|
|
ТРЕЩИНА
Александр Головин,
физик, к.физ-мат.н., КМС,
«Снежный барс»
Летом 1990 года Игорь Степанов, Виталий
Ямаев и я отправились поработать
инструкторами в международном
альпинистском лагере на леднике Южный
Иныльчек. Здесь в пределах досягаемости
находятся две очень красивые и высокие
горы: пик Хан-Тенгри и пик Победы. В 1984
году мы уже были в этом районе в составе
сборной ленинградского университета и
для того чтобы получить звания ”снежных
барсов” мы сходили на последний и самый
сложный семитысячник: пик Победы. В этом
же году мне хотелось поработать с
иностранными альпинистами и, по
возможности, сходить на Хан-Тенгри.
Александр Головин Игорь Степанов Виталий
Ямаев
Вначале наша работа состояла, в основном,
в организации базового лагеря. Затем, по
приезде иностранных альпинистов, они
начали совершать восхождения в районе
пика Хан-Тенгри, а мы обеспечивали их
безопасность. Один из наших клиентов,
иностранных альпинистов, словак по
национальности, пошел в одиночку на Хан-Тенгри
и не вернулся в условленный срок. Связи с
ним не было и поэтому группа наших
инструкторов, находящихся в нижней части
Хан-Тенгри стала подниматься по его
предполагаемому маршруту. В это же время
по этому же маршруту поднималась двойка
немецких альпинистов и на высоте более 6000
м они обнаружили его на полке, где он
находился без палатки, сообщили об этом в
базовый лагерь, а сами пошли дальше на
вершину. Через некоторое время подошли
наши инструктора и выяснили, что при
спуске вниз по перилам он ударился,
потерял рюкзак и был вынужден три дня
провести без палатки на заснеженной
полке. Он сильно поморозился и не мог
двигаться, поэтому его ”упаковали” и
стали спускать вниз. Необходимо было
срочно доставить его вниз на ледник Южный
Иныльчек и далее на вертолете вывезти
сначала на погранзаставу, а затем в г.
Пржевальск.
Наш базовый лагерь стоял на морене
ледника Южный Иныльчек в трех часах
ходьбы вниз от места, где ледник,
стекающий с пика Хан-Тенгри, впадает в
Южный Иныльчек. Обычно вертолеты
садились напротив базового лагеря, но
сейчас, когда речь шла о жизни человека,
было решено попробовать подготовить
вертолетную площадку на леднике Южный
Иныльчек, непосредственно вблизи пика
Хан-Тенгри. Ледник на участке от базового
лагеря (высота 4000 м) до пика Хан-Тенгри
довольно ровный и чистый и только местами
встречаются отдельные узкие трещины
через которые можно легко перепрыгнуть.
Обычно летом в районе базового лагеря
весь снег стаивает и трещины хорошо видны,
а около Хан-Тенгри (хотя перепад высот и
невелик) ледник покрыт снегом. В этот же
раз, после нескольких снегопадов, снег
покрывал ледник и в окрестности базового
лагеря.
В середине дня, когда выяснилось, что к
утру следующего дня словака смогут
спустить до уровня ледника Южный
Иныльчек - нас, нескольких оставшихся в
базовом лагере инструкторов, послали
выбрать и подготовить площадку для
приема вертолета. Добравшись до места, мы
обнаружили, что снег здесь довольно
глубокий и трудно подобрать достаточно
большую площадку без трещин. Тем не менее,
к вечеру мы выбрали более или менее
подходящее место для посадки вертолета,
“вытоптали” небольшую площадку и
передали об этом вниз по связи. После
захода солнца сильно похолодало. Мы
поставили палатку и стали ждать утра.
Утром увидели, как по снежнику средней
крутизны в нашем направлении довольно
быстро тащат словака. Обычно для
транспортировки по снегу человека
укутывают во все имеющееся теплое и
мягкое, кладут в спальник и заворачивают
в палатку. Полученный “кокон”
специальным образом оплетают веревкой из
которой также делают несколько петель
разного размера для людей, которые будут
его тащить. При крутом спуске и для
переноса через небольшие трещины петли
делают и сзади, чтобы притормаживать и
поддерживать.
Когда они поравнялись с нами, то
выяснилось, что решено не рисковать
вертолетом и скоро вертолет приземлится
на основную площадку около базового
лагеря. И теперь словака необходимо
тащить до нее. Ребята из моей группы
быстро похватали свои вещи и побежали
помогать тащить словака, а меня попросили
собрать наш лагерь и идти за ними. Быстро
собрал палатку и лагерные вещи в свой
большой белый рюкзак. Он получился по
диаметру больше меня. Солнце уже
припекало, отражаясь от белого снега, и
поэтому поверх рубашки я одел только
полупрозрачный “анорак” из парашютного
капрона, надел рюкзак, взял в руки лыжные
палки и пошел по следам ребят.
Они были еще видны вдалеке, и я решил
догнать их, чтобы помочь тащить. Это
оказалось непросто, потому что наст был
хороший, ледник - ровный, и их скорость
была ненамного меньше моей. Тем не менее,
уже ближе к базовому лагерю я почти
догнал их – в одном месте они сделали
короткую остановку, а затем со свежими
силами пошли дальше.
Когда я подошел к этому месту, то увидел
несколько глубоких, “провальных” следов
в снегу, что свидетельствовало о наличии
трещины. Но я торопился и попробовал
пройти по следу по которому протащили
словака, и это было ошибкой. (т.к. хотя
снежный мост через узкую трещину
выдержал вес лежащего человека – он
легко может не выдержать вес стоящего
человека).
Я сделал шаг. Мост, оказавшийся слишком
тонким, рухнул подо мной и через доли
секунды я с убыстряющейся скоростью
летел вниз. Несколько раз бросило из
стороны в сторону – вписывался в
неидеально вертикальный ход трещины.
Далее последовал резкий удар и остановка.
Возникло ощущение, что за время полета, а
он продолжался всего несколько секунд, в
мозгу быстро прокрутилась вся жизнь. И
первая мысль: “ Ну, Шура, допрыгался”. Ещё
секунда - другая, ещё продолжают слегка
осыпаться сверху мелкие кусочки снега и
льда и наконец приходит ощущение того где
ты и что с тобой.
Я вишу вниз головой в совершенно
непонятной и неудобной позе зацепившись
за лямку рюкзака, который застрял в
сужении трещины. Одна нога закинута на
рюкзак, а рука с лыжной палкой на темляке
свешивается вниз. Жив! Начинаю соображать.
Решаю кричать – ведь ребята были так
недалеко! Кричу. Нет ответа, точнее – в
ответ тишина. Быстро понимаю, что это
бесполезно и начинаю беречь силы.
Осматриваюсь.
Вверх на двадцать метров видны гладкие,
отполированные края неширокой (менее
одного метра) трещины перекрытой матово-полупрозрачным
мостом на всем протяжении вправо и влево.
Все в трещине черно-белого цвета, а точнее,
разные переходы от темно-серого к светло-серому.
Только вертикально надо мной в маленькое
отверстие, через которое я сюда попал,
виден кружочек темно-синего почти
черного неба. Это обычная, узкая
поперечная ледниковая трещина идущая от
одного берега ледника к другому. Ниже
сужения, на котором застрял мой большой
рюкзак, трещина опять расширяется (я вишу
как раз в этой области), а потом опять
постепенно начинает сужаться и сходит на
нет в 10-15 м ниже меня.
Понимая, что если провишу вниз головой
более пяти минут, то могу потерять
сознание, начинаю пытаться освободить
ногу. После нескольких попыток мне это
удается и скользя ногами по гладким
стенам трещины, я плавно переворачиваюсь
и теперь вишу головой вверх на одной руке,
вставленной в лямку рюкзака. Хватаюсь за
лямку второй рукой, но лямка не
выдерживает увеличенной нагрузки и с
нижней, более тонкой стороны обрывается,
и я уже вишу держась двумя руками и
лихорадочно пытаюсь найти какую-нибудь
опору для ног. Но тщетно, стенки трещины
очень гладкие, и я постепенно начинаю
сползать все ниже и ниже.
Оборванная с одной стороны лямка по
сантиметрам выползает из рук и вот уже
близок её конец. Опять смотрю вниз.
Трещина ниже сужается до сорока
сантиметров и я догадываюсь и
разворачиваюсь так, чтобы бедра были
перпендикулярны трещине. В результате,
после того, как конец лямки выскальзывает
из рук я более или менее плавно опускаюсь
еще на метр-полтора и заклиниваюсь на
бедрах. Теперь можно прийти в себя и
оценить ситуацию. Сразу понимаю, что
сильно облегчил свое положение тем, что
бедра твердо держат меня на весу – я не
касаюсь льда грудью и спиной и могу легко
двигаться. Не сделай я этого разворота –
меня бы зажало метрах в четырех ниже и уже
лицом и спиной к стенкам трещины. А это
положение и все ощущения связанные с ним
ещё свежи в моей памяти. Два года назад мы
с Игорем Степановым, Айдаром
Незаметдиновым и Виктором Гембицким шли
по одному очень длинному и кружному
маршруту на пик Революции в Горном
Бадахшане. В одном месте на леднике мы
сбились с дороги и выскочили на перепад (ступень)
ледника с очень большим количеством
трещин. Светило яркое солнце, отражаясь
от толстого слоя свежевыпавшего снега. Мы
шли, связавшись, причем второй и третий
человек были пристегнуты к веревке на
скользящих карабинах. Я шел первым и
когда огибал очередное препятствие,
между мной и остальными участниками,
которые сгруппировались на конце веревки,
образовался “запас“ веревки метров в
десять. Мой очередной шаг на глубоком
снегу оказался глубже предыдущих, но, не
придав этому слишком большого значения, я
попытался сделать следующий шаг и
провалился сквозь слабенький ледяной
мост.
Быстрое падение вниз с сильным боковым
ускорением и в конце - резкая остановка.
Большой рюкзак (возможно тот же самый, что
и сейчас заклинен в трех метрах надо мной)
частично затормозил падение, но трещина
внизу сужалась быстро и меня практически
впрессовало, ногами вниз, в это сужение.
Грудь была относительно свободна, но
бедра и ноги плотно прилегали к обеим
краям трещины и были зажаты.
И сразу же мысль: “как меня тогда вытащат?“.
Осмотрелся. Вытащил висящий на темляке
ледоруб. Поднял его над головой, где
трещина была существенно шире, и после
нескольких неудачных попыток исхитрился
забить клювик ледоруба в гладкую стенку
трещины. Теперь у меня была точка опоры и
подтянувшись на ледорубе я вытащил ноги и
бедра из заклинивания. Сразу появилось
ощущение, что теперь все в порядке и я
выберусь. И действительно, сверху
появились ребята, переговорили со мной и,
обсыпая меня сосульками, расширили
отверстие через которое я попал в трещину.
Они организовали площадку с ледобурными
крюками и скинули мне второй конец
веревки с петлей на конце (другой конец
был пристегнут к моей грудной обвязке).
Довольно быстро методом “грудь – нога”
и немного помогая себе ледорубом я
преодолел восемь метров отделяющие меня
от поверхности. Отделался я на удивление
легко – только длинная кровавая царапина
на лбу. После часового отдыха с чаем мы
продолжили свой путь вверх по леднику, а
ещё через час я уже опять местами шел
первым, хотя ребята сначала и возражали.
В этот же раз ситуация была существенно
другой. Удачно заклинившись на бедрах, я
ещё несколько раз попытался кричать, но
быстро понял, что наверху не заметили
моего исчезновения и основной проблемой
стала проблема времени и замерзания. Из
рассказов я знал случаи, когда спасателям,
даже находящимся в трещине недалеко от
полузамерзающего человека, не удавалось
его извлечь. Помимо рубашки на мне была
только полупрозрачная анорака, а
вязанная шапочка, по-видимому, слетела с
головы во время падения и переворота.
Чтобы не замерзнуть я стал мысленно
согревать себя внушением и, то ли это
помогло, то ли организм в экстремальных
условиях сам работал на полную мощность,
но холод перестал чувствоваться.
Вроде бы и ничего, но время стало тянуться
страшно медленно. Стал внимательно
изучать окрестности. Посмотрел вдоль
трещины направо и налево, вверх и вниз.
Пригляделся ко льду стенок. Они очень
заглажены, но местами лёд на вид
отличается за счет пузырьков внутри и
различных мелких включений. Вдруг
почувствовал, что плавно сползаю вниз на
несколько сантиметров. Оказалось, что
тепло тела чуть растопило лед у бедер и
мои движения приводят к сползанию вниз.
Продолжаю ждать и рассматривать
окрестности в полной тишине трещины.
Вдруг услышал слабый, но знакомый звук –
звук винтов вертолета МИ-8. Видимо, он
делал круги, как обычно перед посадкой, и
звук иногда становился сильнее, а иногда
совсем пропадал. Всё, больше вертолета не
слышно – наверное он прилетал за нашим
словаком, а теперь улетел вниз на базу.
Время течет медленно, периодически,
совсем понемногу, сползаю вниз. Тишина
трещины гнетет, но уже как-то привыкаешь к
своему положению.
Неожиданно сверху слышу голос.
Запрокидываю голову наверх и отзываюсь.
На высоте 25 метров вижу, что кто-то
заглядывает в отверстие, через которое я
сюда залетел. Как хорошо, что меня нашли!
Он кричит мне и спрашивает, как состояние.
Отвечаю и объясняю какова ситуация.
Проходит некоторое время. По-видимому,
наверху совещаются и готовят площадку.
Пытаются спустить ко мне веревку с петлей,
но подвести ее прямо ко мне очень сложно,
так как расстояние очень большое и мешает
зажатый надо мною рюкзак. Поэтому через
некоторое время поближе ко мне, до уровня
рюкзака, спускается Володя, один из наших
инструкторов, из Москвы. Он устраивается
в нескольких метрах выше меня на моем
рюкзаке, так как ниже протиснуться не
может, и подает мне веревку.
Обматываю веревку вокруг груди, с трудом
завязываю узел, и ребята начинают тянуть
меня вверх. Они рывком приподнимают меня,
и сразу веревка больно стягивает грудь,
но я терплю. Они делают еще один рывок
наверх и прямо вдавливают меня в сужение
трещины надо мной, но далее вверх
продвинуться не могут. Веревка ужасно
сильно сдавливает грудь. Нет, так не
пойдет. Кричу: «Стойте!». Меня приспускают
вниз. Обсуждаем ситуацию с Володей.
Делаем две веревки с петлями для каждой
ноги и теперь я могу переносить весь свой
вес на одну ногу, в то время как ребята
маленькими шажками подтягивают вверх
вторую веревку с вдетой в нее второй
ногой. Этот метод подъема в альпинизме
называется ” нога - нога ”. Теперь у меня
существенно больше свободы в движениях,
но даже при этом, только извиваясь и
протискиваясь, я медленно прохожу
сужение. И сразу появляется уверенность,
что я выберусь из трещины. Далее,
используя ту же технику, но только делая
“шаги” побольше, с парой остановок для
отдыха я, наконец, добираюсь до верха.
Здесь меня подхватывают под руки и
вытаскивают на поверхность ледника.
Яркое солнце бьет по глазам – как хорошо
жить! И здесь, где уже почти тепло, меня
всего начинает бить холодная дрожь! Пока
ребята собирают вещи, я немного
успокаиваюсь, и мы начинаем идти к
базовому лагерю. Но, тут при каждом
движении у меня внезапно появляется
резкая боль в груди и одной ступне. С
помощью ребят медленно добираюсь до
лагеря. Ребята рассказали мне, что видели,
как я догонял их, а после погрузки словака
в вертолет обнаружили, что меня нет. Это
их насторожило и на всякий случай они
решили вернуться по следам и проверить не
попал ли я в трещину.
В лагере выяснилось, что при падении я
сильно ушиб одну стопу, а при попытке
вытащить меня с одной веревкой, мне так
сильно вдавили ребра внутрь грудной
клетки, что внутри образовалась большая
гематома, и всю ночь я периодически
стонал от боли. На следующий день с
ближайшим вертолетом меня отправили в
промежуточный лагерь у погранзаставы, и
далее в г. Пржевальск, где в течение
десяти дней пришлось пролежать в
больнице.
|
