белецкий оперативно
разрешил возникшую проблему. Он срочно
вызвал китайских поваров, и рядом с юртой,
где размещалась русская кухня, выросла
вторая юрта – с кухней китайской. Пища
готовилась на газовых плитах. Баллоны со
сжатым газом были доставлены из СССР. Но в
походах восходители пользовались
обычными альпинистскими бензиновыми
примусами.
Связь базового лагеря с Москвой и Пекином
через Ош и Кашгар обеспечивали две
стационарные радиостанции,
разместившиеся в специальных палатках.
Экспедицию обслуживал китайский караван,
снабжавший спортсменов бараниной,
молоком, сыром. Свежее мясо и фрукты
доставляли из Оша. Спортивный состав
экспедиции включал семнадцать советских
и тринадцать китайских восходителей. А
всего вместе с обслуживающим персоналом (врачи,
радисты, повара, хозяйственники,
кинооператоры) в экспедиции было 45
человек, не считая караванщиков и шоферов.
За здоровьем спортсменов следили два
врача - советский и китайский. Кстати, оба
взошли на Музтаг-Ата.
Благодаря быстрому переезду с Кавказа в
горы Западного Китая предварительная
высотная акклиматизация, полученная
альпинистами при восхождении на Эльбрус,
не пропала даром. Если обычно экспедиции,
прибыв в высокогорье, затрачивали для
приобретения спортивной формы две-три
недели, то сейчас можно было приступать к
разведке и подготовке к штурму
немедленно. Тем не менее, Белецкий решил
провести два обязательных
акклиматизационных выхода, совместив их
с разведкой пути восхождения и
установкой высотных лагерей. Он задумал
покорить Музтаг-Ата всем многочисленным
составом экспедиции.
Вечером 10 июля все участники экспедиции
отправились в первый поход. С
альпинистами вышел груженый караван из
пятнадцати яков. Разведка Кузьмина и
Богачева установила, что до высоты 5500
метров яки вполне смогут подняться.
Первый лагерь альпинисты устанавливают
на высоте 4600 метров. Попив чайку, они
начинают укладываться в спальные мешки.
Тишина. Ничто не предвещает ухудшения
погоды. И вдруг налетает смерч. Воздушный
вихрь поднимает в воздух все, что
способно лететь. Когда смерч уносится
прочь, кое-кому приходится вылавливать из
речки одежду и спальные мешки.
На следующий день восходители достигли
нижней кромки ледовых полей. Здесь
разгрузили яков. Караван ушел вниз. Выше
начинается ледопад, преградивший в
прошлом веке путь шведскому
путешественнику Свену Гедину. Установлен
второй высотный лагерь. 13 июля –
последний, самый трудный переход с
тяжелыми рюкзаками с 5500 до 6200. Советских
альпинистов восхищают китайские парни:
каждый стремится взять груз потяжелее.
Руководителям приходится затратить
немало энергий, чтобы уравнять вес
рюкзаков.
Путь лежит через ледопад. Ведущий
вырубает ступени. Сердце бьется учащенно,
покалывает в висках. Лавируя между
трещинами и ледовыми сбросами,
спортсмены достигают удобных площадок
для разбивки третьего лагеря. Высота 6200.
Температура воздуха минус 10 градусов.
Отсюда просматривается путь к
предвершинным полям массива. Завтра –
вниз, в базовый лагерь, где восходителей
ожидает трехдневный отдых.
На второй акклиматизационный выход был
запланирован подъем до 6800 метров. Для
установки четвертого высотного лагеря и
заброски в верхние лагеря продуктов и
снаряжения, необходимых для штурма,
отправились двадцать семь альпинистов.
На этот раз восходителям пришлось обуть
утепленную высотную обувь – шекельтоны.
Повторный подъем дается спортсменам
легче. На четвертый день альпинисты
достигли высоты, на которую еще не
ступала здесь нога человека. За полтора
часа удается набрать не более ста метров
высоты. Все чаще вынужденные остановки.
Но вот уже альтиметр показывает 6800 метров.
Здесь предстоит установить палатки
четвертого лагеря. Побаливают головы.
Аппетита нет. Многим ясно, что ночь
пройдет без сна. Врач команды Потапчук
настроен оптимистично: "Спуститесь
вниз – все пройдет". Утром альпинисты
спускаются медленно. Сказываются
бессонница и усталость. Но зато впереди
три дня отдыха!
23 июля недалеко от базового лагеря
состоялся народный праздник в честь
восходителей на Музтаг-Ата. Собралось все
население ближайших кочевий: старики,
дети, всадники-киргизы и уйгуры, женщины в
ярких национальных нарядах. Началось
чаепитие с лепешками. Хозяева угощают
свежим кумысом, приглашают в юрты. Гости с
интересом осматривают жилища кочевников.
Звучат киргизские народные песни. Танцы.
Свадебный обряд киргизов, а затем
непременные скачки. В них участвуют сорок
джигитов. К удивлению альпинистов, всех
обгоняет восьмилетний мальчуган. Ему-то
Белецкий и вручает почетный приз –
альпинистский бинокль.
Последняя ночь перед штурмом. Притих
базовый лагерь. Одни перебирают вещи и
снаряжение, другие пишут письма. Не
спится. Каждого волнует вопрос: удастся
ли ему взойти на вершину? 27 июля
альпинисты вышли из базового лагеря.
Тропа петляет между осыпями и скалами.
Остановка на отдых. И снова подъем. Час за
часом набирают альпинисты высоту,
пересекают ледяное поле. А вот и площадки
лагеря 2. Они расположены почти на высоте
Эльбруса. Восходители готовятся к
ночлегу. Электромонтер из города
Дальнего Лю Дай и врач Вун Кинчжен
вырубают во льду лунку, чтобы добыть воды.
Выше лагеря 2 естественной воды не будет.
Придется растапливать снег. Кузьмин и Ши
Дженчунь руководят установкой палаток,
сортировкой продуктов. Обед из двух блюд.
Аппетит у восходителей прекрасный.
Радиоинженер Богачев разворачивает
радиостанцию для передачи информации в
базовый лагерь, в Москву и в Пекин. Уже
вступили в зону вечных снегов. Выше
лагеря 2 громоздятся ледяные глыбы.
Главное препятствие на пути к лагерю 3 –
ледовые трещины, ледяные отвесы.
28 июля. С утра тепло: всего 3 градуса
мороза. По подмерзшему фирну колонна
восходителей углубляется в ледопад. На
случай срыва в ледовые трещины
альпинисты связались капроновыми
веревками. На подъеме идущие впереди
москвич Евгений Иванов и строитель из
Лхасы Чен Жунчан начинают вырубать
ступени, по которым пройдет весь отряд.
Несмотря на трудности пути по ледопаду,
операторская группа (Сидоренко, Грек и
Чен Даю) снимает фильм о восхождении. Вот
и лагерь 3. Восемь высотных палаток,
установленных во время
акклиматизационного выхода, повалены
ветром и засыпаны снегом. Для приведения
лагеря в порядок потребовался целый час
дополнительной тяжелой работы. Но боевой
настрой ни у кого не пропадает: завтра –
подъем до 6800 метров.
29 июля. С утра 11 градусов мороза. В лагере 3
альпинисты оставляют привычные для
кавказских высот отриконенные ботинки.
Обувают шекельтоны, достают пуховые
куртки. Выше восходители несут с собой
двойные высотные палатки, в которые можно
забраться только через специальный рукав.
До 6000 метров все закрыто пыльной пеленой,
принесенной жарким ветром пустыни "афганцем".
А выше – ярко-синее небо и ослепительное
солнце. Словно айсберги, выплывают на юго-востоке
исполинские вершины Гиндукуша. За ними –
плодородные долины Пакистана.
30 июля. Ночью минус 24 градуса. На фырчащих
примусах растапливается снег. Перед
выходом необходимо выпить по кружке
горячего чая. Мерзнут руки и ноги. Врачи
Потапчук и Вун Кинчжен внимательно
следят за состоянием конечностей
альпинистов. Очень легко обморозиться. У
отметки 7200 метров альпинисты
устанавливают последний, пятый лагерь.
Начинается снегопад. Но, так или иначе,
завтра – день штурма.
31 июля. Ночью не все смогли уснуть. Это
была самая высокая ночевка для советских
и китайских альпинистов. У многих болели
головы. Но в 9.00 восходители в полном
составе вышли к вершине. Дует резкий
холодный ветер. Снова приходится "плыть"
в сыпучем снегу. Сменяя друг друга, дорогу
прокладывают сильнейшие: Кузьмин,
Рукодельников, Потапов, Чен Жунчан, Гожев.
Все больше ощущается высота: появляются
тошнота, приступы слабости. Все чаще
короткие передышки. Друзья подбадривают
ослабевших. Чем ближе вершина, тем
сильнее ветер, от которого никуда не
спрятаться. Теряют чувствительность ноги.
То и дело приходится останавливаться и
растирать их. Очень мужественно держатся
китайцы.
На вершине Музтаг-Ата.
Но вот головная группа сворачивает влево,
к скальному острову, чернеющему среди
снегов. За ним - обрыв к леднику Коксель.
Дальше идти некуда. Высота 7546 метров -
новый высотный рекорд: для советских и
китайских альпинистов! Все взволнованы.
Развернув рацию, Богачев сообщил о победе
в базовый лагерь. Из скальных обломков
складывают каменную пирамиду,
закладывают в нее записку с именами
покорителей: Е.А. Белецкий, К.К. Кузьмин, Ши
Чжань-чунь, Е.И. Иванов, В.С. Рахимов, Ху
Бэмин, А.С. Гожев, А.И. Сидоренко, Чен
Жунчан, А.И. Ковырков, Пэн Шули, Сюй Дин, Лю
Дай, П.К. Скоробогатов, В.И. Потапов, И.Г.
Грек, Чен Дэю, А.В. Севастьянов, Лю Ляньман,
Р.Г. Потапчук, И.Д. Богачев, Пэн Джуму, Ши Сю,
В.А. Ковалев, П.А. Шумихин, Го Дэчунь, Вун
Кинчжен, Б.Л. Рукодельников, Ю.И.
Черносливин, Г.И. Сеначев, В.Д. Дмитриев.
Ленинградский слесарь Виктор Потапов и
кочегар Харбинской железной дороги Го
Дэчунь разворачивают и устанавливают на
вершине государственные флаги СССР и КНР.
Кинооператоры снимают эту торжественную
церемонию на пленку. Рваные облака мчатся
над головами обнимающихся альпинистов.
Начинается непогода. Пора уходить вниз, и
чем быстрее, тем лучше.
В базовый лагерь хлынул поток
поздравительных радиограмм. Белецкого
просят сообщить о подробностях
восхождения редакция "Последних
известий", газеты "Советская Россия",
"Комсомольская правда", журнал "Советский
Союз", китайский журнал "Новый спорт".
Покорителей Музтаг-Ата поздравили
председатель ВЦСПС, Всесоюзный
спорткомитет, Федерация альпинизма СССР,
альпинисты Югославии, товарищи по
восхождениям, трудящиеся Китая, родные и
близкие.
Но, отдохнув всего один день после
возвращения с Музтаг-Ата, альпинисты
приступают к реализации дальнейшей
программы. Теперь внимание экспедиции
привлек горный массив Конгура, о котором
имелись лишь скудные сведения
английского путешественника Скрина
пятидесятилетней давности. Пешие и
конные разведывательные отряды
экспедиции обследовали ледники в поисках
пути к вершинам массива Конгур. Решено
штурмовать одну из высочайших вершин
района Конгур-Тюбе-Таг - Конгур-2 (7595 м).
Уже не оставалось времени для подготовки
массового восхождения на эту вершину. На
штурм 12 августа в сопровождении
вспомогательного отряда вышли восемь
сильнейших высотников экспедиции:
Кузьмин (руководитель), Чен Жунчан, Пэн
Джуму, Сибиряков, Рукодельников, Потапов,
Рахимов, Иванов. 13 августа удалось
добраться до языка ледника, стекающего с
вершины Конгур 2. Скоро вышли на крутой
ледопад. Поднимались очень быстро. Погода
стояла неустойчивая, то и дело сыпал снег.
Идти приходится на передних зубьях кошек
с тщательной крючьевой страховкой. Это
очень тяжелая работа: быстро устают
голеностопные суставы. Все чаще и все
дольше передышки. На высоте 5500 метров
альпинисты разбивают бивак.
Сопровождающие группу операторы А.
Сидоренко и Джоу Фэн стараются не
упустить эффектных кадров.
И снова через лабиринт трещин
восходители упорно пробиваются вверх.
Усложняет путь глубокий снег. К тому же
резко портится погода. Начинается метель.
С трудом ориентируясь среди ледовых
нагромождений, группа Кузьмина
поднимается по ледопаду. Кажется, этому
утомительному и опасному подъему не
будет конца. На высоте 6100 удается выйти на
гребень. Перед восходителями вырастает
800-метровая ледовая стена с громадными
сбросами. Обхода нет. Впереди самый
трудный - ключевой - участок восхождения.
Отважная восьмерка продолжает штурм.
Предстоит трудная ледовая работа.
Совершенно пропадает видимость. Крутизна
ледового склона 50 градусов. Первый
движется на передних зубьях с крючьями в
руках. Трое страхуют его снизу.
Наконец стена пройдена. Начинается
снежный склон. Здесь можно передохнуть,
вытоптав глубокие ступени. На высоте 7000
метров восходители вырубают в снегу
площадки для ночлега. До вершины остается
не более шестисот метров подъема.
Самочувствие и настроение у всех
отличное.
16 августа альпинисты выходят на решающий
штурм. Очень трудно топтать глубокий снег
на такой высоте, да еще при сильном ветре.
Каждый лидирует по двадцать минут и
уступает место товарищам, становясь в
хвост. Вот уже только двое в состоянии
работать первыми - Рукодельников и
Потапов. Но и "топтунам" за полчаса
работы не удается набрать более тридцати
метров высоты. Вперед выходит Кузьмин, и
темп движения увеличивается. Уже видна
вершина. До нее метров сто. Но, кажется,
нет больше сил. И все-таки вот она, высшая
точка гребня - 7695 метров! Еще один
семитысячник Западного Китая покорен.
Это было крупное спортивное достижение.
По мнению советских и зарубежных
специалистов, экспедиция в Западный
Китай была отлично продумана и
организована, и потому ей сопутствовал
стопроцентный успех.
Но кроме чисто спортивных задач в планы
экспедиции входило и подробное
исследование оледенения массивов Музтаг-Ата
и Конгура. Программу научных
исследований Белецкий согласовал с
учеными. Были организованы
гляциологические наблюдения ледников. На
сводную карту впервые наносятся контуры
ледников, высоты их языков, местные
названия рек, вершин. В ящики
упаковываются богатые геологические и
ботанические коллекции, собранные
альпинистами.
По инициативе Белецкого отряд из семи
человек во главе с Ковырковым верхом на
лошадях отправился на разведку подходов
к подножию восьмитысячников Каракорума,
расположенных к югу от Музтаг-Ата, на
границе Индии и Китая. Здесь, в одном
хребте, находились вторая по высоте
вершина мира Чогори (К-2, 8611 метров) и три
"малых" восьмитысячника: Хидден-Пик
(8068 м), Броуд-Пик (8047 м) и Гашербрум 2 (8035 м).
Белецкий считал, что советским
альпинистам давно пора включиться в
борьбу за высочайшие вершины мира, что
эта задача им вполне по силам.
К 1956 году непокоренных восьмитысячников
оставалось уже немного. Вторую вершину
мира - Чогори - 31 июля 1954 года покорили с
юго-востока, со стороны Индии,
итальянские альпинисты А. Компаньоне и Н.
Лачеделли [имя Лачеделли - Лино]. 7 июля 1956
года "пал" еще один восьмитысячник -
Гашербрум 2. Удача сопутствовала
участникам; австрийской экспедиции во
главе с Ф. Моравецом, штурмовавшим
вершину тоже со стороны Индии.
Но поблизости оставалось еще два
невзятых восьмитысячника: Хидден-Пик и
Броуд-Пик. Подходы к ним и маршруты
восхождения со стороны Китая и должна
была изучить группа Ковыркова.
Одновременно альпинисты делали засечки и
составляли описания встречающихся на
пути ледников. Карту рисовал И. Богачев.
Через две недели отряд Ковыркова
возвратился в базовый лагерь экспедиции,
успешно выполнив задание. Ему удалось
добраться до Ташкургана и обследовать
юго-западные ледники Музтаг-Ата. [Не
понятно, о выполнении какого задания
говорит автор, - ведь Ташкурган находится
рядом с Музтаг-ата, а до района ледника
Балторо в Каракоруме, где находятся
упомянутые восьмитысячники, остается еще
около 250 км.].
К сожалению, мечтам Белецкого о покорении
восьмитысячников Каракорума не суждено
было сбыться. Броуд-Пик был покорен летом
следующего года все теми же настойчивыми
австрийцами. А в 1958 году "пал" и
Хидден-Пик. На него поднялись восходители
США.
Участники советско-китайской экспедиции
собрали в итоге богатые коллекции
минералов, цветов и трав, которые затем
были переданы сотрудникам Академии наук
СССР и китайским ученым. Все
разведывательные группы посетили
двадцать пять ледников, благодаря чему
удалось составить уточненную карту
ледников и хребтов массивов Музтаг-Ата и
Конгур.
19 августа экспедиция завершила свою
работу и по приглашению Всекитайской
федерации профсоюзов направилась в Пекин.
Повсюду восходителей встречали очень
тепло. В Кашгаре, Урумчи, Пекине,
Тяньцзине состоялись массовые митинги,
торжественные собрания. Альпинисты
выступали с отчетами о восхождении перед
трудящимися фабрик и заводов, перед
молодежью. Cостоялись приемы спортсменов
во Всекитайской федерации профсоюзов, в
Обществе китайско-советской дружбы. Все
участники экспедиции были награждены
Комитетом по физкультуре и спорту КНР
золотыми медалями и премиями. О
результатах спортивной и
исследовательской работы экспедиции
Белецкий докладывал в Ленинграде на
заседании Географического общества СССР.
В 1958 году в трудах общества была
опубликована его статья "В горах
Западного Китая". Эта работа вызвала
огромный интерес специалистов как в СССР,
так и за рубежом. За организацию и
проведение экспедиции в районе Музтаг-Ата
и отличные спортивные достижения
Белецкий был награжден грамотой ВЦСПС,
денежной премией и памятным жетоном.
Восхождение на Конгур экспедиции К.
Бонингтона в 1981 г.
(По книге К. Бонингтона, фото
предоставлено А. Ершовым)
Конгур. Бонингтона.
Если изолированный массив Музтаг-Ата,
отделенный от находящегося к северу от
него Кашгарского хребта рекой Тур-булунг,
выглядит как какая-то шутка природы –
ровный, пологий, с постоянным почти до
вершины наклоном в 22 градуса западный
склон, массивный, слегка округлый
вершинный купол и отвесный, как ножом
обрезанный восточный склон, то
доминирующий над Кашгарским хребтом
Конгур (7719 м) – высшая точка всего Кунь-Луня
– это совершенно нормальный, технически
сложный семитысячник, первое восхождение
на который было сих пор было совершено
только в 1981 г. британской экспедицией под
руководством знаменитого
путешественника, альпиниста, писателя,
Криса Бонингтона. А после первого
восхождения на Конгур никто не пытался
снова залезть еще в течение более 20-ти лет.
В 1979 г. впервые после прихода к власти
коммунистов в 1949-м Китай открыл свои горы
для иностранных альпинистов и предложил
им на выбор список из восьми семи- и
восьмитысячников (включая Эверест с
севера). В начале 1980 г. британский Фонд
Эвереста направил для переговоров в
Китай делегацию, состоявшую из
Бонингтона и Майкла Уорда, врача
экспедиции Ханта на Эверест 1953 г.. Конечно,
Бонингтон выбрал Конгур: "Это был
единственный пик в списке, на который
никто еще не поднимался, и комбинация его
высоты 7719 м и того факта, что о нем почти
ничего не известно, делали его особенно
привлекательным". В том же 1980-м
Бонингтон организовал маленькую
рекогносцировочную экспедицию, которая
обошла вокруг Конгура и рассмотрела его
со всех сторон. Для восхождения был
выбран наиболее простой западный гребень
горы.
В следующем, 1981-м году, в конце мая к
подножию горы прибыла небольшая
экспедиция, руководимая Бонингтоном. В ее
состав входила научно-медицинская
бригада из четырех медиков, которую
возглавлял Уорд. Ее помощь очень
пригодилась самому Бонингтону, когда тот
в самом начале экспедиции заболел
воспалением легких. Альпинистская же
часть состояла из самого Криса
Бонингтона, Питера Бордмэна, Джо Таскера
и Ала Рауза. Первые трое – каждый сам по
себе и все вместе – представляют собой
современную легенду британского
альпинизма, легенду великую и
трагическую. Об их восхождениях написана
не одна книга. Бордмэн и Таскер
впоследствии и погибли вместе при
попытке восхождения на Эверест по северо-восточному
гребню – опять в крошечной экспедиции
Бонингтона.
Сначала была сделана 4-дневная попытка
восхождения по юго-восточному, более
короткому ребру. Группа подошла под
вершинную пирамиду, но технические
трудности и иссякшие запасы пищи и
горючего заставили их повернуть назад.
"В конце концов, мы пришли к соглашению,
что попытку взятия вершины следует
делать из более надежной базы в снежной
пещере. Однако я подозреваю, что ни один
из нас не заблуждался относительно того,
что эта первая попытка была чем-то бóльшим,
чем просто рекогносцировка". Вторая
попытка по более простому, но более
длинному пути – с юга через седло Конгура
и затем по западному гребню – оказалась
успешной.
Американская экспедиция 2000 г. на Музтаг-ата
с востока
(По материалам сайта MountainZone)
Восхождение команды гималайского
ветерана Дэна Мазура (он был на вершинах 4-х
восьмитысячников: Эвереста, Лхоцзе,
Макалу и Гашербрума) на Музтаг-ата с
востока началось, в сущности, еще летом 1999
г., когда в ходе рекогносцировочной
экспедиции ее члены побывали в восточном,
практически еще неисследованном, цирке
Музтаг-Аты, на леднике Куксай, и
определили пути подходов к горе. Тогда же
они сделали первое в том цирке
восхождение. Это был шеститысячник
Токорук, панорамный пункт, с которого
удалось рассмотреть будущий маршрут и
сделать множество фотографий. Затем
команда обошла массив Музтаг-ата вокруг и
сделала восхождение по обычному пути с
запада. С вершины они смогли взглянуть на
маршрут следующего лета сверху.
В конце мая 2000 г. немногочисленная
экспедиция - всего пятеро альпинистов,
четверо американцев, среди них одна
женщина, и китаец снова отправилась в
путь. Сначала, для акклиматизации, они
подошли к горе с запада. Следуя обычному
пути, установили 3 лагеря на высотах 5300 м,
6200 м и 6800 м. 24 июня из верхнего Лагеря III за
5-6 часов поднялись на вершину и, собирая
по пути снаряжение, спустились с нее на
лыжах.
В сообщениях, пришедших в MountainZone.com,
упоминается, что среди многих
восходителей, которые летом 2000 г.
достигли вершины Музтаг-Ата с запада был
и голландский дипломат Матьис ван дер
Плас, который никогда до того не делал
восхождений в горах. Он был на вершине 27
июля и благополучно спустился.
Затем экспедиция направилась к восточной
стороне Музтаг-Аты. Из Базового лагеря
команда вышла впятером, и 8 июля они
установили Лагерь I на высоте 5300-5400 м. Выше
5700 м начались технические трудности, и
далее рубились в альпийском стиле лишь
трое бойцов: Дэн Мазур, Уолтер Келлер и
Джон Отто. Два дня при плохой погоде с
промежуточным биваком на 5850 м пришлось им
потратить на прохождение острого гребня
с крутыми скалами и льдом местами до 80
градусов крутизной. На широкой плоской
площадке на вершине гребня, на высоте 6150 м
был организован очередной бивуак. Затем
трудный день по глубоким снегам
относительно некрутого склона. За день
удалось подняться лишь на 250 м - до высоты
6400 м. В течение следующего дня, 12 июля,
группа продолжала прокладывать путь по
склону, изборожденному следами
многочисленных лавин от постоянно идущих
снегопадов. До 8:30 вечера они не решались
поставить палатку на высоте 6700 м,
опасаясь быть снесенными. Наконец,
докопались до монолитного льда и,
закрепившись на ледовых крючьях, легли
спать. На следующий день в сплошной
метели они вышли, но уже через три часа,
при полном отсутствии видимости, на
высоте 6850 м снова решили остановиться и
устроить бивак. Утром 14 июля они
обнаружили себя под основанием Восточной
стены - последнего препятствия перед
вершиной. Стена представляла собой
снежно-ледовый склон с крутизной до 60
градусов. К вечеру она была пройдена, и
восходители смогли установить бивуак на
7200 м на 40-градусном склоне, в неглубокой
трещине.
Следующий день, 15 июля странным образом
выпадает из дневника восхождения, про
него нет ни слова. Возможно, пережидали
непогоду. А 16-ое, день достижения вершины,
изобиловал драматическими событиями.
Почти не осталось горючего, все очень
устали, но им было жизненно необходимо
выйти на вершину, потому что спуск по пути
подъема, на восток, стал бы катастрофой
для изнуренной группы. Утром, во время
приготовления завтрака, лидер команды,
Дэн Мазур неожиданно утратил координацию
движений, речь его стала бессвязной. Его
товарищи быстро распознали в этих
симптомах грозные признаки отека
головного мозга. Келлер рассказывает: "Я
вытащил Диамокс и дал Дэну две таблетки. Я
молился, чтобы он оказал воздействие. Мы
лезли как одна команда, и все зависели от
способности каждого ее члена закончить
это самое технически трудное для нашей
экспедиции восхождение". Вскоре
лекарство начало понемногу действовать.
Келлер дал Мазуру еще одну таблетку.
Завтрак, а затем сборы продолжились. К
концу этой процедуры больной "...стал
вести себя осмысленно и начал жаловаться
на сильнейшую головную боль. Казалось, он
выглядел вполне прилично, и я, испуганный
до смерти, молился о том, чтобы его
хватило на то, чтобы закончить
восхождение. Помимо всего прочего, у нас
просто не было другого выхода".
В 8 часов утра они тронулись в путь к
вершине. На удивление, Мазур передвигался
довольно уверенно. Его огромный опыт
помогал ему идти, как бы, на автопилоте.
Сначала первым, вытаптывая ступени, шел
Келлер. Но перед последним препятствием,
короткой, крутой стенкой, он попросил
Отто выйти вперед. Тому тоже было тяжко, и
он попробовал отказаться, но делать
нечего - полез первым. Они все, изнуренные
голодом, холодом и кислородным
голоданием шли на грани... Здесь Келлер
упустил рукавицы. Пришлось Отто в
неудобном месте, на ветру рыться в своем
рюкзаке, доставая запасные. Поднимаясь по
стене, Отто решил забить крюк, но тот
оказался неподходящим по размеру,
выскочил из замерзших рук и последовал за
перчатками Келлера. В конце концов, Отто
одолел трудное место без крючьев. "Это
был тяжелый участок на любой высоте, но
особенно впечатляющий на 7546 м. Однако, у
нас не было выбора, и я был очень рад, что
Джон был в этот момент в нашей команде".
Теперь, прежде чем продолжить движение,
надо было вытащить рюкзаки всех троих по
этой стенке (Отто лез без рюкзака).
Оставив Мазура у рюкзаков, Келлер полез к
Отто. Задним числом, он вспоминал, что
оставить больного Дэна одного
привязывать рюкзаки к веревке, а затем
вылезать по стене было плохим решением.
Вдруг Келлер и Отто услышали, "...как Дэн
сказал: - Выбирайте веревку и что он
привязывает все три рюкзака. При этом и
Джон, и я понимали, что поднять их все
сразу было бы очень трудно. Я возился с
системой вытягивания, когда Джон
промолвил: - Все, мы потеряли Дэна. - Я
метнулся к перегибу склона и увидел, как
Дэн катится вниз по крутому снежно-ледовому
склону, держа по рюкзаку в руке. То
появляясь, то исчезая, он летел кувырком
по крутому снегу, вращаясь вокруг
поперечной оси своего тела все еще с
рюкзаками, обмотавшимся вокруг рук. Он
остановился 300 футами [90 м] ниже и не
двигался. Каждая клеточка моего тела
наполнилась ужасом, когда я услышал слова
Джона: «Пойдем, возьмем его...». Когда Джон
подошел, Дэн поднялся и, ошеломленный,
побрел направо. О нет, подумалось мне.
Ведь Дэн ранен, он не может идти. На самом
деле он шел подобрать мою рукавицу,
которую я уронил ранее. Удивительно, но он
не пострадал". Чуть позже Келлер
ухитрился потерять еще одну рукавицу: "Странно,
обычно я скрупулезно слежу, чтобы
рукавицы были привязаны к запястьям, а
тут за двое суток я ни разу не последовал
этому правилу".
Наконец, в 4 часа вечера они вылезли на
вершину. Потом мучительный спуск на запад.
В 7:30 они наткнулись на чью-то брошенную
палатку на высоте где-то между 6500 и 7000 м и
переночевали в ней. На следующий день
добрели до Базового лагеря...
--------------------------------------------------------------------------------
1/ В строгом географическом смысле этот
район, часто называемый Китайским
Памиром, является северо-западным
окончанием гигантской горной системы
Кунь-Лунь, простирающейся на 3000 км от
верховьев Хуанхэ в Центральном Китае до
восточной границы Таджикистана. Хребты
здесь имеют, в основном, меридиональное
простирание. Из них выделяется короткий,
но мощный Кашгарский хребет с вершиной
Конгур (7719 м) и расположенный к юго-западу
от него массив Музтаг с главной вершиной
Музтаг-Ата (7546 м). Эти две горы являются
высшими точками всей системы Кунь-Лунь.
2/ В первоначальной редакции материал был
подготовлен в 2000 г. для сайта агентства
приключенческого туризма ЦЭТ "Нева"
в Петербурге (http://www.cetneva.spb.ru), которое в
сотрудничестве с А.Ершовым (http://www.ersh.sp.ru)
тогда готовило свой первый тур в
Китайский Памир. Ершов в течение многих
лет проводит экспедиции не только в
хорошо изученный район у западных
склонов Музтаг-Ата, но и в восточный цирк
этой горы и в другие мало- и
неисследованные районы Кунь-Луня,
организует первовосхождения на 6- и 7-тысячники
в тех местах.
3/ ...В alma mater альпинизма, в поселке Шамони в
Западных Альпах есть кладбище, на одной
из могил – глыба неотесанного гранита. На
мраморной плите надпись: "Ты спишь, но
труды твои не будут забыты". В плиту
вделана большая золотая медаль Общества
любителей естествознания России. Это –
могила Алексея Павловича Федченко. В
конце августа 1873 г. он приехал в Шамони в
научную командировку, одной из целей
которой было научиться альпинистским
приемам передвижения по ледникам для
дальнейших запланированных исследований
Памира и Алая. Он погиб на склонах
Монблана, умер от переохлаждения при
внезапном ухудшении погоды ночью, один,
оставленный своими проводниками. Ему
было тогда всего 29 лет, но перечисление
сделанных Федченко к тому времени
географических открытий и исследований
живо отзовется в сердцах современных
альпинистов.
Его 2-я экспедиция (1870 г.) – Федченко с
отрядом генерала Абрамова первым из
европейцев проникает в страну между
Зеравшанским и Гиссарским хребтами
Памиро-Алайской горной системы, которая
сейчас носит название Фанские горы и
Ягноб. Он исследует долину Фандарьи, оз.
Искандер-куль, поднимается по Ягнобу до
селения Анзоб. На обратном пути на
Куликалонских озерах отряд подвергся
нападению местных жителей и должен был
выдержать настоящее сражение, чтобы
пробиться к Пенджикенту. 4-я экспедиция в
1871 г. поднимается в верховья Исфары в
Туркестанском хребте, работает в долине
Каравшин и в поселке Ворух. Это –
популярнейший ныне район Асан-Усан.
Продвигаясь далее к востоку, Федченко
исследует бассейн р. Сох в Алайском
хребте, перевалом Хайдаркан (неподалеку
от нынешнего альплагеря "Дугоба")
проходит к поселку Шахимардан на южной
окраине Ферганской долины. Наконец,
перевалом Тенгиз-бай Федченко уходит на
юг через Алайский хребет, спускается в
Алайскую долину, открывает Заалайский
хребет и его высшую точку, которую он
назвал пиком Кауфмана в честь тогдашнего
туркестанского генерал-губернатора (ныне
– пик Ленина, 7134 м). Написанная им книга об
этом путешествии увидела свет уже после
его смерти...
Вот так – хватило бы на несколько долгих
жизней. Другой известный российский
путешественник, В. Ф. Ошанин, открытому им
в 1878 г. крупнейшему из ледников Средней
Азии даст имя своего товарища по
Московскому Университету – ледник
Федченко.
По книге Е. Белецкого "Пик Ленина" и
сборнику И. Муромова "100 великих
путешественников".
|
